СКАЗКИ ПРИЗРАКОВ
О любви и смерти из Страны Туманов
сборник рассказов
из серии «Игра в Иную Реальность»
"РОЖДЕСТВО НА КУЗНЕЦКОМ МОСТУ"
6. ПЕВЧИЕ, или ВОИНЫ СВЕТА
Алле было четырнадцать. Она любила сидеть на подоконнике и смотреть в ночное небо, размышляя о Вселенной в поисках ответов на вопрос: что там, за чертой, после жизни? Десять лет назад её родители отправились в море и не вернулись — обломки яхты нашли, а их тела — нет, скорее всего, они попали в смерч. Но Алла была даже рада, что похорон не случилось — её родители останутся в памяти вечно живыми. К тому же уже который год вместе с подругой Эллой она училась в приходской воскресной школе, где осознала всем своим существом, что смерти нет.
Бабушка с дедушкой смотрели телевизор, Алла что-то напевала себе под нос, бренча на гитаре, когда раздался телефонный звонок.
Элла вернулась!
Элла — самая близкая подруга Аллы, девушка с кошачьими зелёными глазами — жила с матерью, отчимом и младшей сводной сестрой. Элла была на год старше Аллы, и, поступив в медицинское училище, уехала на оставшееся лето в деревню. Алла летом отдыхала на даче, а с сентября продолжала учиться в школе, по окончании которой собиралась поступить в Университет.
Девочки встретились и пошли в сторону парка, делясь друг с другом последними новостями.
— Не представляю, как теперь тебя не будет в школе! — вздохнула Алла. — Но чего ты такая подавленная?
— Мне страшно, — призналась Элла. — Понимаешь, летом мать — всегда с нами, а сейчас она опять будет работать в смену, уходить на ночь. А отчим… в общем, мне страшно оставаться дома с ним наедине. Видела б ты, как он на меня смотрит!
— Может, тебе показалось?
— Вряд ли…
— Скажи маме!
— Да-да-да, так она мне и поверит! Последнее время я всё о Боге думаю, задаю себе вопросы и не могу на них ответить. Я вот хожу в церковь, исповедуюсь и причащаюсь. Священники улыбаются, когда я рассказываю им о своих грехах. Мне в церкви хорошо, спокойно. Но иногда кажется, что Бога нет, и после смерти тоже ничего нет…
— Брось! Я часто чувствую, как родители приходят ко мне в гости. Самих их не вижу, но знаю: они — вот здесь, совсем рядом. И во сне приходят! Жизнь не заканчивается похоронами! Просто никто не в состоянии вместить в себя даже одной Галактики, познать её устройство и замысел. Боже, какая же Великая Сила управляет Вселенной! Думаешь, мы рождаемся, чтобы умереть? Не верю! Представь: человек говорит с тобой, думает, рассуждает, и вдруг, через секунду, нет его больше — умер. Куда делось его мыслящее Я, сознание? Нет, Элла, я не хочу верить, что сознание угасает навсегда. Не может так быть, не всё исчезает вместе с физическим телом. Бог есть, как минимум потому, что я так чувствую.
— Но зачем Бог посылает людям беды? Зачем он забрал у тебя родителей?
— Откуда ты знаешь, кто посылает беды, и кто забрал моих родителей? — помрачнела Алла. — Может, это был Дьявол?
— Тогда получается, что Дьявол сильнее Бога, — вздохнула Элла.
***
На следующий день подружки заехали в храм — подтвердить, что они продолжат учёбу в воскресной школе.
В огромном соборе у множества старинных икон горели свечи, люди расходились со службы по домам, справа, на балконе, совещался хор взрослых, слева у распятия отпевали покойника. К Элле подошёл бомж и попросил милостыню:
— Станешь ангелом! — пробормотал бомж и добавил: — Скоро!
Девочки переглянулись, бомж мгновенно исчез. Они поставили свечи и вышли через левую боковую дверь на улицу, где уже столпились дети, ожидающие записи в воскресную школу.
Первое занятие было назначено на второе воскресение сентября, а репетиции хора начинались с первой субботы. Репетиции проходили в двухэтажном здании рядом с храмом, в трапезной, а занятия — на втором этаже храма, в маленькой комнатке у колокольни.
Когда Алла впервые вошла в трапезную, она была поражена: витражные окна из разноцветного стекла, на полу — гигантский, потрясающей красоты ковёр, стены обиты золотой атласной тканью, вдоль стен — старинные кресла, слева в углу, во всю стену — икона Богородицы с горящей лампадкой, напротив — массивный стол, покрытый белой скатертью, а с расписного потолка из пушистых облаков выглядывали лица детей с крылышками, одни из них улыбались, а другие плакали.
