ЧАСТЬ ЧЕТВЕРТАЯ
Глава ВТОРАЯ - НЕ ПОДЕЛИЛИ ПОДРУГИ ПОРЫВАЕВА, БЕДА С ПАЛЬМОЙ
1.
В понедельник 5 февраля перед обедом вместе с дежурным врачом и медсестрой в палату к Алексею явилась Касаткина. Врач прилюдно прослушав легкие Алексея, проверив его пульс, удовлетворенно сказал:
- Прогресс на лицо, но (помня наказ главного) торопиться не будем, в среду Вам, Алексей Иванович, надо сдать повторно анализы, а там будет видно по Вашему самочувствию.
Когда врач и медсестра вышли, Ульяна, глядя на Риту, спросила у Алексея:
- А это еще, что за краля к тебе поселилась, Нина Ивановна вахту сдала, так, так. Но ты видно и этой красавице сердечко ранил своими стихами, не так ли, девушка, как Вас звать, откуда Вы?
Рита хорошо запомнила эту восхитительную даму по новогоднему вечеру и, засмущавшись, ответила:
- Меня зовут Маргарита, я из прииска Эльган, дочь заместителя главного инженера Силина, вместо Удачиной, буду помогать Алексею Ивановичу выздоравливать.
- Ну что же Рита, это похвально, где ты учишься или работаешь даже спрашивать не стану, в случаи чего, я тебе помогу, - завершила разговор Касаткина и покинула палату.
Вскоре в палате оказалась Наталья Матвеевна – мама Риты. Они молча обнялись и вышли в коридор для разговора. Неожиданная гостья привезла на двоих домашние деликатесы, для Риты - деньги, белье и сменную одежду . Когда же дочь стала виновато объяснять, как и почему она здесь, ее мама остановила жестом и сказала:
- Ты поступила не лучшим образом, но я уже Вере позвонила в Сусуман и попросила ее все уладить в школе, и, надеюсь, следующим рейсом ты вернешься на занятия.
Но я тебя понимаю и не осуждаю, Алексей достоин внимания такой, как ты моя доченька. Жаль, что летом Вам придется расстаться, не натвори глупости, ты уже взрослая и понимаешь, о чем я говорю...
Во вторник вечером Алексею пришлось наблюдать невероятную встречу бывших подруг. Когда в палате вместе со Светланой появилась Лаура, Рита бросилась было к ней обниматься. Однако «лучшая подруга» с удивлением вперив глаза на Силину, увидев в ней настоящую соперницу, вместо объятий холодно спросила:
- А ты откуда здесь взялась, у Вас, что каникулы объявили? Или ты вместо Нины Ивановны, решила Алексея по ночам ублажать до его полного выздоровления?
Не дав Рите ответить на возмутительные слова землячки, в разговор встряла Светлана:
- Пока ты, Лара, охи и ахи возводила, какое несчастье постигло твоего возлюбленного, эта цыпа, во всю решила охмурить твоего Алешеньку.
Порываев не выдержал (он с интересом перечитывал лежа на кровати очерк Касаткиной о его работе на шурфовке) подскочил к дылде, схватил ее за руку и, выводя из палаты, на ходу бросил:
- Вон отсюда, сволочная девка, и чтобы я больше никогда тебя не видел.
- Ты, что сдурел, Порываев, - завопила Лаура и выскочила из палаты во след подруге. Из коридора послышалась ругань и взаимные оскорбления.
- Вот уж поистине: с кем поведешься от того и наберешься, - с горечью выпалила Рита и, когда Лаура вернулась в комнату, она с напором обратилась к виновнику скандала:
- Алеша, если ты хоть чуточку меня уважаешь, скажи моей бывшей подруге, чтобы она ко мне больше ни с какими вопросами не обращалась...
Оказавшись в растерянности, не веря своим ушам, от слов, казалось, любимой девушки, он выпалил:
- Лаура, ты что рехнулась, извинись немедленно перед Ритой, или, пока не одумаешься, сюда не приходи.
Гордая и эгоистичная девушка, как мысленно оценил ее Алексей, не сказав ни слова, выскочила из палаты и разрыдалась.
Посреди ночи, надеясь, что дежурная медсестра уже не заявится в палату, теперь уже Рита, присела к Алексею на кровать и тихо спросила:
- Алеша, я вижу, ты тоже не спишь? Давай поговорим.
Из-за этой стервы, мы, наверное, обидели Лауру. После ее болезни она стала какой-то нервной и невыдержанной. Я не сомневаюсь, она сейчас сильно переживает, ведь она тебя действительно любит, сама мне об этом говорила, и боится, что ты можешь перестать ею восхищаться и будешь так же дружить со мной.
