Крупным шагом, сделанным в 1882 году, стало «Учреждение должности земских начальников», заполнив пробел, оставленный освободительной реформой Александра II. Действуя в качестве представителей власти на местах, земские начальники стали способствовать упорядочению крестьянского быта. Разрешали споры по вопросам крестьянского землевладения, помогали переселению малоземельных в Сибирь и в Туркестан, содействовали развитию сельской кооперации. Но главное, повели борьбу с подсознательным духом анархии среди крестьянства.
Конечной целью задуманной реформы было увеличение площади крестьянского землевладения.
«Нет сомнения, что преобразования императора Александра III имели русский народный характер, а не западноевропейский. Несомненно, что государственная работа императора была проникнута русским духом, ибо он был совершенно русский человек. Это выражалось во всех его привычках, вкусах и особенно в любви к русскому прошлому» (Генерал Н. А. Епанчин).
XXXXIII
Коронация была намечена на середину мая. Москва заказала Петру Ильичу Чайковскому коронационный марш и кантату. Под мощной охраной, без огласки, царская семья прибыла в первопрестольную, остановившись в Петровском дворце.
Встречи с представителями иностранных держав и своим народом требовали огромного напряжения сил –– Александр и Минни почти не спали; однако старались выглядеть бодро. Утром 10 мая по обе стороны царского кортежа выстроились войска; императрица с дочерью Ксенией сели в карету, император и старшие сыновья сели верхом на коней, Александр перекрестился: «С Богом!» –– и три выстрела возвестили о движении процессии в Кремль.
Пространство между Петровским дворцом и Кремлем быстро заполнялось народом; со всех церквей звонили колокола, народ кричал «ура». «В императоре было что-то грандиозное!» –– отметил художник В. И. Суриков.
Первые дни были отведены царственным лицам Европы. Затем началось освящение нового российского флага.
Перемены в расцветке флага сигнализировали о намечавшемся внешнеполитическом повороте: от союза с Германией и Австро-Венгрией (расцветка их флагов повторялась в императорском флаге России) к сближению с Францией (её триколор имел русскую гамму).
С петровских времён триколор был любимым народом, теперь означал три ветви русского племени: красный –– великороссы, синий –– малороссы, белый –– белороссы. На Андреевских лентах флага сияли исторические даты: 862 год –– основание русского государства, 988 год –– крещение Руси, 1497 год –– принятие царского титула, 1721 год –– принятие императорского титула.
Протопресвитер придворного духовенства провозгласил:
–– Да буде хоругвь сия небесным благословением приосененная и освященная, да буде она заветною святыней единства и нераздельности Царства Всероссийского! Да будет она всем нашим врагам страшна и ужасна. И да поможет нам Господь под этим новоосвященным знаменем твердо и неуклонно идти путем истинной правды во всех начинаниях на пользу государству и для блага народа! Да избавимся от хитросплетений тщеславия и да возвратимся к простоте и искренности побуждений и задач. Великое достигается простыми средствами –– и не тщеславие ведет к славе.
Александр III распорядился в торжественных случаях украшать здания исключительно этим «русским флагом». Государственным оставался чёрно-жёлто-белый, утверждённый императором Александром II в 1858 году. (В 1917 году «русским флагом» воспользовалось Временное правительство).
Коронация состоялась 15 мая. Накануне вечером вся царская семья была в церкви на исповеди. «Перед исповедью священник долго читал прекрасные молитвы. После посещения церкви я, слава Богу, почувствовала себя намного спокойнее. Я в эту ночь, к счастью, смогла заснуть, но бедный Саша не сомкнул глаз, а в 7 часов, разбуженные пушечными выстрелами, возвестившими о начале торжеств, мы поднялись. В 9 утра с бьющимися сердцами и слезами на глазах покинули мы наши покои. Не могу тебе описать, что творилось в моем сердце! Я чувствовала себя жертвой перед закланием. Серебряное коронационное платье с длинным шлейфом, на голове — ничего, и только на шее маленькое жемчужное ожерелье, чтобы не казаться обнаженной» (Из письма Марии Федоровны матери).
В Успенском соборе Кремля царила глубокая тишина, все замерли под впечатлением таинства, –– русский самодержец получает благословение Всевышнего.
Александр прочитал уставную молитву, и, после благословения императорской порфиры (мантии), ассистенты укрепили мантию на его плечах. Принесли корону. Престарелый архипастырь, благословив ее, подал Александру, –– он возложил корону себе на голову. Взял в правую руку скипетр, в левую –– державу, воссел на престол, а затем, положив обе регалии на подушки, обратился к императрице.
Мария Федоровна преклонила перед ним колени, государь, сняв с себя корону, прикоснулся краем ее ко лбу императрицы, снова возложив корону на свою голову, взял малую императорскую корону и возложил ее на голову государыни.
Оба были настолько растроганы, что по лицу государя катились слезы.
