Екатерина еще при жизни императрицы Елизаветы, где-то с начала 50-х годов, стала планировать свергнуть Петра с престола и самой стать самодержицей. Она сумела просчитать все до мелочей, четко и быстро подготовила переворот, воспользовавшись помощью и поддержкой английского посла Уильямса и канцлера Российской империи графа Алексея Бестужева.
Она об этом неоднократно, но, конечно, тайно писала Уильямсу. Для этого Екатерина, по свидетельству историка В. О. Ключевского, «выпросила взаймы на подарки и подкупы 10 тысяч фунтов стерлингов у английского короля, обязавшись честным словом действовать в общих англо-русских интересах, стала помышлять о привлечении гвардии к делу в случае смерти Елизаветы, вступила в тайное соглашение об этом с гетманом Разумовским, командиром одного из гвардейских полков». В этот план дворцового переворота был посвящён и канцлер Бестужев, который обещал Екатерине содействие.
Английский посол Чарльз Уильямс стал доверенным лицом Екатерины. Он неоднократно предоставлял ей значительные суммы в виде займов или субсидий: только в 1750 году ей было передано 50 000 рублей, о чём имеются две её расписки; а в ноябре 1756 года ей было передано 44 000 руб. То есть уже тогда "англичанка гадила" и готовила дворцовый переворот. Взамен Уильямс получал от Екатерины различную конфиденциальную информацию — в устной форме и посредством писем, которые она довольно регулярно писала ему как бы от имени мужчины (в целях конспирации).
В частности, в конце 1756 года, после начала Семилетней войны с Пруссией (союзницей которой являлась Англия), Уильямс, как следует из его собственных депеш, получил от Екатерины важную информацию о состоянии воюющей русской армии и о плане русского наступления, которая была им передана в Лондон, а также в Берлин прусскому королю Фридриху II. После отъезда Уильямса она получала деньги и от его преемника Кейта. То есть, в то время как Петр просто болтал, будущая императрица шпионила в России в пользу вражеских стран, и все ради того, чтобы получить деньги нужные ей для переворота. Поистине, зная это, о ее любви к России не приходится говорить, а вот безудержное стремление к власти было налицо!
Екатерина была готова пообещать все что угодно, лишь бы получить деньги, так нужные ей для государственного переворота. В своих письмах Уильямсу она обещала, в знак благодарности, «привести Россию к дружественному союзу с Англией, оказывать ей всюду содействие и предпочтение, необходимое для блага всей Европы и особенно России, перед их общим врагом, Францией, величие которой составляет позор для России. Я научусь практиковать эти чувства, на них обосную свою славу и докажу королю, вашему государю, прочность этих моих чувств».
Однако в начале 1758 года императрица Елизавета Петровна заподозрила в измене главнокомандующего русской армией Апраксина, с которым Екатерина находилась в дружеских отношениях, а также самого канцлера Бестужева.
Граф Алексей Петрович Бестужев-Рюмин (1693–1766) являлся одним из влиятельных сановников в царствование Императрицы Елизаветы: канцлер, руководитель внешней политики России. В середине 50-х годов он сблизился с Великой княгиней Екатериной, интригуя в её пользу. Новая династическая комбинация, которую отстаивал Бестужев, и которая была желанна Екатерине: отстранить от видов на власть Петра, возвести на Престол малютку Павла и установить регентство Екатерины.
В феврале 1758 года Бестужев был арестован, началось следствие, и вина в противогосударственном злоумышлении была полностью доказана. Бестужев был приговорён к смертной казни, но императрица явила милость: граф был сослан в свое имение. Естественно, что императрица воспылала ненавистью и к Екатерине, которую назвала «змеёй». Сама виновница понимала, что всё теперь поставлено на карту, что о будущей «великой роли», возможно, теперь придётся забыть навсегда. Она добилась свидания с Елизаветой, которая её видеть не хотела. Встреча состоялась глубокой ночью в покоях императрицы, и Екатерине пришлось унижаться так, как, может быть она, не унижалась никогда ни до, ни после. Она буквально валялась в ногах, рыдала, просила прощения, ссылалась на свою «глупость» и «неведение».
