До аэропорта Ростова-на-Дону удалось добраться только поздно вечером. Мой рейс на Санкт-Петербург по расписанию был утром. Заселяться в гостиницу не стал. Мягкое кресло и хороший кофе в небольшом, но уютном кафе на втором этаже полупустого аэровокзала меня вполне устраивали. Тем более, не терпелось спокойно пересмотреть и перечитать материалы, собранные за три дня работы в архивах Новочеркасска.
Сделал заказ на стойке бара, и окинул взглядом зал в поисках удобного места. Менее половины столиков были заняты посетителями – такими же как и я пассажирами, коротавшими ночь за чашечкой кофе в ожидании утренних рейсов. Кто-то уже дремал, кто-то уткнулся в свои телефон. Приглянувшийся мне столик в дальнем, полутемном, углу зала, к сожалению, был уже занят. За ним, слегка откинувшись на спинку кресла, сидел одинокий мужчина. Наши взгляды встретились. Мы оценивающе посмотрели друг на друга и этого хватило для мгновенно возникшей между нами обоюдной симпатии. Со мной такое уже бывало, когда в огромной людской толпе неожиданно для самого себя, выделяешь лицо и глаза совершенно незнакомого тебе человека, и понимаешь, что это именно твой человек. Твой по духу, по образу мыслей и поступков. И, что особенно важно, он тоже тебя «прочитал», понял и принял. С таких молчаливых встреч, как правило, начинается долгая и крепкая мужская дружба.
Поймав мой взгляд, мужчина кивком головы показал на свободный стул за его столиком. Я так же молча кивнул, подхватил свою сумку и подошел к нему. Он встал, протянул мне руку. Коротко представился:
- Станислав. Располагайтесь!
- Виктор. Спасибо!
Вблизи я подробнее рассмотрел своего случайного знакомого. Лет сорока, среднего роста, крепко сложен. Прямая осанка. На голове седой ежик коротко стриженых волос. Опрятно одет и тщательно выбрит, что у путешественников бывает не часто. Взгляд прямой, открытый. Тут ошибиться было невозможно: профессиональный военный. И, явно, воевал.
Наше рукопожатие длилось несколько дольше, чем принято в таких случаях. И оно тоже без слов было красноречивым: мы оба принадлежим к одной, далеко не идеальной армейской касте.
Станислав молча придвинул ко мне не тронутый стакан сока.
- Далеко?
- В Петербург. Домой. А Вы?
- В Киев. С пересадками. Тоже домой. У друзей гостил. Вы в отпуске?
- По делам. Командировка. Давай на «ты»?
- Давай. Так проще.
Официантка принесла мой заказ. Точно такой как у моего собеседника: кофе, апельсиновый сок и бутерброд с красной рыбой. Молча улыбнулись.
Неожиданно откуда-то снизу раздалось тихое просительное «мяу». Я наклонился и заглянул под стол. У ног Станислава стояла переноска, из которой выглядывала шкодливая кошачья мордочка.
- Рыбку свеженькую унюхал… - смущенно улыбнулся хозяин и аккуратно поставил переноску на свободный стул.
Кот настороженно посмотрел в мою сторону и притих. Я медленно поднес к клетке руку. Животное старательно принюхалось и доверчиво ткнулось мокрым носом в мою ладонь.
- От меня кошкой пахнет - пояснил я. – Живет у меня… приютская… умница и красавица. Вообще-то я собачник. Не думал, что к двум собакам еще и кошку заведу. Но так уж вышло… Дружно живут…
- Да я вот тоже от себя такой сентиментальности и любви к животным не ожидал. – понизив голос и наклонив ко мне голову доверительно сказал Стас. - Служба… Сам понимаешь… С места на место переезжал несчетное количество раз. Я в войсковой разведке служил. Не то что кошку-собаку, жену завести некогда было. Но с этим котом – история особая… Она в моей жизни многое перевернула... Рассказать?
- Давай! – я утвердительно кивнул головой и поудобнее устроился в кресле.
- Было это лет шесть назад… - начал свой рассказ Станислав. – Моя бригада тогда на востоке Украины стояла. Два года с небольшими перерывами в окопах и на блок-постах, под обстрелами… Чего скрывать, огрубели, зачерствели душами. Меня в роте солдаты побаивались. Строгий был. Но уважали. На войне быстро всему учишься, сам знаешь. Хороший командир – не тот, который на нарушения глаза закрывает, а тот, который три шкуры с тебя сдерёт, но из боя живым выведет.
Станислав на какое-то время замолчал, устремив невидящий взгляд в глубину зала и, как бы, заново переживая сказанное. Потом взглянул на переноску, из которой на него смотрели два внимательных круглых кошачьих глаза, и чуть заметно улыбнулся.
- Так вот… - продолжил мой собеседник, - поставили нам задачу произвести разведку и зачистку одного села. Оно, считай, на стыке, на ничейной земле стояло. Там, за три месяца боев, от самого села честного слова уже не осталось. Местные жители давно из него ушли. Село на пригорке располагалось и очень оно нас беспокоило: снайпер оттуда периодически бил, и по характеру артналётов было ясно, что где-то там и артиллерийский корректировщик устроился. С вечера наши мин туда накидали. На всякий случай. Ну, под утро, часов в пять мы и пошли. Было нас десять человек. Я – старший. До окраины села - метров триста. Шли медленно. Впереди - два сапёра дорогу щупали.
