ЧАСТЬ ЧЕТВЕРТАЯ
Глава ПЯТАЯ - ПОДГОТОВКА К СОРЕВНОВАНИЯМ И К ВОСЬМОМУ МАРТА
1.
Подъезжая к Индигирску, Порываева охватило необъяснимое волнение, в его мыслях одна за другой предстали: Касаткина, Лаура, Рита, Лиза и Нина. Прощаясь с другом у больницы, Алексей поручил Кузнецову, не заходя домой, доложить Остапенко о положении дел и объяснить, что Порываев прямиком направился в больницу проходить обследование, решать все вопросы, связанные с отъездом на сборы, и завтра к обеду он настроен вернуться в Эльган.
Алексей также просил друга передать Людмиле Аркадьевне, что стихотворение он написал, но выучить его не успел, если нужно он прочтет его
по бумажке, оно называется «Маме в женский день».
Главный врач больницы без рассуждений позвонил Касаткиной и доложил, что прибыл Порываев на обследование и сутки ему придется провести в больнице. К большому удивлению Алексея его положили в ту же одиночную палату, причем попечительство над ним вежливо и обходительно взяла на себя все та же медсестра Анфиса. Незамедлительно, известному пациенту сделали рентгеновский снимок, взяли на анализ кровь и мочу, замерили пульс и давление.
Спустя час после отменного обеда, в палате появились Долин вместе с Касаткиной и Макаровым. Пришлось рассказать Алексею, что все дни после 27 февраля он усиленно тренировался, пробегая по проложенной им импровизированной лыжне постепенно от десяти до пятнадцати километров с полной выкладкой. По просьбе Макарова после короткого перерыва Алексей тридцать раз отжался на руках и пятьдесят раз сделал приседание с замером каждый раз пульса (в пределах 65). Макаров забрал лыжи для смоления и смазки, заявив, что его за счет райисполкома, как и Алексея самого, командируют в Якутск, а расходы по поездке из Якутска до Новосибирска и обратно берет на себя спорткомитет Республики.
Когда Долин с Макаровым ушли Касаткина подсела к Порываеву за стол и буднично сказала:
- А вы, Алексей Иванович, стихи на праздник написали, думаю, что нет. Вот берите бумагу и ручку и напишите при мне хоть три строчки. Алексей, приняв от Касаткиной три листка бумаги и шариковую ручку (являвшуюся тогда еще редкостью), крупными буквами на целом листке красиво написал:
«Милая, Уля! Постоянно думаю о тебе, очень скучал, очень рад тебя видеть. Как бы до соревнований нам встретиться наедине в укромном месте. Ответь.»
Пока Алексей писал любовную записку Касаткина достала из сумки какие-то бумаги и тоже принялась на них что-то записывать. Прочитав записку молодого ухажера, она сначала побагровела, взглянула на Алексея испепеляющим взглядом, жестко изорвала его записку в мелкие клочья и убрала их в сумочку.
Однако, минуту подумав, высокая начальница снова взглянула на Алексея, и на своей бумаге что-то быстро написала и передала записку Алексею; уже уходя проворковала:
- Начало стихотворения мне понравилось, желаю Вам набраться новых сил и иметь положительные результаты обследования, надеюсь завтра увидеть Вас на концерте в Эльгане. До свиданья!
Ошарашенный Алексей быстро раскрыл записку и прочитал:
«Алексей Иванович, Вам приготовлены кой-какие бумаги из Якутска, пойдете гулять, загляните ко мне в кабинет не позже шести часов вечера». Вот так фокус с ребусом получился - подумал Алексей, - гулять так гулять!
Вдохновленный приглашением на встречу с обворожительной женщиной Порываев принялся сочинять стихотворение к концерту. Его начало родилось еще на лыжне:
«Слов заветных знаем мы не мало:
Жизнь сама и Родина, и Мать,
В их величье – женское начало,
Что никто не станет отрицать…»
Далее вспомнив советы Лиды и свое намерение прямо сейчас же отправить поздравительную телеграмму матери и выслать ей денег, Алексей перешел к рвущимся из души сокровенным словам о матери. Закончив со стихотворением и доложив Анфисе, что ему нужно сходить на почту и к Макарову он направился в центр города.
Проходя мимо школы № 1, Порываев не мог не подумать о Лауре: «Занятия в школе уже закончились, в общежитии ее может не оказаться, да туда через проходную еще и не пройти, лучше встретиться с ней завтра».
