Медленно, но настойчиво в экономические процессы страны втягивалась Сибирь.
Предприниматели и торговцы страстно желали иметь железную дорогу; в крупных городах создавались комитеты по железнодорожному вопросу, проводились топографические изыскания на местности, изучались производительные силы районов, готовились и направлялись в правительство докладные записки с конкретными предложениями.
Александр неоднократно указывал министрам рассмотреть вопрос, однако же, дело стояло. Наконец, он потребовал специального совещания: «Уж сколько отчетов генерал-губернаторов Сибири я читал и должен со стыдом сознаться, что правительство до сих пор почти ничего не сделало для удовлетворения потребностей этого богатого, но запущенного края!»
Настрой царя возымел действие. К обсуждению привлекли, кроме министерства путей сообщения, представителей других министерств — военного, финансового, морского, внутренних дел, земледелия. Предполагалось, что Сибирская дорога будет смешанной, водно-железнодорожной.
Чтобы решить задачу, организовали работу трех изыскательских партий на самых сложных в природно-климатическом отношении участках: Средне-Сибирском, Забайкальском и Южно-Уссурийском. Большой вклад внесло Императорское русское техническое общество, в составе которого действовал железнодорожный отдел.
К работе подключились ученые, инженеры, представители деловых кругов. Выяснилось, что только два направления Сибирской дороги — южное и северное –– имеют основания для утверждения их главной линией. Принят был северный вариант –– он пролегал по местности со спокойным равнинным рельефом и был короче. 6 июня 1887 года последовал правительственный указ, и работы начались уже через месяц.
Александр наконец-то смог отдохнуть в любимых финляндских шхерах.
Мария Федоровна написала с яхты старшему сыну, который был в это время в военном лагере:
«Я все о тебе думаю, и надеюсь, что ты теперь прибыл в Красное село. Не забудь, что все взоры обращены на тебя сейчас, все будут смотреть, как ты делаешь свои первые шаги в самостоятельной жизни, будь всегда вежливым и предупредительным со всеми, будь храбрым, всегда относись одинаково ко всем товарищам, без фамильярности и чрезмерной интимности, никогда не слушай льстецов.
Здесь всё как всегда, полная свобода, утро проходит за чтением и письмами в твоей каюте, которую Георгий и мистер Heath занимают одни, так как Миша живет с Ксенией внизу, несмотря на возражения мистера Heath, который хотел, чтобы он был с Георгием. Пишу наверху, а папа играет в карты за другим столом –– с Володей, Олсуфьевым и Басаргиным, –– они создают адский шум и мне страшно мешают собраться с мыслями. Я так рада, что ты сейчас в лагере, а не в одиночестве в Петергофе. Мне тебя страшно недостает, мой милый дорогой Ники. Да благословит тебя Бог и хранит тебя, а я целую тебя от всего сердца. Папа тоже, а также Георгий. Христос с тобой!»
Остановились в небольшом местечке Барзунд, воспользовавшись несколькими часами хорошей погоды. Пока Мария Федоровна рисовала, пёс Камчатка принялся трепать овец, и пришлось ей прыгать через два заграждения, спасать несчастных. Император бежал с другой стороны, но Камчатка успел двух овец выкинуть в воду. В азарте не слыша хозяина, он порвал императору брюки.
Овцы были больше напуганы, чем покалечены, хозяева получили за них золотую монету, а затем все семейство царя село на борт императорской яхты. Не доходя Гельсингфорса, встретили судно, на котором Георгий был должен пройти морскую практику. Он был страстно увлечен морем, многие пророчили ему блестящую карьеру на флоте.
Мария Федоровна сильно расстроилась, она не любила, когда сыновья надолго ее покидали. Делилась с Ники: «Пишу тебе после разлуки с Георгием, которого мы только что отпустили на его адмиральский корабль. Это было ужасно, и его печальное выражение лица до сих пор у меня перед глазами. Я рада, что нам удалось провести еще несколько часов с ним на его корабле –– до Бьерна, мы смогли познакомиться с офицерами и с его будущими товарищами. Вся обстановка мне очень понравилась, и Георгий тоже казался вполне довольным.
