Мне четыре года.
Папа построил качели и песочницу, в которой я играла.
Он показал, как надо играть в песке. Он раскачивал меня на качелях, и я привыкла к замирающему чувству где-то в животе, когда качели летят вверх, в небо. Он говорил: это для тебя, и песочница и качели. Ты ведь позволишь нам с мамой поиграть в песке и покачаться? Конечно! Все, что он говорил - закон мироздания.
И позднее, когда его не стало, я очень любила раскачиваться до неба и петь любимые песни. Любимыми были все. Качалась и пела. До тех пор, пока проходящие мимо соседи говорили :"Не пора тебе уже идти в дом? По тебе там не соскучились?" И не потому ,что я пела очень противно, а просто я перепевала все песни, которые были написаны до моего рождения.
А их было много.
От папы пахло кожей и бензином. Он водил мотоцикл с коляской. Двоих детей своих называл : сын Глашка и сын Наташка. Сын Глашка - это я.
Папа на аэродроме. Папа держит меня на руках, на одной руке,точнее,а в другой у него огромный кулёк с маленькими шоколадками. На них нарисован доктор Айболит.
Мы готовимся съесть весь пакет.
Но подходит мама, и отбирает весь шоколад, чтобы "положить в шкаф на полочку и брать понемножку". Праздник испарился ...
Когда родители были чуть моложе,и ещё бездетные, они гоняли на мотоцикле для двоих седоков. Мама объясняла, что сидеть сзади водителя- это тоже ответственность и требует определенных навыков, чтобы делать отличные четкие повороты, вместе лететь на большой скорости, и благополучно тормозить. Она говорила, что если двое что-то делают- ответственность одинаковая и объем работы делится на двоих, как, например, при вождении мотоцикла.
Папин гараж далеко от дома. Туда надо добираться на трамвае или троллейбусе. Это все занимает у него много времени, он там ремонтирует свой мотоцикл. Мотоцикл темно- синий. Папина куртка коричневая, кожаная. Седла кожаные. Мне дозволено по всему этому лазать. Запах бензина и кожи навсегда устаканится в памяти, как лучшие в мире духи.