Аарон Флемминг вглядывался в пространство. Его окружала непроглядная тьма. Это продолжалось уже 11 часов и 22 минуты по локальному времени – с тех пор, как "Ланиакея" покинула предыдущий доступный уровень масштабов. Сейчас "Ланиакея" увеличивалась в размерах вместе со всем оборудованием и персоналом. Увеличивалась чудовищно быстро. Гораздо быстрее, чем любой другой экстэндэр флота масштабов. И это не удивительно, ведь "Ланиакея" – единственный экстэндэр Т-класса в Метаимперии.
Аарон Флемминг чувствовал себя повелителем пустоты. Это чувство было иррациональным, и он понимал это, ведь на самом деле "пустота" за бортом "Ланиакеи" была бесконечной, а сам экстэндэр всегда оставался конечным, сколь бы громадными не были его текущие размеры. Тьма, наблюдаемая прямо сейчас, мгновенно сжималась в исчезающе малую тёмную точку по мере роста "Ланиакеи", а новая, гораздо более масштабная Тьма, становилась изчезающе малой ещё через мгновение. Тьма, скорее всего, не была пустотой. Просто на этих уровнях масштабов не было ничего, доступного человеческому восприятию. В то же время, ещё более громадные объекты могли оказаться пригодными для изучения персоналом "Ланиакеи", когда экстэндэр увеличится до нужных размеров. Разумеется, при дальнейшем росте "Ланиакея" снова окажется во тьме непознаваемых, чуждых сущностей и никто не знает, будут ли в процессе этого роста снова обнаружены масштабные объекты, которые можно изучать и осваивать. Сейчас уверенности тоже не было.
Экстэндер Т-класса "Ланиакея" представлял собой шар диаметром 6542 метра, окружённый калибровочным полем, обеспечивающим медленное, быстрое и сверхбыстрое движение сквозь масштабы. 6542 метра - с точки зрения тех, кто находится внутри экстэндэра. Для внешнего наблюдателя диаметр экстэндэра давно превзошёл не только 6542 метра, но и 6542 километра, 6 в 542-й степени километров и даже 6 в степени 6, в степени 6, в степени 6... (542 раза) световых лет. Командный центр располагался в центре шара, однако средства визуализации позволяли наблюдать пространство за пределами экстэндэра так, будто командный центр находился непосредственно там – сейчас старший координатор-аналитик Аарон Флемминг, главный на "Ланиакее", видел только большой тёмно-синий круг со всем оборудованием и персоналом командного центра, включающем пять координаторов и пять аналитиков, чьи рабочие места располагались двумя параллельными рядами (ряд координаторов и ряд аналитиков соответственно) рядом с центром круга. Сам Флемминг стоял на краю круга, который будто бы висел в пустоте.
– Найдено подходящее множество уровней, – сообщил Флемминг первому координатору Улкешу. – Мощность – g5.
"А ведь это предельно высокая мощность для командного центра!", – подумал Флемминг, передавая Улкешу данные о других, помимо мощности, характеристиках множества уровней. – "При g6 и выше пришлось бы привлекать дополнительных людей".
Уровень масштабов – это конечная вселенная определенных размеров. Локальная вселенная, как принято говорить в Метаимперии. Многообразие локальных вселенных содержится в абсолютно бесконечной Вселенной, Мироздании. Локальная вселенная, в которой зародилось человечество, простиралась более чем на десять в двести пятидесятой степени световых лет, но из любой её точки можно было наблюдать только объекты, расположенные не дальше, чем в нескольких десятках миллиардов световых лет от этой точки. Следующий, более высокий уровень масштабов – это другая локальная вселенная, которая становится доступной для наблюдения, если наблюдатель увеличится до размеров первой локальной вселенной, то есть его рост превысит десять в двести пятидесятой степени световых лет. Точнее – это будут только «планковские масштабы» новой локальной вселенной. Масштабы, аналогичные первоначальным масштабам наблюдателя в первой локальной вселенной, будут достигнуты, если наблюдатель вырастет ещё на тридцать пять порядков – до 10 в 285 степени световых лет. Если он увеличится ещё больше – в 10 в 600 степени раз – перед ним предстанет ещё большая локальная вселенная, вырастет в 10 в 900 степени раз – ещё большая и так далее. Возможно – до бесконечности. Соседние уровни масштабов – локальные вселенные соседних масштабов – отличаются друг от друга по размерам в основном от 10 в 200 до 10 в 1000 степени раз. По крайней мере – в тех локальных последовательностях уровней масштабов, которые содержат вложенные друг в друга локальные вселенные, хоть как-то доступные человеческому восприятию и пониманию. Такие последовательности уровней масштабов называют Оазисами, либо «островами восприятия». Во Флоте Масштабов принято называть "локальные вселенные" просто "вселенными". С маленькой буквы, в противоположность непостижимой, совершенно безграничной Вселенной, Мирозданию.
Экстэндэр Т-класса «Ланиакея» способен увеличивать свои размеры в трансгрессивном режиме – настолько быстро, что для описания масштабов вселенных, через которые он движется, недостаточно использовать возведение в степень. Во Флоте Масштабов принято использовать g-числа – элементы 64-членной последовательности сверхбольших чисел, обозначаемые g1, g2, g3 и так далее. Число g1 – это 3, четыре стрелки, 3 – в терминах стрелочной нотации Кнута, на языке тетраций. Число g2 – это 3, g1 стрелок, 3; число g3 – это 3, g2 стрелок, 3. Число g64 – это число Грэма.