Рассказчик сделал глоток кофе и продолжил:
- До огородов метров пятьдесят оставалось, когда головной дозорный подал сигнал «вижу движение». Лежим в изготовке, ждем, наблюдаем. Вроде, никого нет все тихо… Мы так минут десять пролежали. А головной сигнала «продолжить движение» не подает. Значит, что-то видит или слышит. Ну, я к нему тихонечко подполз. А он мне молча направление показывает, откуда движение. Прислушался. И точно! Крадется кто-то. Слышу тихий шелест. Дело-то осенью было. Трава сухая, не кошенная. А звук странный, не человеческий. Будто кто-то на месте топчется. Поднял я тихонечко голову, чтобы осмотреться. И вижу: метрах в трех от меня, напряженно припав к земле, лежит довольно крупная собака. Такая… деревенская дворняга. Даже в предрассветных сумерках видно – худая, облезлая. Пасть на меня злобно оскалила и рычит. Не лает, а только рычит. И то не в полный голос, сдерживает себя. Нам шум не нужен, и, как я понял – ей тоже. Я медленно отполз на пару метров в сторону от собаки, освобождая ей дорогу. А сам боковым зрением за ней наблюдаю. Пёс перестал рычать, поднялся на лапы и глаз с меня не сводит. Шерсть на загривке дыбом стоит, хвост – прямой как палка: в любой момент готов броситься. А за ним, вижу какое-то движение. Присмотрелся и обомлел: из зарослей травы один за другим аккуратно ставя лапы и настороженно поглядывая в мою сторону, выходит целая процессия… С десяток разномастных котов и пара мелких собак в колонну по одному…, след в след, худые, грязные, местами обгоревшие… Замыкала колонну еще одна собака. Помельче первой. И тоже зло рыкнула в мою сторону, не оставляя сомнений в своей готовности порвать любого, кто приблизится к стае. Но перед ней, предпоследним, переваливаясь с боку на бок…, - Стас сделал паузу и посмотрел мне в глаза, - шел гусь! Витя…, ты представляешь…? Гусь!!!
Разведчик схватил со стола стакан с соком и одним глотком осушил его. Так пьют только водку. Продолжил.
- И вот только тут до меня дошло свидетелем чего я невольно стал: домашние животные уходили из села! Их бросили хозяева…, или не смогли забрать с собой... Это не важно! Они продолжали жить в развороченных взрывами и уничтоженных огнем домах, дворах и подвалах, охранять то, что когда-то было их домом. Брошенные и голодные… Они ждали своих хозяев! Они надеялись на то, что те вернутся. Но сегодня они уходили. Они больше не верили в людей. Уходили все…, и кошки, и собаки, и даже, каким-то чудом уцелевший гусь! Уходили вместе, забыв о том, что они принадлежат к разным видам, забыв о былой вражде… Они уходили, защищая и прикрывая собой маленьких и слабых. Уходили молча. Уходили в никуда. Только бы подальше от войны, подальше от этих неразумных и жестоких людей!
Теперь уже я залпом осушил стакан сока и непроизвольно занюхал его бутербродом.
Станислав какое-то время молчал, глядя себе под ноги. Потом посмотрел на притихшего кота и через решетку переноски почесал его за ухом. Кот доверчиво потерся о руку хозяина и раскатисто замурчал.
- Мы тогда в том селе задачу выполнили. – продолжил Стас. - Нашли и позиции снайперов, и наблюдательный пункт корректировщиков, засекли координаты, передали нашим. Их потом артиллерия накрыла. А на обратном пути я сплоховал: наступил-таки на мину. Там ступню и оставил. Ребята на себе вынесли. Два года берегла меня судьба от пуль и осколков. А тут, видно, сказала: «хватит». А может, оно и к лучшему…? Я после той истории с животными на многое другими глазами смотреть стал. Они меня научили.
Мы допили кофе, какое-то время поговорили на ничего не значащие темы. Светало. Приближалось время регистрации и посадки. Вышли из здания аэровокзала. Мой попутчик слегка прихрамывал. Нашли укромное место и Станислав выпустил из переноски своего мохнатого друга, чтобы тот сделал все свои утренние дела. Кот вальяжно потянулся и, неуклюже подпрыгивая, направился к ближайшим кустам. Одной из передних лап у него не было. Стас поймал мой вопросительный взгляд и пояснил:
- Мне его котёнком мои ребята в госпиталь принесли. Подобрали рядом с тем самым селом. Так вместе и живем, вместе и путешествуем. Он меня одного не отпускает, да и мне без него как-то не по себе. Друг ведь! Дочка шутит, что мы друг друга отлично дополняем: у нас с ним на двоих четыре лапы. – Станислав широко улыбнулся.
Мы расстались так, как расстаются мужчины: без лишних слов, обещаний и заверений. Если судьбе угодно, то он нас обязательно сведет еще раз. Ну, а нет – так нет. Не обменялись даже телефонами, о чем сейчас я очень сожалею.
На фоне происходящих сегодня в Украине страшных событий, я часто вспоминаю этот рассказ и перед глазами встаёт картина уходящей за горизонт цепочки животных-беженцев: кошек, собак и гуся. А в глаза мне сердито и требовательно смотрит их вожак - мудрая, бесстрашная дворняга и вопросительно - маленький трехлапый кот:
- Как вы смогли? Почему допустили?
Мне нечего им ответить...
Как ты там, мой случайный не случайный попутчик, мой дорогой киевский друг?
Март 2022
Санкт-Петербург