Ученикам выдали по два комплекта церковной одежды, текст божественной литургии и учебники, включая церковно-славянский словарь.
Для пения на службах в храме отбирали далеко не всех, но Элла с Аллой — безупречное первое сопрано — пели по праздникам и на вечерних накануне всегда, хотя пока и в детском хоре — внизу на солее у левых алтарных врат.
Ирина Викторовна, певчая из взрослого хора и учительница детского, была очень доброй и вежливой. Если она слышала, что кто-то фальшивил, никогда не ругалась и не кричала — улыбаясь, объясняла, что не так. Но главное её достоинство заключалось в том, что она учила не просто петь слова, а чувствовать молитву в душе и передавать её в звуках.
Как это было понятно Алле! Далеко не всегда получалось выразить в словах чувства, да и в душе творилась молитва без слов. Подходя к иконам, Алла не просила чего-то конкретного у конкретного Святого, но, обращаясь к Небесам, стремилась к Свету, чтобы всё плохое оставалось в прошлом, злое обходило стороной, а хорошее притягивалось.
Когда же Алла пела в храме на солее во время служб, она ощущала, как её душа выходит во вне, превращаясь в звуки, и сливается с тем Незримым и Вечным, что называется Богом. Её сознание, укутанное в туманную дымку ладана и заворожённое молитвами, в такие моменты не было подвластно земным мыслям. Оно покидало физическое тело, переставая ощущать его в обмен на абсолютное спокойствие и радость души.
Пытаясь осмыслить тексты священных писаний, пропитанных многовековой Мудростью, но скрупулезно зашифрованных сестрою таланта — Краткостью, Алла безоговорочно верила в то, что Христос действительно существовал на Земле и был «выше» простых смертных. Он помогал другим и умел прощать, верил в вечную жизнь и обрёл её при воскресении. Христос познал не только законы, перечисленные в Десяти Заповедях, но и тайны Вселенной, до сих пор остающиеся за кадром.
«Вот бы встретиться с Ним и поговорить!» — подумалось Алле. Её пытливому уму уже не хватало церковных книг и уклончивых ответов священников.
***
В тот день во время урока «История русской православной церкви» дверь в комнату открылась, и появилась Ирина Викторовна. Как всегда улыбаясь, она попросила прощения за прерванные занятия и озвучила имена десяти певчих, включая Эллу и Аллу, чтобы те подошли к трапезной после урока — в субботу вечером они будут петь на литургии, которую отслужит сам Патриарх Алексий II-ой!
Душа Аллы затрепетала от предстоящего — им доверяют петь при Патриархе!
***
В субботу выдался морозный октябрьский день. Элла с Аллой зашли в церковную раздевалку на первом этаже трапезной. У каждого из воскресной школы была своя вешалка и два комплекта церковной одежды: у девочек для праздничных служб — тонкое белое платье до пят с длинными рукавами, всё в рюшечках и оборочках, а для обычных — чёрная до пят юбка и белая кофта. Трапезная с раздевалкой находилась почти напротив боковой двери храма, расположенной у левых алтарных врат, где и пел детских хор на солее. Добежать без верхней одежды из раздевалки на солею не представлялось особым подвигом.
Вечерело и холодало. Все десять «избранниц» детского хора уже собрались в трапезной. Ирина Викторовна выдала каждой по гвоздике для вручения Патриарху.
За пять минут до назначенного времени делегация белых платьев во главе с Ириной Викторовной вышла из трапезной, но… вместо спасительной боковой двери храма направилась к центральному входу, и прихожане с удивлением наблюдали за пролетающими мимо взволнованными ангелочками.
В тот вечер все священники суетились и носились туда-сюда, перекидываясь друг с другом обрывистыми словами, и вот ковровая дорожка побежала от алтаря к центральному входу, выползла на лестницу и спустилась по ступенькам вниз, чтобы обогреть продрогшую булыжную мостовую перед храмом.
«Ангелочков» поставили по обе стороны ковровой дорожки прямо на улице, сразу за священниками, а уже далее выстроились ряды из прихожан и любопытных прохожих. Все с нетерпением ожидали появления чёрной машины «одиннадцати шагов в длину», как утверждал кто-то в толпе, но та упрямо не появлялась.
