Однажды...

               
                *Далеко не все одинаково воспринимают
                действительность, наблюдая за одним и тем же…*


   -- Чёрное озеро и Окаянный остров --

Однажды, так начинаются почти все рассказы и сказки. Это слово, как машина времени переносит нас в то время, в котором разворачиваются все события повествования.
В этот раз будет не столько конкретное время, которое будет путаться, сколько конкретное место. Трудно понять петлю времени, ещё труднее её принять.
Прошу согласиться, что так может быть, а там посмотрим.
Для истинных бродяг недостаточно бывает уже в детстве одного родного двора, села, города. Начиная с первых шагов видно, кого на месте не удержать. С течением времени во внимание таких исследователей попадают все недоступные закоулки в радиусе дневного перехода. Потом круг с возрастом расширяется. Со временем память возвращает в те места, на которые не хватило времени, но хотелось детально посмотреть и разобраться. А то, что когда-то не особенно тщательно было проверено в детстве, перепроверяется потом, хотя картинка со временем меняется, меняется или переворачивается её восприятие.
 Вроде приходишь в то же место, видишь почти такую же картинку, а перед тобой всё другое – изменилась картинка или ты сам. Интерес в том, что именно последнее не осознаётся, и тут начинается путаница или в действительности, или в сознании, а может быть, - во времени.
К чему это всё?
Красивейшее место было в детстве Анатолия на одном труднодоступном озере всего в трёх километрах от дома. Да и дом был в труднодоступном селе на границах трёх областей. Местность в основном лесистая с возвышенностями, окружёнными низинами с речками или просто топями. На возвышенностях деревни и сёла с полями вокруг них, а дороги в низинах не проезжие в межсезонье, кроме гужевого транспорта. Жизнь, однако, в этих населённых пунктах размеренная, а в недалёком прошлом, ещё до коллективизации, так и вообще – активная, безбедная и стабильная.
Вот в такой низине, рядом с деревней, было упомянутое озеро, окруженное топкими берегами. Твёрдый берег на этом озере был только на острове и только со стороны деревни. Другой, противоположный берег острова медленно сползал в воду зарослями травы осоки, хвоща и камыша в тёмные воды глубокого озера. Размер озера определить трудно из-за неопределённости береговой линии, около двух километров в длину и полтора километра в ширину. Площадь острова около 300 гектаров. Озеро называлось Чёрным из-за чёрной торфяной воды в нём, а остров Окаянным, наверное, потому, что добраться на него можно было на санках только зимой в лютые морозы по тайной дороге, иначе утонешь, так как топь промерзает не везде одинаково, до ледостава покрывается снегом, задерживаемым тростником, а он-то и не даёт покрыться крепким льдом. Весной в половодье вода в озере почти не поднимается, уходит в лесную реку широким разливом. Одним словом – место глухое и безлюдное.
Однако на острове стояла крепкая избушка с хорошей печкой из булыжника. Гладь озера и остров невозможно было рассмотреть с высоких мест, так как мешал лес вокруг озера. Кусты спускались почти к воде, а дальше, топкий берег, поросший камышом. Основательно рискуя, летом можно было добраться до острова только по скрытой тропинке, отмеченной вешками и проволокой местами по грудь в болотной жиже. Чья это была избушка, оставалось загадкой. При тщательном исследовании, побывав на острове, становилось понятно, что первоначально избушку поставили очень давно, а позже – лет пятьдесят назад добротно и заботливо переложили заново из хорошего кругляка пихты, которой было много по берегам упомянутой реки. Старые брёвна стен распили и уложили для топки печки. Крышу покрыли дранкой и мхом, так не крыли сегодня. Окна маленькие, однако, двойные. Двери и не хитрая мебель в доме из тёсанных полу брёвен. Пол не строганный, лавки и стол отшлифован временем и ножом.
Всё указывало на руку мастера и продуманность для длительного проживания.
Изобилие зверя, рыбы и даров леса позволяло сытно и автономно жить, только не ленись. Заход на остров со стороны реки был возможен только при наличии лодки и знания тропы через лес и скрытые, чаще притопленные мостики через узкие протоки с темной торфяной водой.
Идеальное место для того, чтобы жить отшельником - колдуном или скрываться от людей.
В народе было твёрдое мнение, что остров там есть и туда не стоит забираться, место гиблое и проклятое. Даже охотники не заходили туда, так как, не зная тропы со стороны реки, туда не попасть даже зимой. Много людей из рассказов утонуло в топях, пытаясь пробраться на Окаянный остров. Даже про Чёрное озеро говорили не охотно. Только ребятня, тишком переговаривая друг с другом, рассказывали небылицы про колдуна, бабу ягу, водяного, щук невероятного размера, лешего – и всё это на Окаянном острове и Чёрном озере, - всё равно не проверишь, не стоит перебирать.
Больше было рассказов о странных событиях вокруг деревни, рядом с которой было Чёрное озеро. Летними вечерами над озером поднимался туман и подползал к деревне из-под горы. По ночам громко кричали болотные птицы, слышались глухие крики и даже вздохи, навевая ужас. Зимой постоянно мела метель вдоль леса и деревни, как бы отрезая дорогу к озеру, и волчий вой со стороны озера напоминал, что там делать нечего и на привязи на ночь не стоит оставлять собак. Даже поскотина, вольер для домашних животных, был с другой сторон деревни от озера вместе с небольшой речкой и запрудой, в которой летом купалась детвора с домашними животными, полоскали бельё. Зимой катались на санках и лыжах с крутых и ровных берегов запруды дети и взрослые. Деревня как-то развернулась спиной к озеру, сохраняя это место на задворках. Сквозная дорога с внешним миром проходила через запруду, в обход деревни, с другой стороны от озера.
Не будем останавливаться на рассказах об оборотнях, которые чаще навещали деревню зимой по ночам вместе с воем волков. Они воровали собак, скот, одиноких людей. Вместе с туманами, которые наползали в деревню из леса со стороны озера, приходили белые призраки в обличии давно погибших людей не своей смертью или украденных оборотнями.               
 Больше других боялись призрака кузнеца, пропавшего в болоте по дороге на Окаянный остров в начале войны. По легенде у него украли девушку оборотни, когда она возвращалась домой из кузни от своего любимого. Горю кузнеца не было предела. Он исходил всю округу, однако следы уводили в сторону Окаянного острова. Он был уверен, что разгадка тайны именно на острове. Вот и пришлось ему отправиться туда. Более его никто не видел.               
 Чаще других люди говорили о молодухе, которая сама ушла к Чёрному озеру от своего драчливого мужа, который издевался над ней, женившись по расчёту. Однако своё хозяйство поднять и удержать не смог из-за разгульного нрава, вот и лупцевал жену. Детей у них не было, она рожать от него не хотела. Вернувшись с озера, она заперлась в овине, отказываясь выйти оттуда. Там и сгорела. Тот, кто помнил последний её душераздирающий крик, стали прятать глаза, когда речь заходила о ней. Подожгла сама или муж поджёг, - осталось тайной. Только после этого её призрак уводил детей в лес в полнолуние. Найти никого не смогли. Были и другие оборотни и призраки, которые появлялись не часто и не злобствовали так, как призрак этой женщины и кузнеца.
 Такие вот легенды были вокруг этого места. Правда это или нет, наверняка никто не знал. Власти пытались провести расследование пропаж, однако, последний следователь на третий день после приезда поседел весь, а на четвёртый сбежал, так говорили люди. Более никого и не было. Горе и страх не способствовали пересудам, и люди не любили говорить на эту тему особенно с приезжими.