В мозгу Улкеша возникла переданная Флеммингом бесконечно упрощённая схема локального множества потенциально пригодных для освоения вселенных, к масштабам которых приближался экстэндэр. Аналогичная схема возникла и мозгу первого аналитика Колчина. Улкеш выбрал g4 в степени g3 вселенных из этого множества и истощил свои мыслительные ресурсы до уровня, на котором дальнейшее сужение выборки грозило потерей сознания. Колчин подхватил эстафету и принялся изучать структуру множества, выбранного Улкешем. Первый аналитик, задействовав всю мощь своего сознания, выбрал более ста пятидесяти дециллионов подмножеств мощностью g4 и передал их Флеммингу. Флемминг знал, что не может позволить себе перегрузку до обнаружения нового Оазиса в расположенных выше масштабах, поэтому он, экономя ресурсы сознания, выбрал единственное множество уровней масштабов (вселенных) мощностью g4 и передал его в мозг второго координатора Крейга. Тот, задействовав все ресурсы своего сознания, выбрал g3 в степени g2 уровней, среди которых мог располагаться Оазис, и передал информацию о нём в мозг второго аналитика Цоффа.
Цофф, в свою очередь, выбрал почти 18 нониллионов множеств вселенных мощностью g3 и снова передал Флемингу, который выбрал из них единственное множество вселенных мощностью g3 и передал третьему координатору Сионе Лич Корд. Невозмутимая Сиона выбрала g2 в степени g1 вселенных и передала третьему аналитику, своей импульсивной сестре-близняшке Сионе Флэйм Корд, которая выделила среди них 1,2 октиллиона множеств вселенных мощности g2 и передала в мозг Флемминга.
Теперь Флемминг выбрал единственное множество уровней масштабов мощности g2, информацию и котором передал четвёртому координатору Оксену, который выделил в этом множестве g1 в степени (3, три стрелки, 3 – в терминах нотации Кнута) вселенных и передал четвёртому аналитику Гендлеру. Тот, соответственно, выделил около септиллиона множеств мощности g1 и снова отправил информацию Флеммингу.
Аарон Флемминг выделил единственное множество мощности g1 и передал информацию пятому координатору Тао. Тот выбрал из него, 3, три стрелки, 3 – в терминах нотации Кнута – множество вселенных и отправил для обработки пятому аналитику Ченгу. Ченг выделил в этом множестве девятнадцать секстиллионов вселенных, после чего снова отправил информацию Флеммингу.
Всего 19 секстиллионов вселенных... Флеммингу осталось сделать последнее серьёзное усилие перед тем, как направить "Ланиакею" правильным курсом. Соседние уровни масштабов в выборке Ченга отличались друг от друга типичным для Оазиса образом – в основном от 10 в 200-ой до 10 в 1000-степени, если говорить о линейных размерах вселенных. Максимально сконцентрировавшись, старший координатор-аналитик выбрал тот уровень масштабов и ту вселенную, которая наилучшим образом подходила для освоения. Теперь предстояло самое сложное – задать программу постепенного снижения трансгресс-фактора или сокращённо т-фактора – величины, определяющий чудовищно огромную и чудовищно быстро растущую скорость увеличения размеров экстэндэра.
Когда мозг Флемминга завершил создание математической модели снижения т-фактора, пульс лидера (так называли подчинённые старшего координатора-аналитика) вырос до 215 ударов в минуту, дыхание приобрело рваный ритм, появился хрип. Пот тёк ручьями, встроенная в униформу гигиеническая система едва успевала впитывать его и очищать кожу. Это была одна из самых тяжёлых программ, которые сознание Флемминга когда-либо транслировало в компьютер "Ланиакеи". Сложно было представить, что вычисления, которые будет производить компьютер экстэндэра, ещё более сложны. Как и то, что математическая модель Флемминга – это только грубое обобщение бесконечно громоздких и сложных вычислений, которые будут проводить хизмы, чьё непостижимое сознание связывает компьютер "Ланиакеи" и сознания всего персонала общей численностью 5517 человек.
Хизмы образуют самую мощную часть компьютера "Ланиакеи" - хизмотрон, предназначенный для расчётов, связанных с трансгрессивным увеличением экстэндэра. Именно хизмы упрощали алгоритмы движения экстэнэдэра сквозь масштабы в трансгрессивном режиме до уровня, доступного человеческому пониманию.
Флемминг вытер пот со лба, рухнул в своё кресло и повернулся к коллегам. Теперь дело за ними... Хизмотрон замедлил рост "Ланиакеи". Визуально это никак не проявилось – вокруг по-прежнему царила Тьма. Когда экстэндэр вырос до размеров наименьшей из выбранного Флеммингом множества вселенных мощности g5, в дело включились Улкеш и Колчин. После того, как были достигнуты размеры наименьшей из вселенных выбранного множества мощности g4, Улкеш и Колчин облегчённо вздохнул, и передали эстафету Крэйгу и Цоффу. С множеством g3 вселенных работали сёстры Корд, с множеством g2 – Оксен и Гендлер, с множеством g1 – Тао и Ченг. Каждая пара координатор-аналитик задавала свою программу изменения трансгресс-фактора во времени. Всё это время Тьма выглядела прежней – непроглядной и абсолютной. С того момента, как мозг Флемминга с помощью хизмов обнаружил подходящее множество вселенных мощности g5, прошло не более сорока пяти минут – по часам "Ланиакеи". Вне экстэндера темпы течения времени были сугубо переменными.
"Ланиакея" вышла из трансгрессивного режима. Теперь размеры экстэндэра возрастали гораздо медленнее – экспоненциально. Уже через пару секунд линейные размеры экстэндэра менялись медленнее, чем в гуголплекс раз в секунду (по часам экстэндэра), а ещё через минуту" Ланиакея" достигла Оазиса – последовательности из 19 секстиллионов вселенных, обнаруженной Ченгом.