На почте он попросил бланк телеграммы и, долго не думая, написал: «Дорогая мама, поздравляю с праздником 8 марта, отправляю на подарок сто рублей. С любовью твой сын Алексей». Пожилая сотрудница почты, приняв от Алексея бланк телеграммы и деньги, прочитав текст, сказала:
- Молодец, хорошо написал, но ты не указал адрес и на перевод требуется оформить отдельно другой бланк.
Отправив телеграмму и деньги матери, Порываев направился в спортивный центр к Макарову. Поговорив о том о сем с Алексеем, новоявленный тренер напрямую спросил:
- Скажи честно, уверен ли в своих силах после болезни? Сумеешь ли пробежать быстрее, чем осенью на районных и республиканских соревнованиях? –
- Юрий Михайлович, я же не враг своему здоровью, - уклончиво отвечал ему Порываев. - Вот на шурфовке в последние дни по десять бадеек в один заход выгружал, вроде силенки прибавилось, слава Богу не кашляю. Так зачем мне это обследование, я бы еще лишний раз сегодня потренировался.
- А вот об этом тебе надо саму Касаткину спросить. Своих детей у нее нет, так, похоже, тебя она в сыночки записала и о здоровье твоем печется. Теперь о деле: после твоих слов я не сомневаюсь в положительном исходе обследования. Зональные соревнования – это не шутка, предлагаю такой план действий. Завтра тебя ждут в Эльгане. Девятого жду тебя здесь, три дня - интенсивных тренировок. Тринадцатого вылетаем в Якутск, на тебя там очень надеются, почаще и аппетитнее ешь и побольше и покрепче спи…
Вахтер исполкома, спросив фамилию Алексея, вежливо сообщил, что его ждет в своем кабинете, на третьем этаже, Касаткина. С замиранием сердца Алексей поднялся на третий этаж, зашел в пустую приемную (на часах было без пяти минут шесть) и робко постучал в дверь. Вместо ответа Касаткина с улыбкой на лице сама открыла дверь изнутри, схватив Алексея за пальто буквально втащила его в свой роскошный кабинет.
- Ну вот мы и встретились, мой нагло-пугливый, но милый друг, - начала разговор Ульяна. Раздевайся по-домашнему и подсаживайся к столу, а я на всякий случай все-таки дверь запру, вдруг ты обниматься полезешь.
В растерянности, Порываев машинально снял шапку, пальто, шарф и даже пиджак и бросил их на массивный кожаный диван. Резко повернувшись к Касаткиной, идущей от дверей, он с жаром обхватил ее уже испытанным мужским приемом, поднял, как пушинку, на руки и нежно отнес и положил на диван. Касаткина вырвалась, вскочила, как ошпаренная, на ноги, и со всей силой ударила Порываева по лицу. Алексей ни слово не говоря быстро оделся и пулей вылетел из кабинета обворожительной, но пока еще недоступной пассии. Уже во дверях он услышал лишь два слова Ульяны: «Алеша, вернись».
После сытного ужина Порываев немного подредактировал свое стихотворение и начисто переписал его в двух экземплярах. Спал он плохо, сознавая, что из его поведения с Касаткиной, которая занимала все его мысли и чувства, он трижды допустил по отношению к ней неуважительные и даже оскорбительные действия.
Утром, как только появился главный врач, он вежливо попросил его как можно скорее взять снова анализы, если нужно, и отпустить его в Эльган, где он должен вечером выступать на концерте. Главный пригласил медсестру снова взять кровь, пощупал пульс и спросил:
- А как ты сам себя чувствуешь, ничего не болит, спишь хорошо? Анализ крови у тебя превосходный, жаль вот рентгеновский снимок еще не готов, но если жалоб нет, можешь сразу после анализа отправляться домой, а девятого со всеми вещами снова приезжай к нам. Здесь под нашим присмотром будешь находится до самой поездки в Якутск, такое распоряжение пришло из райисполкома от Долина и Касаткиной.
2.