Драматичность момента требовала от лицедейки настоящего трагического мастерства. И она его явила, попросив её, недостойную, выслать в Германию. Это был тонко рассчитанный ход: Екатерина прекрасно понимала, что она — законная, венчанная супруга цесаревича, и такое изгнание невозможно без расторжения брака. Аннулирование же брака, заключенного по православному обряду, было сопряжено с большими сложностями и всеевропейским скандалом, на который императрица Елизавета не пойдет.
Екатерина правильно оценила «диспозицию». Елизавета её «простила», приказав только больше не показываться на глаза. Очевидцем всей этой сцены «покаяния» явился цесаревич Пётр Фёдорович, которого тётушка попросила сидеть тихо за ширмой. Конечно, он не поверил ни единому слову «змеи», но с волей Императрицы спорить не стал. Его же отвращение к «законной супруге» теперь стало полным и окончательным.
***
25 декабря 1761 года Елизавета Петровна скончалась. И Пётр Фёдорович становится императором. Вся процедура прошла тихо и спокойно, из спальни усопшей императрицы вышел князь Никита Юрьевич Трубецкой и объявил всем придворным и государственным сановникам, что Елизавета Петровна скончалась, и государствует отныне его величество император Пётр III.
Подражая Фридриху II, Пётр не короновался, но планировал короноваться после похода на Данию. В итоге Пётр III был коронован посмертно своим сыном Павлом I лишь в 1796 году.
Прежние историки оценивали его деятельность основываясь лишь на его недостатках и опирались на образ, который был негативно сформирован людьми Екатерины и ей самой. Но сейчас, анализируя его деятельность, многие факты стали рассматриваться по-другому.
Правил Пётр Фёдорович всего 186 дней, но за это короткое время проявил необыкновенные энтузиазм и работоспособность. Им было издано 192 закона и указа. Штелин писал, что «государь очень деятелен, и неутомим, добр и доверчив, необычайно остроумен. С удовольствием занимается государственными делами. За самые важные вопросы в Сенате всегда брался лично, энергично и напористо».
Уже в феврале 1762 года появились два важных манифеста: о ликвидации Тайной канцелярии, т. е. об отмене тайного сыска и дознания; и о Вольности дворянства. Отныне «благородное сословие» освобождалось от обязательной службы и сохраняло абсолютную монополию на владение землей и крепостными. Эта мера вызвала восторг в дворянской среде, а Сенат даже выступил с предложением установить золотую статую Петра III. Дело до статуи не дошло, но Екатерина потом как бы «переиздала» Манифест о Вольности дворянства, приписав себе инициативу и заслугу его появления.
Еще одной важной мерой, затрагивающей органику русской жизни, стал Указ от 21 марта 1762 года о секуляризации церковных земель. Ещё Пётр I хотел наложить государеву руку на огромные земельные угодья Церкви, как то произошло в Западной Европе, но не успел. Внук «довершил» начинание деда.
Однако были решения и поступки, которые встречали почти повсеместное осуждение. Во-первых, окончание войны с Пруссией и возвращение ей всех завоёванных земель без всякой компенсации. Несколько лет русская армия одерживала тяжелые победы на полях сражений, стоившие многих жертв. Теперь же Петербург и Берлин, по воле одного человека, а именно русского царя стали союзниками. Этот шаг многие в России посчитали предательством. Но по прошествии времени стало понятно, что пользы от этой войны для Российской империи не было, и союз с Пруссией был разумным.
Всплеск возмущения в России вызвало и еще одно внешнеполитическое действие Петра III. Он вознамерился начать войну с Данией, чтобы отвоевать у нее некоторые территории Гольштинии. Это было совершенно неслыханно: Россия должна была воевать за интересы какого-то герцогства только потому, что император являлся когда-то владетельным князем этой немецкой Тмутаракани. Это было неосмотрительно и просто опасно: порождать ропот своих подданных через несколько месяцев после воцарения — на это мог пойти лишь человек действительно легкомысленный. Кумир Петра Фридрих Великий даже прислал в Петербург послание, призывая Царя отказаться от этой, как казалось многим, сумасбродной идеи.