К этому времени скорость увеличения линейных размеров экстэндэра в экспоненциальном режиме – эксп-фактор или е-фактор – снизилась до 10 в десятисекстиллионной степени раз в секунду. Флемминг улыбнулся, когда окружающее "Ланиакею" пространство визуально изменилось – оно стало тёмно-серым. Поначалу отличие от тьмы было едва заметным – его видел только Флемминг. Через пару минут стало ещё немного светлее и отличие заметили Улкеш и Колчин, а ещё через три минуты оно стало заметно для остальных восьми человек. Когда до масштабов выбранной Флеммингом вселенной осталось менее восьми квинтиллионов вселенных, а е-фактор снизился до 10 в пяти квадриллионной степени, начались короткие – на долю секунды – белые вспышки, из-за которых всё окружающее пространство становилось белым. Это были "острова восприятия" – последовательные множества из вселенных разных масштабов, чья структура была доступна для наблюдения при достижении "Ланиекеей" соответствующих размеров. Их можно было изучить позже. Увеличение "Ланиакеи" замедлялось, структура островов восприятия всё больше напоминала фрактальную – каждый крупный остров состоял из островов поменьше, тот – из ещё меньших и т. д. Выбранная Флеммингом вселенная располагать посреди острова, содержащего 76 миллионов 344 тысячи 909 вселенных, ближе к его середине – на 42 миллиона 197 тысяч 815 уровне масштабов. С обеих сторон остров окружили более миллиарда уровней масштабов, не содержащих воспринимаемых вселенных. Когда "Ланиакея" выросла до размеров наименьшей вселенной в составе этого острова восприятия, е-фактор снизился до 10 в 500 000 степени. Собственно выбранная вселенная непосредственно включала в себя вселенную, к которой сейчас приближалась "Ланиакея" и которая уступала ей по линейным размерам в 10 в 381 степени раз. За десять вселенных до этого уровня масштабов экстэндэр замедлился до скорости роста линейных размеров меньше гугола раз в секунду, потом резко сбросил скорость до вигинтиллиона, потом – до новемдециллиона, октендециллиона, септендециллиона... Масштабов вселенной, непосредственно вложенной в выбранную вселенную, "Ланиакея" достигла на скорости роста менее октиллиона раз в секунду, потом резко замедлилась до триллиона раз в секунду, затем – до миллиарда, миллиона, тысячи, а потом – и до ста раз в секунду. Эту скорость роста экстэндэр сохранял вплоть до достижения минимальных масштабов в выбранной вселенной – аналога планковских масштабов в тех вселенных, откуда был родом персонал "Ланиакеи". Сама" Ланиакея" была создана во вселенной, в которой располагался галактический суперкластер Ланиакея, в честь которого назвали экстэндэр. "Ланиакея" замедлила рост до двадцати раз в секунду. Персонал наблюдал множество нелепых сущностей в пространстве вокруг экстэндэра, но все они превратились в мешанину чужой вселенной, на структуре которой было сложно сосредоточить внимание. Вот очередной объект – выглядит, как капля светло-серого цвета, которая пыталась разделиться на две капли поменьше, но почему-то застыла посередине этого процесса. Поначалу капля была исполинской – в триллионы раз больше "Ланиакеи", но экстэндэр быстро вырос до размеров, при которых эта капля была не больше, чем капля воды на стенке стакана Флемминга. Вскоре после этого экстэндэр прекратил свой рост. Теперь персонал мог наблюдать объекты фиксированного размера.
Сейчас прямо перед ними были две области местного космоса, каждая из которых имела четко выраженную границу – силовое поле, которое визуально воспринималось, как выпуклая оболочка светло-серого цвета. По форме эти области космоса напоминали сильно искаженные сферы диаметром двадцать три и двадцать семь миллиардов километров соответственно. Области располагались близко друг к другу – было место, в котором их поверхности разделяли всего шестьсот сорок миллионов километров. Рядом с этим местом на оболочках областей располагались крупные темно-серые пятна. Таких пятен было по два на каждой из двух областей, они были почти идеально круглыми и располагались напротив друг друга. Диаметр каждого из двух пятен на границе меньшей из областей составлял около четырех миллиардов километров, большей – около четырех с половиной миллиардов.
– Будто два исполинских черепа смотрят друг на друга пустыми глазницами, – произнесла Сиона Лич Корд, чей голос представлял собой громкий шелестящий шепот.
– Лидер, приближается экстэндэр Е-класса, – доложил Улкеш. – По предварительным данным, его максимальная скорость роста – в сто раз в секунду. Сейчас он не увеличен.
– Значит, новый разумный вид с технологией калибровочного поля, похожей на ту, что была у нас в далеком прошлом,– констатировал Флемминг. На этом-то уровне масштабов. Удивительное совпадение!
Десять пар глаз смотрели на Флемминга с восхищением. Как точно он выбрал вселенную! Аарон смотрел на коллег с уважением, ведь они сделали это все вместе. Наличие жизни, с которой люди с высокой вероятностью способны установить контакт, да еще и с понятными нам технологиями – это огромная редкость. И чем большие масштабы осваивает экстэндэр, тем эта редкость больше. А то, что их технологии по нашим меркам давно устарели – это очень забавно!
Неизвестный экстэндэр был круглым, как и «Ланиакея», но его поверхность была почти черной и по ней каждые две-три секунды перекатывались сферические бугры. Возможно, таковы были его сателлиты, предназначенные для создания калибровочного поля. Диаметром он был около двухсот метров – маленький чёрный шарик рядом с шестикилометровой громадой «Ланиакеи».
– Способ коммуникации? – спросил Флемминг.
– Пока не определен, – ответил Цофф, опередив Колчина.
– Внутри экстэндэра как минимум восемь крупных живых существ, – продолжил Колчин, бросив на Цоффа неодобрительный взгляд. Их размеры и масса существенно превосходят человеческие – они ближе к ньярла, чем к нам. Ничего другого про них пока сказать нельзя.
– Возможно, Сохот и Азата нашли бы с ними общий язык, – предположил Крэйг.
– Пока не будем беспокоить наших докторов, – резюмировал Флемминг.
Тем временем, бугры на поверхности черного экстэндэра начали двигаться быстрее, некоторые из них останавливались и по их поверхностях начинали ползать бугры поменьше.
– Компьютеру нужно от одной до полутора минут, чтобы проанализировать закономерности в движении этих объектов на поверхности экстэндэра, – сообщил Колчин. – Это пока единственное, что можно принять за их язык.
На лице первого аналитика появилась неопределенная улыбка. От одной до полутора минут на анализ языка этих существ… Хизмотрон справился бы за долю секунды, но его не принято было использовать для решения столь простых задач.
