Глава сорок вторая
Ноябрь 1988 года
За неделю пути геологи прошли около тридцати километров, а сил двигаться дальше уже не было. Нужен был длительный отдых и хорошее питание, чтобы восстановить силы.
Найденов нашел в скалах довольно обширный грот и, завесив проход палатками, из него сделали пристанище, в котором провели двое суток, отъедаясь лосятиной и отдыхая от тяжелого пути.
- Здесь можно было бы и зиму провести! – сказал как-то Приходько, блаженно вытянувший сбитые в дороге ноги. – Тепло, не сыро.
- Экий ты умный! – Найденов по привычке сидел у костра, помешивая палочкой угли и прихлебывая свой черный крепучий чай. – А ну, как мороз ударит под сорок градусов, что тогда запоешь, голубь?!
- И что тогда? Побольше дров, и вся забота! – ответил Приходько, блаженно щурясь на угли.
- Ну-ну! – сказал Найденов. – Не дай Бог, паря, перенесть тебе столь лютый мороз в пути! Легкие смерзаются в пучок, и дышать ты уже не сможешь. А значит… Да что человек?! Деревья трещат и лопаются при таком морозе, птица замерзает на лету! Никакая живность носа из норы не кажет. Потому, нам каждый день дорог! То, что мы здеся два дня убили, нам наверстывать придется, не думайте, что время терпит. Нет, оно-то как раз и поджимает, ибо наступление морозов приближает.
- Вы хотите сказать, что нам придется идти быстрее, чем шли до этого привала? – спросил Наумов.
- Именно об этом я и говорю! – ответил проводник. – Отдохнули, и будя! Взавтре должны выйти!
Геологи забурчали в своих углах – что-то каждый о своем…
Рано утром, с рассветом вышли на тропу. Через три часа пути проводник остановил группу и подозвал к себе Наумова.
- Что случилось?! – спросил Наумов.
- Вона, гора-то, о которой я тебе сказывал. Гора мертвых.
В открывшемся взору ущелье, расположенном между двумя сопками, виднелось дикое нагромождение камней, посреди которого возвышалась черная, поблескивающая золотыми искрами в лучах восходящего солнца гора.
Наумов дрожащими руками открыл футляр бинокля и стал пристально рассматривать гору.
- Да это же… Да нет, не может того быть. Не бывало такого в природе! – бормотал он, разглядывая гору через линзы бинокля. – Нонсенс!
- Скажи, Никифорыч, кто-нибудь видел вблизи осколки камня с этой горы? – спросил он проводника.
- Дык я сам и видел! – сказал Найденов. – Бесовский камень – черный, чернее воронова крыла, и руки пачкает черным. Знамо дело, бесовский.
- И костры ты видел на горе? – Наумов пристально глядел на проводника.
- Своими глазами видел! – Найденов перекрестил грудь. – Жуткое зрелище, коль знаешь, что там нет ни единой живой души. Царство мертвых, стало быть.
- М-да! – проговорил Наумов. – Вот, что значит невежество… Это каменный уголь! Причем одна из его богатейших фракций – антрацит. А у
каменного угля есть такое свойство - самовозгораться. То есть, чтоб тебе было понятно, воспламеняться в результате непрерывно развивающихся окислительных реакций в самом этом веществе. Главной причиной самовозгорания углей бывает поглощение ими кислорода из воздуха, из воды после дождей и повышение температуры за счет длительного протекания в угле химических реакций с образованием продуктов окисления. Если эти процессы продолжаются достаточно долго, а они здесь могут продолжаться сколь угодно длительное время – кислород проникает в тело пласта через многочисленные трещины беспрестанно, то температура внутри достигнет опасных пределов в 80° — 90°, и тогда уголь загорится. Перед возгоранием в месте, где сконцентрируется самое большое тепло, можно будет в ночное время заметить искрение. Видели такое явление?
- Дык, сколь угодно раз-то видал! – Найденов поскреб пятерней затылок. – Вона, значит, как все просто… А как же смрад, с горы идущий?!
- Смрад? – Наумов ухмыльнулся. – Угарный газ! Несгоревший полностью уголь, а в таком массиве он и не может сгореть полностью, а лишь очагами, вступает в реакцию с углекислым газом, выделяя угарный газ. Обычно он легче воздуха, но здесь высокая влажность и низкая облачность, потому газ идет вниз, к земле, ибо влажные слои воздуха не дают ему подниматься выше. Запах, вызывающий отвращение, тошноту – это и есть запах несгоревших фракций угля, смешанных с угарным газом.
- А как же тела с ободранной кожей?! – не унимался Найденов. – Мы в детстве их здеся находили! И черепа, пробитые находили!
- Могу сказать одно: вероятно эти люди попадали под внезапный выброс пламени из трещин в антраците. А поскольку пламя выбрасывалось под высоким давлением, одежда на человеке мгновенно воспламенялась, сжигая и кожу. Ну, а по черепам я не специалист. Для меня важно другое! – сказал Наумов, вернувшись к созерцанию горы. – Нигде в описаниях, вообще в нашей науке, я не встречал описания подобного чуда природы. Да, встречаются залежи углей, которые можно добывать в карьерах открытым способом. Но чтобы из-под земли какие-то природные катаклизмы выдавили на поверхность огромную гору монолитного антрацита… Нет, ничего подобного не было! Его же здесь миллионы тонн! Неисчерпаемые запасы! Смею вас заверить, что мы с вами, братцы, совершили открытие, которое войдет в историю геологических изысканий! Смотрите, как все совпало – и железная руда, и марганец, и уголь, и золото, наконец! Нет, братцы, мы все-таки славно поработали!
- Ну-да, если бы еще дороги здесь были – цены бы не было нашим находкам! – пробурчал Дзюба. – А прокладывать в эти места дороги, я так понимаю, никто не собирается!
- Никифорыч, сколько отсюда до ближайшей станции Байкало-Амурской магистрали? – не сдавался Наумов.
- Однако не мене трехсот верст, начальник! – ответил проводник. – Но здеся же сплошные сопки да ущелья! Это сколько же мостов промеж ими надо будет соорудить?! Думаю, нашего золота не хватит, чтобы оплатить такое строительство…
- Экие вы все пессимисты, братцы! – с досадой пробурчал Наумов, понимая правоту спорщиков. – Я не сдамся! Буду биться до победного конца за эти месторождения! Кстати, как эта местность у вас называется?
- Храни тя Господь в этой битве, начальник! – сказал Найденов. - Эльга зовется этот район. Эльга. Однако надо двигаться, господа-товарищи! Иначе, до места ночлега в полной темноте идти придется.