  -- Утро – это состояние души --

Дорога, по глубокому убеждению Анатолия, - универсальный способ отвлечься от житейских проблем, расслабиться и отдохнуть. Испытывая возбуждение и прилив энергии, он мог находиться в дороге несколько дней кряду, получая удовольствие.               
Весь день и вечер прошёл в дороге, за рулём. Начинала наваливаться усталость от монотонного однообразия. Как всегда, задача дотянуть до намеченного места, оказалась необыкновенно трудной, и, в конце концов, – не выполнимой. Пришлось высматривать на обочине в населённых пунктах место остановиться перекусить в первую очередь, а уж потом подумать о ночлеге.  Обычно, места кормления отмечались скоплением больших дальнобойных машин там, где угощали хорошо и не дорого, и было место для стоянки машин. Водители больших машин были постоянными посетителями одних и тех же кафе на трассе, и если место было однажды сомнительным, они там больше не останавливались. Привередничать уже было как – то не ко времени, не в этот раз.
   На встречу неслись машины большие и маленькие, временами ослепляя напрочь, то ли от полного безразличия к окружающим, навешивая фары помощнее, то ли забывая их отрегулировать. Может быть, срабатывала примитивная логика: быть самым хитрым и, задирать свет фар выше допустимых норм, освещая себе дорогу и ослепляя встречные машины. Одним словом, начинало сильно раздражать окружение, сказывалась усталость и пустой желудок.  Благо ночь была сухая, и не летело из-под колёс.
Вдруг слева из темноты выплыла освещённая стоянка фур и реклама кафе. Рассчитав промежуток между встречными машинами и притормаживая, Анатолий свернул к стоянке, как бабочка на свет. Удачно пристроив машину поближе к входу и убедившись в возможности свободного манёвра на выход при необходимости, он вошёл в кафе. Заведение выдержало первый тест: запах был приличный. Оставалось проверить на чистоту раковину для мытья рук и туалет. Убедившись, выбрал удобный свободный столик и попросил меню. Нужен был лёгкий супчик, салат, булочка и чашка чая. После вполне приличного ужина путник договорился с ночлегом. Свободные номера оказались в отдельном здании во дворе. Желающих платить за ночлег было не много – кризис в стране или в головах. Номер достался одноместный и приличный за умеренную плату на втором этаже. За окном еле различимо в лунном свете начинался луг, за ним перелески. Утро вечера мудренее, душ и спать. Заснул, едва донёс голову до подушки, успев частично раздеться и забыв про душ. Даже во сне навстречу неслись фуры. Постепенно картинка менялась, он проваливался всё глубже в манящую черную пустоту, освобождаясь от тормозов.
Напряжение уходило, а вместе с ним предчувствие чего-то не желательного.
 Сон делал своё дело. Медленно Анатолий поднимался пешком на гору, на которой ого ждал вид на долину с ночной дорогой и большим селением вдалеке.  Из-под горы навстречу задувал свежий ветерок, проникал за одежду и ласкал тело…
 Проснулся он, как Штирлиц, рывком и сразу. Не открывая глаз, понял, где находится. Из окна тянуло свежестью и непередаваемым запахом луга. Под окном кто-то возился и пыхтел — это телёнок чесался о столб.
 Выехать лучше до рассвета. Сокращённый утренний моцион и завтракать – первая чашка кофе с булочкой. Конь Анатолия, черный форд, весь в утренней росе. Так же как и он, достаточно подремал, чтобы не засыпать на трассе. Он любил раннее утро и дорогу. Такое сочетание всегда отзывалось возбуждением, усиленным превосходным отношением к машине, как к живому существу.
Настроение передалось машине, которая «узнала» его, открыла двери и завелась от лёгкого касания кнопки. Конечно, это шутка – забудь он брелок на столе, где завтракал, и не получилось бы открыть двери и завести мотор.
На трассе было такое время, когда не выехали ещё с ночи дальнобойщики, но остановились на трассе водители с ночи, они-то, ночные гонщики, и напрягали, готовые уснуть прямо за рулём, не дотянув до места отдыха. В любом случае трасса – это не поездка по городу, при таких встречных скоростях ошибки не допустимы. Неправильно воспринимать поездку, как передвижение из точки А в току Б, торопиться не стоит. Если не успеваешь рассмотреть прелести утра, то значит едешь очень быстро. На встречу летели километры, поля, луга с туманом в низинах. Кругом всё готовилось к восходу солнца. Очень хорошо, что дорога пролегает на юг, а не на восток, иначе пришлось бы пережидать восхождение светила над горизонтом. В такое время, как не закрывайся козырьками, не получится достоверно рассмотреть дорогу. Так же бывает вечером при движении на запад. Очень опасное время для водителей. Время перекуров, отдыха, перекусов и так далее, одним словом - вынужденная остановка. Спешить не нужно, полчаса – час роли не играют в этой гонке под названием жизнь.
Не заметно пробегает время утром до первого перекуса в 11-12 часов. Так и подмывает гнать, пока есть настроение, и всё получается легко. Однако не стоит этого делать. Сказывается опыт: лучше перекусить и насладиться наступающим днём, чем продолжать спешить, так как заряд кончается быстро и второе дыхание может не наступить, а может прийти усталость как–то разом после короткого отдыха ночью. Перекус должен быть со сладким чаем, не большим бутербродом и конфеткой со стаканом воды на десерт. Чуть переел и заснёшь прямо за рулём, где уж тут красота жизни и манящая даль дороги. Анатолий остановился. Будет очень правильно доехать до намеченного пункта с хорошим самочувствием, не каждый день, случается побывать там, куда давно собирался.  Встреча с истоками, родиной всегда очень волнительна для каждого человека. С возрастом приходит пора осознать: кто ты есть и зачем пришёл в этот мир. Невольно получается взгляд назад именно в те места, которые связаны с разгадкой неких тайн. Моменты такие для каждого человека служат точками отсчёта или поворота, если так можно сказать. Затем оценка прошедших событий с высоты прожитых лет. Перед этим судьёй не слукавишь, как бы ни было порой грустно. Если не заложено в процессе воспитания, то приходит осознание собственного достоинства потом и постепенно.  Это не значит, что человек высоко несёт себя в собственных глазах, а оценивает свои поступки прежде всего перед самим собой с точки зрения: стыдно или нет за них. Может быть, с такого осознания начинается утро жизни.
Возврат в одно и то же место с большим перерывом уже третий раз – это уж слишком. Что можно там потерять, чтобы возвращаться снова и снова? Трудно сказать, когда находишься далеко и подчиняешься правилу сурка. Понятней становится, когда до места остаётся каких – то пятьдесят километров. Утро уже незаметно закончилось. Пора продолжать путь. Торопиться уже не стоит, можно завернуть к знакомому егерю на хутор, он точно знает последние местные новости, если последний раз Анатолию получилось побывать у него около двадцати лет  назад.


