Я искал работу. Керчь – город небольшой, и устроиться по специальности, даже в лучшие времена, было непросто. Я профессиональный моряк. Опыта на судах различного класса и типа вполне достаточно. Но при этом друзей в порту – раз, два и обчелся. Если хочешь теплого места с хорошими заработками и недалеко от дома, сумей договориться. А за договор полагается магарыч. Болтать за кружкой пива все умеют, особенно если ты угощаешь: «Ты, братан, только свистни, мы тебя вмиг устроим…»
Видал я таких обещальщиков. Плюнул и решил сам искать вакантное место. Да хоть на рыбконсервзаводе! Там всегда народ требуется.
В кадрах толстый лысый инспектор с усами-щеткой придирчиво изучал мои документы. Наконец ловко перекинул через стол трудовую книжку и важно изрек:
- Трудовая биография у тебя, конечно, будь здоров! Только с вакансиями у нас туго. Рыболовецкий флот сокращается. Даже судостроительный завод «Залив» простаивает. Заказов таких в масштабе страны нет. Да и самой страны нет. Так что, друг дорогой, фрахтуйся, вербуйся куда-нибудь за кордон. Авось, там за бугром пригодишься… Впрочем, есть у меня одно местечко. Правда, не знаю, подойдет ли тебе. Совсем небольшой каботаж. Вроде на судне и при деле, а числиться будешь на рыбзаводе. При нашем заводе имеется небольшой флот. Хотя это громко сказано. Так, несколько фелюг тихоходных. И ходят они от заводского пирса на рейд за грузом. Берут с больших океанских плавбаз, типа «Красный луч», готовую продукцию – выловленную и замороженную рыбу. Груз перебрасывают и прямо к берегу на переработку в консервы. Рыба разная, в основном скумбрия, ставрида, кефаль, килька... Хамса бывает. Определю тебя в боцманскую палубную команду. Ты рулевым ходил, но эти места пока заняты. Походишь пока палубным матросом, а там видно будет.
Я знаю, что такое палубный матрос. Не карась же, не первый день на суднах. Но, как говорится, от штурвала до трюма – один шаг. Все изменчиво в этом мире. Матрос, как и солдат, службу не выбирает. Куда еще идти? Не в бандюганы же… Не приучен. Не по мне их работенка, и за вредность молоко не дают. Ничего, я матрос-рулевой первого класса. Я еще войду в ходовую и встану к штурвалу. Дайте только срок.
- Когда приступать?
- Да вот завтра и приступай. Пойдешь на третий причал. Там увидишь грузопассажирский пароход. Кранцами трется о стенку. На него и поднимайся. Кстати, боцману Спице от меня пламенный привет… Ну и духота! Вот тебе и месяц май.
Ночью на небе, черном и словно сажей вымазанном, сверкали молнии. Следом за вспышками грохотал артиллерийскими залпами гром. Едва дождавшись рассвета и захватив с собой плащ-дождевик, я, перепрыгивая через лужи по размокшему известняку, побежал к проходной рыбзавода. На третьем причале небольшой теплоходик с грузовой палубой. Низкие, набухшие дождем облака будто зацепились за его радиомачту. Борта в потеках ржавчины. К стенкам прибита и качается в такт волнам узкая полоса мусора.
Торопясь и прячась от крупных капель дождя, громко стучащих по металлу, я вприпрыжку пересек трап, но на последней вымбовке поскользнулся левой ногой, а правой прямехонько въехал в вахтенного.
– Дружок, ты на свидание, что ли, опаздываешь? - довольно дружелюбно сказал тот, поправив съехавшую на затылок поношенную фуражку с нацепленной не по форме на тулью кокардой военно-морского флота. Высокий худощавый, с обветренным загорелым лицом, - Какого лешего тебе здесь надо? Ты кто будешь?
Я вместо ответа спросил, как найти здешнего боцмана Спицу.
– Ну вот, как раз на меня и напал. Что называется, в яблочко выстрелил.
Покопавшись в рюкзаке, я подал ему записку из кадров о трудоустройстве. И не забыл передать привет от потеющего кадровика.
