(отрывок из моего нового романа "Antisopli. Герои нашего времени?"(ещё пишу))
Размышления Егора прервал звонок. Когда он писал тексты, то выключал телефон на несколько дней. Только включил и началось. Это был Жора. Егор даже не сомневался кто это. Он скорее удивился, почему его самый, как тот называл себя, пролетарский друг, не смог пробиться на выключенный айфон. Потому что Жора может всё. После недели двойных, тройных смыслов, аллегорий и аллюзий - общение с Жорой было для Егора настоящей отдушиной. Это как после Ларса фон Триера залипнуть на Симпсонах.
- Господин Набоков? Моё почтение. Пока вы торговали Родиной, Лолита набрала вес и стала ещё роскошнее, - Егор обожал Жору. Он так и представлял, что услышав, как Егора называют "Набоковым", Жора, потирая ладони, залез в интернет, но уже через минуту разочарованно выплёвывал буквы, пока не споткнулся о необычное имя - Лолита. Как нормально озабоченный мужчина, мой пролетарский друг сразу нажал на раздел "Картинки". И понятное дело, что интернет ему выдал Лолиту Милявскую. Это привело Жору в неописуемый восторг и формированию стойкой нейронной цепочки Егор-Набоков-Милявская, да так, что всеобщее признание моего порхающего слога было навсегда перечеркнуто жориными фантазиями о роскошных женщинах.
Иногда я ловил себя на мысли: Как? Ну как, два человека из параллельных миров могли пересечься и стать друзьями. А началось всё с дауншифтинга. Так я назвал свою недельную командировку на завод, где за семь дней по заказу коммунистов я должен был из лучшего токаря Жоры сделать "не совсем хренового кандидата в депутаты Матюхина Георгия". Заплатили коммунисты, надо признать, очень и очень по-буржуйски. Директор Горячев, бессменный депутат от КПРФ, вдруг разгромно проиграл у себя на заводе токарю из четвёртого цеха. Сначала партийное руководство было в шоке, но я сказал, что это уникальный шанс сделать лицом рекламной кампании Человека у Станка. Партийные боссы переглянулись: единственным станком, который они видели в жизни был бритвенный станок Gillette. Однако идея человека из народа показалась коммунистам необычной и достаточно забавной.
Направляясь на завод, я имел проверенный "в боях" план "Золушка" и был совершенно спокоен. С рабочими гораздо проще, чем со спортсменами, которые оставались "тыквой" и до, и после 12 часов. Однако первый же вопрос "человека из народа" порвал мою "Золушку" в клочья.
- Ну что, Карабас Барабас, и куда ты будешь засовывать пальчики, чтобы крутить моей головой? - спросил с порога Жора, приподняв свою левую бровь. Его цепкие, колючие глаза уже сразу описывали мне мой пеший эротический маршрут.
- Боюсь, я не смогу оправдать ваших приятных ожиданий. Обойдёмся ниточками, - ответил я, тоже приподняв левую бровь.
- Зачёт, - процедил он недоверчиво, но протянул руку, - Жора. Для сочувствующей интеллигенции - Георгий Аполлинарьевич.
"Георгий Аполлинарьевич - человек из народа", - мысленно поржал я. Ну не совсем и наверное мысленно, потому что Жора отреагиравал незамедлительно:
- Любовь зла и нежданней татарина,
Придёт и полюбишь Аполлинария.
- Тост?
- Бродский.
- Не уверен.
- Из неизданного.
Никто из нас не хотел уступать, но уже чувствовали, что точно сработаемся.
Выборы мы проиграли. Губастенькой девушке, которой "папик" обещал депутатство на день рождения. Финал был эпическим. Настоящий Marvel. Женщина-Ботокс против Человека у Станка. Мой пролетарский друг влюбил в себя весь район и по оценке наблюдателей набрал больше 80%. Но слили, в том числе свои, партийные.
Жора отреагировал спокойно:
- Жаль что у меня, день рождения только через четыре месяца.
Кстати, о днях рождения. Всё началось с Жоры, который подарил мне огромный пятидесятикилограммовый бюст Ленина со словами:
- - Бюст. Настоящий. Почувствуй разницу, - намекая на то, что все мои девушки были худосочны и по оценке Жоры тянули "максимум на "двоечку".
- Премия? - спросил я.
- Ушёл от Крупской.
- А где ноги?
- Чтобы уйти от женщины: ноги без нужды, - Жора глубоко вдохнул и с горечью выдохнул.
