От ни "что" до ничто.
Разве Бог похож на тех, кто считает, что создан по его образу и подобию? Ведь если они подобны Богу, то и Бог есть оригинал их творения. Но разве он может иметь вид этих возомнивших себя подобными ему существ? Так что Бог создал идею человека, его абстрактный образ, который отличается от действительного. Поэтому у художника есть полное право не замечать это лжеподобие и исполнять идею творения на основе абстрактного представления. Но и абстракция должна быть такой, чтобы в ней прослеживался замысел Бога. Ведь лжеподобное существо не может создать абстракцию. Оно создает подобную своему лжеподобию копию, а вместо абстракции извлекает из себя то, в чем забывается и оригинал, и его ложное подобие. Так что следует сначала посмотреть на того, кто занимается живописью, чтобы прийти к твердому убеждению в неспособности его лжеподобного существа создать что-то выдающееся. Ведь даже если Бог создал только идею своего подобия, а подобное существо сотворить не смог, то как может это ложное творение соперничать с ним? Так что лишь в лжеподобном мире лжеподобное является ценностью. Но художнику следует понимать, что только в мире подлинного творения он может обрести искусство, а это подлинное творение есть идея, в которой божественное подобие является самостоятельной сущностью и есть то, что на самом деле сотворил Бог, а не то, что выдает себя за его творение. Художник должен четко знать это отличие и, несмотря на трагическую судьбу мира, утверждать этот подлинный мир абстрактным способом в надежде достичь его внешнего образа, в котором подобие творения обрело бы ясные черты. Так что художник хотя и пребывает во тьме, тьма эта ярче любого фальшивого света. Просветление сопутствует ему в каждом его усилии, так что абстрактный путь подобия творения все больше напоминает само творение, раскрывая его содержание в пока еще не узнаваемых формах. Но форма, в которой Бог открывает свой вид в образе, есть цель подобного творению пути. И пусть не мнит себя творцом тот, кто идет по уже сотворенному Богом пути: он лишь повторяет и доводит до сознания то, что сделал он.
История происходит или по воле Бога, или по воле человека. В первом случае она истинная, во втором - ложная. Но все ли истинно то, что происходит по воле Бога, и все ли ложно то, что происходит по воле человека? Ведь если воля человека следует идее Бога, то история истинна. Ведь идея подобна Богу. Но может ли Бог в неидеальном человеке следовать его воле? Свобода воли дана только идеальному человеку, воля неидеального человека лишь участвует ложным образом в свободной воле. С другой стороны, Бог не мог допустить, чтобы ложная история не была истинной, ведь все происходит по его воле, так что и ложная история согласна с его волей. Поэтому ложное человечество изначально вовлечено в процесс спасения, что и было возвещено абстрактным идеалом божественного образа. Надежда на спасение единственная сила, которая устанавливает в мире справедливость между неравными. Все будут спасены, но одни должны для этого погибнуть и воскреснуть, другие - следовать своему предназначению. Предназначено же человеку в вере испытать дни свои, чтобы в конце жизни увидеть начало новой.
Ничто есть абсолютно положительный результат бесконечного отрицания. Что из себя представляет это ничто? Оно может быть чем угодно, но оно есть материя разума, утерявшего в веках опыт своего бытия в стремлении распространить его дальше того, чем он может быть. Материя есть потенциальная загадка бытия. От истины она отличается тем, что в ней нет никакой истины, она просто есть как факт присутствия бытия в ничто. Эта материя является основанием сверхбогочеловеческой веры. Ведь нет ничего убедительнее того, от ничтожности чего нельзя отказаться. Эта ничтожность есть абсолютная полнота бытия, но поскольку самого бытия в этой ничтожности нет, следует принимать его на веру, и эта вера главное, что сохраняет жизнь после того, как аргументы разума в ее пользу исчерпаны. Разум стоит перед открытой бесконечностью, в которой бытие и ничто неотличимы друг от друга, поэтому у него нет никаких оснований для утверждения жизни.
Заключенный в материи опыт бесконечного существования настолько ничтожен, что требует неимоверных усилий бытия для своего обнаружения. И бытие с этим справляется. Оно обнаруживает разум там, где кроме материальной ничтожности ничего нет. Оно строит мир, потерянный во временах и не достигший современности в совершенстве современного деяния. Ведь материя ждет своего исполнения, скрываясь в ничто. В ней заключена не только мощь творения, но и опыт предшествующих его усилий. Поэтому все более совершенным является каждое новое достижение опыта: ведь сколько угодно бесконечностей может произойти из ничтожной совокупности одного и того же в себе разного. Но чем должна стать эта материя в моей сверхбогочеловеческой вере, чтобы я нашел применение для жизни более достойное, чем действительность? Вера - это мир иной, чем разум. Не случайно его относят к области смерти и именно после смерти полагают, что он есть. Эта разумная экстраполяция на неведомое есть не что иное, как апологетика фиктивного разума, выдаваемого за веру. Нельзя верить в то, что не может быть, поскольку оно выходит за пределы ничто. А ничто есть живая субстанция бытия, опыт возникновения которой скрыт в существе творения. Так что вера не может находиться там, где нет того, кому нужна вера. Вера есть свойство жизни сохранять себя за пределами разума, полагаясь на его присутствие в этой вере в качестве ее предпосылки. Разум предпосылается вере, поэтому вера разумна, хотя и возвышается над разумом. Но это ее возвышение лишь побуждает разум к жизни, лишь утверждает его жизнелюбивую природу. Разум без веры несовершенен, поскольку он еще не познал всю ничтожность бытия, скрытого в материи. Усилие ума должно быть направлено на то, чтобы найти жизнь там, где ее быть не может, где она заходит в тупик недоумения и скептического отношения к самому факту ее существования.
В отличие от наивной веры, суть которой в том, что я есть, мир есть и Бог есть, сверхбогочеловеческая вера подразумевает материю, отличную от ничто в бытии своего ничто. Такая материя есть бесконечное ожидание грядущего, вызов веры перед всемогущим причастием. Это единственное, достоверность чего обеспечивает присутствие веры. Между материей и верой бесконечный акт творения, в котором материя достигает сверхбожественного совершенства. Сотворив себя в вере, она и есть творец, который узнается в неясном упоминании Бога. Ведь Бог может только упоминаться и припоминаться всем тем, что произошло из него. Вера есть последний оплот бесконечной отстраненности от Бога. В ней нет даже упоминания или припоминания. Генезис творения погряз в ничто и только в виде материи являет и предъявляет свое ничтожное бытие. Так что сверхбогочеловеческая вера есть предельное творение, в котором Бог забывает себя. Но материя является самим его существом, утратившим имя. Безымянный Бог материи есть вера в несотворенность сотворенного мира, есть надежда на то, что он еще только будет, а не уже есть. И эта вера и есть вера. В отличие от первобытного откровения, о котором говорилось в предшествующих работах, сверхбогочеловеческая вера покидает творение, не нуждается в творце и не имеет никакого бытия, которое было бы чем-то. От ни "что" до ничто оно окрепло в своей материи, став властью над властью, бурным натиском над изнеможением истории. Эта вера никогда не закончится в том, в чем нет ничего, чему было бы до нее какое-то дело. Поэтому вера безусловна и есть власть над намерением и суждением истории.
2022 г.