Вскоре девочки задрожали от холода, и люди из толпы накидывали на них свои шарфы и даже жертвовали куртки. Алла перевела взгляд на уже включённый фонарь и заметила, как в его свете кружились снежинки — шёл первый в том году снег…
Глаза Эллы были обращены в небо, но она тихо произнесла Алле:
— Бог хочет, чтобы мы замёрзли и заболели? Цветы, кстати, уже окоченели. То есть они умерли… в самом расцвете сил…
Но Алла ничего не успела возразить — толпа зашевелилась, вдали появилась машина Патриарха. Вскоре лимузин остановился так, что задняя дверь, из которой вышел Патриарх, оказалась прямо у начала ковровой дорожки.
Защелкали фотоаппараты журналистов, включились камеры многочисленных ТВ-операторов. Настоятель храма поприветствовал Патриарха, затем за благословением подошли все священнослужители. Алексий сделал шаг вперёд, и настал черёд «ангелочков» — они протягивали ему заиндевевшие гвоздики в обмен на благословение.
«Такой же, как на фотографиях — в белой шапке, с голубыми умными глазами…» — подумала Алла.
Картина первой встречи с Патриархом — белые платья до пят, «хрустальные» гвоздики на фоне ночного неба, сияющих звёзд и кружащих снежинок в свете уличного фонаря — останется для Аллы непередаваемым словами волшебством навсегда и вряд ли канет в Лету, в отличие от ТВ-съёмок и фотографий, имеющих столь короткий срок годности.
Девочки побежали на солею. Ирина Викторовна волновалась, как никогда, ведь это была премьера — выступление детского церковного хора перед Патриархом, вся служба — без поддержки взрослого хора, в самом главном храме страны!
Алла боялась спеть что-нибудь не так и подвести Ирину Викторовну, но присутствие рядом хладнокровной Эллы несколько успокаивало. Девочки начали петь неуверенно, но вскоре волнение прошло, и «Ис полла эти деспота» прозвучало впечатляюще.
Но самый главный подарок ждал Аллу уже после службы — Ирина Викторовна сказала, что на следующий день, в воскресенье, во время обедни, которую так же отслужит Патриарх Алексий II, Элла и Алла, вдвоём, исполнят одно из песнопений на два голоса, выйдя на центральную солею прямо напротив входа в алтарь!
Девочки возвращались по домам.
— Невероятно! Это какое-то волшебство!!! — шептала Алла, всё ещё не веря в происходящее, но Элла, погружённая в свои мысли, с трудом выползла наружу и спросила:
— Ты наконец-то обрела то, чего тебе не хватало?
— А ты — нет?
— А что даёт эта вера? И Бог — что?
— Странно, ты — певчая, а меня об этом спрашиваешь, — вздохнула Алла. — И вера в Бога, или не в Бога, а в Нечто Вечное и Доброе, Всевышнее, и надежда на Свет и помощь Сил Света нужны человеку.
— Я всё больше убеждаюсь, что Его нет. Сегодня, например, убили ни в чём не повинные гвоздики, и Бог даже не противился. А ведь это произошло в Его епархии, вернее, в Его собственном доме — в церкви!
— Церковь призывает к творению добра, к прощению и любви к ближнему, не на словах, а на деле. Бог — это всё хорошее и совершенное, собранное в единое целое. Стремление к Богу — это стремление стать лучше тебе самому, тогда автоматически к лучшему изменится и наш мир. Нет? Но люди видят соринки у всех, кроме себя.
— Нет, Алла. Ничего это не меняет. И в этом — проблема.
— Меняет. Всё можно потерять, но, если надеешься и веришь, ты никогда не потеряешь себя! Рано или поздно каждому воздастся.
— Независимо от веры воздастся. Как сказал священник-учитель «Истории», нельзя спрашивать человека, верит ли он в Бога. Нельзя судить о человеке по его вере и словам, надо смотреть на его поступки!
— Согласна. Но вера — это путеводная нить, а надежда — посох. Без посоха идти сложнее. А без веры в пути заблудиться легко.
— Красиво сказала, но… от правды жизни — далеко. Ты же знаешь мою мать. Ей безразлично, что со мной происходит. Я никому не нужна, только мешаю наслаждаться жизнью. Вернее, если бы меня не было, матери жилось бы проще. Вчера опять скандал, всё ей не так! Началось с мелочи, а закончилось словами, что я могу жить на улице и никогда не возвращаться. И отчим ей поддакивал, а сам на меня смотрел и облизывался! А уходить некуда. Предлагаешь мне стать бомжом? Я не вижу своего будущего. Если Бог есть, Он оставил меня.