Я знал: он только что расстался с очередной женщиной и решил сделать контрольный:
- Это сейчас в тебе философствует верхняя или нижняя половинка?
Понимая, что я загоняю его в угол, Жора, напевая: "Чёрный Ё-гор, что ж ты вьёшься надо мной", - проскользнул дальше в комнату.
Моя месть должна была быть изуверски мучительной и оголтело утончённой. Бюст стоял в центре моей единственной комнаты уже несколько месяцев и к злорадному удовольствию Жоры был однозначно центром композиции всей моей холостяцкой жизни. Девушки, приходящие ко мне на ночь, вздрагивали от его зловещих очертаний в темноте и отказывались заниматься сексом, пока я не поворачивал его лицом к окну. Знаменитый ленинский прищур, надо признать, заиграл новыми красками. Когда же я писал тексты, то не мог смотреть ему в затылок и поворачивал лицом к кровати. Так и крутился Владимир Ильич по жизни, беседуя с никчемным копирайтером о соли земли русской, а по ночам, отворачиваясь от сладенького. И само собой, каждый раз передвигая пятидесятикилограммовый бюст своими тощими нЕмощами, я вспоминал Жору.
Жора же, где-то за месяц до своих именин, уже начинал нервно подёргиваться диафрагмой от предстоящего подарка. А его не было! Подарка-то! Оставалось всего три дня, а моя месть даже не знала, что приготовить, не говоря о том, что блюдо должно было быть уже давно холодным. Жора это чувствовал на расстоянии и его смс-ки становились всё наглее и наглее:
- Привет, Егор. Просьба не опаздывать.
- Привет, Егор. Можно без подарка.
- Здравствуйте, Егор. Око за око - не Ваш путь, господин Набоков. Смирение - великая сила. Если ударили по правой щеке, подставь левую. Постараюсь на следующий ваш день рождения найти второй бюст.
Я уже был готов взорваться как ..., как..., ээээ, о боже, я точно копирайтер? Но вдруг почувствовал "чирк". Творческие люди знают это чувство. Оно - божественно. Сначала, как будто кто-то сверху чиркает спичкой и где-то внутри, за грудиной, зажигает у вас огонёк.
Слабый, чуть тёплый, но его нужно "прочесть". Это и есть будущий шедевр. Ты ещё не сложил его в буквы и даже в смыслы, но чувствуешь это тепло, которое начинает медленно растекаться по всему телу, замираешь на мгновение и резко делаешь вдох. От поступившего кислорода огонёк выстреливает вверх, вспышка озаряет сознание и Его Величество Шедевр готов. Причём сразу и целиком. Как будто ты нашёл этот свёрток на полочке, в корочке. В корочке головного мозга.
Так вот, кто-то сверху чиркает спичкой, и через десять секунд я знаю что дарить, как дарить и, главное, зачем дарить.
Утром, в день рождения, моему пролетарскому другу уходит смс с одним словом:
"Готов"
Жора понимает, что это приговор. СМС без приветствия, предлогов и запятых. Значит будет жёстко. Очень жёстко.
Уверенно, как филиппинский хилер, вкручиваю пальцем кнопку звонка.
- Дома, - слышу я нарочито недовольный голос Жоры, но не слышу шагов. Значит уже давно у глазка.
Дверь чуть приоткрывается и появляется одинокий тревожный левый глаз Жоры. В руках у меня ничего нет. Понимая, что моновизуальная идентификация с треском провалена, нарисовался глаз-близнец. Я стою, не шелохнувшись. Жора смотрит, не моргая. Так проходит секунд десять:
- Скажи что-нибудь, ирод, не томи.
- Мяу, - отвечаю я и расстегиваю верхнюю пуговицу куртки. Оттуда, протискиваясь к жизни, выползает крохотная голова котёнка.
- Его зовут "Яндекс", - сразу жёстко обозначаю я, чтобы мой подарок не прожил потом всю свою кошачью жизнь с красивым польским именем "Пшлнахрен".
Жора смотрит на Яндекса. Яндекс смотрит на Жору. И оба понимают, что жизнь уже никогда не будет прежней.
- Смирение - великая сила, - я кладу голову на Жорино плечо, - И прости нам долги наши, как и мы прощаем должникам нашим. Откровения от Матфея. Глава шестая, стих двенадцатый. Я обожаю твой день рождения, Жора. Аминь.