Бунт на броненосце "Потёмкин" готовили год, и "тухлое мясо" тут ни при чем
«Как началось восстание на броненосце? Это длинная работа была… - вспоминал активный участник ревкома - "судовой комиссии" восстания И.П. Шестидесятый, - В девятьсот четвёртом году, когда война с Японией была, неудачная пагубная война для России, собрались с Черного моря матросов брать в Балтийский флот, а оттуда направить на Дальний Восток. Это уже сильно заставило матросов подняться… В то время адмирал Кригер (Александр Христианович Кригер {17.11.1848 — 24.04.1917 гг.} - вице-адмирал, командующий Черноморским флотом – прим. автора) приехал с Петербурга и на кораблях начал с командным составом говорить о том, какие у вас есть матросы, которые вы можете отправить на Дальний Восток? Те говорят, у нас матросы обыкновенные, но можем кое-кого освободить. Тогда всю команду выстроили на корабле. Адмирал спрашивает: кто хочет пойти на Дальний Восток? Японцы накинулись на нашу Россию, но мы их шапками разбросаем. Ну, мы тут улыбнулися. Кто желает, выйти из строя на два шага вперёд! Никто не вышел. Ну, так кто же? Вы же матросы! Тогда пошли собираться офицеры… Ну, что же, раз такой народ на учебном судне, тогда выйдет на всех кораблях тоже самое. И тогда с каждого корабля были назначены по 15 человек. Всех этих матросов отправили в Кронштадт. Они там подняли такой шум! В таком случае их велели отправить обратно в Севастополь. И после того одних арестовали… Словом, был большой нагоняй…
Восстание началось с того, что корабли часто собирались в мастерской на берегу, и оттуда часто приходили мастеровые. А корабль "Потёмкин", он был ещё не совсем окончен, он с Николаева пришёл, и у него были большие недостатки, которые должны были поправлять рабочие. Рабочих этих брали с мастерских, к ним придавали учеников – минных машинистов, судовых машинистов, и мы им помогали что-как делать. Таким образом мы получали всякие сведения (революционные), о том, что мы не могли достать на корабле… Восстание решено было сделать летом в 1905 году, когда вся эскадра выйдет в море на практические занятия.
Когда настало это время, адмирал Кригер отдал приказ "Потёмкину" выйти в море одному, а эскадра выйдет на несколько дней позже для проверки своих орудий и минных аппаратов. Ну, тут все наши планы расстроены были. Да… Ну, что ж делать?!.
И вот "Потёмкин" ушёл в сопровождении с миноносцем номер 267. И вот 12 июня из Одессы пришёл миноносец и привёз провизию. Провизия оказалася с душком. Мясо оказалося негодное. Его повесили на спардеке. Один послушал, другой – мясо никуда не годное. Второй подошёл, третий, на нём черви такие! Летнее время, жара. Сейчас же было приказано матросов удалить, поставить часового, не пускать никого. Тогда было решено во всяком случае не делать никакого восстания, не делать никакого предложения, а просто взять кусок хлеба и кружку чая, и таким образом обед не делать.
(13 июня командир броненосца капитан первого ранга Е. Н. Голиков отправил миноносец в Одессу для закупки провизии. Только вечером ревизору мичману А. Н. Макарову и матросам-артельщикам удалось закупить необходимые 28 пудов говядины, муку, свежие овощи, деликатесы и вино. По пути из Одессы миноносец в сумерках столкнулся с рыбацким баркасом, который пришлось брать на буксир вместе со спасёнными в море рыбаками. Поэтому продукты попали на борт броненосца лишь к утру 14 июня. За сутки, мясо потеряло товарный вид на июньской жаре, но по свидетельству ревизоров, ещё было свежее.Утром один из коков обнаружил в мясе червей. Судовой врач С.Е. Смирнов при осмотре на поверхности одного куска мяса увидел двух белых червей, но внутри куски оставались не испорченными. Доктор приказал промыть мясо и подержать перед готовкой в соленом растворе.Броненосец находился на рейде, команда проводила опробование орудий и занималась обеспечением стрельб. В 11 часов был дан сигнал на обед, но матросы отказалась брать баки для борща и демонстративно ели сухари - прим. автора).
Когда другой раз объявили обед, командир распорядился о чарке водки, а водку давали во время плавания на корабле, водку давали большой стакан. …Попробовал борщ, скривился так офицер. "Ничего, - говорит, - так.". Доктора позвали. "Так, ничего…". Сплюнул немного.
