Как часто мы походя, но стараясь укусить побольнее, вырвавшимися в приступе внезапно накрывшей и неоправданной ярости жестокими словами или злыми выходками обижаем близких нам людей. Особенно матерей – таких терпеливых и всепрощающих. Потом мы пытаемся всё исправить, загладить свою вину, и родные (святые люди!) отпускают нам наши грехи. Жизнь вновь налаживается, плохое уходит из неё бесследно, в худшем случае остаётся горьким воспоминанием, рано засеребрившейся прядью волос или рубцом на сердце. Увы, так легко отделаться не всегда и не всем удаётся.
ОКСАНКА
Ирина Владимировна зашла в комнату дочери. Из компьютерных колонок вырывались звуки современной попсы. Повсюду были разбросаны платья, блузки, юбки. Они лежали на кровати, свешивались со спинки стула, валялись на кресле. Видимо, хозяйка комнаты ещё не определилась с нарядом. Она, уже с вечерним макияжем на лице, крутилась у зеркала, по-модному укладывая красивые каштановые волосы, которые никак не хотели ей подчиняться. «Такие же непослушные, как их обладательница», - подумала Ирина Владимировна.
Судя по всему, Оксанка собиралась на дискотеку в местный ДК, но, по мнению матери, сейчас её дочери должно быть не до гулянок. Она убавила громкость на сабвуфере, и в комнате сразу стало тихо.
- Ну вот что, ни на какую дискотеку ты не пойдёшь. У тебя выпускной на носу, а ты двоек понахватала. Совсем учёбу забросила, - начала мать неприятный для них обеих разговор.
- Нет, пойду! Сегодня у Ленки день рождения. Я в числе приглашённых. Там будут все наши – Вадька, Витька, Санька, Маринка, Ирка. Они меня ждут! – возмутилась дочь.
- Оксан, так нельзя. Сейчас надо все силы собрать, чтобы достойно окончить одиннадцатый класс, - убеждала школьницу родительница.
- Я пойду, обязательно пойду. Ты не сможешь меня удержать! – закричала девушка и забилась в истерике, рухнув на кровать.
- Нужно думать о будущем. Как ты этого не понимаешь? Ещё нагуляешься, будет и на твоей улице праздник, - спокойным, но твёрдым голосом произнесла Ирина Владимировна.
- Как у тебя, что ли, праздник? – съязвила дочь.
- В смысле? Ты сейчас о чём? – растерялась женщина.
- Да про твою жизнь! Ну и что, что ты окончила с золотой медалью школу и с красным дипломом универ? Какая тебе от этого радость? Ну и что, что ты вышла замуж? А где теперь наш ненаглядный папочка? Ты его запилила своими нравоучениями, и он бросил тебя. Да, бросил, как надоевшую вещь. Нашёл себе молодую и живёт с ней припеваючи, а ты до сих пор по ночам ревёшь в подушку, и ты это заслужила, - выпалила на одном дыхании Оксанка.
Ирина Владимировна в замешательстве посмотрела на дочь. У той от слёз опухло лицо, макияж «поплыл». Карие глаза потемнели от злости. Мать не узнавала в этой жестокой фурии свою любимую Оксанку. Брошенные дочерью в приступе ярости слова больно ранили её в самое сердце.
Женщина медленно прошаркала на вдруг ставших ватными ногах в коридор до входной двери, закрыла её на замок, ключ автоматически сунула в карман халата и в каком-то оцепенении побрела на кухню. Она без сил рухнула на стул, обхватила руками голову и так замерла. Ирина Владимировна безуспешно пыталась найти ответ на единственный важный сейчас для неё вопрос: «За что мне всё это?». Неожиданно нахлынувшие воспоминания уводили её от поисков истины.