– Дополнение, лидер, – обратилась к Флеммингу Сиона Флэйм Корд, чей слишком громкий голос резал слух всем в радиусе десяти метров от неё. Но сколь прекрасно было её пение! – Большая часть объёма каждой из двух областей космоса перед нами находится под воздействием полевых структур, мгновенно разрушающих любое нестабильное калибровочное поле с фактором меньше е-20 000. Эти структуры вплотную примыкают к внешним границам областей и занимают примерно 7/8 от их внутреннего пространства. А границы этих областей разрушат структуру любого масштабированного объекта.
– То есть, большая часть объема этих областей заполнена полями, которые делают невозможными изменение размеров любого экстэндэра, чья максимальная скорость роста не превосходит двадцати тысяч раз в секунду. Если экстэндэр изменит размеры вне этой области, он сможет в нее проникнуть, но не сможет пересечь границу области – оболочка уничтожит его, – перефразировал слова Сионы четвертый координатор Оксен.
Остальные десять человек в командном центре улыбнулись, а третий аналитик Сиона Флэйм Корд пронзительно усмехнулась, чем вогнала Оксена в краску – он никак не мог избавиться от привычки менять чужие формулировки, когда его захлестывали эмоции.
– Компьютер проанализировал сообщение с их экстэндэра, – доложил Колчин. – Это короткое послание: «Сохраните поле»…
– Вокруг «Ланиакеи» формируется калибровочное поле, лидер, – едва не перебил Колчина Цофф. – Тип неизвестен. Источник – другой экстэндэр.
– Они формируют неизвестное нам поле? – удивился Флемминг.
Через секунду панорама за пределами «Ланиакеи» изменилась. Над головами Флемминга и его коллег теперь была жутковатая мгла, не похожая ни на космос, ни даже на «тьму» чужеродных вселенных. Создалось впечатление, будто «Ланиакея» оказалась под бесконечно большой линзой. Внизу, в четырех километрах под полом командного центра, в километре от нижней точки сферы экстэндэра, располагался круг диаметром сорок километров – такой же, как пол командного центра, только в две тысячи раз больше. На этом круге было одиннадцать живых существ. Это были люди ростом в несколько километров. Точнее – это был сам Флемминг и весь персонал командного центра. Их огромные, монструозные двойники. У этих неведомых чудовищ было точно такое же оборудование, как у персонала «Ланиакеи». Только все приборы были в две тысячи раз крупнее.
– Мы регистрируем множество экстэндэров Т-класса! – воскликнул Улкеш и его крик разнёсся в пространстве жутким эхом.– От нас они отличаются только размерами. Мы находимся внутри копии «Ланиакеи» размером с Земной шар – около тринадцати тысяч километров в диаметре, то есть в две тысячи раз больше, чем у настоящей «Ланиакеи». Эта копия вложена в ещё большую копию «Ланиакеи» – около 26 миллионов километров в диаметре, то есть ещё в две тысячи раз больше, чем первая копия, и в четыре миллиона раз больше нас. Вторая копия «Ланиакеи» сложена в третью, которая ещё в две тысячи раз больше. Предел этой последовательности обнаружить не удаётся.
Действительно, под сорокакилометровым кругом, над которым сейчас зависла настоящая «Ланиакея», был другой – такой же, но диаметром восемьдесят тысяч километров. Это был командный центр второй копии «Ланиакеи», которая, в свою очередь, висела над полом командного центра третьей копии экстэндэра, представляющем собой круг, диаметр которого немного превышал орбиту Земли – материнской планеты человечества. Соответственно, третья копия была вложена в четвёртую, четвёртая – в пятую и так далее. Каждая новая увеличенная копия экстэндэра содержала в себе точно такое же оборудование и точно такой же персонал. Командный центр седьмой копии «Ланиакеи» простирался более чем на двести шестьдесят миллионов световых лет — половину диаметра самого суперкластера Ланиакея, давшего имя экстэндэру. А в командном центре восьмой копии экстэндэра обитали люди, каждый из которых мог бы разместить на своей ладони десятки таких суперкластеров, миллионы галактик.
Последовательность вложенных друг в друга гигантских копий «Ланиакеи» казалась бесконечной. Возможно, она и была таковой. Но это было не всё. Прямо сейчас старший координатор-аналитик Аарон Флемминг вместе с пятью координаторами и пятью аналитиками наблюдал в командном центре настоящей «Ланиакеи» посторонний объект – уменьшенную копию того же экстэндэра Т-класса. Шар диаметром чуть больше трёх метров, на борту которого находились тысячи людей размером с блох. Можно было не сомневаться, что крошечный Аарон Флемминг на борту этой «Ланиакеи» сейчас наблюдает то же самое. В его командном центре появилась ещё одна такая же «Ланиакея», персонал которой был размером с бактерии. И так далее, и так далее.
Это был беспрецедентный случай в истории Метаимперии и Флота Масштабов. Теперь «Ланиакее» требовалось найти способ покинуть «Ланиакею», вложенную в другие бесчисленные «Ланиакеи». Если каждая копия экстэндэра покинет ещё большую, то где они все окажутся? Ответ был пугающим – в бесконечно больших масштабах. Ни Флемминг, ни кто-либо другой не мог представить, что это значит с точки зрения физики. Это придётся выяснить. Прямо сейчас.
– Вокруг экстэндэра появилось ещё одно поле, лидер, – доложил Колчин. – Тип определить не удаётся.
Флеммингу показалось, что он видит тончайшую оболочку вокруг маленькой «Ланиакеи». Она едва-едва заметна, почти иллюзорна, и практически сливается с внешней границей экстэндэра…
– Формируется складка, лидер! – громко сказал Улкеш. – Сектор 9982.