Алексей наклонил к себе голову Риты, легонько поцеловал ее в губы и сказал:
- Не пойму я, ты, девонька, жалеешь её или ревновать уже стала. Мы с тобой вот сейчас больше переживаем за ее выходку, чем она сама. Но понять ее капризный характер можно. Мне никогда не забыть, как она на Дне твоего рожденья, ни с того ни с сего, бросила со мной танцевать, опозорила меня перед твоими родителями, а потом, вдруг стала ко мне ластиться как ни в чем не бывало.
А я всю ночь тогда не спал и отец твой мне еще нотацию из-за нее прочитал. Рита прижалась к Алексею и прошептала:
- Ты не обижайся на папу, как-то недавно он тебя в пример мне поставил, говорит: "Вот Порываев такой старательный и целеустремленный, далеко пойдет, жаль в Армию его заберут. Мне кажется, ты ему нравишься, докажи подруге, что ты не хуже". Да и благодаря ему мы тогда познакомились и, помнишь, какие первые слезы любви я пролила тогда, погнавшись за тобой из-за своей капризной подруги.
- Ну, скажи, родной: «Ты мне нравишься, поцелуй меня не отравишься» - прошептала Рита и крепко обняв Алексея прильнула к его губам. Когда же Алексей предложил ей лечь с ним рядом под его одеяло, выдав игриво экспромтом: «Но, а девушка, чтоб женщиной... - потом!» она быстро спрыгнула с порываевской постели и перебралась в свою кровать.
В пятницу 9 февраля после очередного осмотра Порываева дежурный врач разрешил ему выйти на улицу, чтобы проводить Силину до автовокзала. Прощаясь с Ритой перед самой посадкой ее в автобус, Алексей протянул ей листок бумаги, на котором оказался переписанным ночной экспромт с добавлением, которое Алексей тихо процитировал:
«Буду ждать тебя, милая Рита,
И любить тебя ночью и днем.
Лишь тебе, мое сердце открыто,
Чтобы ты поселилась бы в нем!»
Автобусу пора было отправляться, но парочка никак не могла разомкнуть свои объятия. После сигнала водитель, не закрывая дверцу, медленно поехал вперед. Многочисленные зеваки могли с удивлением наблюдать на шестидесятиградусном морозе горячее прощание славянки...
Проводив глазами автобус, увозивший, как он теперь считал, его лучшую подругу, Алексей как-то неожиданно вспомнил Лизу. В это же время молодая учительница, думая о Порываеве, под предлогом необходимости посещения коллектора районного отдела образования, договорилась с Василием о том, что в субботу по пути в Индигирск за Лаурой он прихватит ее с собой.
В субботний утренний обход десятого февраля дежурный врач, прослушав Порываева и посмотрев его последние анализы, решил откровенно поговорить с ним относительно состояния его здоровья и дальнейшего пребывания в больнице:
- Будь Вы рядовой больной, Порываев, я бы Вас, уже сегодня выписал из больницы.
Однако, учитывая указание Касаткиной, которая считает оптимальным лечение больных с воспалением легких не менее трех недель, а также условия Вашей работы на открытом воздухе при сохраняющейся низкой температуре, Вам придется «помучиться» у нас еще до следующей субботы.
Я наслышан о Вашем увлечении стихами, советую использовать это время для углубления Ваших знаний и продолжения творчества. Услышав такое заключение, Алексей не знал радоваться ему или огорчаться. В общении с Ниной, Катей и даже с Лаурой он чувствовал свое отставание от них в общих познаниях и даже в осведомленности в художественной литературе.
Особенно в последнее время он испытывал острую нехватку времени для самообразования, поставив перед собой цель прочесть хотя бы избранные произведения российских и более известных зарубежных поэтов. И теперь для чтения такая возможность ему предоставлялась. С другой стороны его мучило угрызение совести, что из-за его глупого поступка, сейчас руководство прииска вынуждено оторвать от прямых обязанностей Силина на его подмену.
Каким-то внутренним чувством он ждал появление на выходные дни Нины и в конце разговора с дежурным врачом попросил не уносить из палаты кровать, для нахождения в палате сиделки.
2.
Предчувствие его не обмануло, только вместо Нины в конце дня в палате появилась Лиза с большой сумкой, набитой учебной литературой. Она уже договорилась с дежурным врачом остаться в палате на два дня для опеки Порываева и теперь, боясь его разбудить, зашла бесшумно в дверь, положила сумку на пол, сняла валенки и на цыпочках подошла к Алексею, читающему газету за столиком спиной к двери.
