После успешного использования немецкого трофейного танка Т-III командование корпуса решило создать из захваченной техники на базе бригады отдельный взвод в составе пяти немецких танков и командирского Т-34: двух Pz. III, двух Pz. IV и одной новейшей машины Pz. V «Пантера». Последняя была захвачена в боях после сражения на Курской дуге. Другие танки, «с бору по сосенке», уступили соседи «справа» и «слева». Командиром взвода был назначен гвардии лейтенант Александр Иванов.
Это был неожиданный поворот военной судьбы.
Сроки были поставлены жёсткие, готовиться к боям не больше месяца. Экипажи формировать частью из состава бригады, частью из резерва фронта. Самое тяжелое в подготовке взвода было преодоление Санычем личного внутреннего предубеждения к немецкой технике.
Потому, что она фашистская!
Отсюда и недооценка её, хотя невозможно было не видеть талантливые, остроумные технические решения врага.
Людей и технику временно разместили в стенах известной ремонтной базы, но сколько бы не «стрелял» глазами Криволап «старых» знакомцев не увидел, да и сама «картинка» Эльдорадо так изменилась, что, казалось, вся история с «золотым танком»– фантастический сон.
Машины были в разной степени готовности – да, «где наша не пропадала»!
Конечно, экипаж ходил в героях. А Женька, так уж точно носил эти лавры на своём челе и теперь считался «главным специалистом» по трофейной технике. Лёня с Вовкой, (подтрунивая над ним), лишь скромно разделяли эту славу и то, только до той поры пока не узнали, что на фронте уж полгода воюет 213-я танковая бригада которую полностью вооружили трофейной матчастью. Оттуда и был прислан «спец» по Pz. IV, поскольку с Pz. III Санычу было более-менее всё ясно.
Командированный бойкий молодец рассмешил всех, как только представился экипажу: «Микола Могила, механик-водитель 102 отдельного танкового батальона, 213 гв. Тбр…». Отсмеявшись, Лёня начал было повествовать: «Был у меня на Колымском прииске «Денежный» бухгалтер-еврей», - но увидев недоумённые взгляды друзей, поперхнулся и пояснил, - «шутка»! Мы так нашу сталинградскую стройку называли. Так вот, фамилия его была Захернахер. Для краткости мы его звали «Меняла»…». А Лавенецкий добавил, что нет на земле понятия или слова, которые бы евреи не приспособили себе под фамилии…
Смешно. А там, где смеются, там и дело ладится.
Микола с невесёлой фамилией пояснил, что гонял немецкую машину IV-ой модели десятки километров и готов поделиться и оценить ходовые качества и удобство управления Pz. IV, сразу предупредив, что они были хуже, чем у СУ-76 (нашей самоходной установки), на которой боец был некоторое время механиком-водителем.
«У немца огромная семискоростная коробка передач, - плевался матёрый воин, - «сидит» справа от водителя и задолбает жаром, воем и вонью. Подвеска танка гораздо жестче, чем у нашей самоходки. Достанет так же шум и вибрация от мотора „Майбах“ - до страшной головной боли. К тому же машина жрёт огромное количество бензина. Десятки ведер его нужно было заливать через неудобную воронку. Всё остальное – терпимо. Вооружение хорошее, стандартное. С этой машиной у вас проблем не будет». Трудно было зараз оценить все качества танка, но и на этом спасибо.
Больше всего хлопот было с «пантерой». С одной стороны, это была и для немцев новая и сложная в управлении машина и совершенно очевидно, что месяца для её «постижения» нашим танкистам было явно недостаточно.
Микола рассказал, что слабое место в танке коробка передач и ходовая. Во время Курского сражения некоторые машины остались стоять не поле по этой причине. Слабая боковая броня. Но отличная 75-мм пушка, уничтожающая наши танки на «дальних подступах», до двух километров. «Помогала» в этом деле не только прекрасная цейсовская оптика, но и специальные инфракрасные прицелы ночного видения. Об этой новинке даже Лавенецкий ничего не слышал. А, Могила поведал, что сразу после Курской дуги лично видел тяжёлый «броник» с такой хренью и, даже пехотную штурмовую винтовку, оснащённую таким же прибором. Вот фрицы дают! Но, где взять время для изучения сложной матчасти?
Саныч постоянно докладывал комбригу о ходе подготовки к боевым действиям и они начались, как всегда неожиданно и раньше отпущенного на «учёбу» времени. Немцы, на небольшом участке фронта прорвали линию советской обороны и спешно начали укреплять её, очевидно готовясь использовать этот плацдарм для дальнейшего прорыва.
После тридцатикилометрового марш-броска в отделении обозначились первые потери: один Pz. IV, на полпути завалился в кювет. Остальные добрались нормально, но через час по прибытии началась разведка боем, поддержанная ротой пехоты. Выстроившись полумесяцем – «пантера» шла в арьергарде – танки двинулись к вражеским окопам.
