Глава 95. Город, которого нет, Гоголь и Булгаков
1. Посмотрим ключевой момент в романе «Мастер и Маргарита», где Пилат сидит в своем Кремле рядом с кровавой лужей, а вокруг города разразился ужасный Тайфун с вспышками молний и грохотом грома (как и предсказал Пилат, к Ершалаиму подошли молниеносные). Это в то время, когда неподалеку казнимые оцеплены двумя кругами оцепления, а Левий Матвей не может к ним прорваться. И только рядом течет небольшой ручеек жизни.
Это глава 25 «Как прокуратор пытался спасти Иуду»
«Тьма, пришедшая со Средиземного моря, накрыла ненавидимый прокуратором город. Исчезли висячие мосты, соединяющие храм со страшной Антониевой башней, опустилась с неба бездна и залила крылатых богов над гипподромом, Хасмонейский дворец с бойницами, базары, караван-сараи, переулки, пруды... ПРОПАЛ ЕРШАЛАИМ — великий ГОРОД, КАК БУДТО НЕ СУЩЕСТВОВАЛ НА СВЕТЕ. Все пожрала тьма, напугавшая все живое в Ершалаиме и его окрестностях. Странную тучу принесло с моря к концу дня, четырнадцатого дня весеннего месяца нисана".
2. Ключевая фраза выделена заглавными буквами. Теперь смотрим классический отрывок из «Тараса Бульбы», - «Я ТЕБЯ ПОРОДИЛ, Я ТЕБЯ И УБЬЮ». Только не спешите с выводами. Вот отрывок, ключевые фразы выделены ЗАГЛАВНЫМИ, вторым шагам объясню.
«Так школьник, неосторожно задравши своего товарища и получивши за то от него удар линейкою по лбу, вспыхивает, как огонь, бешеный выскакивает из лавки и гонится за испуганным товарищем своим, готовый разорвать его на части; и вдруг наталкивается на входящего в класс учителя: вмиг притихает бешеный порыв и упадает бессильная ярость.
Подобно ему, В ОДИН МИГ ПРОПАЛ, КАК БЫ НЕ БЫВАЛ ВОВСЕ, гнев Андрия. И видел он перед собою одного только страшного отца.
-- Ну, что ж теперь мы будем делать? -- сказал Тарас, смотря прямо ему в очи.
Но ничего не знал на то сказать Андрий и СТОЯЛ, УТУПИВШИ В ЗЕМЛЮ ОЧИ.
-- Что, сынку, помогли тебе твои ляхи? Андрий был безответен. -- ТАК ПРОДАТЬ? ПРОДАТЬ ВЕРУ? ПРОДАТЬ СВОИХ? Стой же, слезай с коня!
Покорно, как ребенок, слез он с коня и остановился ни жив ни мертв перед Тарасом.
-- Стой и не шевелись! Я ТЕБЯ ПОРОДИЛ, Я ТЕБЯ И УБЬЮ! -- сказал Тарас и, отступивши шаг назад, снял с плеча ружье.
Бледен как полотно был Андрий; видно было, как тихо шевелились уста его и как он произносил ЧЬЕ-ТО ИМЯ; но это не было имя отчизны, или матери, или братьев -- это было ИМЯ ПРЕКРАСНОЙ ПОЛЯЧКИ.
Тарас выстрелил. Как хлебный колос, подрезанный серпом, как молодой барашек, почуявший под сердцем смертельное железо, повис он головой и повалился на траву, не сказавши ни одного слова.
Остановился сыноубийца и глядел долго на бездыханный труп. Он был и МЕРТВЫЙ ПРЕКРАСЕН: мужественное лицо его, недавно исполненное силы и непобедимого для жен очарованья, все еще выражало чудную красоту; черные брови, как траурный бархат, оттеняли его побледневшие черты.
-- Чем бы не козак был? -- сказал Тарас, -- и станом высокий, и чернобровый, и лицо как у дворянина, и рука была крепка в бою! ПРОПАЛ, ПРОПАЛ БЕССЛАВНО, КАК ПОДЛАЯ СОБАКА!
-- Батько, что ты сделал? ЭТО ТЫ УБИЛ ЕГО? -- сказал подъехавший в это время Остап. Тарас кивнул головою».