Усовершенствовал Петр 111 торговую деятельность при помощи создания Государственного банка и именным приказом от 25 мая утвердил выпуск ассигнаций. 28 марта подписал приказ о свободной внешней торговле. Так же в этом указе говорилось о бережливом подходе к лесам, он считал, что это основное богатство России.
Петр укрепил крепостное право, и в то же время усилил наказание помещикам, причинившим смерть своим крепостным. Теперь за содеянное убийство их могли наказать пожизненной ссылкой. По его распоряжению было прекращено преследование старообрядцев и разрешено строить в Сибири фабрики, выпускающие парусные полотна. Его попытка сделать судебную систему открытой не имела поддержки, так же, как и попытка запретить раздачу государственной земли в собственность.
Он ввёл в русскую армию прусские порядки: палочная система наказания и новая форма у солдат. Но как можно догадаться эти новшества не только не были поддержаны, но тоже вызвали недовольство.
Надо сказать, что законодательные акты, принятые за время правления Петра III, во многом стали фундаментом для последующего царствования Екатерины II. Многое она сделала также, как планировал свергнутый ей супруг- дала привилегии дворянству, отдала завоеванные территории Пруссии, отняла монастырскин земли. Но сделала это тихо и без лишнего шума.
***
В июне 1762 года, во время обеда между супругами произошла ссора. В этот день имел место торжественный обед по случаю обмена ратификационными грамотами о мире между Россией и Пруссией, состоявшегося еще 24 мая: пылкий поклонник Фридриха II решил отметить это событие трехдневными празднествами. В присутствии четырехсот персон, в том числе иностранных министров, Петр предложил три тоста: за здоровье императорской фамилии, за здоровье прусского короля и в честь заключения мира. Первый тост надлежало произнести Екатерине. Она не встала во время своего тоста, что раздражило Петра и он обозвал ее дурой.
С этого момента механизм заговора, уже давно и в деталях продуманный его женой закрутился, и дни императора оказались сочтены. Говорят, что до Петра доходили слухи о том, что его жена готовит переворот, но он только отмахивался, и заявлял, что все равно скоро с ней разведётся и вступит в брак со своей фавориткой.
«Царствовать или погибнуть» стало девизом Екатерины Алексеевны. Любовник Екатерины Григорий Орлов и его братья - гвардейские офицеры, встали во главе переворота в пользу императрицы. Они занялись агитацией в гвардейских частях и сумели склонить их на свою сторону. Была распространена молва, что Петр может расформировать русскую гвардию и раскассировать ее по армейским полкам, чем ей грозил уже Бирон. Боязнь этого подогревала чувства гвардейцев.
Заговорщики клялись, что выведут 10 000 гвардейских солдат при 40 офицерах. Гвардия еще со времен Петра 1 играла в России большую роль. В ней служили и недавние дворяне, и аристократы. Никаких других «объединений» российского дворянства не существовало. Гвардия стала политической школой дворянства, его силой в столице, она могла влиять на самодержцев, «поправляя» их курс путем переворотов.
Многие сановники из политической элиты России были осведомлены о намерении части гвардейцев возвести на престол Екатерину. Знали о заговоре начальник полиции Корф, генерал-прокурор Глебов, украинский гетман Разумовский, воспитатель сына Екатерины и Петра III, Павла, Панин. Однако они не предупредили Петра III об опасности и встали на сторону Екатерины.
Судя по всему, не обошлось без иностранной поддержки. Как пишут Анри Труайя и Казимир Валишевский, планируя свержение Петра III, Екатерина снова обратилась за деньгами к французам и англичанам, намекнув им на то, что собиралась осуществить. Французы с недоверием отнеслись к её просьбе одолжить 60 тысяч рублей, не поверив в серьёзность её плана, но от англичан Екатерина получила 100 тысяч рублей, что в последующем, возможно, повлияло на её отношение к Англии и Франции.
