Бред Питт со своими фиолетовоглазыми мирмидонцами высаживается на побережье легендарного города, благородно отпускает вражеского царевича, одним махом превратив удачную военную операцию, в десятилетнюю бесславную тягомотину. Пелид выходит на скалу, возвышающуюся над десантирующимися на берег, ахейским войском, победно простирает над ним меч. Тень победителя падает на переклюканных соратников. Публика неиствует. Ахилл с нами!
Кадр напоминает фотографию, которую я видела в мемуарах одного советского военачальника. Камера снимает сверху, во весь разворот книги внизу шествуют легионы захватчиков, на них лежит тень орла- свастики Третьего Рейха. Впечатляет, хочется присоединиться, участвовать в пассионарности лидера и сдохнуть, вопя что- нибудь эдакое.
Нет этой сцены у Гомера. Даже в голову не могло прийти. Для архаического героя слава не в осаде. Что там славного? Даже лук в тот период- оружие труса. Слава - в честном поединке, в присвоении оружия поверженного соперника.
Слава - в гибели на поле боя с сознанием, что тебя сейчас обдерут, как липку. И, какой- нибудь безбашенный победитель проколет твои лодыжки, вставит в них верёвку и протащит твоё бесчувственное тело несколько кругов вокруг вражеского стана, сводя с ума твоих родителей, жену и детей.
Да, верёвки были хорошие. Узнать бы производителя.
Нет в войске Агамемнона осадных приспособлений, нет славных кораблей, воспетых Гомером и Мандельштамом. Варвары они. Им не знакомы слова любви, душевные терзания, похоже, у них проблемы с чувством самосохранения. Или они ещё не до конца выделились из животного мира, который во время миграций прёт вперёд, не смотря ни на что. Мирмидонцы- муравьи и Зевс становился муравьём, одолеваемой всепоглощающей жаждой «застебать всех тёлок».
Все вопросы к Гребенщикову.
Впрочим, «старик Козлодоев» превращался и в навозного жука для этого дела. Не в Скоробея.
Что ты плачешь, царь? Ты пришёл сюда умереть. Зачем тебе Брисеида? Ты умрёшь скоро. Бесславно умрёшь. Сиди - не сиди в укромном месте. Почто гневаешься? Патрокла ты сам отпустил, на войне убивают. И никакой щит, выкованный Гефестом, не поможет тому, у кого темно на душе.
Не укладываются вопросы в привычное толкование поэмы о гневе Ахилла. Почему Гомер из огромного народного эпоса, связанного с Троянской войной, взял маленький эпизод, который своей недосказанностью будоражит нас до сих пор? Похлеще загадки Сфинкса из мифа об Эдипе.
Троя входила в сферу влияния хеттов. Их царь обещал прийти на помощь городу, стоявшему на тихих бухтах бурных проливов. Но царствующий хетт тягался с Египтом за преобладание над регионом. Есть описание сражений их колесниц. Что- то о пересечённой местности, технических особенностях «танков» враждующих сторон. Кто- то, что- то учёл, а кто- то, на что- то понадеялся, да зря. Стратегия и тактика во всей красе.
В общем, не пришёл Хетт Илиону на помощь, но у города были помощники не только среди богов. В приличном списке союзников Трои значатся наши амазонки. Говорят, сказки. Может, сказки, а на Алтае даже девочек хоронили «при полном параде», с полным набором оружия.
Не первое ли, дошедшее до нас, описание противостояния двух миров? «Пассионарного», ничего не знающего и не помнящего, и «Старичья», придумавшего разветвлённую систему международных отношений, основанную на общинных принципах.
Не плюй в колодец, не гноби другого, не похваляйся, не проходи мимо страждущего, не плоди сирых и убогих. Жалей других, может, и тебя пожалеют. Наступит время - наплачешься.