3. Теперь посмотрим на смерть Иуды. Он должен быть продать веру, умереть с именем любовницы на устах, и быть прекрасен даже после смерти. А его убийца должен долго на него смотреть.
«Второй человек преградил ему путь.
Первый, что был впереди, спросил Иуду:
— Сколько получил сейчас? Говори, если хочешь сохранить жизнь!
Надежда вспыхнула в сердце Иуды. Он отчаянно вскричал:
— Тридцать тетрадрахм! Тридцать тетрадрахм! Все, что получил, с собою. Вот деньги! Берите, но отдайте жизнь!
Человек спереди мгновенно выхватил из рук Иуды кошель. И в тот же миг за спиной у Иуды взлетел нож, как молния, и ударил влюбленного под лопатку. Иуду швырнуло вперед, и руки со скрюченными пальцами он выбросил в воздух. Передний человек поймал Иуду на свой нож и по рукоять всадил его в сердце Иуды.
— Ни... за... — не своим, высоким и чистым молодым голосом, а голосом низким и укоризненным проговорил Иуда и больше не издал ни одного звука. Тело его так сильно ударилось об землю, что она загудела.
Тогда третья фигура появилась на дороге. Этот третий был в плаще с капюшоном.
….
Третий же присел на корточки возле убитого и заглянул ему в ЛИЦО. В тени оно представилось смотрящему белым, как мел, и КАКИМ-ТО ОДУХОТВОРЕННО КРАСИВЫМ. Через несколько секунд никого из живых на дороге не было. Бездыханное тело лежало с раскинутыми руками. Левая ступня попала в лунное пятно, так что отчетливо был виден каждый ремешок сандалии».
****
4. Так кто же убил Иуду? (Не Искариота). Неужели Тарас Бульба? И почему Пилат так рассвирепел, когда узнал про встречу Иешуа с Иудой?
«Левий вдруг приблизился к столу, уперся в него обеими руками и, глядя горящими глазами на прокуратора, зашептал ему:
— Ты, игемон, знай, что я в Ершалаиме зарежу одного человека. Мне хочется тебе это сказать, чтобы ты знал, что крови еще будет.
— Я тоже знаю, что она еще будет, — ответил Пилат, — своими словами ты меня не удивил. Ты, конечно, хочешь зарезать меня?
— Тебя зарезать мне не удастся, — ответил Левий, оскалившись и улыбаясь, — я не такой глупый человек, чтобы на это рассчитывать, но я зарежу Иуду из Кириафа, я этому посвящу остаток жизни.
Тут наслаждение выразилось в глазах прокуратора, и он, поманив к себе пальцем поближе Левия Матвея, сказал:
— Это тебе сделать не удастся, ты себя не беспокой. Иуду этой ночью уже зарезали.
Левий отпрыгнул от стола, дико озираясь, и выкрикнул:
— Кто это сделал?
— Не будь ревнив, — оскалясь, ответил Пилат и потер руки, — я боюсь, что были поклонники у него и кроме тебя.
— Кто это сделал? — шепотом повторил Левий.
Пилат ответил ему:
— ЭТО СДЕЛАЛ Я».
****
МАЙДАН в романе МиМ
5. «Воланд сидел на складном табурете, одетый в черную свою сутану. Его длинная широкая шпага была воткнута между двумя рассекшимися плитами террасы вертикально, так что получились солнечные часы. Тень шпаги медленно и неуклонно удлинялась, подползая к черным туфлям на ногах сатаны. Положив острый подбородок на кулак, скорчившись на табурете и поджав одну ногу под себя, Воланд не отрываясь смотрел на необъятное сборище дворцов, гигантских домов и маленьких, обреченных на слом лачуг. Азазелло, расставшись со своим современным нарядом, то есть пиджаком, котелком, лакированными туфлями, одетый, как и Воланд, в черное, неподвижно стоял невдалеке от своего повелителя, так же как и он не спуская глаз с города.
Воланд заговорил:
— Какой интересный город, не правда ли?
Азазелло шевельнулся и ответил почтительно:
— Мессир, мне больше нравится Рим!
— Да, это дело вкуса, — ответил Воланд.