    -- Первая попытка разгадать тайну --

Рано или поздно всегда появляется человек, для которого становится делом чести разгадать любую тайну или попытаться это сделать, хотя бы потому, что другие это не рекомендуют делать – это, если уже повзрослел, а, если ещё ребёнок, то просто чистое любопытство и плюс, запретный плод всегда сладок, а проще – безбашенность.
 Три друга: Толя, Алёша и Ваня всегда придумывали что-то необычное в своих детских забавах. Для них ещё не пришло время влюблённости, когда, неважно кого любить, главное любить, когда основное направление всех задумок – девчонки. Мальчишки, однако, были уже очень самостоятельны и физически развитые, впрочем, как все в сельской местности, когда детей начинали рано нагружать домашними работами.
Было, однако, время и на проказы. К разгадке тайны Чёрного озера ребята подошли основательно. Собрали все легенды, рассказы и слухи. Систематизировали их и даже разложили по очерёдности. Пересказывать, наверное, не стоит, вряд ли это будет интересно. Хотя, может быть, потом отдельно перескажу. Сейчас же расскажу о ребятах.
Как только открыли купальный сезон, они засобирались на Чёрное озеро. Раздобыли камеру от заднего колеса трактора Беларусь. Стянули её посередине ремнями, чтобы она приобрела продолговатую форму в накачанном виде. Опробовали на местном пруду. Троим было сложно усидеть на поверхности камеры, не замочив ноги. Гораздо проще, если добавить ремней, и закрепить их, затягивая вокруг не сильно накачанной камеры. Получилась с виду конструкция нелепая, но, как предполагалось в деле, вполне пригодная. На воде ниже уровня плавсредства, торчали ноги почти на всю длину. Пассажиры держались на ремнях, не проседая по грудь. Грести, конечно, было затруднительно, но теннисными ракетками вполне можно было обойтись, помогая ногами. Как будет получаться в трясине, - трудно предположить. Погрузив на велосипеды нехитрый инвентарь, немного еды и дополнительную одежду для вечернего и ночного времени, когда из-под ног, из травы поднимаются полчища кровососущих, ребята отправились на маршрут.
Первый день ушёл на дорогу и разведку подходов к воде. На второй день к вечеру смогли вылезти вдвоём на чистую воду. Определились, что Ваня, как самый слабый и маленький останется в лесу на ночь один, а Алексей и Толя отправятся на остров и заночуют там, а утром вернутся. Ничего необычного никто не ожидал, поэтому все были спокойны.
Для Ивана ночь в лесу – дело привычное, тем более, много деревьев с толстыми и низкими ветками, и при случае можно легко забрать на дерево. Выбрав полянку по суше, он расчистил место для костра и лежанки. Скоро от костра запахло вкусно печёной картошкой. После нехитрой трапезы мальчика быстро одолел сон. Снилась сплошная ерунда, временами он просыпался от собственного крика и засыпал снова. Вероятной причиной был болотный газ, которым днём надышались в избытке.
 Двое других мальчишек по чистой воде и попутном юго-восточном ветре добрались до острова. Нашли избу. Даже частично обследовали окрестности прежде, чем входить в дом. Следы пребывания человека были, но не первой свежести. На подходах к дому тропинки успели зарасти травой, навес с напиленными дровами тоже давно никто не посещал. Дверь не заперта, но «сторожа» - нет. Сторожами называли перевёрнутую метлу, лопату или просто палку, которой подпирали дверь. Это по - русскому обычаю этих мест означает, что никого дома нет, и путнику разрешается войти в дом, но не хулиганить. В доме было чисто, толстые свечи на подоконнике, у печки сложены дрова, перевёрнутый  чайник на столе. Нары вдоль глухой стены. Заходи, обогрейся, обсушись, чайку попей и на лавки ложись спать. Красота, если б не комары, да мошки. Ребята растопили печь, принесли немного веточек зелёного вереска, закрыли вьюшки, закинули вереск в печку и открыли входную дверь. Густой дым клубами повалил наружу, выгоняя всю живность. Ребята тоже вышли на улицу вместе с первыми клубами дыма, подождали, пока дыма стало меньше, подкинули вереска ещё и закрыли дверь. Через  десять минут можно заходить в дом, открывать вытяжку и ещё немного подождать, чтобы можно было дышать в доме. Так можно избавиться от комаров и мух. Когда дом окурен и продезинфицирован, можно ложиться спать. Первая неожиданность приглючилась, когда окуривали дом, находясь на улице. Алексею показалось, что в окне кто-то мелькнул. Мальчик от неожиданности чуть не вскрикнул, но промолчал. Спать ему уже расхотелось. За домом раздался глухой и короткий крик, как выдох. Ребята посмотрели друг на друга, и промолчали. Двери сами собой распахнулись. Ничего не оставалось зайти внутрь и плотно закрыть дверь. На столе в кружке горела одна свеча, которую зажгли ребята, и падал свет от печки, дверка у которой открыта пока в избе дымно. Скоро через трубу улетучился дым, воздух стал суше. Алексей хотел зажечь ещё свечу на подоконнике и подошёл к окну. Через стекло лицом к лицу столкнулся с мужиком, который рассматривал избу с улицы. Мальчик истошно закричал. Толя тоже увидел лицо в окне и тоже начал кричать. Разом замокли, прислушались, за окном кто-то свистел. Толя метнулся к столу и погасил свечу. Остался только свет от печки, которую тут же прикрыли. Притаились в простенке между двух окон и в углу у двери. На улице светила луна и видно было лучше, чем в доме. Теперь с улицы изба не просматривалась, а за окном всё видно. Тишина. В лунном свете на столе оба разом увидели листок бумаги с какой-то схемой, и Алексей машинально затолкал листок в карман. Почему раньше не увидели, когда вошли? Наверное, просто было темно. От страха зубы стучали так громко, что казалось слышно на улице. Не подходя к окну, было видно, как со стороны болота наползает густой туман, как дым, клубами. Сквозь туман виднелась цепочка огней, которая медленно извивалась как змея. Кто-то стукнул по глухой стене дома дубиной. Это послужило командой: «Спасайся, кто может». Ребята метнулись из дома, оставляя открытой двери и шарахаясь в тумане, понеслись к импровизированной лодке. К счастью, она отыскалась сразу. Запрыгнув в неё и по возможности, поднимая камеру на руках, пацаны засеменили ногами по дну от берега. Скоро ноги уже не доставали дна, приходилось грести руками, теннисная ракетка вместо весла нашлась только одна, а было четыре. Берег скрылся в тумане, как за ширмой. Временами близко над головой кто-то пролетал, заставляя ребят втягивать головы в плечи. Страх собирал кожу головы на затылке в пучок. Тишина, и только всплески воды. Мореходы прекратили грести и дёргать ногами. Всё стихло. Друзья наряжено прослушивали тишину, боясь переговаривать между собой, а собственно, говорить не о чём, и так всё понятно. Над водой по туману услышали первых петухов, это из деревни, которая должна быть на северо-востоке. В этом направлении их ждёт Иван. Не сговариваясь, ребята начали грести руками. Стало понятно, что остров слева. На нём никаких признаков присутствия кого-либо не прослушивалось, хотя звуки по туману передаются очень хорошо. Потребовались большие усилия, чтобы выбраться на топкий берег с чистой воды. В лесу их ждал Ваня. Наскоро посчитали потери, спустили воздух с камеры и припрятали импровизированную лодку, на выходе из леса отыскали велосипеды. Как выяснилось позже, единственным плюсом была примитивная, но понятна схема, найденная на столе, с подходами к острову и сам остров с избой и тропинками. Показаны две лодки на острове со стороны деревни и со стороны реки, отмечены крестами дом и ещё одно место на острове.
 За лето ребята два раза выбирались на чистую воду с целью порыбачить, каждый раз оглядываясь на остров и не решаясь снова причалить к нему. Отыскали места, где спрятаны лотки, но их не трогали из-за опаски попасть в ловушки. С виду лодки целые, но ими пользуются крайне редко. Рыба ловилась отменно, попадались огромные щуки и невероятные по размерам окуни, которых временами приходилось отпускать, обрезая леску, так как они могли перевернуть камеру или просто не хотели показываться. Но и те, которых получалось вытащить, были огромны, черные с красными нижними плавниками и животами. Сороги, лещи тоже были тёмного цвета и с красными брюшками. На удочку получилось вытащить несколько вьюнов, речных угрей. Сильные, чёрные, толстые, как змеи, длиной до полуметра вызывали испуг и неприятно изгибаясь, сопротивлялись до последнего, потом долго шевелились в сумке, когда вся рыба и караси, в том числе, уже засыпала. Но это так, к слову сказать. Мысль закончить исследование прочно засела в головах мальчишек. Поход решили отложить до зимы, когда больше возможностей для манёвров, так им казалось.

