Из Краснодара я вернулся в начале июня 1970-го года.
Вопроса, «чем заниматься?», передо мной не стояло.
Я горел желанием учиться. Я твёрдо решил реализовать мечту детства – стать архитектором. Но с восемью классами ни в какой институт меня никто бы и не взял. Надо было получить среднее образование и потому я как-то сразу остановил свой выбор на ССТ – Свердловском строительном техникуме.
Тут необходимо сделать уточнение. Свердловск – очень большой промышленный город, и потому в нём целых два строительных техникума. Вот в Архангельске, к примеру, строительный техникум один-единственный. И потому в столице Беломорья достаточно просто сказать: АКСТ! Архангельский коммунально-строительный техникум! И всё! Альма-матер обозначена однозначно! А вот в Свердловске надо ещё уточнить: на улице Малышева!
Да! Там, где трамвай после изящного манёвра поворачивает таки на Малышева (в других местах он эту улицу только пересекал, например по 8-ое Марта, а затем по улице Московской) и поднимается по ней резко в гору, именно в этом месте он проезжает мимо здания ССТ и зданием его общежития! Само здание ССТ добротное, мощное и с колоннами!
Я заявился в Приёмную к
омиссию и подал документы. Предстояло сдавать вступительные экзамены.
К этому делу я отнёсся максимально ответственно и интенсивно занимался в библиотеках города, благо привычку работат в библиотеках по четыре часа ежедневно я приобрёл в Краснодаре и не изменял ей уже всю жизнь. И экзамены я – второгодник и неутомимый двоечник в прошлом, позор второй английской школы, сдал на «отлично». Уже на этапе подачи документов и сдачи экзаменов я познакомился с Женей Алмазовым и Белослудцевым (ах память, память! Лучший друг, но имя… я боюсь ошибиться и невольно обидеть прекрасного человека), с которыми мы подружились сразу и навсегда. Самое прикольное заключалось в том, что при мне Женя ни разу даже не заикнулся о том, что играет на гитаре!
Наша сто восемьдесят вторая группа состояла частично из городских и частично из прибывших в основном из области ребят и девчонок. Я был в ней одним из старших, поскольку я был и второгодником и пропустил год своим пребыванием в Краснодаре. То есть в среднем старше других на пару-тройку лет. Ведь и в школу по совету доброй Зингры я отправился на год позже!
Например Люда Перепелица была ровесницей моего младшего братика. Она родилась в пятьдесят пятом, а я в пятьдесят втором. И видимо поэтому группа смотрела на меня достаточно отстранённо.
Постепенно мы стали сближаться в общении, но дистанция держалась всегда. Под самый занавес мы уже откровенно приветливо здоровались с Таней Штакиной и Таней Власовой. Особо доверительные отношения сложились у меня с Толиком Киселёвым.
Увы! Судьба распорядилась моими друзьями странно:
После школы я так и не смог найти моего самого близкого друга – Сашу Попова. После техникума я так и не смог найти моего самого близкого друга Толю Киселёва. Оба словно испарились со всех мыслимых и немыслимых горизонтов. Конечно они могли попасть в такие службы, где старые контакты не приветствуются, но… Мне то от этого не легче.
Во время ожидания итога второго экзамена мы с Женей обратили внимание на двух сестёр – близняшек в параллельной (в будущем!) группе.
Чем я руководствовался?
Я считал, что архитектор должен понимать технологию строительства и уметь именно возводить проектируемые им здания и сооружения. Поэтому я проигнорировал архитектурный техникум, считая, что картинок будет в избытке в грядущем архитектурном институте. И выбрал при поступлении в ССТ специальность ПГС. Промышленное и гражданское строительство.
Так наша группа и именовалась: сто восемьдесят вторая ПГС.
Это на первом курсе. На втором она превратиплась естественно в двести восемьдесят вторую ПГС. На третьем в триста восемьдесят вторую ПГС.