Тогда офицер вышел и говорит: "Вы, товарищи матросы, что-то затеваете и не желаете обедать. Доктор говорит, что борщ хорош, всё в порядке. Все желающие обедать отойти к оружейной башне, а не желающие стой на месте!". (Об отказе команды есть борщ было доложено старшему офицеру И. И. Гиляровскому. Капитан I-го ранга Е. Н. Голиков объявил построение и пригрозил матросам наказанием за нарушение дисциплины. Командир приказал желающим продолжать обед перейти к 12-дюймовой башне - прим. автора).
Никто не пошёл, потом понемногу, один за одним и все двинулися к орудийной башне, то есть желая обедать. Несколько человек не успели перейти. В это временя помощник капитана Гиляровский подошёл к ним, ему на помощь другие офицеры, и задержали человек двадцать пять. Командир приказал вызвать караул наверх! Явился караул. Гиляровский приказал стрелять! Вторично повторил: караул должен стрелять… Потом видит Гиляровский, что караул ему не повинуется, вырвал винтовку и хотел сам начать расправу с крамолой. В это время Вакуленчук подбежал к нему и хотел отнять винтовку, но тот его смертельно ранил. Матрос упал, обливаясь кровью… (большевик, член РСДРП с 1903 года, унтер-офицер Григорий Вакуленчук закричал, что задержанных расстреляют. Часть команды бросилась на батарейную палубу, взломала пирамиды с винтовками и вооружилась. Вакуленчук открыл стрельбу и убил артиллерийского офицера лейтенанта Л.К. Неупокоева. В ответ капитан первого ранга Е. Н. Голиков выстрелом смертельно ранил большевика, но был сбит с ног и убит бунтовщиками - прим. автора). Кто-то крикнул: "Товарищи, пора за дело! Бей драконов!". И тут началась баталия. Все за оружие…».
Началась перестрелка, в ходе которой были ещё убиты капитан 2-го ранга И.И. Гиляровский, старший минный офицер лейтенант В.К. Тон, штурманский офицер прапорщик Н.Я. Ливинцев, лейтенант Н.Ф. Григорьев и старший врач броненосца С.Е. Смирнов. Оставшихся в живых офицеров арестовали и высадили на берег.
На мятежный броненосец прибыли революционные эмиссары во главе с большевиком Фельдманом.
На корабле была сформирована «судовая комиссия», во главе с членом РСДРП А. Н. Матюшенко. Броненосец «Потёмкин» и миноносец № 267 подняли красные флаги.
Корабли направились к Одессе, и даже дали по ней залп. «К вечеру дали три выстрела холостых и два боевых, - вспоминал И.П. Шестидесятый. - Один из боевых упал на городскую площадь, на Соборную. Он произвёл там большой переполох…». Но в это время казаки уже навели порядок в городе и помощь революционерам опоздала.
17 июня эскадра, состоящая из броненосцев «Георгий Победоносец», «Три Святителя», «Двенадцать Апостолов» и минного крейсера «Казарский», вышла в море на усмирение восставших.
Утром 18 июня «...Отборная команда - эскадра под командованием адмирала Кригера, - вспоминал И.П. Шестидесятый. - Она шла с тем, чтобы ликвидировать восстание на броненосце "Потёмкин". Мы получили сигнал: "Дорогие товарищи! Ваш поступок опечалил всех моряков, но покорную голову и меч не берёт!". Мы дали ответ: "Застопорить машины. Остановить эскадру. Адмирала Кригера просим на Потёмкин". Ответа не получили. Тогда товарищ Матюшенко обратился к матросам: "Товарищи! Настал момент победить и освободить народ от власти царя! Все встали по местам. На корабле тишина. Только один товарищ Никишкин стоял со шлангом по пожарному. Все встали каждый у своего орудия.
Эскадра полным ходом шла на "Потёмкин". Мы пошли на эскадру и врезались по центру между броненосцами "Двенадцать Апостолов" и "Три Святителя", направляя на них свои орудия и минные аппараты. Это был грозный, решительный момент. Эскадра тихо прошла по направлению Одессы, потом повернулась обратно. "Потёмкин" также повернулся обратно и опять вошёл в середину эскадры. На этот раз на эскадре была большая перемена. Матросы бросили свои орудия и вышли на палубу, начали кричать: "Ура!". И бросать свои бескозырки в гору.
