Немецкий композитор и музыкальный писатель Роберт Шуман (1810 - 1856) считается одним из ярчайших выразителей эстетики немецкого романтизма.
Никто, включая гениев, не выбирает своих родителей. На первый взгляд кажется, что с психиатрической точки зрения Шуману с ними не повезло. Но кто может с уверенностью утверждать, что гены психических отклонений, унаследованные им от не совсем здоровых в психопатологическом отношении родителей, не были связаны с генами, предрасполагающими к музыкальному творчеству? Возможно, ему досталось ТО САМОЕ их сочетание, которое и сделало его гениальным композитором.
В семье Шуманов отмечают наследственную предрасположенность к периодическим депрессиям: как у матери, так и у отца часто развивались депрессивные состояния и «сильная тенденция к суицидальным... действиям». Мать страдала «частой сменой фаз мечтательных и бурных чувствительных настроений и стадий ужасных раздражений... Благодаря постоянно изменяющимся настроениям, она относилась к таким людям, которые подобными истерическими реакциями, эксцентричными выражениями пытаются привлечь к себе внимание». Она представляла крайнюю противоположность мужу: «вспыльчивая, “горячая”, возбуждённая и несомненно психопатическая особа, которая к концу жизни впала в состояние патологической экзальтации и “восторженности”». (Ноймайр А., 1997).
Сестре Шумана Эмилии в отличие от брата повезло гораздо меньше: она покончила с собой в 19-летнем возрасте в состоянии психического расстройства. Единственный сын Шумана Людвиг «в 28 лет попал в психиатрическую больницу, в которой и дожил в состоянии психоза до самой смерти». (Эфроимсон В.П., 1998).
Роберт рос вундеркиндом в атмосфере всеобщего восхищения. Семилетний ребёнок много читал и проявлял необыкновенные способности к музыке. Шуман мечтал стать писателем, его богатое воображение часто создавало вымышленных героев, с которыми он любил разговаривать, когда оставался один. Это воспринималось окружающими как детская фантазия, но со временем стали предполагать, что Шуман пытается таким образом спрятаться от жизненных неприятностей в волшебном мире, населённом необычными персонажами.
В детстве он приобщился к профессиональной литературной работе, составляя статьи для энциклопедии, выходившей в издательстве отца. Серьёзно увлекался филологией, выполнял корректуру большого латинского словаря. А школьные литературные сочинения Шумана написаны на таком уровне, что были посмертно изданы в качестве приложения к собранию его зрелых журналистских трудов. В юности Шуман даже колебался, избрать ли ему поприще литератора или музыканта, так как с 16 лет руководил Немецким литературным обществом.
Вместе с тем окружающим уже с подросткового возраста бросались в глаза странности в психическом состоянии молодого Шумана: чрезмерная «робость и замкнутость» (Ernest G., 1929). К неприятным состояниям, мучившим его больше всего, относилось нарушение сна, на которое он жаловался с детства. С годами эта проблема обострилась. Шуман не только не мог заснуть, но и намеренно пытался читать и писать, чтобы бодрствовать. Такие «бодрствующие сны» часто приводили к галлюцинаторным расстройствам. На этом фоне уже не кажется неожиданным то обстоятельство, что во время студенческой жизни в Лейпциге у него возникали периоды тоскливости - симптомы депрессии, наблюдавшиеся и в дальнейшей жизни. К тому же у Шумана стала усиливаться склонность к ипохондрическому самонаблюдению. «Он жаловался на "безумие в груди" и после почти недельной пьянки, незадолго до своего девятнадцатилетия, в состоянии полного опьянения поджёг свою постель сигарой... Его попытка заняться самотерапией с помощью алкоголя оказалась непригодной и даже ухудшила его состояние...» (Ноймайр А., 1997).
В разговоре с людьми у него всё больше стала проявляться боязнь и склонность «уходить в себя». Когда Роберту приходилось читать стихи, он быстро начинал краснеть, заикаться и, наконец, умолкал. Эта потеря мысли могла быть как проявлением страха перед обществом (т.н. социофобия), который позже стал характерной чертой Шумана и постоянно мешал ему в карьере дирижёра.
С двадцатилетнего возраста жизнь Шумана колебалась между крайностями: праздничные оргии, с одной стороны, и напряжённая музыкальная работа - с другой. Его пьянство носило атипичный характер, редко свойственный обычным больным с алкогольной зависимостью. Он шёл из одной таверны в другую и так напивался, что его в бессознательном состоянии тащили домой.