Оксанка, услышав, что мать заперлась на кухне и, надо полагать, надолго, поправила макияж, натянула джинсы, блузку, нырнула в прихожую, нашарила там босоножки и вернулась с ними в комнату. Она забралась на подоконник, протиснулась в форточку и спрыгнула вниз, благо квартира располагалась на первом этаже. Девушка обулась и поспешила по освещённой фонарями аллее к ДК, где её ждали друзья.
ПЁТР ИВАНОВИЧ
Иринка родилась в многодетной семье. Мама была домохозяйкой, отец – из рабочих. Они всё время говорили детям, как мечтают о том, чтобы те «выбились в люди». Старшие братья Иры поступили в вузы, получили образование, потом и руководящие должности. Дочка тоже не могла подвести родителей. Она с первого класса старательно училась. Да, успешно окончила школу, была на хорошем счету в университете. Назвать её ботаном у окружающих язык не поворачивался. Живая, искренняя, смешливая умница и спортсменка, она привлекала внимание парней, но сама ими мало интересовалась. До поры.
Своё счастье Ира встретила на студенческой дискотеке, когда училась на последнем курсе. Увидела Петра - и пропала. Высокий, широкоплечий, с шапкой кудрявых волос и искристыми глазами, молодой человек пленил сердце девушки. И она ему пришлась по душе.
Конфетно-букетный период был недолгим. Через полгода пара поженилась, поселилась в общежитии при станкостроительном заводе, где Пётр трудился станочником широкого профиля. Комнатка маленькая. Места только и хватало что на кровать, стол да пару стульев. Вещи молодожёнов хранились во встроенном шкафу, в просторечии более известном как рундук. «В тесноте, да не в обиде», - любил приговаривать новоиспечённый глава семьи.
Вскоре на свет появилась малышка. Отец души не чаял в Оксанке. Когда у неё зубки резались, он от дочери не отходил, и когда она не могла уснуть, на руках носил, убаюкивал. Семья частенько выбиралась к реке на скромные пикники. Эти вылазки на природу для Пети, Иры и Оксаны были настоящим праздником, глотком свежего воздуха в прямом и переносном смысле слова. В общем, жили дружно и счастливо.
А потом Петру от бабушки досталась в наследство двухкомнатная квартира в центре города. После клетушки в заводском общежитии она показалась семье огромной. Вот радости-то! К тому же Ирина Владимировна нашла работу в ближайшей к дому школе. Там летом как раз освободилось место учителя русского языка и литературы. Коллеги тепло приняли новенькую и сразу повесили на неё классное руководство. Ирина с головой погрузилась в жизнь образовательного учреждения. Днём уроки, внеклассные мероприятия, а вечером проверка тетрадей, подготовка к новому учебному дню. В законные выходные Ирина Владимировна старалась привести домашние дела в порядок – готовила на несколько дней вперёд, стирала, гладила, перетряхивала коврики, вытирала пыль, намывала полы. Крутилась как белка в колесе.
Обычно, пока жена выправляла ошибки в сочинениях и заданных ученикам упражнениях, муж играл с дочкой, укладывал её спать. Когда Оксана подросла, у неё появились свои интересы. Теперь Пётр Иванович всё чаще коротал вечера на кухне в компании с телевизором, иногда с бутылочкой пива или ещё чего-нибудь покрепче. В каждодневной круговерти Ирина Владимировна не скоро заметила, что супруг стал всё чаще задерживаться на работе. Свои поздние приходы он оправдывал большой общественной нагрузкой, связанной с его нынешней деятельностью в заводском профсоюзном комитете. Лишь потом выяснилось, что Пётр увлёкся молодой коллегой.
Для Иры измена супруга обернулась огромным душевным потрясением. Но она как умная женщина сдержалась и не устроила мужу грандиозный скандал с битьём тарелок, обменом оскорблениями и унизительным выяснением подробностей свиданий Петра на стороне. Просто предложила ему сделать выбор: остаться в семье либо уйти к новой возлюбленной. Он отправился в свободное плавание в надежде снова обрести счастье. С другой женщиной.