Понятное дело, привираю. Большие пацаны всегда бодались и мерились мускулами. Римское право написали тогда, когда бодаться было уже не с кем, а здесь приходилось считаться друг с другом. Кого- то боги наделили медью, да оловом, а кому- то ничего, кроме грязи, да нефти, не дали.
Главным богатством были души. Чем больше душ, тем богаче казна. В смысле, сила государства, его амбиции зависели от количества налогоплательщиков. В те времена ещё не втаптывали в грязь души ради нефти и газа. Ассирия, правда, немножко перестаралась.
Не понимаю, почему это удивляет и возмущает.
Первая империя, первое государство, построившее внешнюю политику не на предупреждении. Не какие- то «иду на вы», которые могут не впечатлить тугодума соседа. Дурная слава и страх.
Помнится, «батька наш, Чингисхан», города брал силами разведывательных разъездов. 16 человек как- то выехали на взгорок, их заметили со стен богатого среднеазиатского города. Еле догнали потом горожане тот разъезд. «Берите нас, я вся ваша».
А тогда всё делалось, пробовалось впервые.
Мол: « Отрывали людей от корней, переселяли туда, где местное население воспринимало их, как захватчиков, беднягам приходилось держаться за террористическое государство руками и ногами».
Давали, между прочим, сельхозинвентарь. Как быть с нашим Андреем Боголюбским, к которому в Залесье с Киевщины бежали люди? Князь выделял землю, давал орудия труда. Милостники - люди, всем обязанные Андрею. А Киев, булгар он разносил ещё так.
Как быть с индейскими городами- государствами, переселявшими завоёванные народы, не ставившими ничего охранительного рядом с местами «промышленной» добычи обсидиана, использовавшегося для производства оружия.
Всё, не, как у людей.
Не поворачивается у меня язык в огульной хуле Ассирии.
Искусство её впечатляет. Царская охота. Напряжённые мышцы, вздувшиеся вены, одинаковые у Царя и льва, на горле, которого сжимаются пальцы владыки. Динамика рвётся с каменного барельефа. Впечатляющее градостроительство, унаследованное от предшественников, потрясающее чувство цвета.
Какие там носы над курчавыми бородами. С ними «ланфрен ланфра» не попоёшь. Они обязывают цепляться друг за друга, бесчестить врага, обрезая ему бороды.
Можно, конечно, восхищаться рельефными венками на фаллосе отдыхающего фавна. Но, как- то не к лицу и не по летам. Всё, как- то о душе, о погибшем замысле.
Да- да, об общинной традиции.
Когда царственный Ассириец в гордыне своей снёс Вавилон и проклял его на 77 лет, боги отвернулись от Империи, поднимавшейся из пепла снова и снова. Владыке пришлось искать нового союза с древним городом. Похоже, боги тогда жили где- то по - соседству. Чаще вершили правосудие, бродили по земле.
Боги устали любить Ассирию.
Есть ещё тёмная история с уничтожением Харрапы ариями. Таджики, вроде, доказали свою «арийность». Я ничуть не возражаю, Индская цивилизация не на моей совести.
Чего это я? Нет ария в моей крови. Ну, ни процентика.
Мы не перевели письменность древней культуры. Вдруг, там найдётся что- то вроде «погибаю, но не сдаюсь».
Нам внушалось, что старые цивилизации уступали молодым, да рьяным по причине крайнего ожирения и не способности что- то отстаивать. Может быть.
Может быть, они хранили свои достижения для нас, по - максимуму пытались сохранить их от разграбления.
А, напрасно.
Ничё мы оттуда не вынесли, кроме барахла, каменных голых баб с мужиками, портиков.
И чтива, но о- о- о- очень выборочно.
Сначала Эврипиду надоело, что его антивоенный троянский цикл не получает должной награды от специальных литературоведческих комиссий. Варварами первых трагедий были греки. Потом варварами назначили троянцев.
Публика неиствовала, лавровый венок нашёл своего героя.
Потом Платон с учениками «чистили « греческую трагедию по собственному уразумению.