Заговорщики начали решительные действия 28 июня 1762, когда стало известно об аресте их единомышленника преображенца Пассека. Рано утром того дня в сопровождении группы офицеров Екатерина прибыла из Петергофа в Петербург в казармы Измайловского полка, который приветствовал её уже в качестве «Величества». Далее то же самое повторяется в казармах Семёновского и Преображенского полков. К Екатерине прибывают некоторые вельможи, которые присоединяются к свите теперь уже «Императрицы». Окруженная гвардейцами и народом, Екатерина отправилась в Казанский собор, где её уже ожидал архиепископ Новгородский и духовенство. Пропели благодарственный молебен и торжественно провозгласили Екатерину «Императрицей всея Руси», а Великого князя Павла — наследником Престола.
Екатерина явила в этот момент свои немалые организаторские таланты. Были загодя составлены манифесты, послания командирам воинских частей и начальникам областей и губерний, был взят под контроль Кронштадт, а дипломатический корпус получил уведомление о перемене царствующей особы.
Император Пётр встретил 28 июня в Ораниенбауме. Окруженный своими голштинцами, он узнал о событиях в Петербурге только в середине дня. После нескольких безуспешных попыток овладеть ситуацией, он отправил к Екатерине капитана П. И. Измайлова с сообщением, что готов отречься от Престола. Екатерина тут же призвала Петра сдаться, чтобы «предотвратить неисчислимые бедствия». Она обещала обеспечить ему «приятную жизнь» в каком-нибудь удаленном от Петербурга дворце. Пётр поверил и капитулировал. Фридрих Великий по этому поводу с досадой заметил, что Пётр «позволил свергнуть себя с Престола, как ребёнок, которого посылают спать». Сам Фридрих никогда бы не капитулировал; как настоящий солдат, он стоял бы насмерть до самого конца, но его русский император-поклонник не обладал силой воли прусского короля.
После отказа от власти поверженный монарх был арестован и препровожден в Ропшу, которая ему принадлежала ещё в бытность его Великим князем. Екатерина лично подобрала группу доверенных лиц, которым приказывалось неотлучно находиться при Петре Фёдоровиче. Поверженный проявлял полное смирение; он лишь прислал письмо с просьбой отпустить его в Голштинию. «Ваше Величество может быть во мне уверенною: и я не подумаю и не сделаю ничего против Вашей особы, против Вашего царствования». Для подозрительной Екатерины эти заверения не стоили ровным счётом ничего. Себе Петр молил оставить лишь фаворитку Елизавету Воронцову, скрипку и мопса. Императрица не склонна была выполнять даже эти просьбы мужа. По-видимому, живой Петр ей был не нужен!
А 6 июля Екатерина II получила записку Алексея Орлова, написанную явно пьяной рукой. Невнятный текст был между тем ясен: в потасовке, затеянной, якобы самим Петром III, его «нечаянно» убили". Вместе с тем, как пишет историк Н. И. Павленко: «Насильственная смерть императора неопровержимо подтверждается абсолютно надёжными источниками» — письмами Орлова Екатерине и рядом других фактов. Она определенно знала о готовящемся убийстве Петра III. Так, уже 4 июля, за 2 дня до смерти императора во дворце в Ропше, Екатерина отправила к нему врача Паульсена, и как пишет Павленко, «показателен факт, что Паульсен был отправлен в Ропшу не с лекарствами, а с хирургическими инструментами для вскрытия тела».
В Манифесте по случаю своего воцарения от 28 июля 1762 года Екатерина прямо объявляла себя «защитницей Православия», облыжно обвиняя Петра III в том, что тот намеревался переменить историческую веру «принятием иноверного закона». Какого именно — узурпаторша не объявила. Для обоснования собственных прав на престол (а не наследника, семилетнего Павла) Екатерина ссылалась на «желание всех Наших верноподданных явное и нелицемерное». Правда, она обязуется передать трон своему сыну Павлу Петровичу, когда ему исполнится 18 лет. Обещание свое она, разумеется, не сдержала.