  -- Егерь --

 Можно расслабиться, Анатолий ушёл с трассы.
- Первым делом лучше всего навестить егеря, узнать новости, времени прошло много,- решил он.
Дорога в сторону заказника пролегала вдоль небольшой речки,  грунтовая, как все дороги округи, кроме тракта, на котором тоже не было асфальта, но он обильно присыпан гравием и, где надо, крупным булыжником. Под колёсами по песчаному грунту извивались две колеи. Дорога, почти везде проходимая в сторону родного села при любой погоде, около девяти километров. В приоткрытое окно машины снова потянуло густым запахом соснового леса. Так поворот за поворотом сквозь высокий березняк показался хутор. Четыре ладных избы в окружении орешника и кустарника смородины стояли чуть в стороне от хозяйского дома с пристройками и хозблоками, двумя достроенными фермами и каким – то агрегатом, типа перевёрнутого котла с трубками, между ними. В фермах содержалась раньше домашняя скотина и когда–то ездовые лошади. Одна ферма с новой крышей заново покрыта и обнесена новым забором, значит – дела идут хорошо. За новым забором кивали головами три красивые лошади, отгоняя оводов, две явно под седло, а одна, та, что покрепче с толстыми лохматыми ногами – по хозяйству. В другой ограде паслась одна большая кобыла с жеребёнком, несколько овец и две козы с козлом и козлятами. За металлической сеткой, накрытой сверху рыболовной сетью, толкались куры с гусями. Значит, жив старый друг, Максим. Отчество, Анатолий запамятовал, а фамилию и раньше не знал. Познакомились с ним, когда он с пацанами пальбу из ружей учинили в заказнике.
Ближе к берегу запруды, где когда–то стояла водяная мельница, известная на всю округу, продолжительное время она не функционировала из-за поломки, сейчас же работала с новым колесом. На берегу построен новый склад. В стороне от хозяйского дома к двум старым баням прибавилась ещё одна - новая. Надо же, даже обозначена гостевая парковка, чего раньше не было. Значит, гости здесь не редкое явление. Раньше сюда могли заглянуть разве, что родственники, которых у Максима почти не было, да важные люди из области, больше партийные руководители на охоту и отдых. Обратно, домой после охоты, загружались гостинцами, приготовленными егерем и председателем родного колхоза. Даже в советское время начальники приезжали с помощниками, которые селились в отдельном доме на въезде хутора со своей кухней и баней. Это сегодня мы понимаем, что это были охранники, без которых и сегодня никуда, время такое. Тарахтел монотонно дизель.
На появление гостя среагировал, наверное, как раз охранник, направляясь к нему в развалку и нехотя, всем своим видом показывая, что ездят тут всякие, людей беспокоят, отрывают от дела. Его отвлёк старик, поднимаясь со скамейки хозяйского дома, никак – Максим. Для Анатолия он всегда был старым, когда он был пацаном, и когда заканчивал учёбу в вузе, когда приезжал к нему на охоту, отпрашиваясь с работы. Сколько же ему лет теперь……?
Охранник словно споткнулся, изменилась походка, подойдя, пригласил гостя подойти, кивая в сторону старика.
- Всё, - понял Анатолий, - тёплого прежнего приёма не будет, на ночь здесь не останусь.  Он меня не узнает.
 Однако Максим был всё ещё в силе, как будто время его не коснулось. Пожатие руки крепкое, лукавая улыбка прежняя. Узнал, надо же.
- Здравствуй, Толя. Сподобился, значит, навестить старика, давай присядем, нога что-то побаливает в коленке, никакие мази и настойки не помогают, а к врачам я не ходок, это ты знаешь. Ништо, как-нибудь пройдет. До свадьбы заживет, - он проговорил всё это не спеша, как бы продумывая каждое слово. Так мог говорить только он, егерь. Мне всегда казалось, что он родился сразу таким, представить его маленьким не получалось.
- Здравствуй, Максим. Какая свадьба? Ты сколько раз был женат? Три или четыре? – ответил гость.
- Не угадаешь, - четыре, живу с пятой, только не оформлены, гражданским браком, как сейчас говорят. С предыдущей не развёлся. Дети больше не свои, приёмные. Свои три парня, ты их должен знать, да дочка, которую мог и не видеть, от Валентины она, третьей по счёту, самой любимой. Волки её задрали, жалко очень. Временами всё с ней разговариваю. Четвёртая жена, Татьяна, уехала навестить детей, да так и не вернулась. Не успел к ней привыкнуть, не работящая она была, суетная и хворая. Думаю, сбежала просто, ну и ладно. Трудно мне одному хозяйство вести. Все три сына сейчас со мной живут, увидишь их. Привыкли они с детства к родному лесу. А детство из головы не выкинешь, тянет, особенно, когда себя трудно найти, и судьба не просто складывается. Доверчивые они у меня получились очень, добрые. Семьи только у дочери и младшего. Уезжал он учиться, вернулся с подругой, но она от него убежала, жениться не успели. Потом здесь нашёл дочку Ольги, которую ты знаешь, хорошая девка, ладная и работящая, хотя и учёная, биолог она, как и сын. Дочь тоже уезжала учиться, медик она, замуж здесь вышла, за местного парня, механика, рукастый, мельницу восстановил, теперь гречку и горох в муку перерабатываем, большим спросом пользуется. Он же все пристройки сам делал. С электричеством мы теперь и не только от генератора, а с мельницы, как с электростанции. Лесную ягоду и грибы консервируем тоже на продажу, заявок много. Ладно, потом обо всём поговорим, пойдём, поужинаем чуток, что на скорую руку, да чаю с медком с дороги попьёшь, как ты любишь, на травах, я не забыл. Парни мои баньку поставят, кваску приготовят для пара и так освежиться напитком. Скоро собираешься обратно?
Около крыльца в тени лежали три крупные собаки, лайки и два щенка возились около них. Собаки, как и прежде на людей не реагировали совсем, пока спокоен хозяин или не увидят его с ружьём, это как сигнал к работе.
 