Я жил на Капрла Маркса 8, и мой ежедневный путь в техникум был прям и прост: по Карла Маркса я поднимался на Восточную, по ней спускался к Малышева, пересекал под мостом железную дорогу и шёл по Малышева вверх и вверх, пока не добирался до перекрёстка с Гагарина. Здесь я обчно переходил сначала на противоположную сторону улицы – то есть на сторону главного здания ССТ, уже по нужной стороне пересекал трамвайные пути и оставалось за две минуты спокойного шага оказаться у родных дверей на высоченном крыльце ССТ.
Здесь надо отметить, что это был завершающий – как выяснилось позднее – период моей легкоатлетической карьеры. Выше по Малышева на небольшом отдалении располагался наш знаменитый легкоатлетический манеж, а за ним примыкавший к нему высокой трибуной стадион с полноформатной легкоатлетической четырёхсотметровой дорожкой (стандартное спортивное «ядро» классического стадиона). Я любил спустившись с крылечка техникума после занячтий прогуляться до манежа УПИ, как мы его именовали, и посидеть на трибунах стадиона перед тренировкой. Мир был прекрасен. Стояло дивное лето семидесятого года. Затем очаровательная осень. И снова лето! Лето 1971-го года. Меня за отличную учёбу поощрили путёвкой в Анапу! И я в неё поехал!! А там…
Но сегодня я рассказываю о моём ССТ.
О самом замечательном учебном заведении в моей жизни.
Скажу сразу главное: именно в этих святых стенах я встретил самое лучшее преподавание предметов в моей жизни. Именнно в ССТ я полюбил занятия химией и занятия физикой. Именно здесь я наконец разобрался и с аксиоматикой геометрии и с основами интегрального и дифференциального исчисления бесконечно малых. Я обожал черчение! Сколько лет я с упоением перечерчивал дома огромные чертежи, добытые мною в завалах горисполкома, и вот теперь я постигал основу их построения! Сопромат мне казался музыкой. А уроки истории несравненной Шкателовой я помню до сих пор.
Мне повезло в жизни встретить удивительнейших людей – учёных, исследователей, поискоаиков, разведчиков, историков, экономистов и потрясающих врачей. Но и на фоне этой блестящей когорты светлейших умов преподавательский состав техникума сверкал как бриллиатовое колье. Кого не коснись – это Личность!
Именно благодаря педагогическому коллективу ССТ я считал и считаю по сей день, что уровень преподавания в наших техникумах был не ниже, чем в самых лучших вузах державы. А нередко и выше! Потом мне посчастливилось поближе познакомиться с выпускниками АКСТ (вы помните? Архангельский коммунально строительный!) и судя по их уровню мышления и постановки вопросов АКСТ тоже был блестящим учебным заведением.
Мне довелось поездить по стране и исследовать сотни учебных заведений державы. И мой вывод не изменился. Многим высшим учебным заведениям стоило бы повнимательнее поизучать опыт лучших педагогических коллективов техникумов и профессионально-технических училищ. Там нередко ведут занятия выдающиеся Личности на недосягаемо высоком уровне!
Потратив семь занятий преподавательница химии буквально перевернула во мне моё внешнее восприятие нелюбимой до этого химии. Чтобы я с восторгом решал химические уравнения? Это же каким нужно было обладать талантом? В школе я химию ненавидел. И предпочитал заниматься ею самостоятельно. Впрочем я самостоятельно стремился разобраться в квантовой химии и принцип Паули был мне ближе всего периодического Закона Менделеева.
Но наша преподавательница химии просто обаяла меня! Она предельно кратко объясняла Главное, и держала стержень занятия, не отвлекаясь на м елочи и пока совсем не необходимые детали. Это искусство выделить в массиве информации стержень цепи занятий – основа успешности преподавателя, базис его преподавательского успеха.