«Это рядом с внешней границей», – подумал Флемминг. И тут с ним заговорили хизмы. Не в буквальном смысле. Хизмы послали в мозг Флемминга информацию об опасности – внутрь экстэндэра проникли чужаки. Двое из одиннадцати существ с другого, неизвестного экстэндэра. Остальной персонал командного центра тоже знал о них. Эти одиннадцать человек отправили сообщения о вторжении в головы остальных членов команды – включая двух докторов-ньярла, чьи «головы» были только удобной имитацией, поскольку мозг ньярла представлял собой сложнейший нервный кластер, элементы которого были равномерно распределены по всему телу этого существа. Хизмы уже знали намерения чужаков – проникнуть в командный центр «Ланиакеи», добраться до её уменьшенной копии и уничтожить её. Одновременно с этим КАЖДАЯ копия «Ланиакеи» будет уничтожена двойниками чужаков в более крупных копиях. Разумеется, это уничтожит и самих чужаков, но они готовы умереть.
Флемминг и остальные одновременно посмотрели на маленькую копию «Ланиакеи». Очевидным решением было бы создание складки, которая перенесёт крохотные копии чужаков из этой «Ланиакеи» в оригинальную – тогда крупные чужаки с оригинальной «Ланиакеи» окажутся в её первой увеличенной копии, где они будут чуть крупнее блох и не смогут причинить вреда. К сожалению, сделать этого не получится – мешало неизвестное поле вокруг внешней границы.
Чужаки были огромными чёрными комками из неизвестной субстанции, которая в данной локальной вселенной заменяла органику. Они разрушили оболочку сектора 9982 и проникли в сектор 9881, расположенный чуть ближе к центру «Ланиакеи». Способ, которым они это сделали, поражал своей грубостью. Границы между секторами состояли из хизмидия – силового поля, не содержащего ни единого атома и неуязвимого для любого разрушающего воздействия, известного в Метаимперии до начала путешествия «Ланиакеи». Чужаки проделали в этом поле гигантскую, безобразную дыру – так, будто это было не поле, а хрупкий доисторический материал, известный как «бумага». «Ланиакея» тут же начала хизмидиевую регенерацию, но вместо того, чтобы мгновенно исчезнуть, дыра между секторами начала медленно затягиваться, хизмидиевые нити между её краями росли мучительно долго, две трети из них вовсе обрывались, не дотянувшись друг до друга.
Чужаки за считанные секунды прошли ещё пять из ста сферических слоёв «Ланиакеи» и оказались в секторе 9376. Защитная система экстэндэра непрерывно опутывала их полевыми коконами, но существа мгновенно разрывали их. Параллельно этому хизмотрон пытался пробить брешь в неизвестном поле, окружающем «Ланиакею». В секторе 9376 чужаков встретили восемь человек и одновременно начали выращивать вокруг них другой тип хизмидиевого кокона – на порядок более интенсивный и прочный, открытый научным персоналом «Ланиакеи» уже в ходе трансгрессивного движения сквозь масштабы. Существа отреагировали молниеносно. Одно из них разорвало самую тонкую нить кокона и ударило чёрным щупальцем трех человек. «Неуязвимая» униформа нисколько не смягчила удар – всех троих отбросило к границе сектора, брызнула кровь. Двое были изувечены. Третий был мёртв. Складка мгновенно перенесла их в один из медицинских секторов. Мёртвого нужно было воскресить в течение семи минут. На чужаков складка, создаваемая экстэндэром, не действовала – они использовали свою складку для перемещения на «Ланиакею», но внутри могли передвигаться только так – ломая стены.
Выбравшись из недоделанного кокона, чужаки мгновенно прорвали границу сектора 9376 и оказались ещё ближе к центру сферы. Пятеро сотрудников последовали за ними. На новом месте – в секторе 9274 – их встретили ещё человек сорок. Секунд через десять стало понятно, что полевой кокон сплести не получится – существа неистово рвали квантовые нити. Каждое из них представляло собой черные эллипсоид, близкий к сфере диаметром около двух с половиной метров, по поверхности которой перекатывались бугры. Глаз и иных знакомых людям органов чужаки не имели. У существ было по четыре щупальца, три из которых имели одинаковую длину и силу, а четвертое было значительно короче и служило дополнительной опорой. Любое оружие, любые квантовые поля были бесполезны против них, никакая энергетическая защита не могла их сдержать.
Объединив усилия, семь человек прижали к полу одно длинное щупальце одного из существ. Семеро других прижали второе. Используя оставшееся длинное щупальце, существо убило шестерых из семи человек, пытавшихся его обездвижить. Задействовав короткое щупальце, на конце которого оказалось гигантское жало, тварь убила ещё четверых. Вторая тварь убила двенадцать человек. Складки мгновенно раскидали пострадавших и убитых по медицинским секторам, остальных они перенесли минимум на десять сферических уровней вниз относительно текущей позиции чужаков. Хизмотрон всё ещё не мог прорвать чужое поле вокруг «Ланиакеи».
Чужаки проникли в сектор 9173. Там их никто не встретил. В данном секторе и семи соседних секторах – 9072, 9163, 9172, 9174, 9183 и пострадавшем 9274 – включились локальные калибровочные поля. Это были маломощные поля Е-класса. Содержащиеся в воздухе мелкие крупицы пыли мгновенно выросли до огромных комков и вдавились друг в друга, зажав между собой существ. Комки должны были раздавить их, но существа уничтожили калибровочные поля. Массивные комки сжались обратно до крупиц, а тела существ, деформированные увеличенными частицами, быстро приняли исходную форму.
Чужаки прорывались вглубь экстэндэра. Через пять минут они достигли 3000-х секторов, проделав семьдесят процентов пути от внешней границе до центра сферы. Хизмы, которым было подвластно трансгрессивное движение сквозь вселенные различных масштабов, были бессильны против этих двух существ. Хизмидиевые поля 3000-х секторов было сложнее разрушить и существа немного замедлились.
Перенаправление всей доступной энергии на хизмидиевые поля 2000-х и 1000-х секторов позволили задержать их минут на пятнадцать, но потом – не более двадцати пяти минут спустя после начала атаки – чужаки достигли секторов с трёхзначными номерами. Людей собрали в медицинских секторах. Большинство из тех, кто не были медиками или ранеными, или не были критически важны для отражения атаки существ – уменьшили и разместили в пределах одного сектора.
Прошло ещё пятнадцать минут.
– Чужаки в секторе 301, лидер, – констатировал Улкеш.