Именно в эти дни Шуман заразился от своей служанки сифилисом и стал говорить о своём «безумии». Ночью он не выключал свет, так как в темноте возникали слуховые галлюцинации и усиливались носившие бредовой характер страхи. Это патологическое состояние оказывало двойственный эффект. С одной стороны оно почти доводило его до самоубийства, а с другой - сильно возбуждало его фантазию. Эмоциональное состояние всё чаще характеризовалось меланхолическими приступами. Его «симфонический 1841 год» и «1842 год камерной музыки» закончились депрессивными фазами. Примечательно, что такие периодически возникающие депрессивные состояния совпадали или с сезонными изменениями, особенно с поздней осенью и зимой, или с памятными днями рождения и смерти. В это время усиливалось его «погружение в себя».
Стремясь стать виртуозом, Шуман занимался с фанатичным упорством, но именно это и привело его к беде: форсируя упражнения с механическим устройством (!) для укрепления мышц руки, он повредил правую руку. Средний палец перестал действовать и, несмотря на длительное лечение, кисть навсегда осталась неспособной к виртуозной игре на фортепиано. Его учитель Фридрих Вик был уверен, что Шуман станет лучшим пианистом Европы, но из-за травмы Роберту пришлось оставить карьеру пианиста. «Зато теперь его всё более начало занимать сочинение музыкальных пьес». (Самин Д.К., 1999).
В 1834 году Шуман основал одно из влиятельнейших музыкальных периодических изданий – «Новую музыкальную газету» («Neue Zeitschrift f;r Musik»), которое на протяжении нескольких лет редактировал и регулярно публиковал в нём свои статьи. В 1840 году Лейпцигский университет присвоил композитору звание доктора философии. В том же году состоялось бракосочетание Шумана с дочерью его учителя, выдающейся пианисткой Кларой Вик. В год бракосочетания Шуманом было создано около 140 песен. Несколько лет совместной жизни Роберта и Клары протекли счастливо. У них родилось восемь детей.
Но все перечисленные события и достижения Шумана происходили на фоне прогрессирующего психического расстройства, которое впервые проявилось в 1833 году и поначалу не мешали его деятельности. Всё чаще им стали овладевать «приступы меланхолии, сопровождающиеся суицидальными стремлениями. Позже возникли галлюцинации: он слышал голоса духов, мелодии, испытывал также галлюцинации обоняния и вкуса». (Nisbet J.F., 1891).
Его жена знала, что лишь строжайшая дисциплина способна дать жизнь тем сочинениям, которые зрели в неустойчивом сознании мужа. Поэтому Клара составила план, предписывающий Шуману каждый год писать музыку одной определённой формы. После сочинения песен в 1840 году и сочинений для оркестра в 1841 году Шуман обратился к камерной музыке.
В январе 1844 года состоялось концертное турне Клары по России: в Санкт-Петербурге и Москве её принимали с большим почётом. Особой радости Шуману это не приносило, т.к. в России он, в отличие от Европы, был почти неизвестен. Его стало угнетать ощущение своей ненужности. «Он страдал от мысли, что является всего лишь мужем своей знаменитой жены, часто плакал и пытался заглушить свой страх и отчаяние алкоголем». (Голубев А.Н., 2004).
В 1845 году Шуман уже боялся всего: «высоких гор, квартир, металлических предметов (даже ключей), лекарств. Он страдал бессонницей, а в утренние часы ему было хуже всего... Но у него появились, кроме того, слуховые галлюцинации, связанные с высоко развитым чувством музыки и слуха... у него в ушах слышались пение и шум, так что каждый шорох ему представлялся музыкой». (Ноймайр А., 1997).
Болезнь протекала с ремиссиями и, например, в 1846 году Шуман поправился настолько, что был в состоянии снова сочинять. Просто удивительно, как с постепенным прогрессированием заболевания лихорадочно возрастала и его творческая продуктивность, а затем наступил полный упадок духовных сил. «Что-то тревожное проглядывает в быстроте, с которой он, в особенности начиная с 1849 года, создаёт одни обширные произведения за другими. Песни Шумана “К солнечному свету”, “Весенняя ночь” и другие, написанные в этот период, стали необычайно популярно».
Одним из первых своё врачебное мнение высказал Цезаре Ломброзо: «…в 46 лет совсем почти лишился рассудка: то его преследовали говорящие столы, обладающие всеведением, то он видел не дававшие ему покоя звуки, которые сначала складывались в аккорды, а затем и в целые музыкальные фразы. Бетховен и Мендельсон из своих могил диктовали ему различные мелодии».