Прибыв на рейсовом автобусе в Эльган, Порываев сразу направился к Остапенко, того на месте не оказалось, зато в коридоре его встретил Горский и тут же повел в кабинет директора прииска. Николай Васильевич вышел из-за стола крепко обнял Порываева, усадил рядом с собой за стол и сказал:
- Ты не представляешь, Алексей, какую радость ты доставил всем нам на прииске своим досрочным завершением шурфовки, и более того, результатами анализов проб содержания золота в новом золотоносном пласту, который мы решили назвать в секретном обозначении «Порываевский». Ничего мне не надо рассказывать о вашей шурфовке, твоего толкового проходчика Кузнецова мы вчера втроем пытали почти два часа, а девятого впятером выезжаем на место и начинаем разработку документации и живые монтажные работы по запуску нового, надеемся, самого перспективного промприбора. Анна Григорьевна уже подготовила проект приказа о твоей командировке в Якутзолото с охватом пребывания на соревнованиях в Новосибирске. Я только что разговаривал с главврачом райбольницы, он сообщил о твоей превосходной физической подготовке. Не забудь, в отличие от прошлого раза, деньги и командировочные получить, начиная с 9 марта. Надеемся, что сегодня на концерте ты порадуешь наших женщин своим стихотворением, как порадовал нас своей работой.
К большому удивлению и к еще большей радости, влетев в незапертую дверь своей комнаты, Алексей оказался в объятиях своей возлюбленной Нины. Целуя и лаская своего ненаглядного, Нина сквозь слезы счастья проникновенно шептала:
- Алешенька, самородок ты мой, милый, дорогой дружочек мой сердечный, как я по тебе истосковалась, в ожидании твоих теплых слов, искренней ласки, и жаркой, неутомимой нежности.
В порыве наслаждения Алексей напрочь забыл о своей первой любви на прииске - Лауре, дорогой его сердцу - Маргарите, близкой по сознанию и духу – Лизе и даже казавшейся еще вчера божественной - Ульяне. Никогда еще до этого он не испытывал такой сладости и блаженства в восторге любви.
Людмила Аркадьевна, уже потерявшая надежду на участие в концерте Алексея, встретила его с волнительным возгласом:
- Ну, читай же, читай, что ты там насочинял нашим женщинам, ведь программа уже составлена и я должна определиться, когда тебе появиться на сцене: в начале или в конце. Алексей вразумительно, но без особого пафоса прочел свое скороспелое и, по его ощущению недостаточно яркое стихотворение, ожидая холодной оценки своей творческой наставницы.
Однако Рябинкина взбодрилась, обняла Алексея и сказала:
- Вот эта любовь к матери, как и к своей Отчизне – всегда кстати, прочтешь эту оду в золотой середине! Зашедшая в этот момент в кабинет завклуба Нина, уже знакомая с содержанием стихотворения вдруг предложила:
- Это стихотворение состоит из трех частей, его изюминкой являются слова о маме, они такие тонкие, легкие светлые, что так и напрашиваются для чтения их детьми, что могло бы значительно усилить эмоциональное воздействие на зрителей. И тогда с участием детей этим стихотворением можно и открыть концерт. Людмила Аркадьевна, прочитав внимательно сама стихотворение, схватила Алексея за руку и скомандовала:
- Алеша, - бегом в школу. Когда Порываев ввалился в школе в класс, где занимались четвероклассники, дети уже собирались уходить домой. Не дав удивиться и изумиться Лизе, Алексей, встал перед классом, поднял правую руку и сказал:
- Здравствуйте, дети! Я ваш будущий учитель и направлен к Вам на стажировку. Сегодня я задам вам один вопрос, и если вы на него ответите положительно, отдельным из вас дам почетное задание. Вопрос: Каждый ли из вас любит свою маму? – Все дружно ответили «Да!». Теперь мы с вашей учительницей отберем лучших чтецов, которые сегодня вечером по бумажке прочитают по одному куплету про маму. Лиза быстро сориентировалась и спросила у Алексея сколько нужно чтецов и где взять текст.
Когда после тщательного отбора оставили в классе тренироваться с написанными каждому по четверостишию двух мальчиков и двух девочек, Лиза увела Алексея в учительскую, которую тоже покинула учитель первых двух классов. Закрыв за собой дверь на ключ, «средняя подруга» без слов бросилась Алексею на плечи и со всей страстью стала упиваться с ним поцелуями. Выписав себе и прочитав несколько раз свой отрывок Лиза спросила:
- А можно я наизусть это прочту, да и Коля с Ирой могли бы свои кусочки тоже прочитать без бумажки. Алексей снова обнял Лизу и ласково прошептал:
- Нет, моя милая, любимая учительница, читать по бумажке должны все, так как стажер не в состоянии до вечера выучить начало и конец этого приветствия милым дамам.
Как условились, Алексей еще раз крупными буквами переписал стихотворение, подчеркнув свои части красным карандашом; пришел в Дом культуры пораньше, одел свой казенный парадный костюм и заняв первым лучшую гримерную стал репетировать по бумажке свое не хитрое тематическое творение.