Вслед за этим торжественным манифестом по церквам читали другой, от 7 июля, печальный, извещавший о смерти впавшего в прежестокую колику бывшего императора и приглашавший молиться «без злопамятствия» о спасении души почившего. Официальная версия происшедшего гласила, что причиной скоропалительной смерти стал «приступ геморроидальных коликов», который был вызван употреблением алкоголя.
Убийство Петра — позорнейшее деяние Екатерины II. Если даже прямого приказа убить мужа она и не отдавала, то она убийц выгораживала, вставая фактически на их сторону. Вообще, в истории с Петром III Екатерина предстаёт совсем не «великой», а мелкой, злобной и подлой натурой, У неё не хватило такта и масштаба души отдать покойному благопристойные почести. Никакого траура объявлено не было; тело на три дня было выставлено в Александре-Невской лавре, причём близко к телу никого не допускали.
Шумахер сообщает со слов своего «заслуживающего доверие друга»: «Вид тела был крайне жалкий и вызывал страх и ужас, так как лицо было черным и опухшим, но достаточно узнаваемым, и волосы в полном беспорядке колыхались от сквозняка… Всем входившим офицер отдавал два приказания — сначала поклониться, а затем не задерживаться и сразу идти мимо тела и выходить в другие двери. Наверное, это делалось для того, чтобы никто не смог как следует рассмотреть ужасный облик этого тела». Ведь его облик явно свидетельствлвал о смерти от удушения, говорили, что заговорщики его задушили шарфом. Императора скромно похоронили рядом с бывшей правительницей Анной Леопольдовной.
Так начиналось 34-летнее царствование Екатерины 11. Оно знаменовалось многими замечательными деяниями, оставившими заметный след в истории страны. Всю свою жизнь у Екатерины 11 была одна непроходящая любовь, которую пронесла до гробового входа: любовь к самой себе. Её тщеславие было безмерным и, когда все кругом её славили за созидание «величия России», то в этом была только часть, причём, так сказать, вторичной правды. «Великая Россия» была нужна ей, чтобы тешить своё самолюбие, чтобы наслаждаться и упиваться властью и силой, которые принесла ей, бывшей голодранке, корона величайшей в мире Российской Империи.
Конечно, она была умна, можно даже сказать, изощренно умна, и умела использовать людей в своих интересах, которые часто совпадали с интересами России. В этом заключалась сила мастерства Екатерины II. В понятиях нашего времени её с полным правом можно было бы назвать архиталантливым «топ-менеджером»; она умела подбирать способный «персонал» и управлять им. Но восшествие на трон не украшает имя императрицы.
Записка Алексея Орлова являлась для Екатерины II чрезвычайно ценным самооправдательным документом, который она хранила в особой шкатулке в личном секретере. После её смерти документ был извлечен на белый свет и с ним ознакомился Император Павел. Якобы после этого Император изрёк: «Слава Богу! Это письмо рассеяло и тень сомнения, которая могла бы ещё сохраниться у меня». Конечно, Императора могла радовать мысль, что мать не отдавала приказа убить отца, но он не мог не понимать, что так или иначе, но Екатерина виновна.
Слухи, порождённые загадочной кончиной императора, стали причиной появления самозванцев. «Выжившим царём» «Лжепетрами III» называли себя не менее 40 персон, среди которых были Емельян Пугачёв и Степан Малый.
Список литературы:
1.Боханов А. Гамлет на русском троне. Москва, 2013.
2. Валишевский К. Роман одной императрицы. — М.: ИКПА, 1989. — ISBN 5-85202-003-6.
3. Павленко Н.И. Екатерина Великая, Москва, 2006.
4. Соловьёв С. М. Кн. XII // История России с древнейших времён. — М.: Мысль, 1993.
4. Чечулин Н. Д. Екатерина II в борьбе за престол. — Л.: Время, 1924.