Елизавета Сергеевна РОМАНОВА родилась на Кубани в 1922 году. В 1939 поступила в Смоленский пединститут. В сорок первом – на третий день войны – добровольцем ушла на фронт. Служила в медсанбате, переводчицей в штабе стрелковой дивизии, войну закончила в Чехословакии. Награждена орденом Красной Звезды, медалями «За отвагу», «За оборону Москвы» и др. В течение 30 лет преподавала в Белгородском пединституте. Автор вышедших в белгородском издательстве «Крестьянское дело» книг прозы «Трёхцветная кошка» (1995) и «Крайняя хата» (1998), рассказов и публицистики, напечатанных в журналах «Наш современник», «Роман-газета 21 век», коллективных сборниках, газетах.
Умерла в 2000 году.
«…Елизавета Сергеевна отличалась тем, что в решение своих проблем, бывало, вовлекала всех друзей и знакомых. Проблемы, правда, у неё были не нормальные, не старушечьи то есть. Не болячки, не аптеки, не магнитные дни, ни льготные пайки волновали её.
Однажды позвонила: срочно нужны костыли! Что случилось? Да костыли, собственно, нужны не ей, а Лёне. Какому ещё Лёне? А бомжу, который ле-жит во дворе доме, где она живёт, и в судьбе которого, как только он там поселился, она приняла горячее участие. Как, в общем-то, в судьбах всех калек, бездомных, нищих, пьяниц (и особенно она переживала за их детей и пыталась даже заниматься с ними школьными науками), “приписавшихся” к Преображенскому собору, который находился рядом с её домом…»
Это фрагмент из моей зарисовки «Я слаба, простите меня…», опубликованной в №2 (
http://proza.ru/2011/11/09/71) журнала «Добродетель» (издания Марфо-Мариинского сестричества милосердия). Это было ещё в 2005 году. И после имя Елизаветы Романовой появлялось на страницах журнала не однажды. И не только как писательницы, автора проникновенной прозы о Великой Отечественной войне, которую она, уйдя на фронт добровольцем, служа в медсанбате, переводчицей в штабе, прошла от начала о конца, не только как автора яркой публицистики и оригинальных сказок для детей…
В своё время совсем немного довелось общаться нам с Елизаветой Сергеевной, и я очень мало знала о её жизни. Практически только то, о чём можно было догадаться, читая её произведения. Рассказывать о себе она не любила. «Отойди от меня… ты меня раздражаешь», – могла сказать она в ответ на мои попытки проникнуть в тайны её привлекательнейших, но непостижимых странностей. Она явно противостояла миру сему, погрязшему во зле. Но откуда брала силы?
Прошли годы, и «тайны» стали открываться сами.
Вот только одно – неожиданное, потрясающее открытие. Мама Елизаветы Сергеевны была сестрой милосердия! Об этом читаю на странице Сергея Романова (проживающего в Хабаровске племянника Е. С. Романовой): «Моя бабушка… Анна Лукинична Романова, родилась в 1899 г. девичья фамилия Шувалова… училась в монастырской школе, потом была сестрой милосердия в Петрограде с 1915 г. ..».
А ещё… Когда-то, подходя к дому Елизаветы Сергеевны, я вдруг увидела её во дворе Преображенского собора в компании настоятеля отца Олега. Они о чём-то оживлённо беседовали. И судя по всему, беседа их была весьма содержательной. Подойти к ним, конечно, я не посмела. Присела на какую-то скамейку, подождала, когда Елизавета Сергеевна вернётся к своему подъезду. Спросить, что общего у неё может быть со священником, тоже духу не хватило. И осталось это для меня загадкой на многие годы. Однако не навсегда. Мои пути-дороги, жизнь и работа привели меня в церковь, в том числе и в Преображенский собор, и обстоятельства и события незаданный когда-то вопрос забыть не позволяли. И однажды я задала его отцу Олегу… Ответ меня обрадовал и удивил. Хотя удивление было не такое сильное, как могло быть, не попадись мне однажды – года три до этого – старая газета («Наш Белгород») с публикацией, где Елизавета Романова пишет: «Мою жизнь атеистки обрамляет бездна небытия. Я пришла ниоткуда, я исчезну бесследно. У меня нет сладкой надежды встретиться с дорогими людьми, попросить прощения, ощутить душевное тепло любви. Рассудок, анализ, скепсис говорят: увы, что есть, то есть, кроме того, что ты видишь,
иного нет… Возможно, не всё можно понять человеческим умом. Как у червяка есть «предчувствие» зрения – полагают, что кожей он отличает свет от тьмы – какие-то неясные предчувствия есть и у меня… Думаю. Ищу. Так хочется найти. Иногда кажется, что я близка к утешительной истине...»
И она её нашла!
Вот что рассказал протоиерей ОЛЕГ КОБЕЦ.
«Много лет прошло. И я могу с полным сознанием ответственности сказать, что мне посчастливилось быть знакомым с этим удивительным человеком.
Елизавета Сергеевна Романова жила в доме рядом с Преображенским собором, который в 1990 году был возвращён церкви, и я стал совершать там богослужения. Но поскольку тогда ещё не существовало ныне возведённого забора, то мы как бы оказались в одном дворе. «Я всю свою жизнь не шла к Богу, поэтому Бог пришёл ко мне, – поделилась как-то своей мыслью Елизавета Сергеевна. – Он пришёл прямо под мой порог и стал смотреть, как я себя веду».
…И вот однажды Елизавета Сергеевна подошла ко мне. Вы, говорит, здесь священник… У вас, мол, тут дети – а у нас уже тогда была большая, очень активная воскресная школа, – я могла бы им прочитать лекции об истории языка…
И что это были за лекции! Для меня это было просто потрясение! Настолько талантливо, высокопрофессионально и доказательно и настолько доходчиво и интересно рассказывала она о весьма сложных вещах, о том, что все языки произошли от одного, таким образом как лингвист подтверждая подлинность Библии. Потом по моей просьбе она такие же лекции прочитала в православной гимназии. И после этого мы с ней стали уже тесно общаться. Она приняла крещение, стала нашей постоянной прихожанкой. Беседовали на самые разные темы. Её очень интересовали вопросы веры, она искала то зерно, из которого вера произрастает. Её рассуждения были очень насыщенными и интересными, и проникновенными. Вот, например, она говорила: «Насколько обеднели люди, когда они всего этого лишились, когда они не могут прийти в церковь, потому что потребность их в этом атрофирована. Или же они приходят и формально стоят, желают веры, но не ищут…» И с такой неподдельной болью в её устах это звучало.
…Жила Елизавета Сергеевна очень скромно. И держала в своей квартирке несколько кошек. И не для развлечения она их заводила, не каких-то породистых. А собирала их по улицам, брошенных, бездомных, больных, плюс ей ещё и подбрасывали их те, кто взял котёнка, поигрался и он стал ему не нужен. И она всех принимала, ухаживала, кормила… И уже только одна эта её черта говорит не о странностях характера, каких-то склонностях и привязанностях, а об особом устроении личности, о глубокой человечности.
Очень живой человек она была. Несмотря на возраст, несмотря ни на что… Она называла себя атеисткой, но принадлежала к светлой когорте людей со сложной судьбой, но нравственно кристально чистых, которые в безбожные времена честно, до самопожертвования служили своему делу и людям. И когда они пришли в церковь, то, отбросив идеологическую мишуру, оказались более чем кто-либо подготовленными принять в свою душу Господа. Люди с христианским устроением. Не пришлось им по судьбе своей быть в церкви. Но в своих душах, в поведении, поступках они несли христианство».