Не было и пятнадцати часов, как тронулись. Женька очень переживал: а что, если лощина уже заминирована? Или выставлены посты? Или, перерыта траншеями? «Вряд ли, - озвучил внутренний монолог парня Саныч, - не успели ещё после утреннего кровопускания».
Не в пример некоторым танкам, фриц почти не гремел железом.
Тихо шли.
По первому снежку, как по перине.
Методом тыка.
Крались.
Останавливались, «принюхивались» и снова крались.
Напряжение нарастало.
Ползли уже около часа – и ничего…
Наконец, преодолев почти четырёхкилометровое бездорожье дефиле, танк вышел на степной участок местности.
Это была удача.
Заслонов нет…
И не заминировано!
Приободрённые успехом решили посмотреть, что творится вдоль фронта. Свернули направо. Уже окончательно стемнело. Сумеречно было и в машине, только зеленела фосфорным светом панель управления агрегатами, да скрежетали узлы немецкого монстра. Остановились осмотреться.
Тишина.
Даже Лёня, как обычно, не шутил.
Курить, подсвечивать фонариком карту – а, кому она нужна без внешних ориентиров - было запрещено: вспышка спички далеко видна. Преодолев ещё метров полтораста танк остановился, как вкопанный, а мотор заглох.
И отказался гад работать против своих.
«Твою дивизию!» - тихо выругался Лёня. Что делать? С нашей силовой установкой механик-водитель «разобрался» бы с закрытыми глазами. А с этой… Не видно ни зги – ни луны, ни звезд, низкая облачность. Леня клялся-божился, что с первым просветом утра найдёт проблему и заведёт «керосинку». Но, как быть, как передать нашим главное, что дорога свободна!
Саныч приказал Женьке с этой информацией двигаться в бригаду. Сообщить, предупредить – как и положено. Добираться было приказано по танковой колее, чтоб не потеряться. «Заряжающий» здесь пока без надобности - пушку-то не освоили. Самим на рассвете попытаться завестись и вернуть технику. Она, всё-таки трофейная.
Женька, прихватив автомат, сгинул во тьме. Он добрался без приключений, за пару часов. Был принят с распростёртыми объятиями комбатом, который посоветовал экипажу сверлить дырочки под награды.
Между тем, для оставшихся, после ухода «башнёра» часы, почти осязаемо растянулись в пространстве, как сопли у того лейтёхи-«ресторатора».
Длинно и неприятно.
Крупными хлопьями повалил снег, и над бескрайней украинской степью засвистел холодный северный ветер. Лужи и колея из натаявшего днём снега, покрылись белой коркой льда. Как бы не заплутал мальчишка, думал каждый.
Ночью, естественно никто не спал. Напряжение не спадало – кто его знает, что там вокруг… в темноте… Лавенецкий никак не мог найти «своего» места в немецком танке. Всё ругался, что жёстко, что больно и неудобно сидеть, пока не вытянул из-под угла резиновой напольной прокладки небольшой вещевой мешок, набитый, «по весу» кирпичами. На ощупь попытался определить содержимое мешка – руки явно холодил металл.
В тусклом свете сигнального фонарика начали вытряхивать содержимое мешка на расстеленную плащ-палатку, а там... Несколько золотых окладов икон, варварски молотками превращённые в комья золота, пара нагрудных золотых, все в драгоценных камнях крестов, - не с Киево-Печерской ли Лавры? Золотые часы на массивной цепочке, перстни, женские броши и… золотые коронки, не менее полукилограмма.
«Да тут на целый танк» - молвил потрясённый Вовка. «Даже и не думай» - прошипел Саныч, вовремя уловив задумчивый взгляд Леонида. «Да Бог с тобой, командир! Если детдомовский то, сразу вор, что ли?» – обиделся механик-водитель. «Доберёмся до своих, всё по описи сдадим. Чужое богатство никому ещё счастье не приносило», - отчеканил, как пули отлил, Саныч, - Не раззевай хлебало на чужое, тут недалеко и до беды!»
И дождались.
Среди ночи, из ниоткуда, возникла одинокая, пошатывающаяся фигура немецкого солдата. Брел он курсом прямо на танк, кутаясь в летнюю, защитного цвета четырёхугольную, - только войска СС такие и носили, - плащнакидку. Тащился он ровно с той стороны, откуда прибыли разведчики, значит, какая-то линия обороны здесь всё-таки есть! Немец, сильно датый, начал колотить по броне сначала ладонью, а затем прикладом карабина. При этом, короткая, но яркая речь его сопровождалась, как позже озвучил недоучившийся филолог Лавенецкий, крайне экспрессивно-эмоциональной окраской речи. «Ругается» - шёпотом перевёл Лёня.
«Это не немец, - одними губами обозначил Владимир, - француз или датчанин». А Саныч подумал, что в «серых» добровольцах СС, каждой твари по паре! Вся Европа!!
Трое друзей готовились к худшему. Но незваный гость вдруг потерял всякий интерес к куче ледяного металла и совершил ритуальное действо оскорбительного характера: опорожнив мочевой пузырь прямо на сакральный символ нацизма. Засим, так и не найдя взаимности, удалился.
Этот случай «нечаянно» ускорил ремонт машины. Лёня, в предрассветных сумерках, через десять минут завёл машину и в начинающейся пурге-позёмке лихо рванул домой. И… у самого входа в знакомую лощину чуть не наехал на немецкое противотанковое орудие с расчётом. Который, всполошился-заволновался и, даже, грозился кулачками нерадивым камрадам-танкистам. «Танк» же, после секундного замешательства раздавил и фрицев, и пушку, двинулся восвояси.
Всё-таки немцы начали перекрывать лощину.
«Быстрей, Лёня, быстрей домой!» - тропил Володька и даже невозмутимый Саныч, казалось, бежит впереди машины, предупредить… предупредить! Скоро проскочили лощину и тут, уже на выходе рвануло в моторном отсеке, а над закоптившей враз чёрным скорбным дымком машиной с рёвом промчались краснозвёздные «Илы». Они били по наступающему фашисту!
Воздушное прикрытие прорыва было организовано «на отлично».
И «приложили» так точнёхонько – как на полигоне.
Немного ошарашенная от неожиданного нападения, но, - главное живая после атаки «летающих танков» троица, выбравшаяся из загоревшейся машины, могла только наблюдать, как в дефиле, им навстречу, неудержимым потоком движется наша танковая колонна.
И славить Господа, что остались живы.
Впрочем, если бы даже веровали – ни за что бы не признались…
«Золото, - вдруг заорал Криволап, - золото оставили!» Саныч демонстративно расстегнул кобуру: «Если хотите дожить до Победы и встретить её не в лагерях» - забудьте о нём. Не было никакого золота!»
«Т-III» между тем горел всё жарче и уже начали постреливать-пощёлкивать в огне неизрасходованные пулемётные ленты…