Римлян просто немножко подташнивало от трагедий. Главный критик Рима оставил по чуть- чуть, наиболее читаемое, от трагиков Греции.
Величайшей трагедией всех времён и народов Аристотель назначил «Царя Эдипа» Софокла.
Ницше вдохновился на сверхчеловека, Фрейд придумал эдипов комплекс, а мы, воспитанные на этой традиции, видим то, что впору называть «голым королём».
Не вдохновляет меня греческая трагедия. Как всякого, уважающего себя, славяно - кочевника.
Некогда вчитывалась в Эсхила. Думала, сейчас тряхонём с ним «Прометеем прикованным», чем я хуже?
Гордыня. У нас троих. Прометей- то думал, что герой и богоборец. А Эсхил ему оставил только жалобы на Судьбу- жестянку, воспоминания о былом величии, стонущий Хор, слёзы забежавшей тёлочки, оставленной на время слепнём. Разряженный воздух гор вреден посланцу Геры. Тёлочка рада бы остаться, но Титану и без орогаченной любовницы Зевса тошно. И ни тени богоборческого слова, внутренней силы, противостоящей ударам вертлявой фортуны.
Время, время, времечко. Греки были наивны. Боги - жестоки. Попробуй- пикни. Греки возмужали, боги стали человечнее, греки придумали афинскую демократию и забыли правила человеческого общежития. А началось всё с Трои. Вырезали жителей и вся недолга. И никакой Эней не проскочил бы. Эврипидовские подробности тому порукой.
Так вот, Эдип.
Лично меня притормаживает в мифе роль женщины в обществе того периода. Не брат овдовевшей царицы становится новым царём. Он объявляет конкурс, по условиям, которого, человек, победивший сфинкса, терроризировавшего Фивы, становится новым царём города.
Конечно, я пристрастна, вижу в этом египетскую традицию. Новым царём становился мужчина, женившийся на особе царского происхождения. В древней стране на определённый период была только одна царская семья, династия. Отсюда то кровосмешение, которое нас возмущает и отталкивает. Однако, Египет, его династии, культура просуществовали тысячи лет. Таких слабоумных уродов, каких рождали королевские дворы Европы, в древней цивилизации или прятали или, по божественному провидению, не рожали.
Грех кровосмешения не тяготел проклятьем над теми греками. Как и понимание преступности убийства ребёнка. Хозяин дома имел полную власть над женщиной и её ребёнком, мог убить лишний рот, чем- то не понравившийся собственному отцу. Тут интересно, что новорожденному Эдипу прокалывают щиколотки. В, содеянном Ахиллом с телом Гектора, пожалуй, есть смысл из тьмы тьмущей веков.
В самом мифе Эдип и не наказывается никак. Жена- мать вешается по не объяснимым причинам. Её- то никто, ни о чём не предупреждал.
Баба с возу- кобыле легче.
Царь женится вновь, именно новая жена рожает ему четверых детей, от которых потом вели свою родословную не последние люди в греческой истории. Поди - разберись, о чём этот миф.
Софокл его «разрабатывает».
Если бы речь шла только об одном произведении, можно было бы закатить глаза от восторга и согласиться с прочтением позднейших мудрецов. Однако уже тогда драматического Эдипа сравнивали с самим Периклом- строителем Афинской демократии, весь, известный грех, которого, сожительство с гетерой.
Вроде, взятки брал, мелочь какая.
А потом- с Алкивиадом- милым мальчиком, ставшим причиной гибели Сократа. Больной гемофилией старик был обвинён в том, что учил своих последователей- мажоров плохому.
Те выпили, поотбивали причинные места статуям Гермеса, стоявшим по всему городу.
Статуи, между прочим, выполнены были в египетских традициях.
Потом Алкивиад отплыл на Сицилию, но сбежал в Спарту, когда понял, что дело пахнет керосином.