В каюте очень уютно, он все распаковал при нас и, если бы не ужасный момент прощания, общее впечатление было бы утешительным для моего разрывающегося сердца. Вчера я получила его первую депешу из Ревеля, где они должны остаться на несколько дней в ожидании эскадры. Я отправила ему первое письмо с миноносцем, который ушел сегодня ночью в Ревель и должен вернуться к шести часам. Мы еще ожидаем фельдъегеря, который, я надеюсь, привезет мне письмо моего любимого Ники, от которого до сих пор ни одной телеграммы с момента нашего отъезда. Всегда думаю о тебе. Только бы погода была хорошей.
Мы совершили небольшую прогулку по острову, к которому было очень трудно причаливать из-за камней. В 8 часов мы ужинали на яхте с командирами других кораблей, после чего папа играл в карты. Вечер был идеальный, не холодный, мы оставались на улице до 11 часов. Mистер Heath и Олсуфьев поехали на рыбалку вчера в Аборрфорс, где мы были два года назад, но, со свойственным ему невезением, мистер Heath ничего не поймал. Теперь я вынуждена тебя оставить, так как мы прибываем к Юнгфрезунду».
К младшим детям –– Михаилу и Ольге отношение Марии Федоровны было несколько иное, чем к старшим: с ними была более строгой и требовательной. На склоне лет Ольга Александровна, вспоминая детство, утверждала, что их с матерью разделяла пропасть. Ольга и Михаил боялись ее. «Приходя к ней, я всегда чувствовала себя не в своей тарелке. Я изо всех сил старалась вести себя как следует. Никак не могла заставить себя говорить с мама естественно. Если мы с Михаилом делали что-то недозволенное, нас за эту шалость наказывали, но потом отец громко хохотал.
Отец был для меня всем. Как бы ни был он занят своей работой, он ежедневно уделял мне полчаса. А однажды показал мне очень старый альбом с восхитительными рисунками, изображающими придуманный город под названием Мопсополь, в котором живут мопсы... Показал он мне тайком, и я была в восторге от того, что отец поделился со мной секретами своего детства. Когда я подросла, у меня появилось больше привилегий. Помню тот день, когда мне было впервые позволено поставить императорскую печать на один из больших конвертов, лежавших стопками на столе. Печать была из золота и хрусталя и очень тяжелая, но какую гордость и восторг испытывала я в то утро! Я была потрясена тем объемом работы, которую папа приходилось выполнять изо дня в день. Думаю, царь был самым трудолюбивым человеком на всей земле. Помимо аудиенций и государственных приемов, на которых он присутствовал, каждый день на стол перед ним ложились кипы указов, приказов, донесений, которые ему следовало прочитать и подписать».
Александр очень любил своих младших детей, подмечал их забавные стороны, и даже записывал кое-что.
«Завтракал с тремя сыновьями, а потом читал. Мишкин пресмешной; я спрашиваю его, будет ли он теперь всегда завтракать с нами, когда вернутся мама и Ксения? Он отвечает: нет, я буду завтракать у себя. Так что это одолжение он сделал только ради отъезда мама ; и сестры». «С Ники, Жоржи и Мишкиным отправились ловить ослов. Мишкин был в таком восторге, что придет домой с ослом, что только об этом и говорил, но когда мы пришли к ослам и они стали все разом орать, Мишкин струсил и остолбенел! Мы выбрали двух небольших, старых. После долгих приключений доставили ослов благополучно и сдали их на конюшню».
Государственный секретарь А. А. Половцов вспоминал, что Александр был великаном с детской душой и веселился с детьми больше, чем на каком бы то ни было бале.
Дальше маршрут императорской яхты был в Або –– старинный портовый город Финляндии. Там императора с императрицей никто не знал, и они ходили по магазинам, ездили на извозчиках, чему дети особенно радовались.
Потом всей семьей посетили руины Рассельборгского замка, построенного в 1378 году, сходили к источнику с хрустальной водой. И отдых закончился –– вернулись в Петербург.