— Поживи у нас. Хочешь, я поговорю со своими…?
— Что ты! Мать же узнает, тогда совсем станет невыносимо. Ладно, извини, я не хотела портить тебе настроения.
***
На следующий день Элла и Алла, в лучах солнечного Света, льющегося на них из правого верхнего окна, великолепно исполнили двухголосное соло на центральной солее, прямо под куполом храма, напротив раскрытых алтарных врат, у которых служил Патриарх.
Ирина Викторовна после службы призналась, что чуть не расплакалась во время их пения от переполняющего её душу всеобъемлющего чувства Великого и Божественного, и что на Пасху она подаст прошение на перевод Эллы и Аллы во взрослый хор.
***
Элла вернулась в храм почти в полночь. Сказала охраннику, что потеряла ключи. Тот, конечно, её узнал, поэтому, обречённо вздохнув, открыл храм, выдал карманный фонарик, чтобы не привлекать внимания обычным освещением, а затем удалился в сторожку.
Лики Святых были холодны. И когда Элла прикасалась губами к иконам, и когда смотрела им в лицо, и когда крестилась, она не чувствовала ни-че-го.
Тогда она подошла к закрытым алтарным вратам и мысленно спросила: «Бог, ты спишь?.. А как же я? Тебе на меня наплевать, да?»
Элла беспомощно огляделась — никого. Ей даже стало страшно в величественном безмолвии погашенных лампад и отсутствии зажжённых свечей — храм, погружённый во тьму, казалось, был тайком захвачен Силами Тьмы. И захотелось крикнуть, чтобы появился хоть кто-нибудь из Святых, но не успелось — некто взял её за руку!
Элла обернулась и увидела перед собой возникшую из ниоткуда маленькую сгорбленную старуху в чёрном. Её морщинистое лицо, нос крючком и сверкающие глаза напоминали ведьму из детских сказок. Взгляд старухи парализовал Эллу — она не могла пошевелиться.
— От судьбы-то, детка, не уйдёшь! — прошамкала старуха. — Смирись и ступай отсюда! Не здесь тебе быть!
Старуха исчезла в глубине мрачного храма так же внезапно, как и появилась. Элла выбежала наружу, постучала в окно охраннику, чтобы тот закрыл двери, и побрела прочь.
***
Алла позвонила Элле, как и обычно, чтобы договориться вместе поехать на службу. К телефону подошёл отчим и произнёс нестандартное:
— Нет больше Эллы.
— Как нет? Она больше с Вами не живёт? — переспросила Алла.
— Она больше ни с кем не живёт. Умерла она.
— Почему? Как?
— Потому что… дура!
Алла замерла в оцепенении. Отчим Эллы подождал немного и бросил трубку.
Алла медленно скользила по стене на пол. Мысли о собственной вине в смерти подруги мгновенно пустили корни и проросли в сердце. Не спасти человека — значит, убить его?
Вечером Алла тупо бродила по улицам во внезапно нагрянувшем снегопаде и не могла понять: почему Бог позволил подруге умереть? Она утешала себя только одним: Богу виднее, Он знает нечто, чего не могут знать ни Алла, ни Элла. Но тогда… Элла должна дать ей какой-то знак, передать привет с Того Света, подтвердить, что душа не умирает вместе с телом!
Внезапно кто-то окликнул Аллу, она обернулась и увидела молодого человека.
— Ты — Алла? — переспросил он.
— Да, — кивнула она, ничего не понимая.
— Да не бойся, я — Роман. Я видел тебя на солее в храме, ты поёшь в детском хоре у Ирины Викторовны, да?
— Да, — удивляясь происходящему, ответила Алла.
— Я тоже пою, но наверху, во взрослом. Мне сегодня приснился странный сон. Будто девушка из нижнего хора, с которой вы вдвоём пели на службе Патриарха, попросила тебе передать, что ты не виновата. Я собирался найти тебя в следующие выходные на службе, а получилось, что ты мне сейчас вдруг встретилась!
***
Служба на Вербное воскресение — одна из самых любимых служб Аллы. Как и прежде, она пела на солее в нижнем — детском — хоре, но уже через неделю, на Пасху, по прошению Ирины Викторовны о повышении, должна была перейти наверх — во взрослый.
Прихожане подняли вербу и качали ею над головами, приветствуя Спасителя, входившего в Иерусалим. Патриарх начал кропить вербу святой водой, и взгляд Аллы столкнулся с Катей — почти «святой» девочкой. Катя уже давно пела в детском хоре, но сегодня почему-то стояла в толпе прихожан, освящая вербу.