В Спарте герой- любовник собирался воевать с родными Афинами, но наставил рога царю. Срочно ретировался в Персию, оставив облапошенному спартанцу любовницу с дитём на руках.
На службе персидскому царю, Алкивиад воевал и с Афинами и со Спартой. О причинах его возвращения в родной город история умалчивает.
Может, и там «наследил».
Вернулся герой восстанавливать демократию «на штыках», обожавших Алкивиада, греческих матросов.
Что- то нам рассказывают об особых чувствах полисных греков к родным городам.
Алкивиад был усыновлён Периклом, засветился уже там в чьих - то постелях, после триумфального возвращения и восстановления демократии его заподозрили в стремлении к тирании, подослали наёмных убийц.
Демократия периодически – постоянно «купает» головы своих героев в их собственной крови. Не только Революция и завоеватели.
Прокрустово ложе. Чуть вылез- обрезали всё лишнее.
Умер любитель приключений на руках гетеры. Она его похоронила за свой счёт. Так бы и валялся, провонял бы.
Судьба жестянка. Одна отвернулась, другая похоронила.
Мало того, Эдипа сравнивали с Фемистоклом.
Шикарный образчик для подражания. Как Элочка людоедка западное общество сказало: « Хо- хо» и устроило светопреставление в стиле елизаветинских балов с переодеваниями, но, прогрессивно, зашло дальше. Можно представить, что бы творилось в наших верхах, если бы не традиции Старичья.
А бомонд пыжится, старается. А плебс, между прочим, равняется на кумиров. Там- то мозговитые учёные, философы, скульпторы ни в грош не ставили своих однополисников. Мол: « Что в лоб, что по лбу им. Всё едино».
Нечто подобное наблюдается у нас…
Вообще, наградные комиссии не жаловали драму Эсхила. Плебсу оказался чужд герой из города- конкурента. Образованный люд не оценил эзоповского языка пьесы.
Тогда Софокл пишет трагедию, которая, на мой взгляд, оживляется только тогда, когда Эдип начинает думать, что он раб, сын раба. Царь стервенеет от этой мысли, подозревает всех и вся в сокрытии правды, горько сетует жене- матери на её нежелание находится с рабом в одном месте, не уединяясь, допрашивает чужих людей о таинствах своего происхождения.
Эдип конфликтует со старцем, обвиняющем царя в отсутствии «внутреннего» зрения.
О каком внутреннем зрении говорится вообще? Не прислушался к словам пророчества и убил первого попавшегося старика? По принципу «всяк, кого убью - мой отец»? Он ушёл от родителей, которых считал родными, чтоб избежать убийства. Встреченный чужестранец (извините- подвиньтесь), в тогдашние правила не вписывался.
Видимо, тогдашний люд не понял этого пассажа, не понравилось ему напряжённое повествование, явное преувеличение человеческих сил, когда царь тычет и тычет в глаза, в то, что от них осталось, булавкой.
В моё бы время это называли китчем - дурным вкусом. Сейчас обсуждают, можно ли остаться в живых или остаться дееспособным, получив ранения из боевиков. Наслышана, сумасшедший не чувствует боли и может нанести себе несколько смертельных ран.
Жутко, Эдип сходит с ума от одного предположения о своём рабском происхождении, успокаивается только тогда, когда теряет силы от потери крови. Чем не кастовость?
Но это уже не о трагедии?
Вспоминали, кажется, Демокрита, который в погоне за «внутренним зрением» , слишком близко поднёс к зрачкам раскалённую медную пластину. Похоже на моду, пришедшую с да- а- альнего востока, где монахи просверливали лоб для обретения третьего глаза.
Может, наши критики тоже с третьим глазом?
Понятное дело, плебс не оценил. Трагик не получает награды, за, казавшееся беспроигрышным, произведение.
Надо отдать должное Софоклу. Он пишет сатировскую комедию. Сатиры - злобные и каверзные создания, переворачивающие всё с ног на голову. Делается упор на загадку Сфинкса или сфинги - душительницы.