– Я знаю, – ответил Флемминг. – Если против них не действует никакое квантовое оружие и никакие калибровочные поля, а также никакие объекты, масштабированные в пределах экстэндэра, остаётся только одна действенная мера – физическая сила членов команды. Мы могли бы увеличить себя и раздавить их, но это бесполезно – чужаки уничтожат наши калибровочные поля прежде, чем мы доберёмся до них…
В этот момент хизмы сообщили Флеммингу и остальным – чужое поле вокруг «Ланиакеи» в высокой вероятностью удастся прорвать в течение часа! Если это получится – гиганты с первой увеличенной копии «Ланиакеи» доберутся до чужаков и расправятся с ними! Вот только хватит ли времени?
– Командный центр окружает не хизмидиевое поле, а самая трудно проницаемая квантовая сущность из всех, которые нам удалось создать – хизмоливан. Неизвестно, сколько чужакам потребуется времени, чтобы прорвать его. Сейчас здесь будет тесно – я вызову человек триста. Если понадобиться – мы будем отрывать этим тварям щупальца по одному, – заявил Флемминг.
– Лидер…, – начал Колчин.
– Вижу, – разочаровано ответил Флемминг. – Всех, кто будет нам помогать, нужно перенести за один раз, поскольку со второго раза существа смогут обнаружить места, в которых ослабевают хизмидиевые поля в момент образования складки. В то же время, быстрое и безопасное перемещение сквозь хизмоливан позволит переместить за один раз не более пятидесяти двух человек. Уменьшенные люди сквозь хизмоливан не пройдут, поэтому переместить большую группу «малышей» и потом увеличить их тоже не получится. А пятьдесят два человек нам в помощь – этого недостаточно против наших врагов. Нам нужны те, кто крупнее и сильнее людей и могут быть ровней этим тварям, а таких у нас на «Ланиакее» только двое.
«Доктор Сохот, – транслировал Флемминг в создание одного из медиков-ньярла. – Вы срочно нужны в командном центре».
Вторым ньярла на «Ланиакее» была доктор Азата – коллега и пара Сохота, с которой они почти никогда не расставались. В мозг Флемминга поступила информация, что Азата сейчас слишком занята – в её теле регенерируют трое членов команды, оживленные после смерти от щупалец чужаков. Азата весила около девятисот килограммов, Сохот – тысячу сто.
Доктор Сохот прибыл в командный центр через складку вместе с сорока двумя другими членами команды (перемещение доктора потребовало столько энергии, сколько нужно для перемещения десяти человек). В своём естественном состоянии ньярла представляли собой совершенно кошмарного (с человеческой точки зрения) вида огромные лоснящиеся комки, бесформенное нагромождение глаз, пастей и щупалец, издалека напоминающие гигантские размягчившиеся мозги. Будучи среди людей, Сохот и Азата пребывали в обличии, близком к человеческому. Доктор Сохот выглядел, как полный благообразный мужчина лет сорока пяти, на теле которого не было никакого волосяного покрова – ни волос, ни бровей, ни даже ресниц. Под сводом огромного черепа сияли бездонные голубые глаза, громадный рот с яркими пунцовыми губами едва помещался меж двух массивных румяных щёк, а крупный, прямой нос и ничем не примечательные уши подчеркивали и завершали идеальную симметрию лица. Широченные плечи и выдающаяся мускулатура Сохота превращали его в сказочного великана. Великаном он был в самом прямом смысле – поскольку ньярла не могут менять массу своего тела при трансформациях, рост Сохота-«человека» превышал четыре метра. Одет он был в пластичную синюю форму соответствующего размера. Сейчас Сохот словно возглавлял команду сотрудников, прибывших для обороны командного центра. Флемминг, рост которого был два метра сорок сантиметров, стоял перед доктором, высоко подняв голову и глядя в гипнотическую бездну его глаз. За спиной Аарона выстроились координаторы и аналитики – массивный, но маленький в сравнении с Сохотом Колчин, чей рост практически идеально совпадал с ростом Флемминга; слегка обрюзгший из-за возраста Улкеш, который был Флеммингу и Колчину по плечо; Крейг и Цофф, которые были немного моложе Флемминга и достигали макушками его бровей; сёстры Корд, одна из которых – Сиона Лич Корд – была немного выше Флемминга, другая – Сиона Флэйм Корд – немного ниже, но чуть выше Крейга и Цоффа; Оксен и Гендлер – оба чуть выше Улкеша, но почти вдвое моложе его; трёхметровый гигант Тао, который почти доставал головой до подмышек Сохота, и маленький Ченг, рост которого был всего метр семьдесят пять – редкое явление во Флоте Масштабов (даже Улкеш считал его коротышкой).
– Мы не знаем, сколько у нас времени, – заговорил Флемминг. – Хизмы дают очень неточную оценку – от двадцати минут до двух часов. Если хизмам удастся снять поле вокруг «Ланиакеи» до того, как чужаки прорвутся сюда – у проблемы появится простейшее решение. Если нет – нам придётся удерживать их столько, сколько сможем. Вы знаете, насколько они сильны и опасны. С другой стороны, если эти твари будут уже здесь – я транслирую компьютеру команду на отключение хизмоливанового поля и перемещу в командный центр не менее трёх сотен человек. Нашим главным оружием против них будет доктор Сохот – он единственный, чья сила теоретически может быть сопоставима с силой враждебного существа. К сожалению, враждебных существ два.
– Я приложу все усилия, – произнёс Сохот своим фантастическим басом. – Сначала они получат от меня хороших тумаков, потом – качественное лечение. Если выживут, конечно. Если нет – оживлять их мы не будем.
Двадцать две минуты спустя чужаки достигли сектора 101, расположенного непосредственно над командным центром, и яростно атаковали хизмоливан. Первые пять минут «сверхнепроницаемое» поле, казалось бы, не реагировало вовсе. Флемминг улыбнулся – твари недооценили свою силу! Он был почти уверен, что хизмы прорвутся сквозь чужое поле вокруг «Ланиакеи» раньше, чем чужаки окажутся здесь, в непосредственной близости от уменьшенной копии экстэндэра. Однако уже на шестой минуте хизмоливан начал слабеть, напряжённость поля снижалась на 1-1,5% каждую минуту. Твари не перемещались по его внешней границе – они целенаправленно атаковали один участок поля. И вот, чуть более часа спустя, из стены появилось кошмарное щупальце, а мгновением позже первый из двух чужаков протиснулся в командный центр. Он мгновенно сместился относительно прохода, пропуская второго.