Отвлекусь. Я пишу воспоминания по памяти. Имён я не удержал не потому, что не удержал. А потому что помня их многие годы никак не рассчитывал прожить так долго, не готовился писатть воспоминания и совсем уже не предполагал, какие потоки имён собственных обрушатся на мою бедовую головушку в дальнейшем течении жизни.
Поэтому не судите строго. Я помню своих педагогов. Помню их слова и жесты. Помню их потрясающие улыбки и фантастически ясные объяснения. В ССТ педагоги не доказывали студентам своё превосходство. В ССТ преподаватели помогали каждому студенту понять предмет и стать в нём успешным! В ССТ я садился строго на первую парту и внимал преподавателю буквально пропитываясь его объяснением.
Математика. Боже! Как она объясняла Единичный круг! Чего я только о нём рне читал уже потом, гораздо позднее. Каких только специалистов не слушал.
Она была совершенна! На её занятиях я просто растворялся в предмете. Такой глубины, ясности и точености я в жизни более не встречал нигде. За одно занятие она растолковала нам всю идеологему Ньютона!
История. Шкателова однажды пришла в гипсе. Смеясь она рассказала, как на воскресном походе со своей группой (у неё была закреплённая за ней группа) сломала ногу. Но не знала об этом и два часа шла на сломанной ноге на сломанной лыже по сломанной лыжне… и дошла! И довела группу до общежития!
Господи! Как она четко структурировала каждую тему, каждое понятие, каждый элемент системы! Как свободно цитировала первоисточники! На её занятиях я боялся дышать. Позднее я некоторое время наблюдал как она переживает все эти перекройки в обществе.
Верная! Стойкая! Принципиальная!
Она не изменила ни одной своей идее.
Она оставалась принципиальной и стояла на занятых ею позициях до конца. Великий Педагог! Потрясающий Учитель.
Черчение. На него мы ходили во второй корпус во дворе.
Не знаю, как все остальные, а для меня это было священодействие. Перспективы. Разбиение по осям. Масштабирование. Толщина линий. Подготовка карандашей. Настройка циркуля. Определение углов, теней, светотени. Шрифты!!
Чертёжным шрифтам меня в первом классе енаучили мама и Рона. Во втором классе чертёжным шрифтом я написал свой первый роман «Цефея». Но здесь!! Здесь я знакомился с золотым стандартом настоящего Черчения!
Преподавателей было несколько, но все они обожали свой предмет и это вызывало уважение и восхищение.
Я полюбил ССТ. Это самое светлое воспоминание моей юности. Это самое глубокое чувство признательности всему его педагогическому коллективу.
5 мая 1972 года я прибыл на любимое крылечко последний раз в жизни. Жребий был уже брошен. Я уходил в армию. Через час я должен был стоять в строю призывников в родном военкомате. Ночь прошла в черчении курсового проекта гаража (таки построенного во дворе техникума!).
Я сдал курсовую, улыбнулся однокурсникам, обнял Женю Алмазова, похлопал по плечу Таню Власову и поклонился своим педагогам.
Я имел право на отсрочку.
Но я панически боялся, что скоро стану инвалидом и уже не смогу прорваться в Вооружённые силы. А мне было стыдно не служить. Это была бы катастрофа. Да, я полгода не мог ходить после осложнеения на сердце.Но я поднялся. И обманул всех врачей и меня вроде бы взяли! Я рвался успеть отдать долг Родине. Я был готов умереть, но отслужить! Я молился чтобы взяли хотя бы в стройбат, хотя бы на пару лет. Комиссиям я весело лгал и они писали: годен ПЛ, годен ПЛ (сейчас я знаю: подводные лодки!)
И я прорвался. И попал на ТРИ ГОДА в военно-морской флот.
А у меня за спиной как светлый мой ангел-хранитель возвышался мой родной мой любимый мой самый светлый ССТ. Моя архитектурно-строительная альма-матер. Я был уверен, что после службы вернусь и продолжу обучение.
Но Бог распорядился иначе.