Охватив сзади двумя руками лицо Порываева, наполненная радостью о благополучном исходе болезни своего дорогого друга, Лиза с интересом стала ждать реакцию Алексея на свою шутку. Из своих близких знакомых и подруг он сразу исключил Риту, с которой попрощался только вчера, и, не долго раздумывая, назвал сначала Кузнецова, после чего Лиза пошевелила пальцами, давая понять, что он не угадал.
- Вы, Юрий Миxайлович, - назвал он далее Маркина, - руки снова оставались замкнутыми.
- Нинуля – ты, - почти уверенно продолжил он свои отгадки, но пальцы Лизы игриво зашевелились, но не разомкнулись.
- Лаура – я очень рад, что ты пришла, - уже с некоторым сомнением проговорил Алексей, но руки Лизы еще крепче сжали его лицо.
Уже отчаявшись и зная, что его непременно должна навестить Касаткина прошептал:
- Ульяна Егоровна, неужели это Вы? – но и тут пленение его лица не прекратилось. Человек, сжимающий его лицо с новой силой, был очень удивлен, что среди близких знакомых Порываева оказалась такая высокочтимая дама.
Вдруг Алексею показалось, что, узнав от шурфовщиков о его болезни, бросив все дела, к нему вырвалась библиотекарь Никольского – Ветрова. Он с облегчением и удивленно произнес:
- Лида, а ты как здесь оказалась? С этими словами существо, сжимающее его лицо, уже с большим недовольством и жесткостью стало клонить его голову, то влево, то вправо.
И только теперь с большим угрызением совести, уверенный в том, что хитрую шутку ему могла учинить только Лиза, пришедшая его навестить, продекламировал:
«Милая, добрая, нежная Лиза,
Здравствуй, желанная, радость моя...
Разве больной, я такой тебе близок,
Как и другим, что изрек не таясь.
Как не узнать тебя, милая Лиза,
Я в огорченье: лишь только теперь
После других дорогую я вижу,
Что прокралась ко мне с шуткою в дверь!»
Разомкнув руки, Лиза, подойдя к Алексею спереди, впилась губами в его губы, крепко обнимая за плечи, гладя и теребя его волосы. Встав перед ним на колени, и крепко сжав ему руки, вместо возмущения Лиза стала оправдываться:
- Алеша, разве ты не понял, что я вместе с Людмилой Аркадьевной организовала коллективный выезд с поздравлением тебя стихами в День твоего рождения, но прости, тогда в застолье не могла я открыться перед тобой, как бы мне это ни хотелось.
Ведь тогда все убедились, что тебя открыто, как наседка, опекает Нина – самая видная и красивая женщина прииска. Я поражена: в охоту за твоим сердцем подключились не только твои обожательницы из нашего прииска...
Впрочем, даже здорово, что ты целуешь и обнимаешь сегодня меня, и скоро ты узнаешь как может любить, ласкать и нежить тихая, скромная и незаметная учительница. С этими словами Лиза вынула из сумки красивый пакет и сказала:
- Алеша, это мой скромный подарок тебе на День рождения, я приготовила его еще к нашему коллективному приезду к тебе, но в сутолоке не решилась его дарить. Алексей развернул упаковку и вынул книгу с избранными произведениями Пушкина. Развернув обложку на первой чистой странице Алексей прочел:
«Алексею Порываеву на радость увлечения поэзией.
Когда откроешь книгу эту
Меня ты вспомни, дорогой,
Достигни сам вершин поэта
И славу раздели со мной!»
Лиза, Эльган, 29 января 1962 года.
В дверь постучали: на коляске привезли Алексею ужин.
Лиза не стала оказываться от приглашения друга поужинать с ним вместе, вынув из сумки полбулки хлеба, домашние котлеты, кусок колбасы, банки с икрой кабачковой и лососевой.
Пока Лиза ходила со своей кружкой за чаем, Алексей вынул из холодильника полбутылки оставшегося после дня рождения венгерского вина и разлил его в граненые стаканы. Когда они выпили вино за окончательное выздоровление Алексея, Лиза, ранее совсем не употреблявшая алкоголь, вдруг осмелела и выплеснула на Алексея поток ревности:
- Алеша, ты меня очень обидел перечислением своих любовниц. Что у тебя было с этой замухрышкой из Никольского, с которой на новогоднем вечере с таким восторгом ты распевал дуэтом. Ты спал с ней? –
- Лиза, Лизонька, что с тобой происходит? – пытался остановить упреки молодой учительницы Алексей. –
- Так, это не сплетни, что ты живешь с Ниной, когда мы приехали тебя поздравлять, она вела себя как полноправная твоя жена, это правда? Алексею было уже не до шуток, но Лиза на этом не остановилась:
- Признайся, мой милый, и Касаткина тебя бедного мальчика соблазнила, а я тут на что-то еще надеясь, как дура, сдерживая стыд и совесть приперлась к тебе...