В этот момент доктор Сохот схватил первую тварь за одно из щупалец, поднял огромное чёрное сферическое тело, и ударил им второго чужака. Второй чужак рухнул на пол, задрав вверх все четыре щупальца. Побагровев от натуги, Сохот снова поднял первую тварь и прижал её к стене, обхватив ручищами. Одновременно с этим ньярла нанёс сильнейший удар ногой в то место, откуда у второго существа росло короткое (опорное) щупальце. Тридцать три из сорока двух человек облепили второго чужака – по девять человек на каждое из трёх длинных щупалец и ещё шестеро на травмированное четвёртое. Приложив колоссальные усилия, они обездвижили врага.
У Флемминга возникли проблемы – он не мог снять хизмоливановое поле вокруг командного центра, чтобы вызвать подкрепление. Сами хизмы не позволяли это, даже не удостоив Аарона объяснениями! В то же время, они сообщали, через три-пять минут в чужом поле появится брешь! Надо… лишь продержаться…
Оставшиеся девять человек обездвижили одно из трёх длинных щупалец первого существа, которое удерживал доктор Сохот. Опорное щупальце твари было прижато к внутренней стороне хизмоливановой стены помещения и практически не могло двигаться. Враг успел ужалить Сохота – на левом боку великана пламенело алое пятно, которое очень медленно затягивалось, хотя в обычных условиях травмы на теле ньярла заживали почти мгновенно. Два оставшихся щупальца чужака неистово извивались и хлестали доктора, как чудовищные плети. Флемминг прижал кончик первого щупальца, к нему присоединились Колчин, Тао и Сиона Лич Корд. Остальные трое координаторов и четверо аналитиков обездвижили последнее щупальце. Флемминг был третьим силачом на «Ланиакее» (после двух ньярла), Тао – червёртым, сразу за ним с небольшим отставанием следовали Колчин и сёстры Корд. Флемминг и остальные непрерывно требовали, умолял хизмов быстрее закончить с полем! Сила и злоба чужаков были запредельными, чудовищными и неиссякаемыми! Доктор Сохот начал терять гуманоидное обличие – его череп расползся надвое, и из образовавшегося отверстия, похожего на гигантскую пасть, появилось нечто, похожее на безобразную многоглазую голову. Эта «голова» ударила тело чужака и впилась в него тысячами тонких, металлического вида нитей. В месте удара тело существа будто бы начало сжиматься, вдавливаться внутрь себя и хватка чужака едва заметно ослабла, но буквально через три секунды вмятина на гигантской чёрной сфере исчезла, и существо продолжило вырываться, его сила даже прибавилась! Сохот отращивал новые «многоглазые головы», всё больше приобретая реальный облик ньярла. Флемминг понял, что существо сейчас вырвется. А второй чужак уже отшвырнул десятерых из тех, кто держал его, полностью освободив одно щупальце… В этот момент хизмы пробили брешь в чужом поле.
Брешь была около сорока сантиметров в диаметре, но прямо под ней начинались тонкие хизмидиевые слои миниатюрной «Ланиакеи». Флемминг из последних сил передал мысленную команду на замену фрагмента хизмидиевого поля непосредственно под брешью на проницаемое калибровочное поле, а также на отключение всех фрагментов секторов вплоть до командного центра. Команда на отключение хизмоливанового поля вокруг командного центра тоже прошла. Можно было бы прямо сейчас вызвать сюда подкрепление из нескольких сотен человек, но это было уже не нужно.
– Пятый координатор Тао! – скомандовал Флемминг. – У вас достаточно длинные руки. Достаньте их!
Тао отпустил щупальце и бросился к бреши в миниатюрной «Ланиакее». Задыхающиеся Флемминг, Колчин и Сиона Лич Корд увидели гигантскую брешь в полноразмерной «Ланиакее». Она вела через все сферические слои к оболочке, на другой стороне был командный центр первой гигантской копии экстэндэра. Эту гигантскую брешь заслонил фрагмент формы гигантского двойника Тао, затем в проёме появилась его рука. Чудовищные пальцы, длиной в сотни метров, приближались к месту, где Сохот и десятки человек больше не могли удерживать смертоносных чужаков.
– Назад! – скомандовал старший координатор-аналитик.
Люди, собрав оставшиеся силы, отпрыгнули от двух чёрных тварей. Через сотые доли секунды в командный центр вторглась фаланга указательного пальца Тао. Она прижала обеих тварей к синему кругу. Чужаки не были готовы к столкновению со столь массивной сущностью. Они в отчаянии упёрлись в исполинскую фалангу всеми восемью конечностями, но кожа на пальце Тао-гиганта была слишком толстой для их жал. Пятый координатор мог бы раздавить их, но это противоречило доктрине Флота Масштабов. Ловким движением Тао-гигант схватил обоих чужаков и вытащил из «Ланиакеи». Тао нормального размера, разумеется, сделал то же самое. Он приблизился к коллегам и показал раскрытую ладонь. На ней копошились две чёрные букашки размером чуть крупнее блох. Они резво вскочили на крошечные ножки и ринулись прочь с ладони, но Тао тут же окружил их хизмоливановой оболочкой – в сто раз тоньше, чем стены командного центра оригинальной «Ланиакеи», но в двадцать раз толще, чем на её миниатюрной копии. Затем он добавил ещё сорок таких же оболочек. Существам понадобится не менее двух суток, что пробиться через них.
– Мы их… изучим! – выдохнул Улкеш, наблюдая за тем, как складки уносят из командного центра убитых и раненых.
– Я отправляюсь в медицинский сектор, – прохрипел доктор Сохот, пряча все лишние глаза, пасти и щупальца и снова превращаясь в доброго великана. Он тут же исчез в складке.