В Кате всё было прекрасно: красивая, здоровая, дочь богатых родителей, одевающих её, как куколку. Катя не пропустила ни одной воскресной службы и молилась столь усердно, что все её молитвы наверняка тотчас же исполнялись. Единственно, чего Бог лишил её, — так это… музыкального слуха, но Ирина Викторовна не могла отказать дочери священника и приняла её в детский хор, чтобы та стояла на солее рядом с поющими, периодически открывая рот.
После службы Алла случайно столкнулась с Катей у иконы «Взыскание Погибших», но Катя почему-то покраснела.
— Привет! А чего ты сегодня не на солее? — спросила Алла.
— Я больше… не буду с вами петь, — тихо вымолвила Катя и, потупив взгляд, добавила: — А ты сегодня потрясающе спела соло…
Уже на выходе из храма Аллу поймала Ирина Викторовна.
— Вот ты где! Подожди, Алл… Послушай… Я… прости… пожалуйста…
— Что случилось? — не понимая, почему вдруг Ирина Викторовна так взволнована и совсем не улыбается, спросила Алла.
— Ты знаешь, что я просила перевести тебя во взрослый хор, и все были за… Но… Катя… Ты ведь знаешь, кто её отец, а там было только одно место… Её взяли даже без прослушивания, понимаешь? Прости, Алла! Но не расстраивайся! Ты же поёшь самому Патриарху! И ему нравится, как ты поёшь! А на Рождество у нас гастроли в Америку! И ты поедешь — первая! Прости их, Алла, и меня прости! Но, значит, Богу нужен твой голос здесь, у меня, на солее, правда! Бог же всё видит и знает! Он…
Алла молча обняла уже плачущую Ирину Викторовну, а потом так же молча вышла из храма.
***
Гастроли в Америке с православным церковным хором, кто бы мог подумать! Но Алла не любила ни городов с высоченными башнями, ни американский стиль жизни — это было что-то врождённое, необъяснимое, возможно, переданное ей по наследству от дедушки с бабушкой… или из каких-то прошлых воплощений? Ехать в Америку совершенно не хотелось!
Алла попыталась в последний момент заменить себя той самой Катей, дочкой священника, но та на Рождество улетала с родителями в Израиль. Да и Ирина Викторовна умоляла Аллу чуть ли не на коленях — из десятерых певчих сразу трое свалились с гриппом, а четвёртый сломал ногу. Не лететь в Америку — значит, подвести Ирину Викторовну. И Алла сдалась.
В заказанном для делегации микроавтобусе от храма до аэропорта рядом с Аллой сидел Роман из взрослого хора — ему пришлось заменить мальчика, сломавшего ногу. Алла рассказывала Роману про Эллу и призналась, что иногда чувствует подругу рядом.
— Элла наверняка стала ангелом! — заверил Аллу Роман. — А тебя Бог оставил для жизни на Земле! И Элла сейчас шепчет, чтобы мы с тобой подружились!
Алла улыбнулась, но ничего не успела ответить из-за резкого удара от столкновения их микроавтобуса с КАМАЗом, вылетевшим со встречной полосы…
***
В храме у иконы «Взыскание Погибших» стояли два призрака — Элла и Алла, будто поджидая кого-то.
— Идут, смотри! — прошептала Элла.
К иконе подошли её мать и отчим. Отчим зажёг свечу и поставил в подсвечник.
Элла не без труда вынула свечу из подсвечника, подняла на 15—20 сантиметров вверх, а затем на глазах оцепеневших от ужаса родителей потушила её, перенесла по воздуху, положила в коробку с огарками, которая стояла на полу рядом, и крикнула:
— Да жива я, жива!
Отчим Эллы схватил за руку её мать, потерявшую дар речи от увиденного, и повёл прочь.
— А разве так можно? Шалить? — удивилась Алла, но тут же попробовала проделать подобное с другой горящей свечой в подсвечнике — тщетно!
— Нет, конечно! Но… ностальгия иногда подкатывает… скучаю я по всему плотному… К тому же я так долго этому училась, что один раз — можно! — улыбнулась Элла.
У иконы появился Роман со свитком.
— Привет, воины Света! Силы Тьмы не дремлют! Не расслабляемся, чтобы на Земле не говорили, что Дьявол сильнее Бога! Итак, на сегодня задания у нас следующие…
07 декабря 1991