БОЛЬНИЦА
Ирина Владимировна очнулась от тягостных воспоминаний, приподнялась со стула и вдруг почувствовала в груди боль, которая начала распространяться по шее, левой руке, спине. Она вскрикнула и вновь опустилась на стул.
Женщина негромко позвала: «Доча, пойди сюда! Помоги мне». Но в доме было тихо. Тогда Ирина принялась зажатой в правой руке ложкой стучать по столу. Из своей комнаты выползла заспанная и всё ещё таившая на мать обиду Оксанка.
- Что ты шумишь? Дай поспать. Сегодня выходной, - пробурчала она.
- Доча, мне плохо. Вызови скорую помощь, - медленно произнесла мать.
Оксанкин сон мигом улетучился. Девушка поняла: ситуация очень серьёзная. Она подскочила к стоявшему в зале стационарному телефону и дрожащими пальцами набрала «03». Диалог с диспетчером «неотложки» и ожидание бригады медиков показались ей целой вечностью. Прибывшие врачи осмотрели пациентку, измерили давление, сделали кардиограмму и диагностировали острый коронарный синдром. Было принято решение госпитализировать женщину.
Оксана поехала в больницу вместе с матерью. Всю дорогу, пока карета скорой помощи мчалась по спящим улицам города, дочь держала мать за руку и шептала со слезами на глазах: «Мамочка, родная моя, умоляю тебя: ты только держись, ты только не сдавайся! Не оставляй меня одну!».
Во время транспортировки Ирина Владимировна потеряла сознание. Всю ночь врачи боролись за жизнь пациентки. Дочь маялась в больничном коридоре в ожидании их вердикта. Под утро она, присев на стул, забылась коротким сном. Но хлопнула дверь, и Оксанка подскочила от резкого звука.
- Что с мамой? – бросилась она к мужчине в белом халате с уставшими глазами.
- Слава богу, вернули с того света. Сейчас вашей матушке нужен покой. И вам, голубушка, надо бы отдохнуть. Поезжайте домой. Такси можете вызвать на ресепшене, - посоветовал на прощание врач.
Теперь после занятий в школе и выполнения домашнего задания Оксана спешила в больницу, чтобы рассказать матери о своих успехах, поделиться проблемами (хотя врачи просили не волновать пациентку), услышать родительские наставления. Прошла уже, наверное, неделя с той роковой ночи, однако Ирина Владимировна всё ещё была слаба.
Как-то вечером Оксана сидела возле кровати матери и делилась с ней последними школьными новостями, когда в дверь палаты осторожно постучали. Девушка крикнула: «Войдите!». На пороге появился Пётр Иванович с большим букетом белых хризантем и пакетом ярко-оранжевых апельсинов. Кашлянув в кулак, он пробормотал:
- Только узнал, Иришка, что ты в больницу попала. Вот решил проведать. Можно?
- Проходи, коль пришёл, - пригласила мужа Ирина. Он несмело приблизился к кровати. «Похудел-то как. Видно, несладко ему живётся с новой пассией», - подумала женщина, но вслух ничего не сказала.
Наступила томительная пауза. Оксанка первой её прервала. Со словами: «Пойду поищу банку под цветы», - она выскочила из палаты. Пётр Иванович положил на тумбочку букет, пакет, бережно взял жену за руку. Он боялся, что Ира будет сопротивляться, но нет. Тогда муж приложил её узкую ладонь с длинными пальцами к своим губам и стал осыпать нежными поцелуями.
- Иришка! Я был таким дураком! Променял нашу любовь на какую-то пустышку! Простишь ли ты когда-нибудь меня, предателя? – в глазах Петра стояли слёзы.
- А меня, мамочка, простишь за ту боль, что я тебе причинила? – вопросительно воскликнула вернувшаяся в этот момент в палату Оксанка.
Ирина Владимировна обвела затуманенным от переполнявших её эмоций взглядом двух самых любимых и дорогих ей людей и прошептала: «Да». Она давно им всё простила.