Эта картина не понравилась адмиралу Кригеру, и он скомандовал, что эскадра должна идти в Севастополь. Эскадра пошла, но один броненосец "Георгий" ("Георгий Победоносец" - прим. автора) остановился. Мы сейчас же - на миноносец № 267, сели 12 человек и отправились на "Георгий". Когда мы взобрались на верхнюю палубу, там все офицера окружили рубку, как испуганные овцы. Наш товарищ Кирил обратился к ним: "Господа офицеры! Именем народа вы арестованы. Корабль отныне будет служить народу для защиты его.". Наверху был дежурный офицер, пустил себе пулю в лоб и "пошёл" за борт. Матюшенко сказал: "Господа офицеры! Ваше оружие и регалии положите на палубу.". В этот момент матросы спустили большой катер на воду. Я в это время обратился к офицерам: "Господа офицеры! Прошу сойти в катер, вы здесь больше не нужны". В этот момент один офицер подошёл ко мне: "А вы стрелять в нас не будите?". Я: "Нет!". Все спустились в катер и пошли на берег». (Позднее среди восставших на «Победоносце Георгий» произойдёт раскол, и команда сдастся властям - прим. автора).
После этой встречи с командованием флота «Потёмкин» вернулся в Одессу, но не получил там воду и провизию. Команда решила идти в Румынию. Броненосец и сопровождавший его миноносец № 267 пришли в Констанцу 19 июня 1905 года.
«Мы прибыли в Констанцию, дали салют, нам ответили, - вспоминал Яков Васильевич Скляров (1883 - 1976 гг.), ученик кочегара броненосца. - К нам приехал русский офицер от русского консула с рапортом. Он только до трапа доехал, ещё не вышел на корабль, Матюшенко вышел и говорит Мы не грамотные, мы не принимаем ваш рапорт. Он отвернулся и поехал – поплыл назад на катере. Через полчаса приезжает румынский офицер с рапортом. Румынского приняли. Он побыл у нас, поговорили, прочитал нам всё. Написано там было, что они нас принимают на место жительства, чтобы мы были ихние и всё.
Наше командование не решилось, снялись с якоря и ушли в Феодосию (Перед выходом из румынских вод ревком кораблей опубликовал в газетах воззвания под заголовками «Ко всему цивилизованному миру» и «Ко всем европейским державам». В них они попытались объяснить причины и цели своего бунта – прим. автора).
В Феодосию пришли (22 июня – прим. автора), встали на якорь, катер пошёл в город. Нам нужна было провизия. Нам дали, всё что просили нам дали… (На корабль были привезены четыре живых быка, 200 пудов муки, 40 пудов хлеба, 40 пудов мяса, 30 пудов капусты, 30 вёдер вина – прим. автора). Попросили угля, у нас мало было. Они пообещали на завтра в восемь часов. Когда переночевали, пошёл наш катер добывать угля. Стали подходить, а там уже стоял взвод, или больше или меньше, солдат, и начали стрелять. Ну, раз стреляют - идти не куда, вернулись назад. Тут команда расхорохорилась... Матюшенко вышел: "Успокойтесь ребята! Это стреляли солдаты, такие, как мы. Они не по нам стреляли, а в воздух, а то бы они на катере всех побили. Сейчас снимаемся с якоря, идём в Румынию!"
Снялись, пошли в Румынию. И опять же этот офицер приехал с тем же рапортом. Тогда уж мы решили сдаться. Стали выгружаться на катера, шлюпки, на баркасы с вещами своими. До берега дошли, а выгружаться некуда. Весь город вышел и загрузили весь порт, не куда идти. Так мы сидели на воде с полчаса или час. Смотрим идут солдаты румынские, с винтовками. Пришли, народ весь разогнали, устроили большой круг. Тогда мы начали выгружаться. Так эти солдаты своих не допускали людей до нас…
Вернулись мы (в Россию), по-моему, в четырнадцатом году… На границе нас забрали, и мы с конвоем шли аж до Севастополя. Там нас садили в севастопольский арестантский дом. В одиночках сидели, в тёмные камеры нас сажали. Мы требовали защитника поговорить, а нас за это посадили в тёмную камеру… Спрашивают: "Нужен защитник? - Нужен!" Ну, они поняли, это сидят матросы – сели значит всё, там подохнут, а всё равно не отступят. Тогда они решили выпустить нас, и мы с защитником говорили по телефону…».
Подробности читайте в книге Владлена Дорофеева «Бесы "Кровавой Зари". Первая Русская революция в неизвестных воспоминаниях участников»: https://ridero.ru/books/widget/besy_krovavoi_zari/