– Все ясно, поступаешь под мою команду. У нас недокомплект палубных. Забудь, что ты рулевой. Матрос, видно, ты бывалый, не пропадешь. Зарплату нам пока выплачивают в срок. Теперь иди устраивайся. Свободное место сам найдешь. Потом поглядишь, как лежат швартовые шпринги на роульсах. На шпиль глянем… Гроза идет, но нам не помешает. Через час отходим. Идем на рейд кильку принимать.
Я виду не подал, но сильно удивился. Сегодня понедельник, тринадцатое число. Капитану выводить судно в такой день – плохая примета. Это неписанное правило.
И точно, пока устраивался, по судовому радио объявили: из-за непредвиденной неисправности в машинном отделении выход откладывается на сутки.
Еще один дурной знак: из-за палубной надстройки, победно держа хвост трубой, показалась крупная черная кошка. Боцман позвал ее, но она вытаращила стеклянные зеленые глаза, а потом одним прыжком достигла двери в рубку и скрылась там.
- Багира, иди сюда! Все равно поймаю! - заорал ей вслед, - Капитанская кошка прибилась в Севастополе. Капитан пожалел ее. И теперь таскается с нами уже второй год. Вот мучаюсь с ней, - жаловался боцман, - и так хлопот полный рот, а здесь эта... Того и гляди, куда-нибудь залезет шалава игривая. От кошек и женщин в плавании одни неприятности. Накличет беду с погодой. Ладно, следуй за мной…
В пространстве полубака чисто и сухо. Как и положено, свернутые в тугие бухты лежали ярусами ваера (тросы). Капроновые концы, словно толстые серые змеи, подобрав хвосты, дожидались своего часа. По бортам развешаны на крюках переноски (переносные электросветильники). Запасные тонкие лини-выброски с парусиновыми грузиками, набитыми песком, также имели место быть. Якорный колодец почти в самом центре помещения, поставленный вертикально, несколько похожий на трубу большого диаметра. Его стальные стенки, выкрашенные в белый цвет, были кое-где в потеках ржавчины, и краска местами отслоилась, свисала рыбьими чешуйками. Все как и везде. Порядок на военных кораблях и гражданских судах одинаков. Лишь подпалубные помещения отличались своими габаритами.
- Ну вот, от юта до бака – все наше хозяйство, - торжественно обвел рукой помещение боцман, - чистоту и порядок гарантируем. А то привыкли, понимаешь, рулевые только у себя приборку делать. Только свой персональный гальюн драите, да по линолеуму в ходовой вокруг да около машкой (шваброй) водите. У меня другой расклад. Что скажу, то и будете выполнять на верхней палубе. Сейчас надо кое-где в полубаке на якорном колодце ржавчинку зачистить и подкрасить. Скребок, стальную щетку, краску, кисть найдешь за дверью. Приступай! - и удалился по своим боцманским, как всегда неотложным делам, прикрыв за собой дверь на клинкетных замках. Потом застучал бутсами по палубному настилу.
Я, тяжело вздохнув, принялся соскребать ржавчину до голого металла…
Вдруг что-то загрохотало снаружи. Я отбросил в сторону свой скребок и взлетел вверх по узкому трапу к двери, хлопавшей под порывами ветра. Настоящий майский ливень со всей силой обрушился на главную палубу. Наш причал и весь город словно исчезли в воде. Казалось, одинокий теплоход терпит бедствие посреди океана. В хмурой туче, низко висящей над городом, яркой золотой стрелой сверкнула молния. Удар грома расколол небо. Вот и не верь после этого в морские приметы!
На небольшой каботаж мы на следующий день все же вышли. Забрали с траулера, стоявшего на рейде, сколько могли, мороженой скумбрии и ставриды. Потом сделали еще несколько рейсов. Рыбы было столько, что всю вывалившуюся из ящиков на палубу просто повыбрасывали за борт. Во время такого аврала второй рулевой, пробираясь меж ящиков, поскользнулся на рыбине и сломал ногу.
И я по приказу капитана, срочно подменяя вахтенного, встал за штурвал судна.