Своим появлением и проявлением такой ревности Лиза поставила Алексея в тупик.
По мнению Рябинкиной, эта неординарная и чистая девушка больше других подходила для дружбы к Алексею по возрасту, образованию и даже по социальному статусу, но теперь его сердце больше тяготило к Рите.
Однако Алексей сознавал, что Лиза, которая всем своим существом показывала к нему свои искренние чувства, имела право на ревность. Он быстро вышел из-за стола, правой рукой крепко ее обнял, а левой нежно прикрыл ей рот и ласково сказал:
- Лизонька, голубка моя, успокойся, кто тебя так пылко только что целовал, кто тебя искал для объяснений первого января, спроси у уборщицы в школе, может быть я хотел уже тогда сделать тебе предложение, а ты такие глупости наговорила. Ну, давай еще поцелуемся, а ночью, когда медперсонал угомонится, приходи ко мне в пастель…
Спустя с полчаса в дверь снова постучали: с тележкой – забрать посуду - появилась медсестра и вместе с ней Кузнецов. Он крепко обнял Порываева, похлопал его по плечу и восторженно, но безрадостно сказал:
- Алешка, Алешка, - ну слава богу, все позади, ты так нас напугал своей болезнью, и дела у нас без тебя пошли на перекосяк.
Приятель на минуту стих и стал рассказывать подробности происшествий в Никольском:
- Пока Мартыненко с Петяхой пропадали, мы еще потихоньку два шурфа добыли. А потом, когда они вернулись Силин отстранил их от работы, начал нас упрекать, что плохо работаем, а сам через три дня вернулся в Эльган по указанию директора, оставив вместо себя Петра Ионовича.
А Ионович, сам знаешь, уже через день сорвался и началась пьянка. Запасы основных продуктов кончились, тетя Даша не вытерпела и ушла и случилась беда. Сказав это, нежданный гость потупил голову и замолчал.
Алексей быстро раздел товарища, посадил его на кровать и, побагровев от волнения, и, тряся Кузнецова за полу пиджака, завопрошал:
- Ну, что случилось, говори же, не тяни, что еще за беда?
Бывший пограничник, крепкий двадцатипятилетний мужик, еле сдерживая слезы, через силу выдавил из себя:
- Пальма. –
- Что с Пальмой?- выпалил Алексей, -
- Съели Пальму - тихо произнес Кузнецов,-
- Как это съели? Ты в своем уме, что ты говоришь, да как же это случилось, а ты куда смотрел? – не унимался Алексей.
Кузнецов виновато стал рассказывать, как бедная пальма пошла на закуску оголодавшим без мяса и одуревшим от пьянки шурфовщикам:
- Позавчера мы со Штольцем и Никитиным пошли добивать первый шурф на третьей линии, Ионыч с утра весь разбитый с похмелья допил какое-то дешевое вино и свалился досыпать. Узнав, что Силин уехал, Мартыненко с Петяхой пришли в кунг, прихватив с собой водку.
Вместе с Крутовым и Трушковым они изрядно выпили, а закусить нечем, а тут Пальма под руки подвернулась. Крутов вместе с Мартыненко вывели ее на улицу, Димка пальнул по ней из ружъя и тут же ее освежевали, нарезали с ляжек куски мяса и бросили на горячий противень в кипящий говяжий жир...
Сегодня с утра мы с Никитиным позвонили от Долгова Остапенко и сказали, что продукты и капсюля у нас кончились и он тут же направил за нами машину, вот мы и решили с Афанасием дорогой к тебе завернуть. Порываев быстро поднялся со стула и бросился к Кузнецову:
- Так, что ж ты, мил человек, Афоню-то с Кириллом на морозе оставил, беги скорей за ними, а я с Лизой быстро соберусь и вместе домой в Эльган поедем.
Больше ни слова не говоря, Порываев бросился в ординаторскую к дежурному врачу за больничным. Дежурный врач заупрямился выдавать больничный лист и стал отговаривать Порываева покидать больницу. Благо все вещи и теплая одежда Алексея находилась в палате после проводов Маргариты в Сусуман.
Прибежавший дежурный врач Кузнецова и Никитина в палату не пустил, более того пригрозил Порываеву за срыв пастельного режима и вернулся в ординаторскую советоваться по телефону с главным врачом о своих действиях.
Тем временем Порываев с Лизой со всеми вещами вместе с друзьями были уже в "УАЗИКЕ".