 -- Вторая попытка разгадать тайну --

 Отправляться решено было зимой, когда сначала освободили от школы из-за морозов, стояла череда холодов, за минус сорок, а потом подходило время новогодних каникул. По их расчётам времени требовалось не более трёх суток. Прогулка на санках с собаками три километра до деревни, что рядом с Чёрным озером, потом дневной переход на озеро, к вечеру чтобы вернуться в деревню и день на обратную дорогу. Деревянные санки, размерами около полутора метров, стояли на широких полозьях. Их дополняли легкие конструкции складывающихся боковых опор на старых охотничьих лыжах, как на легких лодках, позволяя ходить под парусом. Вся конструкция делалась из прочных веток вереска, соединённых шарнирами на толстых медных трубках, разрезанных и расплющенных в розочку, чтоб не выпадали из соединительных отверстий. Парус крепился на не высокой мачте, укреплённой растяжками. Смотрелась конструкция нелепо, но позволяла в метель разгоняться по полю, особенно по твёрдому снегу до приличной скорости. Такой способ передвижения был уже опробован в деле и зарекомендовал себя. По конной твёрдой дороге проще было передвигаться в упряжке из двух собак, временами помогая им, подталкивая санки впереди себя. Всё снаряжение было сделано из вожжей конской упряжи родного колхоза. Сборы были не долги, когда всё продумано и заготовлено. Родители промолчали, понимали, что отговаривать бесполезно. У Алексея отец был лесничим, и только он предостерёг от рискованного похода, уверяя, что не стоит так рисковать ради удовлетворения любопытства. Просил по возможности на рожон не лесть. Как будто знал, что ребята могут там встретиться с кем – то нежелательным. Если б он запретил Алексею, то, возможно, ничего бы и не случилось.
Он мог ему запретить, да и всем остальным тоже, авторитетным был человеком, здоровым и сильным, да ещё не пил и не курил, а это в деревне равносильно приговору или диагнозу.
Через час - два по морозцу пацаны добрались до деревни, что рядом с Чёрным озером. Сразу завернули к знакомой Любе Мишихе. Она была дома на задворках, прибирала скотину. Предупредили её, что собираются вернуться сегодня к вечеру или завтра днём. Она не возражала, так как не знала, куда отправляются ребята. Только сказала, что быть непогоде, так как у неё ломит кости. Наверняка подумала, что поехали на лесную реку проверять крепи, то есть за рыбой. Оставили часть снаряжения и тронулись в путь. Задувал боковой ветер, начиналась метель. Под парусом и с собаками в упряжке полтора-два километра – это сущий пустяк. Время около обеда, а друзья были уже на озере. Ничего не предвещало беды. Что озеро чёрное из-за цвета воды, можно увидеть, только летом. Зимой всё белое и пушистое, только мороз и снег. В лесу пришлось убрать парус. На подходе к озеру собаки стали проваливаться в снег, пришлось их отстегнуть. Ребята надели охотничьи лыжи, сами впряглись в санки и цепочкой аккуратно по ориентирам, разведанным ещё летом, отправились через озеро на Окаянный остров. Логика проста, коротким путём преодолеть топкий берег и выйти на прочный лёд. Связались верёвкой все три экипажа, и каждый тащил за собой на отдельной верёвке молодую   не толстую берёзку с ветками, срубленную тут же в лесу. Собаки притихли и не рвались вперёд, жались к санкам, приходилось отгонять. Под ногами не трещало, но проваливались в глубокий снег, который задерживался высокой сухой растительностью типа осоки и камыша. В глубоких следах проступала чёрная вода, которая замерзала тут же, на лыжах намерзал лёд, сильно сковывая движение. Останавливаться было нельзя. Собаки ложились на снег, как бы предупреждая, что покрытие очень ненадёжное. Ваня шёл первым и уже вышел на крепкий лёд, хотя его не было видно, понимал он по ориентирам. Замешкался Толя, остановился и тут же провалился Алексей сразу по пояс. Он пытался подтянуть санки и вылезти на них, но постепенно осел в черный снег вместе с санками и лыжами. Лыжи просели назад и встали почти вертикально. Пришлось освободиться от них и подтягивать запасную берёзку, и подминать её под себя. Толя топтался на месте и с виноватым видом тоже провалился в черную жижу из снега и воды. Не продумали такой вариант. Пришлось обрезать верёвки между тремя экипажами и бросать санки, вытягивать отстегнутые лыжи. Перекатываясь и проваливаясь в обнимку с берёзкой, выбрался   Толя на лёд к радости его собак, которых он освободил сразу, когда обрезал верёвку между санками.  Не чем было помочь Алексею, он боролся один, пробираясь в обход проваленной и грязной трассе на чистом снегу. Брошенными оказались санки Алексея и Толи. Около санок Алексея бились за жизнь обе его собаки. Обрезать привязь их у него не получилось. Освободился от связки только он сам в сцепке с берёзкой. Два паренька вымокли по грудь.  Что бы переодеться запасной одежды уже не было. При таком морозе скоро образовавшаяся сырость быстро замёрзнет и можно не бояться провалиться в том же месте. Мокрая одежда встала колом. Ждать можно в сухой одежде, но в мокрой нужно двигаться. Одна из собак, большой кобель Мороз, перегрыз привязь и пополз на твердый лёд. Скоро он встал на ноги и кинулся к мальчикам. В его взгляде был сплошной укор и обвинение. Вторая собака, Пальма, выбившись из сил, распласталась на черном пятне и скулила. Ребята повернули в сторону острова. Они уже не боялись, что могут провалиться, так как знали, что берег твёрдый и около него лёд толстый. Пробрались через прибрежные кусты, и вышли к хижине. Успели заметить, что с их стороны следов никаких не было. Двери по заведённой традиции никто не запирал. Лопата, что подпирала вход, свидетельствовала, что внутри никого нет. На чистом столе в консервных банках из-под тушёнки были опять толстые свечи, такие в магазине не продавались. Около печки дров не было, хотя должны были быть, если по - русскому обычаю, только валялся коробок спичек. Спички и у ребят были. Оставалось принести дров. Около избы под небольшим навесом, который, как и дом, сделан основательно напиленные дрова, оставалось их поколоть. Топор валялся рядом с дровами.
Скоро светло и тепло стало от печки. Ребята развесили одежду на нарах – это самое тёплое место между печкой и глухой стеной, а Ивана уже в сумерках отправили к месту аварии с топором, как самого лёгкого и сухого. Вскоре он вернулся с собакой, и какими – то вещами из брошенных санок и лыжами.
Сообщил, что пришлось вырубать изо льда собаку, но санки он испугался трогать, опасаясь провалиться, да и сумерки, опять же метель поднималась, руки замёрзли. Спасательную берёзу он бросил на чистом льду, с собой не потащил.
В доме было уже тепло. Пора подумать о еде и ночлеге. Мокрая собака отогревалась в избе у порога, лёд кусками отвалился с боков собаки. Определили очерёдность дежурства ночью и обшарили избу в поисках еды, хотя с собой было сало, копчёное мясо, сухари, осьмушка чая. От нечего делать Алексей, сидя на корточках у печки, рассмотрел коробок, на котором обнаружились надписи на английском. Спички были не наши. Обнаружилось, что и пустые банки из-под тушенки, тоже с символами на английском. Отложили трапезу на потом и принялись обыскивать дом по - взрослому. Под половицей у стены под лавкой обнаружился тайник, в котором были два мешка из парусины и отдельно, поближе к стене, два свёртка в запаянном полиэтилене.  Ребята выложили на лавки два комплекта одежды: летний и зимний, две пары ботинок, валенки, полушубок с шапкой и два свёртка на стол. В одном был пистолет вороненый с патронами и плотный пакет с деньгами, русскими купюрами нового образца, но больше американских рублей, в другом - передатчик (ребята скорее догадались, чем узнали) размером с армейский котелок, тоже запаянный в толстый полиэтилен. Алёша примерил зимний комплект одежды, полушубок и валенки. Размер великоват, но из большого, как говорится, не выпадешь. Вероятно, это сокровище отмечено крестом на схеме, что около избы. Глубже под полом обнаружили ребята ещё мешок с запасом еды, упакованный так, что не страшна было сырость и грызуны, отдельно банки тушёнки. Судя по маркировке, тушёнка была свежая, и не промёрзшая. Завтра нужно найти тайник, отмеченный вторым крестом. Только завтра не наступило. Опять пришлось спешно убегать.
Сначала насторожилась и закрутилась около порога собака, собираясь залаять. Пришлось её успокаивать, не давая подать голос. За окном совсем рядом завыл волк. Это был зверь, или   человек, подражая голосу волка. Собаки на улице разом залаяли. В избе собака прыгала на дверь, рвалась наружу. Не далеко, за болотом и со стороны деревни откликнулись на вой волки.
- Как их много, - удивились ребята.
- Снова началось, - жалобно проскулил Толя, - Не успели обсохнуть.
Это была команда, ребята быстро оделись, собрали пожитки. Толя поверх своей одежды натянул летний комплект одежд из тайника. Нелепо, но всё – таки теплее.
В суматохе убирали вещи со стола. Потом вспоминали, что рацию и часть банок тушёнки с пакетом еды заталкивал Алексей к себе в мешок. Он объявил, что больше не влезает. Подходил к столу Толя, но взял свою еду, которую успел выложить, привязал к своему мешку пару ботинок. Дольше других суетился около стола Иван, но у него мешок лежал на лавке не тронутый, как вошли в избу. Погасили свет, печка была закрыта. Стало темно. За окном кружила метель, окна частично оттаяли. Очень не хотелось на улицу, стоит уйти на десять метров от дома и можно потеряться, так как ориентиров в такой пурге нет. Ветер и тот, кажется, дует со всех сторон. Затихли, ожидая удара в глухую стену, как прошлый раз. Сегодня выяснили, что тогда стучало бревно на проволоке, подвешенное на дереве, что рядом с избой. Как и зачем оно там оказалось, не понятно. Сегодня оно валялось вдоль стены, из-под снега торчала часть его с остатками проволоки, перекинутой через ветки дерева. Но ведь кто-то тогда смотрел в окно, а сегодня чего ожидать?  Из печки повалил дым в избу. Такое впечатление, что заткнули трубу. Проверили заглушки, всё в порядке, они открыты, но дым идёт из щелей дверцы и через кольца плиты. Кинулись искать свёрток с пистолетом и деньгами. Его нет нигде на ощупь, не зажигая свет. Потом светили фонариками. Нет. Всё остальное есть, а этого пакета – нет. Вдруг залаяла собака, и открылась настежь дверь. В клубах морозного воздуха и снега стояла тёмная фигура человека. Со страха парни замерли на месте, не произнося ни слова, даже не лаяла собака, а только рычала. Сзади, с улицы, на гостя прыгнул кобель Алексея, под ноги с рыком бросилась собака из избы. Завертелся на полу клубок. Ребята, пробираясь вдоль стенки друг за другом, вылетели на улицу и кинулись в разные стороны. Только один из ребят не захватил у стены свои лыжи. Через пять минут их поглотила метель, и даже перекричать её было уже нельзя.
Рассвет Анатолий встретил в лесу один, он ночью закопался под нижние лапы ёлки с двумя своими собаками. Они согревали его с двух сторон, а под ветки, приваленные снегом, метель не доставала. Снаружи обнаружить Толю было невозможно, следы и лыжи занесло снегом. Получился импровизированный шалаш. Так обычно прятались ребята, играя  в лесу по весне, перебегая от дерева к дереву по насту. Под елками снег был рыхлый и можно прямо с разгона нырнуть под дерево, закрывая лицо руками. Сегодня была не игра. Пора искать друзей. Толя надел широкие лыжи и отправился на север. Если всё верно, то скоро он выйдет к деревне. Ориентироваться в лесу умели все его друзья, да и собаки поняли команду: «Домой», уверенно повернули в ту же сторону. Скоро он добрался до Любы Мишихи. Оставалось подождать друзей, если всё нормально.
Толя уснул на полатях.
Часа через три - четыре подошёл Иван. Он дважды проваливался, вымок, и остатки ночи плутал уже в лесу. Потерялась одна его собака, а вторая - вывела на следы Толи, по которым он вышел к деревне. Буквально, продираясь через сугробы, Ваня полз, проваливался, снова полз, где было твёрже – шёл. Уже не понятно было - вымок он или вспотел. Главное, не останавливаться, чтобы не замёрзнуть. Уже на коленках он прополз от калитки до крыльца тёти Любы. Сумел раздеться и забраться на полати, тут же и уснул. Утром хозяйка отвезла ребят домой в село на колхозной лошади. Выяснилось к вечеру, что Алёша спрятался за кучей дров, затаился, однако вскоре ему показалось, что за ним наблюдает кто – то, он резко обернулся и остолбенел, сзади стоял бородатый мужик и смотрел сквозь него. Алексей проследил взглядом, и на фоне тёмной стены увидел женщину в белом, в одном платье. Не разбирая дороги, перепрыгнув через дрова с лыжами, бросился прочь. Добрался домой обходным путём, по найденной схеме, через протоки, по реке, по дороге через лес. Далеко очень получилось, но не по рыхлой целине снега, тем более что реку он знал хорошо и подъезды к ней.
- Хорошо, что все остались живы, - сказал его отец, - про поход и находки не стоит никому говорить, то, что забрали, верните мне, так будет лучше, поверьте.
Ребята переглянулись, но согласились. Пакета с пистолетом, деньгами и документами не было. Где он? Кто прихватил? И о нём они никому не сказали, каждый про себя надеялся его найти потом.