Но психиатры не были единодушны в диагнозе заболевания великого композитора. Одни предполагали, что Шуман страдал «шубообразной шизофренией, которая после предшествующей псевдоневротической стадии в 1844 г. внезапно проявилась острым приступом, оставившим после себя отчётливые изменения личности. Шуман, однако, "социально" вылечился до следующего ухудшения в 1853 г., когда повторный приступ привёл к шизофренической деменции и, в конце концов, к смерти. Причиной смерти явилась кахексии в связи с отказом от пищи».
Шуман постепенно разучился ясно и чётко рассказывать о своих замыслах. Он либо не говорил ничего, либо говорил так тихо, что его почти не понимали. Ему не хватало и физических сил на посту дирижёра, он очень быстро уставал, а в конце 1852 года начался полный упадок творческих сил.
Другие биографы считали, что Шуман страдал особой формой «dementia praecox (раннее слабоумие). У него было 6 приступов меланхолического угнетения, в промежутках встречаются периоды большой продуктивности с повышенным настроением, которое можно назвать кризисами возбуждения.
Ганс Вальтер Груле (1880-1958), немецкий психиатр, директор психиатрической клиники предположил наличие у Шумана маниакально-депрессивного психоза... Шуман был подвержен двум совершенно различным заболеваниям. От 23 до 42 лет он страдал конституциональным психоневрозом, который проявлялся в кризисах. Подобные кризисы, периодические состояния высшего возбуждения и глубочайшего угнетения являются характерными признаками маниакально-депрессивного психоза. Как постоянно бывает в этих случаях, у Шумана во время всех этих фаз оставались незатемнёнными и нетронутыми умственные способности и его сознание. Кризисы всегда казались вызванными переутомлением. «С 1850 г. появились совершенно другие симптомы: расстройство речи, галлюцинации слуха, эпилептически припадки, бред и т.д. Больной видел ангела и чёрта, чувствовал себя преследуемым гиенами и тиграми, постоянно слышал голоса, был одержим то страхом смерти, то идеей о самоубийстве, обвинял себя в воображаемом преступлении и бросился, в конце концов, из отвращения к самому себе, в Рейн 24 февраля 1854 г. Его спасли и отвезли в лечебницу Endinich, около Бонна, где он постепенно угасал и через два года умер. Паралич начинается... в 1850 г.» (Фейс О., 1911).
В психиатрической больнице он почти не сочинял, эскизы новых сочинений были утеряны. Изредка ему разрешали увидеться лишь с супругой. Весной 1856 года, на третьем году госпитализации, наступила последняя стадия его болезни. Он уже не радовался ни музыке, ни литературе, так как ничего не понимал. Его нельзя было заставить прислушиваться к окружающим, он лопотал какие-то непонятные слова. У Шумана отмечался ряд специфических симптомов: симптом «хоботка», мутизм, странно-неподвижная ("окоченелая") поза рук и головы, полная беспомощность при установлении художественного контакта с управляемым им оркестром». (Nussbaum F., 1923).
Периодические возникающие ремиссии прерывались тяжёлыми депрессивными состояниями. Скорее всего, Шуман, как и его сестра, страдал шизофренией.
Против диагноза прогрессивного паралича, весьма нередкого в XIX веке, выступали и другие биографы, которые отмечали, что у Шумана «не было анизокории или миоза зрачков, они сохранили свою округлую форму. Наблюдавшееся с 1846 г. усиливающееся затруднение речи могло быть обусловлено замедлением мышления, а не расстройством артикуляции при прогрессивном параличе. Что касается почерка, то он с годами даже становился отчётливее, что также говорит против прогрессивного паралича... Классический артериосклеротический психоз шизофренического круга». (Kerner D., 1963).
Такая клиническая картина могла быть последствием заражения сифилисом в студенческие годы. В качестве лекарства тогда использовалась ртуть, которая разрушала нервную систему.
