У неё была дочь и даже внучка, и при том она была такая, какая есть — не совсем молодая, где-то за сорок, с вечным желанием выглядеть молодой и юной, и презентабельной, даже находясь в огороде и собственном саду на даче, где с тяпкой в руках охраняла овощи и фрукты, которые сама и выращивала, сделав это своим основным занятием-хобби в жизни. Правда, ещё занимаясь вязанием ажурных кофточек, сидя вечером в кресле у телевизора, когда бывший муж давно покинул эту презентабельность из-за того, что она была, ну, такая, какая есть, а дочь с внучкой давно жила отдельно, и основное её светское общество составляли те овощи и фрукты, и вязаные её рукой кофточки.
И потому по утру, проснувшись в одиночестве в постели Лена Павлова, не Елена Павловна, привычно наведя презентабельность на лице, что значит, нарисовав у глаз черные стрелки, выведя их на виски, как это было модно в 70-х прошлого столетия, хотя жила она, эта Лена Павлова уже в сегодняшнем столетии 21 -века, но тогда это было модно, как и сейчас не устарели привычки выращивать на своих огородах в огромном количестве овощи — репки, яблоки, морковки, при том, что всё это можно было купить в магазинах и по сходной цене, не как в том, прошлом веке, когда такое — огородничество с садоводством было актуально ввиду вечного дефицита всего-чего и продуктов питания, в первую очередь, короче, наведя презентабельный марафет, ничего больше она не увидела, ну, если только себя в том зеркале, куда смотрела каждое утро, пытаясь увидеть в нем что-то ещё, ну, хотя бы ту молодость, которой там давно уже не было.
В общем, что касаемо всего остального, выращивания овощей на грядках, не возраста, хоть и не надо было это теперь особо, но дело предков оказалось неумираемо и продолжаемо такими вот ленами, которые в огород почти в вечернем наряде заходят и в нём же, покопавшись в земле, и выходят, уже идя по городским аллеям парка в надетой ажурной кофточке, почти как те стрелки на глазах, связанной в 70-х годах прошлого столетия.
Но это было ладно, приверженность старым традициям, как консерватизм в философии мысли и в жизни, если бы не одно “но”. То самое "но", что была Лена, ну, такая, какая есть, абсолютно не понимающая происходящего в жизни, из категории любителей жить в стиле, “а давайте не будем о плохом”, причём о плохом, касающемся только других людей, того, что никогда не коснётся нас, любителей этого стиля жизни, и это точно, а если и коснётся, то это будет исключение, о котором уже можно будет и даже нужно будет поговорить.
А поговорить с Леной не получалось ни о чём, даже на чисто женские темы, где присутствовали дети, но чужие, и потому это было не к ней, где были коты и собаки, но так как опять не её, то и опять это было не к ней. У неё был только кот, у которого были судороги, он просто так падал, дёргал какое-то время лапой, потом вскакивал и бежал дальше, и в таком состоянии дожил до глубокой старости, радуя своим присутствием в жизни Лену. И потому чья-то собака, у которой подобные или похожие судороги, но она играет, а раз играет, значит здорова, и волноваться тут нечего. Как и дети, они же хоть и больны, но скачут с высокой температурой по кровати, а этого Лена, мать своей взрослой уже дочери и бабка только что родившейся внучки, не знала, конечно же. И потому как здорово, что собака с судорогами здорова, и жаль, что у неё такая напасть, и всё равно, как это здорово наблюдать за жизнью чужой здоровой собаки, не важно где, в телевизоре, сидя в кресле и в надетой вязаной ажурной кофточке или у соседа по лестничной площадке, свой же кот уже не радовал, он умер, скончавшись от желчекаменной болезни.
И потому это просто кино и немцы или цирк с конями, чужая жизнь, за которой наблюдала Лена, в своей имея только овощи и фрукты, с которыми между тем, тоже можно было поговорить на общие темы, что такое овощи, когда они, эти овощи, не овощи, а люди.
Вот как она, Лена, не Павловна, это слишком серьёзно для мамы и бабушки, хоть и сорокалетней, а Павлова, у которой давно атрофировалось даже понимание, что такое дети, которыми всегда, до конца жизни остаются животные. Те домашние питомцы, которых люди берут себе на воспитание, чтобы радовать себя и их, проявляя заботу об этих милых и пушистых зверушках, часто делая их своими членами семьи, которые дарят им свою любовь совершенно бескорыстно, и которым всё равно, толстый ты или худой, старый или молодой, они в отличии от человека, любят тебя любым, и даже таким, какой была Лена, ну, такая какая есть, любящая своего кота, и плюющая на всех остальных, с которыми нельзя говорить о плохом, об их плохом, если только о плохо связанных кофточках и не так подведённых глазах, не так надетых костюмчиках и платьецах, в которых в огороде принято находиться для презентабельности чуть не в надетом вечернем наряде.
Чтобы потом, будучи ну, такой, какая есть, поутру в одиночестве проснуться в своей постели, не вспомнив о том, что и муж ещё живой, хоть уже и бывший, что и дочь уже выросла, и хоть уже и не маленькая, а взрослая, но нуждается в её помощи, тем более, что там ещё и только родившаяся внучка, но она же здорова, коли играет в погремушки, не важно, что иногда плачет, когда животик болит и газиками мучается, но хоть не плачет от того, что бабушки рядом нет, она в огороде со своими любимыми овощами и фруктами, с картошкой и свёклой, брюквой и морковкой, которые никогда не предложат ей поговорить о своём плохом, даже если гнить начнут тоже от какого-нибудь заболевания. Но это уже будет плохое ленино и об этом она уже с кем-нибудь да поговорит, с таким же любителем огорода и таким же нелюбителем людей, как те овощи, которые она сделала главными попутчиками в своей жизни, даже не вспомнив, что и они, как и она сама, ничего не чувствуют, и ей, если что, не посочувствуют. Ну, что поделать, они тоже такие, какие есть.
23.03.2022г
Марина Леванте