  -- Метель --

Случаются в жизни перепады: настроения – депрессии, везенья – невезенья, удачи – неудачи. И совсем не хорошо, когда накатывает всё в кучу, тогда туши свет. Такой перепад случился в жизни Анатолия. Он пытался гасить вином: накатишь – вроде лучше, отпускает, но потом ещё хуже. Ко всему прочему, ещё и пить бросить не у всех получается, засасывает. Как – то удалось порешить с работой и освободиться дней на двадцать, зимой на отпуск мало кто претендует. После нескольких дней «просушки» от выпивки он сел на машину и поехал к себе на родину, на охоту. Места шикарные, по большому счёту никакого разрешения оформлять не нужно, разве что иметь разрешение на ружьё и всё. Основная задача добраться и найти пристанище.
- Война план покажет, - как говаривал Наполеон, - главное ввязаться в драку.
Доехать получилось до деревни, что на развилке дорог, далее снега полно, никто давно не чистил. Оставалось около шестнадцати километров, а это не крюк для бешеной собаки. Сказано – сделано. Машину пристроил в свободную ограду третьего дома по правой стороне. Пустила добрая, одинокая женщина. Приглашала перекусить, но хотелось добраться засветло, поэтому Анатолий поблагодарил и отказался.
- Шесть километров лесом, потом перелесками и в родном селе, а там разберемся, - подумалось ему, - жаль лыжи забыл прихватить, в сердцах собирался.
Зимний комплект одежды для зимней рыбалки, овчинная шапка и рукавицы, рюкзак, ружьё, охотничий нож, патронташ. Сказочный зимний лес. Повалил снег мелкими снежинками, усиливался ветер, раскачивая вершины деревьев. В лесу ещё тихо, ветер не так задувает, как на открытом месте. Настроение ухудшилось с окончанием леса. Снег летел отовсюду и почему-то в лицо. Видно только под ногами комки снега там, где когда – то чистили. Можно ориентироваться по вешкам, выставленным заботливо при расчистке дороги.
 Дорога определялась буквально наощупь: там, где не проваливался по пояс, там дорога. Впереди ничего не видно, только по памяти и чутью.
Через час закралось сомнение, что дорога, вроде есть, но направление не то. Становилось темно, силы улетали вместе с метелью. Анатолий знал, что останавливаться нельзя. Хотя мороз не крутой, но заснёшь и не заметишь, как замёрзнешь, и не проснешься. Стемнело, темнота подступила со всех сторон. Телефон здесь не работал, прошло более восьми часов, ноги еле передвигались. Впереди замаячил слабый огонёк. Судя по памяти, перелески были, но не те, если впереди деревня, то не та.
- Случаем не леший меня ведёт? – пронеслось в голове, - здесь это может быть.
 Напрягаясь из последних сил, он шёл на огонёк. Почти подойдя вплотную к дому, он понял, что сбился с дороги, такого дома он не помнил в селе или забыл.  Собака залаяла у соседей. «Выстрелила» на морозе входная дверь и, ветром распахнуло её настежь. Путник без слов ввалился в сени и упал на пол. В избу Анатолий буквально вползал на четвереньках. Почувствовав тепло и конец испытаний, собрался тут же уснуть. Чьи – то сноровистые руки помогали раздеться. Сквозь сознание прорезалась забота: - Где ружьё? Увидев, что оно на месте, он выключился.
Проснулся на полатях. Было тепло и уютно. Сколько проспал? Спросить не у кого. В избе кто – то возился около печки, громыхая ухватом и ведрами. Анатолий осторожно отодвинул занавеску и выглянул. У растопленной русской печки опираясь на ухват, стояла красивая молодая девица. Огонь из печи освещал её по пояс, рыжие густые волосы отливали огнём, на лице точками темнели веснушки. Девица крепкого телосложения с отменной фигурой. Она лукаво посмотрела прямо в глаза Анатолию. Он смутился и сказал:
- Здравствуйте.
- Теперь так принято: сначала девушку спать уложить, любовью заняться, а потом здороваться, лихо.
- О, как?!
- Точно говорю, ты разве не знаешь, как мужиков отогревают и лечат от простуды? Меня Олей зовут, поднимайся, есть будем, куриный бульон сварила, на плите, а кашу с мясом парить буду в печке, как протопится. Тепло будет от двух печек, долго не выветрится.
- Дома есть ещё кто? Где мужик – то твой?
- Я одна живу тут, приехала в гости, а все разъехались, оставили этот дом, долго собиралась. Никто ведь нам не нужен, пока всё хорошо, а когда плохо, начинаем искать, куда бы сбежать. У тебя – то так же, наверное. Во сне ругался с кем – то, похоже с бабой.
- Давно приехала?
- Смотря как считать. Осенью ещё, посуху. Потом дорогу развезло так, что не выбраться, как в ловушке, разом снег начался, без утренников и заморозков. Может и к лучшему хорошо тут, душой оттаяла. Дом хороший, соседи добрые, молока, мяса, муку, крупу несут. Они запасливые, возить и ездить в село, в магазин не ближний свет, да и не на чём. Всё собираюсь уехать, да людям нужна, врач я широкого профиля, от скуки на все руки, вот и идут со всех деревень и из села тоже. Бывает срочно среди ночи забирают и везут к больному, когда дорога затруднена.
- Анатолий я, инженер с военного завода, из города в родное село сбежал, так бывает, да заплутал малость в метель, вот и попал к тебе, как и все помощи искать у тебя, хотя и самой тебе она нужна. Так ведь?
- Да, нет, помощи не надо. Деревенская я, хотя родные дворянских кровей, да так жизнь распорядилась, что не только фамилию скрывать приходилось и самим скрываться в глухих местах. Вот сюда и заехали.
Учителями вначале были дед с бабкой, как добрались сюда, потом дедушка заболел и умер, бабка за кузнеца вышла, одной трудно прожить здесь. Дети у них после сельхозинститута в колхозе работали и врачами в селе до войны, потом все уехали в город. Дом этот первым построен, так наш и остался, хотя все жили в селе на казённых квартирах, там к работе ближе. Место здесь очень красивое, на высоком берегу речки.  За рекой вековой лес.  В деревне домов десять, рядом ещё одна деревня - домов двадцать и до села не далеко через эту деревню. Рыбы здесь много, в лесу полно ягод и грибов, зверья всякого. До тракта, правда не всегда добраться можно, да и потом ещё ехать и ехать по нему, да ты и сам знаешь, если местный. Разговорилась я, а то всё молчишь, да молчишь, поговорить не с кем.  Давно уехал с этих мест?
- Давно, лет около тридцати. Пять классов закончил и уехал. Тянет вот почему-то именно сюда, особенно, когда тошно становится. Все проблемы начинаются, когда врёшь себе, ну и другим тоже. Живу неправильно, не солидно, всё больше казаться пытаюсь, а не всегда получается, на душе тошно от этого. Вот остановлюсь и начну, как положено. Не важно, что люди подумают, важно, как сам перед собой выглядишь. Прости, душу изливать начал, не будем продолжать об этом. Хорошо?