Флемминг всматривался в огромную брешь в «Ланиакее». По ту её сторону он видел жутковатую мглу – ту же, что и наверху. Ведь за этой брешью можно было наблюдать другую, ещё более гигантскую брешь в корпусе первой увеличенной копии экстэндэра, а за той – ещё более гигантскую брешь в корпусе второй увеличенной копии и т. д. Неужели до бесконечности? Знают ли об этом чужаки? Аарон получил послание от хизмов – нет, существа не помогут устранить феномен, благодаря которому «Ланиакея» оказалась рекурсивно вложена сама в себя. Значит, выход только один.
– Движемся к проницаемому калибровочному полю, – приказал Флемминг. Компьютер «Ланиакеи» подчинился. Теперь экстэндер медленно продвигался к бреши в корпусе своей первой увеличенной копии. Одновременно с этим маленькая копия двигалась к бреши в корпусе настоящей «Ланиакеи». Брешь в корпусе настоящей «Ланиакеи» была огромной – около 800 метров в диаметре, а в корпусе первой копии – 1600 километров соответственно. Экстэндэр медленно продвигался по широченному тоннелю, приближаясь к жутковатой мгле несебетождественных, бесконечных масштабов… Вот и граница. Что будет, если пересечь её?
– Выходим! – твёрдо сказал Флемминг.
Экстэндэр ещё немного сдвинулся и пересёк границу. Его увеличенные копии исчезли. Теперь со всех сторон его окружала только немыслимая, несебетождественная мгла.
– Мы теперь… бесконечно малы? Или бесконечно велики? – благоговейным шёпотом спросил Оксен.
–Хизмы не знают, что это за масштабы,– ответил Флемминг. – Они слишком большие.
Это обескураживало. Хизмы способны распознавать сверхбольшие масштабы, измеряемые величинами, которые выражаются четырёхэлементными массивами в терминах массивной нотации Бауэрса. Сейчас у них не было рекомендаций даже на счет того, следует ли «Ланиакее» менять размеры.
В данный момент из командного центра можно было наблюдать многослойную структуру со множеством полостей и тоннелей, в одном из которых и оказался экстэндэр. Тоннель расширялся и переходил в обширную пещеру, которая, в свою очередь, примыкала к невероятно широкой и длинной пропасти, за которой начиналась другая многослойная структура. Пропасть была залита светом, источник света был очень мощным и располагался где-то над ней.
– Выходим во внешнее пространство, – скомандовал Флемминг. – Посмотрим, что это за новая вселенная.
«Ланиакея» покинула тоннель, пересекла пещеру за ней и вскоре взмыла над пропастью, залитой светом. «Многослойная структура» со всеми её тоннелями и пещерами оказалась гигантской деревянной доской, а «невероятно длинная пропасть» – щелью между двумя соседними досками. Этими досками был выложен пол огромной комнаты. Её потолок простирался примерно в четверти миллиона километров от пола, под ним сиял шар размером с крупную планету. В комнате было много простой, грубой мебели, два окна и дверь. Самым странным предметом в комнате был деревянный дом. Разумеется, комната сама была частью какого-то деревянного дома, но на её полу был ещё один дом, который занимал почти половину комнаты – два этажа, шесть окон на фасаде и по четыре с каждого торца, чердак, двускатная крыша, парадный вход с деревянным крыльцом. За окном комнаты, в которой располагался дом, можно было видеть что-то вроде гигантского кресла. Точно такое же, но вдесятеро меньшее по размерам, кресло, располагалось и в самой комнате, недалеко от окон дома на её полу. Флемминг приказал расположить «Ланиакею» так, чтобы можно было заглянуть в эти окна – мог бы, разумеется, просто просканировать, но это испортило бы эффект.
– Ну, конечно! – не сдержалась Сиона Флэйм Корд. – Дом тоже построен внутри себя.
Это было очевидно – в доме была комната, на полу которой находился ещё один, точно такой же дом, но в десять раз меньше. В этом доме был ещё один и так далее… И в каждом доме была копия «Ланиакеи», только на этот раз копии отличались друг от друга всего в десять раз, а не в две тысячи.
В колоссальном дверном проёме за пределами комнаты раздался странный скрежет, потом послышалось тяжёлое дыхание.
– Антропоморфный субъект, – доложил Улкеш. – Ростом 208 417 километров, масса тела – более 210 секстиллионов тонн.
Названный «субъект» вошёл в комнату. Это был старик. Жутко древний. Его лицо терялось в сверхглубоких морщинах и длинной – почти до пола – седой бороде. Огромную голову старца обрамляла мощная, густая грива седых волос. Его сгорбленное тело было одето в несколько слоёв странной, грубой одежды. Дед-великан медленно шёл, опираясь на колоссальную деревянную палку. Вдруг он остановился. Его глаза смотрели в ту точку пространства, в которой находился экстэндэр. Глаза были красные, слезящиеся, к набухшими венами, а зрачки… Сначала казалось, что у каждого его глаза радужная оболочка имеет бледно-синий цвет, края радужек намного более тёмные, а зрачки совсем крохотные, едва заметные. Но, как только глаза древнего великана упёрлись с микроскопическую (по его меркам) «Ланиакею» – радужные оболочки в каждом глазу начали множиться. Сначала каждая из них разделилась надвое, потом – на четыре части. Выглядело это так, будто в глазах старика начали делиться гигантские клетки. Потом между четырьмя одинаковыми радужными оболочками каждого глаза возникла пятая – самая крупная. Посередине центральных радужек зияли чернотой бездонные зрачки. Посередине четырёх других радужек каждого глаза зияли зрачки поменьше. Вместо двух исполинских глаз на крохотный экстэндэр будто бы смотрели десять.
– Не понимаете, куда попали? – раздался с небес громовой скрип старческого голоса. – Сейчас я вас перенесу, куда надо.
С этими словами исполинский старец уверенно направился в «Ланиакее».
КОНЕЦ ПЕРВОГО ЭПИЗОДА