Победителей не судят. Во времена языческие и глубоко, надо полагать, варварские, бесспорно утверждалось, что за победителем стоят боги. Нормой были поединки. Выживший якобы был отмечен помощью высшей силы. Какой именно силы - никто не интересовался. Выжившего это уже не заботило, а мертвого... С мертвыми не надо разговаривать. Неизвестно, кто ответит.
Гражданская война в державе была битвой терроров. В поединке терроров победили большевики. Вероятно, поэтому считается, что "красный" террор был невероятно гуманным и заботливым, а "белый" террор" - злобным и изуверским. Хотя на самом деле террор был совершенно равнозначным с той и другой стороны. Равнозначным как по зверству, так и по издевательствам. Потому что не было сдерживающей силы.
Что могло сдерживать взбесившиеся крестьянские страсти? Государство, которого по сути уже и не было? Все или ничего, а о мертвых - или только хорошо, или опять же ничего. Царя с его семейскими уже расстреляли, а лидерам противоборствующих сторон не нужно было ничего кроме власти. Одним власть была нужна для подтверждения своих исконных прав на нее, а большевикам - для наслаждения контролем над ресурсами державы.
Для крестьян все эти расклады были абсолютно пустым звуком, полным "ничем". Про марксистские и прочие пропагандистские расклады поминать не приходится по причине совершеннейшего к ним крестьянского равнодушия.
Меня в свое время очень поражали утверждения агитаторов от КПСС насчет того, что в нашем окоеме "красные" боролись с лево-эсеровскими заговорщиками, бандитами-убийцами. Ну откуда вообще в наших краях могли завестись настолько убежденные левые эсеры, что ради своих убеждений ринулись кровью окрестности заливать? А старички, помнящие гражданскую войну, спьяну и шепотом рассказывали, что убивали из-за мести, дележки или других обид. Убивали "потому что власть разрешила". Доходчиво, просто и понятно. Бритва монаха Оккома.
Могла ли крестьян от кровопролития сдерживать Вера в Бога? Вероятно, могла бы, если бы не всеобщий аморальный шок от большевистского лозунга "Грабь награбленное, все дозволено!". Стоит обратить внимание на то, что для крестьян главным авторитетом в жизненном укладе была община. Авторитетам пришел конец.
Община действовала незатейливо, но была эффективна. И-за простоты и анархичности. Раньше в селе уважение на чем держалось? На жизни, на совместной работе, на взаимопомощи да поддержке. Знали – вот тот мужик всегда на помощь придет, в любом деле поможет, хозяйство у него справное да и за себя постоять умеет – потому человек достойный и уважаемый. Или, к примеру, врач-учитель, иной какой грамотный, опытный да рассудительный мужик. Священник владел веским словом. Таких авторитетных людей всегда поддерживали, к их словам прислушивались.
Но пришло время горлопанов, родства не помнящих, делов не знающих. Каждый за себя, когда нет сейчас ни головы, ни задницы. Впрочем, задница после Первой Мировой у всех одна, большая и общая. Хотя, казалось, можно было людей объединять большим общим делом, но пока есть что пожрать да выпить, да крыша над головой у каждого, то про общее дело никто не задумается. Зато предложение пограбить - вот где невероятный соблазн, особенно когда "власть разрешила".
И вот сейчас немного подробностей "красного" террора и богоборчества. Подтвержденные сведения о том, как в Красноуфимском уезде убивали священников.
Протоиерей Алексий Будрин (1861-1918) родился в семье священника, закончил Пермскую духовную семинарию и служил настоятелем Красноуфимского Свято-Троицкого собора. Всю свою жизнь был законоучителем и преподавателем церковно-славянского языка, а также заведующим Церковно-приходской школы. Кроме того, являлся Благочинным церквей Красноуфимского округа и был избран Пермским Губернским избирательным собранием членом Государственной Думы от Пермской губернии. Протоиерея Алексия Будрина арестовали в сентябре 1918 года. Очевидцы вспоминают, что это было в субботний день. Отца Алексия вывели из церкви прямо со службы, облаченного в белую ризу. Оттесняя оружием возмущенную толпу верующих, вышли за город к железнодорожным путям и на глазах у местных жителей несколько раз выстрелили в него. Тело святого страдальца привязали к распряженной лошади и пустили по стальным железнодорожным путям.
Иерей Александр Малиновский (1890-1918) окончил Пермскую духовную семинарию, с 1916 года учился в Казанской духовной академии, где ректором был архиепископ Антоний (Храповицкий). В свои молодые годы был активным церковным деятелем и сердечно заботился о благоустройстве прихода в селе Верх-Саксунское.
Поводом к аресту послужили его проповеди в сельской церкви. Сохранились записи фрагментов из одного такого обращения к прихожанам: «Миряне, - говорил отец Александр с амвона, - знаете ли вы, что делается сейчас в Петрограде и Москве? Там большевики в церквах и соборах ставят лошадей, ругаются над верой православной. Православные! Не допустим надругательства над нашей святыней, постоим за веру православную. Скоро опять начнется война, вновь затрещат пулеметы, загремят пушки, не допустим кощунства над православной верой!»
По доносу милиционеров, слышавших его проповеди, отец Александр был арестован. В момент своего ареста он находился в церкви, в алтаре с крестом в руках, вознося в последний раз молитвы пред престолом Божиим. Благословив свою паству, он пошел к выходу. Прихожане заполнили всю площадь, не давали красногвардейцам пройти и не отпускали своего батюшку. Но с помощью винтовок толпу оттеснили, а отца Александра увезли в Красноуфимск. В Красноуфимске отец Александр, уже арестованный, встретил своего брата по вере и подвигу иерея Льва Ершова, вместе с которым ему предстояло принять мученическую кончину. В ночь на 2 сентября священники были связаны друг с другом колючей проволокой, их избили и, по свидетельству их сокамерника, расстреляли «за городом в так называемом Холодном логу».
Иерей Лев Ершов (1867-1918) родился в старообрядческой купеческой семье. В 27 лет по искреннему убеждению в святости Греко-Российской Православной Церкви вышел из раскола и присоединился к истинной Церкви через таинство Миропомазания. Еще через два года он был рукоположен в священники. После этого отец Лев служил законоучителем и епархиальным миссионером, причем служение его на этой должности было настолько усердным, что ему многократно выражалась благодарность от правящего архиерея и вручались награды.
Арест отца Льва состоялся в воскресный день в августе 1918 года. Во время службы в храм ворвались красноармейцы. Оттесняя молящихся, они пробрались к алтарю и открыли стрельбу в его сторону. Солдаты начали выталкивать батюшку из храма, причем они тянули его за наперстный крест и бороду, увечили его, отталкивая прихожан штыками винтовок. Свою мученическую смерть он принял вместе с иереем Александром Малиновским.
Верующие позаботились о телах святых мучеников и, по-видимому, наскоро предали их земле рядом с храмом. В 1935 году Свято-Троицкий собор был закрыт, могилы погибших священнослужителей сровняли с землей, а позже на их месте был устроен автодром.
Со времен гражданской войны деревня фактически не изменилась. Но жизнь в ней сейчас еле теплится. Кряхтит и стонет век дожития. Стоит ли разговаривать с вымирающими?
Крестьянская деревня, выплеснувшая кровавую Хтонь, вполне заслуженно обрекла себя на истребление и вымирание. Получила от большевиков то, что заслужила. Таково было воздаяние большевистской власти, за поддержку "красного" террора и за подаренную им крестьянами победу. Настало время стукачей и палачей.