- Ладно. Молчу. Мне о своём – то можно?
- Как хочешь.
- Спускайся, поедим, пока свеженькое, и хлеб пекла сама вчера ещё. Чай хороший есть с травкой, сушёной ягодой и мёдом – это на десерт, - пригласила хозяйка.
Гость чувствовал себя неловко, что там было между ними. Потом, когда сел за стол напротив, то понял, что всё равно как было, зато всё потом будет хорошо. Вот как бывает, мучился, брёл, и добрёл. Зря упоминал лешего и наговорил лишнего. Девушка ему очень понравилась, а он ей, наверное, - нет. Разом стал каким-то неловким, засмущался одежды – термобельё не очень подходит для визита к столу. Настроение стало неопределённым. Смущала разница в возрасте, чтоб начать подкатывать. Непонятки остались дома с женой и работой.
- И что мы скисли? - поинтересовалась Оля, - нам с тобой не детей крестить, не под венец в церковь идти, не напрягайся,  не повесть же Пушкина «Метель», хотя задувает на славу, ничего за окном не видно.
- Вот точно, не гусар я, - себе под нос проговорил Анатолий, отпивая из кружки горячий бульон.
Теперь смутилась она.
- Значит, не все так плохо, если она смущается, - подумал он, - красивая, открытое, правильное лицо с веснушками, зелёными умными глазами, уж не ведьма ли она. Опять меня не туда заносит – просто девушка.
Настроение явно улучшалось по мере насыщения, и, совсем хорошо стало, после порции каши с курятиной и чая.  Слушая вполуха щебетанье Ольги, Анатолий погружался в дремоту.
- Ты же упадёшь под стол, давай на горшок и бай – бай, - сказала она, - чай можно допить и ночью, он горячий будет в печке, если лягу спать, вставай и пей.
После прогулки на улицу, где всё также мело, Анатолий взбодрился, в темных сенях показалось, что он не один, даже страшно стало рукой нащупывать дверь. Побоялся даже оглядываться.  В тепле и под одеялом быстро расслабился и уснул. Ночью почувствовал рядом молодое горячее тело, и от прикосновения   прошёл электрический разряд от руки до пяток. От движения навстречу с её стороны он чуть не застонал. Господи прости, кто может устоять от такого соблазна. Вся ночь прошла, как один час, в борьбе под одеялом, на ступеньках на печку и чаепитии. Ничего подобного с ним ещё не случалось, хотелось снова и снова. Она с таким же желанием шла навстречу.
 Наступило ясное солнечное утро. Нужно было прикидываться больным для всех гостей Ольги, кто придёт, или тихонько задворками уходить в село, чтобы не компрометировать девушку, в деревне это строго.
- Пойду в село, если ты не против, - выдавливая слова с трудом, произнёс Анатолий, - прости, женат я, да и дети есть, ещё проблемы у меня, как ты поняла, разобраться надо в себе, хороший ты человек, не хочу портить тебе жизнь, молодая ты, всё у тебя ещё будет, не нужен я тебе. Спасибо тебе за приём, за ласку.
- Всё сказал, и решил за меня. Не нужен ты мне, не раскатывай губки. Увидишь сегодня ночью, полнолуние, вот и накатило на меня - резко ответила Ольга и засмеялась, - себе не ври, вот и пройдут все твои беды.
Повернулась, оделась и вышла.
- Обидел человека, нехорошо вышло, хоть стреляйся, – пронеслось в голове
у Анатолия, - поматросил и бросил, получается, медик она сама разберется, если что, зачем я ей, да и не собирался я никакие отношения выстраивать, мне бы самому в себе разобраться. Подожду, спрошу, что она думает.
Ожидание затягивалось, он уже оделся, топтался около двери. Опять вру себе и ей, но вот так решиться сразу, духу не хватает.
- Не придёт, - подумалось ему, - всё ухожу.
На душе пакостно. Он убегал, как на поезд, как воришка, оглядываясь. Так загрузил себя, что протопал через соседнюю деревню, потом насквозь село, через перелески и лес. Остановился только напротив дома, где оставил машину. Восемь часов на марше и не заметил.
- Что так скоро? - спросила хозяйка, - или случилось что?
- Всё хорошо, - ответил Анатолий, - завтра снова пойду. Остановиться у Вас на ночь можно?
- Останавливайся, - согласилась она, - вот только разносолов нет, не обессудь, чаем напою.
- У меня тушёнка есть, сахар, чай, и за постой заплачу, - согласился гость, а про себя подумал, что конфет, сыра, печенья  уже нет, всё оставил  у Ольги.
- Оставайся, оставайся, - согласилась хозяйка, - завтра рано пойдёшь?
- Как рассветает, так и пойду, - ответил Анатолий, - опять вру, проблем натягиваю. Но слово не воробей, придется идти или всё-таки надо идти? Как – то придется ответить на этот вопрос, ночь впереди, разберёмся.
Вторую ночь Алексей толком не спал, последние события, как калейдоскоп, меняя последовательность, кружились друг за другом. Почему – то в памяти всплывала косматая голова волка с желтыми глазами, с которым пришлось столкнуться, прошлой зимой. Страх до сих пор собирает кожу на затылке. К чему бы это?
 Подушка была не удобная, колючая, хозяйка храпела, часы громко тикали, в избе душно. После первых петухов он даже глаза не закрыл, так и смотрел в темноту, ждал, когда прокричат снова. Не дождался, встал. Пора, понял, что всё равно не уснуть. Аккуратно, чтоб не разбудить хозяйку, он вышел на улицу, ярко светила полная луна, тихо, не метёт. Снег под ногами громко скрипел, — это к морозу. Обратная дорога снова потребовала шесть - семь часов ходу. С выбором дома произошла заминка. Анатолий хорошо помнил, с какой стороны он пришёл в метель, как уходил, оглядываясь, только дом был пустой, снег лежал сугробом. Анатолий постоял на крыльце, к двери приставлена лопата и замок.
- Мил человек, что ты потерял там? - услышал он голос с дороги, - там никого нет, вишь лопата стоит и замок накинут.
- А Ольга где, не видели? - спросил Анатолий.
- Олю давно не видел, я не часто здесь бываю, уехала, видать, в зиму и оставаться, вроде как, не собиралась, дров нет, не заготовили,  соседи собирались помочь, - мужик что-то ещё бормотал себе под нос и пошёл дальше. Это так озадачило нашего героя.
 - Опять чертовщина началась, что за место – то такое, - он решил отдохнуть прямо на крыльце. Если есть настроение добраться обратно, то пора идти. При такой погоде и запоздать можно, если волков не боишься. Есть ружьё.
 Анатолий обратно вернулся затемно, светила луна, как хороший фонарь. Без лишних слов, разделся и лёг спать.
Утром он встал, бодр и свеж, пора ехать домой.
 - Сколько можно не спать и нарезать километры.  Здесь головоломок больше, чем дома. Значит, причина во мне, - решил Анатолий.
Всю обратную дорогу он думал и не мог себе ответить, была ли сумасшедшая ночь или нет. Было чувство, что потерял он что-то очень важное, о чём будет сожалеть теперь всегда, и никогда больше не будет врать ни себе, не людям.