Через некоторое время опять раздался его голос:
— А ОТЧЕГО ЭТОТ ДЫМ ТАМ, НА БУЛЬВАРЕ?
— Это горит Грибоедов, — ответил Азазелло.
— Надо полагать, что это неразлучная парочка, Коровьев и Бегемот, побывала там?
— В этом нет никакого сомнения, мессир».
6. А вот и дядя Берлиоза, приехавший из Киева после ужасной аварии, которая привела к шизофрении (раскол), как и было сказано.
«Дядя Берлиоза был искренне поражен поведением неизвестного. "Вот, говорят, не бывает в наш век сердечных людей!" — подумал он, чувствуя, что У НЕГО САМОГО НАЧИНАЮТ ЧЕСАТЬСЯ ГЛАЗА.
….
— Простите, вы были другом моего покойного Миши? — спросил он, утирая рукавом левый сухой глаз, а правым изучая потрясаемого печалью Коровьева. Но тот до того разрыдался, что ничего нельзя было понять, кроме повторяющихся слов "ХРУСТЬ И ПОПОЛАМ!". Нарыдавшись вдоволь, Коровьев отлепился наконец от стенки и вымолвил:
— Нет, не могу больше! Пойду приму триста капель эфирной валерьянки!
— и, повернув к Поплавскому совершенно заплаканное лицо, добавил: — ВОТ ОНИ, ТРАМВАИ-ТО».
****
7. Но к чему этот хрусть-надвое (речь идет не о карандаше), и при чем здесь Гоголь с Тарасом Бульбой? И при чем здесь пророчество Воланда из МиМ про отрезанную голову?
«Когда вышли навстречу все попы в светлых золотых ризах, неся иконы и кресты, и впереди сам архиерей с крестом в руке и в пастырской митре, преклонили козаки все свои головы и сняли шапки. Никого не уважили бы они на ту пору, ниже' самого короля, но против своей церкви христианской не посмели и уважили свое духовенство. Согласился гетьман вместе с полковниками отпустить Потоцкого, взявши с него клятвенную присягу оставить на свободе все христианские церкви, забыть старую вражду и не наносить никакой обиды козацкому воинству.
Один только полковник не согласился на такой мир. Тот один был Тарас. Вырвал он клок волос из головы своей и вскрикнул: -- Эй, гетьман и полковники! не сделайте такого бабьего дела! не верьте ляхам: продадут псяюхи!
Когда же полковой писарь подал условие и гетьман приложил свою властную руку, он снял с себя чистый булат, дорогую турецкую саблю из первейшего железа, РАЗЛОМИЛ ЕЕ НАДВОЕ, КАК ТРОСТЬ, и кинул врозь, далеко в разные стороны оба конца, сказав:
-- Прощайте же! Как двум концам сего палаша не соединиться в одно и не составить одной сабли, так и нам, товарищи, больше не видаться на этом свете. Помяните же прощальное мое слово (при сем слове голос его вырос, подымался выше, принял неведомую силу, -- и смутились все от пророческих слов): перед смертным часом своим вы вспомните меня! Думаете, купили спокойствие и мир; думаете, пановать станете? Будете пановать другим панованьем: сдерут с твоей головы, гетьман, кожу, набьют ее гречаною половою, и долго будут видеть ее по всем ярмаркам! Не удержите и вы, паны, ГОЛОВ СВОИХ!».
И вот опять мы вернулись к пророчеству Воланда.
****
8. Что же можно сказать о Поплавском?
Откроем главу "Неудачливые визитеры".
1) "Вот интересно: упаду я в обморок или нет?" — подумал Поплавский.
Было, есть в ютубе.
2) "— Ваше присутствие на похоронах отменяется, — продолжал кот официальным голосом. — Потрудитесь уехать к месту жительства".
И это было.
3) Экономист. Корректно. Доктор экономических наук.
4) "Все смешалось в доме Облонских, как справедливо выразился знаменитый писатель Лев Толстой".
Смотрим. Был Оболонский суд.
5) "Длинная искра пронеслась у него перед глазами, затем сменилась какой-то траурной змеей, погасившей на мгновенье майский день, — и Поплавский полетел вниз по лестнице, держа в руке паспорт". И это было.