Немецкий специалист по патография Вильгельм Ланге-Айхбаум находил у Шумана «явную бионегативную структуру личности, форму которой нелегко определить (смесь шизоидности, циклоидности, психастеничности, феминильности). Нарушения настроения, главным образом - депрессия. С 1850 г., вероятно, паралич или подобное ему экзогенное заболевание головного мозга (сифилис мозга и т.п.). Заметное усиление продуктивности творчества отмечено в период с 1848 по 1850 гг. за счёт патологического раздражения сифилитическим ядом и благодаря предшествующей гипоманиакальной стадии. «Большие композиционные дефекты становятся заметными в сочинениях, начиная с 1850 г. Шуман - типичный пример того, что только совместная работа теоретиков музыки и психиатров может дать плодотворные результаты». (Lange-Eichbaum W., Kurth W., 1967).
Немецкий психиатр Карл Леонгард считал, что больше всего подходит к болезни Шумана диагноз «периодической кататонии». «Не говоря уже о том, что эта форма шизофрении протекает биполярно... она лучше всего объясняет симптомы Шумана и указывает на её наследственное происхождение. В семье Шумана было два случая заболевания - его сестры и Людвига, который последние 27 лет провёл в лечебнице Кольдиц под Лейпцигом из-за “неизлечимой душевной болезни”».
Свой подход и объяснение заболевания композитора предлагает советский генетик В.П. Эфроимсон, который утверждает, что: «в семье Шумана наследовалось доминантное, неполнопенетрантное тяжёлое психическое предрасположение, вероятно, не проявившееся у отца... В целом же наследственный характер психического заболевания неопровержимо доказывается психической болезнью самого композитора, его сестры и сына. То, что здесь имел место именно маниакально-депрессивный психоз, почти неопровержимо доказывается сменой тяжелейших, доходящих до попыток самоубийства депрессий периодами прекрасного настроения, общительности, дружелюбия и, главное, совершенно фантастической продуктивности».
Как и во многих других случаях, психическое заболевание не могло остаться безучастным в отношении творчества. Ранняя музыка Шумана, интроспективная и зачастую причудливая, была попыткой порвать с традицией классических форм, по его мнению, слишком ограниченных. Постепенно «он начал больше заниматься самоиндуцированными состояниями изменённого сознания, причём эти состояния он пытался описать, как "чувство гениальности или оригинальности". Он сделал открытие, что алкогольные напитки приводят в состояние эйфории... в котором его фантазии получают плавный и свободный полёт... Шуман добивался состояния "опьянения" не только с помощью алкоголя, но и никотина, и кофеина». (Ноймайр А., 1997).
Читая дневник, в котором Клара Шуман описывает последние дни психически больного мужа, можно лучше уяснить различие между «священным безумием» в понимании Платона и клиническим безумием в психиатрическом смысле. «Пятница, 10 февраля 1854 г... у Роберта всю ночь были такие сильные слуховые галлюцинации, что он не сомкнул глаз... Каждый шум или шорох звучали для него как музыка! Он говорит, что эта музыка так прекрасна и её исполняют такие чудесные музыкальные инструменты, которых на земле никто никогда не слышал! Однако эта музыка его ужасно утомляла... Слуховые галлюцинации усилились до такой степени, что он мог услышать целую оркестровую пьесу от начала до конца, но на последнем аккорде звук застревал и продолжал звучать до тех пор, пока мысль Роберта не переключалась на другую пьесу... 17-го ночью мы долго не ложились спать, т.к. Роберт снова встал и записал одну музыкальную тему, которую, по его словам, ему подсказали ангелы; после того, как он закончил её, он лёг и всю ночь фантазировал с открытыми глазами, устремлёнными ввысь. Он был твёрдо уверен в том, что над ним витают ангелы и напевают чудесную музыку... Понедельник, 20-го, Роберт провёл за своим письменным столом с бумагой, пером и чернилами: он прислушивался к ангельским голосам и записывал каждый их звук». (Benedetti G., 1975).
Патографические сведения о Шумане достаточно подробны и убедительно свидетельствуют о том, что композитор страдал шизофренией. Можно предположить, что это была приступообразная шизофрения, протекавшая с галлюцинаторно-бредовыми и кататоническими синдромами. Все данные о восходящей и нисходящей наследственности подтверждают это предположение, как и наличие у Шумана преморбидно шизоидной личности. Длительную сохранность творческого процесса, которая так удивительно воспринимается в наши дни, можно объяснить отсутствием – как бы это парадоксально на первый взгляд не звучало! – лечения нейролептиками. С другой стороны, нелеченая кататония вызывает кахексию и органические поражения центральной нервной системы, которые приводят рано или поздно к летальному исходу. Эта «органическая симптоматика», кстати, и могла дать повод для подозрения у Шумана прогрессивного паралича.
***