  -- Старый друг лучше двух новых --

После бани и чаепития с егерем, перешли в наше любимое место на задворках, под старую черёмуху на удобные скамейки. В большом котле, частично вкопанном в землю, ещё не погас огонь. Максим подкинул несколько коротких берёзовых поленьев, огонь весело побежал по ним. Приятно смотреть на огонь во время разговора. Егерь, как всегда, приготовился слушать. Анатолию пришлось начать диалог первым:
- Частично я тебе рассказывал уже о своей жизни, о причинах моего визита в родное село рассказать ничего нового не могу, не знаю я. Наверное, ты знаешь лучше меня. Вот только что ты упомянул в разговоре об Ольге, что я её знаю, а ведь я ничего не рассказывал тебе о ней. Было две загадки, которые остались, до конца не понятны. Первая ещё с детства, до моего отъезда из этих мест, связанная с Чёрным озером. Вторая - как раз об Ольге. Давай начнём со второй. Она для меня важнее. Не покидает меня. Ты что-нибудь знаешь о моём приезде тогда, зимой? - начал он.
- Всё знаю, даже больше, чем нужно. Ольга, мать моей снохи, а ты отец, - егерь огорошил Анатолия, - почему молчал? Да как я тебе сообщил бы, если связь односторонняя, ты   появляешься, когда тебе нужно, а потом исчезаешь надолго, адреса или телефона у меня твоего нет. Так – то. Спешить некуда, вижу – огорошил тебя, побледнел, с тобой всё в порядке, можно дальше? Давай по порядку. Гордая она, понимаешь, ребёнок ей нужен был, если мужа нет, то в деревне ветром его не надует, вот ты и пришёлся, кстати, потом оправдываться стал, вот она и ушла. Ты вернулся на следующий день, посидел на крыльце у соседнего пустого дома и опять ушёл. Проблемы загнали её на родину. Приезжала она ко мне, как врач, даже когда ты на охоту приезжал, только она не захотела встречаться. Не горевала она о тебе, сильная, только вот под стать ей не встретился человек, а уезжать с этих мест не захотела. Дочка её о тебе не знает, да и отчество не твоё, а отца Ольги. Ты тоже лучше ей не говори, без разрешения матери этого не стоит делать, неправильно получится. Согласен? Пока здесь отдыхать будешь, посмотри со стороны, на внука полюбуйся, на тебя похож, крепкий и подвижный очень, только успевай, смотри, как бы чего не натворил. На охоту сейчас не время, а рыбы полно, разводим, рыбачить можно, пойдёшь? Может в баню ещё раз, заболтались мы, перед сном?
- Пойду, с дороги, да и расслабиться не мешает, я же не пью, а то не заснёшь, - согласился Анатолий, - а что про первую тайну скажешь, ведь там как раз сплошная чертовщина?
- Там как раз всё просто. Место на Окаянном острове действительно давно используется, как схрон. Прятались там и в гражданскую войну белые офицеры, потом дезертиры, потом в разработке у спецслужб, как ловушка. Вы там путались и мешали на последнем этапе, да обошлось. Легенды какие-то от дедов достались, а какие-то специально придумывались и инсценировались, чтобы пацанов отвадить от нужного места, опасного места, да и работе мешали.  Так – то.
На завтра, гость как партизан весь день ходил, приглядывался, то на дочь, то на сына её. С ним даже пообщаться получилось, только он осторожничал с незнакомым дядькой. Дважды заметил, как дочь подсматривала подозрительно за ним, или ему показалось. Может как мать, следила за сыном, оберегая его?
Больше мучил Анатолия вопрос:
- Хочет ли он встретиться с Ольгой или нет? Нужно или не стоит?
Сильно она исправила его с того времени, вот в чём главная загадка оказалась. Только тут он понял, что не может без неё. Как-то по - настоящему его жизнь пошла после их встречи тогда ещё и это ему нравилось, а ключик-то был здесь.


Рисунок Сергея Типисева с.-Петербург