Крылатая дева была послана Герой в наказание за грех Лая. Женщина- птица загадывала загадку в поисках человека, способного думать вообще и, неординарно, в частности. Отец Эдипа Лай в молодости скрывался у знакомого и совратил, «как игрушку», сына приютившего царя. Оскорблённый человек проклял педофила.
Царь Фив долго избегал отцовства, но боги нашли, как исполнить жалобу проклявшего.
Родился Эдип, от него избавились, бросив младенца в горах. Для верности малышу прокололи лодыжки. Пастухи нашли мальчика, его приютила другая царская чета, вырастила, как родного, но Эдип узнал о предсказании, ушёл странствовать. Здесь кончается приличная часть комедии.
А, загадка Сфинги. Кто утром передвигается на четвереньках? В обед ходит на двух ногах? Вечером - на трёх?
Странствующий царевич убивает встречного - крепкого, хоть не молодого человека и пятерых его спутников. Наткнувшись на крылатую женщину, Эдип не подпадает под её загадошные чары, просто берёт женщину- птицу силой. Удовлетворённая неординарным решением загадки, Сфинга удаляется.
Чем не Гордиев узел и решение Александром его условия?
Узнав, что убил отца и женился на матери, мужчина, наделённый избытком тестостерона, срывает запоры с дверей, за которыми прячется мать- царица, врывается с мечом в её покои для довершения мести.
История не сохранила текста комедии, о ней известно из упоминаний очевидцев. Реакция публики и наградной комиссии остались в тех временах.
Кажется мне, верится мне, перед нами реакция нормального человека, уставшего от поиска чёрной кошки в чёрной комнате.
Какое- такое внутреннее зрение? Какие такие - поиски человека способного мыслить и мыслить не так, как все? Вы на себя- то посмотрите.
Здесь я согласна. И возраст не тот. И загадки раздражают.
Софокл – поражает. Крутая грибоедовщина на несколько тысячелетий раньше.
Греки и сейчас с придыханием рассказывают миф о том, как Афины стали Афинами. В полной версии. Рассказано на странице в Ю, извините, трубе, нашего бывшего соотечественника. Посейдон в споре с племянницей выдал горожанам солёную воду, предположительно, минералку. Афина- оливу. Вроде, греки её не знали. Может, не знали. Не будем углубляться.
Афина осталась без оружия, вызвала Гефеста с новым копьём. Разгорячённый ритмичной работой в кузнице, брат богини явился на состязание в приподнятом настроении.
Сбросил на хитон сестры семя. Девушка стряхивает сперму на каменистую землю будущего Акрополя. «Обильная» земля Греции, оплодотворённая богами, рождает мальчика со змеиными ножками. Афина признаёт ребёнка своим сыном, но страшно стесняется его. Где- то прячет, дальнейшая судьба малыша не известна.
Я- то миф прибрала в свою копилочку змеиных мифов, а греки- то на полном серьёзе обсуждают девственность богини, не знавшей мужчин.
Уровень мифологических греков не сильно отличался от уровня современников греческих трагиков.
И, наших современников тоже.
Не стоит искать чёрную кошку там, где её нет.
Кем были трагики, учёные, мудрецы, политики? Точнее, их учители? Как многие, хоть тресни, не верят в рукотворность египетских пирамид, так мне сумнительна врождённая гениальность античных греков.
В Египте, к слову, как правило, на похоронах пели слепцы. Намекаю…
М- да, как- то товарищ Бендер с «отцом русской демократии» зашёл в театр на экспериментальную постановку. Актёры лазили по вожделенным стульям, пели нечто на французском языке. Ипполит Матвеевич начал переводить, вдохновившись камышами, шелестевшими под луной.
Остап Ибрагимович отмахнулся: «Ай, «шумел камыш, деревья гнулись».
«Внутреннее зрение» подсказало, да и мотив был знакомым. Не стоит искать то, чего нет.