Плотность огня сразу показала, что немцы хорошо подготовились: успели подтянуть противотанковые орудия и хорошо заминировать подступы к своим позициям. Хотя перед началом атаки штаб стрелковой дивизии, с которой взаимодействовал отдельный танковый взвод трофейной техники (ОТВТТ), сообщил командованию 22-й бригады об отсутствии минных полей перед передним краем немецкой обороны.
В результате поставленная боевая задача была выполнена частично. При этом взвод понёс серьёзные потери: были подбиты один Pz. III, один Pz. IV, причём последний сгорел с экипажем. Саныч отметил, как густо немцы лупили по «своей пантере», на бортах, которой были ярко выведены красные звёзды. В результате танк был подбит несколькими попаданиями уже в конце боя, экипаж тоже понёс потери.
Хорошо показал себя оставшийся Pz. III – маневренная машина и хорошо подготовленный экипаж не разу не подставил свои борта. Левым флангом танк прорвался к окопам и уничтожил два противотанковых орудия с их расчётами и не менее отделения солдат пехоты. Командирский Т-34, атакуя правым флангом, прорвался в глубь обороны, уничтожил ротный опорный пункт, но, оставленный без огневой поддержки пехоты был вынужден отступить. Всё это в деталях описал гвардии лейтенант в донесении в штаб батальона.
В новом качестве Саныч продержался чуть больше недели.
Оставшись без материальной трофейной части командир стал соавтором одного документа, направленного в штаб корпуса:
«Танки Pz. V «Пантера», являются сложными в эксплуатации и ремонте. Запасные части к ним отсутствуют, что не позволяет осуществлять их плановое обслуживание. Для питания танков необходимо предусмотреть бесперебойную поставку в части авиабензина высокого качества. Кроме того, имеются большие проблемы с боеприпасами для немецкой 75-мм танковой пушки обр. 1942 г.. Считаем, что для проведения скрытых наступательных операций более пригодным является немецкий танк типа Pz. IV, имеющий более простое устройство, легкий в эксплуатации и ремонте, а также широко распространенный в немецкой армии Pz. III».
Отдельный танковый взвод трофейной техники расформировали из-за низкой эффективности и больших потерь, А оставшиеся машины передали в «специализированную» 213 танковую бригаду. Экипаж вернулся к выполнению привычных боевых задач.
Меж тем, фронтовая жизнь на участке 22-ой гвардейской продолжалась. Евгений случайно услышал от комбата хорошую весть – за героическую и бесстрашную разведку на трофейном танке экипаж будет представлен к наградам. Парнишка помчался в экипаж. Только бубенцы на нём не звенели, как на деревенском свадебном кортеже. Казалось, и слепящее солнце, и снег, каждым кипенно-белым хрусталиком, и колокол синего-пресинего неба тоже хотели разделить «нечаянную» радость экипажа.
«Женька, - голосом Резо юноша был возвращён на землю, - закончим загрузку боезапаса приду к Санычу с хорошей новостью!» «Знаю эти новости, - в душе рассмеялся юный танкист, - но я буду первым!» Однако, приспичило парню прямо посреди пути, схватило живот и, свернув с дороги, «проскакал» галопом недалеко, нырнул в заброшенный немецкий окоп.
«Куда прячешься, Женька, - ещё громче вкричал Резо, - предупреди командира пью только "Киндзмараули", пусть имеет ввиду…» Он торопился к другу и, стоя на погрузчике среди ящиков с боезапасом, жучил неумёх новичков экипажа «за руки, растущие не оттуда».
«Последний снаряд» – прокричал подающий, увлечённый забавным диалогом сослуживцев.
«Чего?» - переспросил принимающий, высунув голову из люка «тридцатьчетвёрки». Напоследок, ярко полыхнув блестящей латунью на солнце, последний снаряд увесистой скользкой рыбиной - без всплеска - нырнул в сумеречную глубину открытого люка.
Многотонную башню вместе с орудием, почти беззвучно сорвало с погона и высоко подбросило в сразу посеревшее небо. Перед тем, как потерять сознание, Евгений с самого дна окопа увидел мяч, падающий на него со страшной высоты. «Откуда здесь мяч?» только и успел подумать солдат, как на бруствер окопа шлёпнулась и покатилась прямо на него чья-то голова в танковом шлеме.
В эту же секунду, где-то на Кавказе, в далёкой Грузии, городке Зугдиди надорвалось сердце мамы… И в Ленинграде. И сибирском местечке Верхотурье. А по детдомовцу Серёжке Вострову из Челябинска только Богородица и всплакнула коротким сереньким дождём из набежавшей тучи…