На коленопреклоненную Марию Федоровну надели порфиру –– и тогда она встала уже коронованной императрицей. Протодиакон провозгласил полный императорский титул, певчие запели «Многая лета», а снаружи ударили пушки, возвещая, что святое коронование свершилось.
Из собора царь и царица в порфирах и коронах проследовали на Красное крыльцо, где их ожидал народ. Поклонились на три стороны. И, как говорил потом Александр, «это были святые минуты — и к Богу близко, и к народу близко».
«Его могучая фигура внушала людям уверенность в будущем; ни один из русских царей не подходил так близко к народным представлениям о государе, как этот богатырь» (А. М. Романов).
Вечером в Москве впервые была электрическая иллюминация. Башни и зубцы Кремля, контуры кремлевских зданий снизу доверху загорелись гирляндами огней. В 9 вечера осветилась колокольня Ивана Великого. Храм Василия Блаженного сиял до самого креста главного купола. С террасы Кремлевского дворца открывался фантастический вид: сверкающие огнями кремлевские башни, внизу отражающая огни река, а за ней бесконечная даль Замоскворечья с улицами, домами и колокольнями, освещенными миллионами плошек.
Несметные толпы двигались по улицам –– и пешими, и в экипажах, Тверская была залита огнями, над балконом генерал-губернатора переливались императорский вензель и корона. Сверкали Большой и Малый театры, Дворянское собрание, Городская дума.
Авторами проекта электрической иллюминации были инженер-полковник М. П. Фабрициус и художник-архитектор П. С. Бойцев.
Иллюминация возобновлялась три ночи подряд, народ не покидал улицы. Дневные гуляния проходили в Сокольниках и на Ходынском поле, где под непрерывный звон колоколов шла раздача царских подарков; порядок соблюдался безукоризненный, хоть выпивших и пьяных встречалось много.
В честь коронации государь объявил милости: прощались крестьянские недоимки, штрафы, убытки, долги, даровалась амнистия раскаявшимся политическим заключенным. Была учреждена бронзовая медаль со строгим профилем нового самодержца земли русской.
В Петровском дворце Александр выступил перед волостными старшинами, прибывшими со всех концов государства. Здесь были представители кавказских народов и Средней Азии, прибалты и финны, белорусы и украинцы, поляки и жители восточных окраин Сибири.
–– Я очень рад видеть вас; душевно благодарю за ваше сердечное участие в торжествах наших, к которым так горячо отнеслась вся Россия. Когда вы разъедетесь по домам, передайте всем мое сердечное спасибо, следуйте советам и руководству ваших предводителей дворянства и не верьте вздорным и нелепым слухам и толкам о переделах земли, даровых прирезках и тому подобному. Эти слухи распускаются нашими врагами. Всякая собственность, точно также как и ваша, должна быть неприкосновенна. Дай Бог вам счастья и здоровья!
Эта короткая речь Александра III подкрепляла целый ряд законов, которые были приняты по его инициативе с момента восшествия на престол. С 1 января 1883 года крестьяне получили землю на правах собственников, отменялась остаточная зависимость землепашцев от помещиков, уменьшались размеры недоимок.
Освещая этот момент русской истории, Илья Ефимович Репин показал в картине «Прием волостных старшин» не просто царя, окруженного народом, но государя, ответственного за будущее страны. Изобразил его властным. Взгляд Александра пытается охватить как будто бы всю Россию. Царица с детьми и придворная знать стоят в отдалении. Художник чутьем угадал, каким будет царствование Александра III.
Почетный председатель Исторического музея великий князь Сергей Александрович пригласил императора осмотреть первые готовые залы. Император приехал, но был недоволен, сказав Шереметеву:
–– Мне это напоминает француза, который, осматривая выставку, заметил: «Ничего, кроме святого семейства и портретов лиц, которых я никогда не знал».
27 мая состоялось открытие музея, но прошло без торжественных церемоний, как «простой приезд государя с царицей». Лишь спустя годы Исторический музей станет по-настоящему уникальной сокровищницей национальной культуры страны.
Александр III понимал, что без исторического просвещения государство не может развиваться благополучно, он и для себя собирал мемуары, письма, деловые бумаги минувших царствований, –– его историческая библиотека в Зимнем дворце непрерывно пополнялась.
26 мая, в день Вознесения Господня, торжественно освящался храм Христа Спасителя –– самый большой собор русской православной церкви, строившийся 44 года на пожертвования народа в честь победы русского воинства над Наполеоном. Кроме государя и государыни, членов Романовской династии, присутствовали коронованные персоны Европы, главы дипломатических миссий, министры и простые русские люди.
Храм был до отказа наполнен. В северном крыле стояли ветераны Отечественной войны 1812 года, –– их оставалось уже немного.
После молебна Александр III беседовал с ними и каждого наградил Георгиевским крестом –– знаком высшей воинской доблести. Декабристу М. И. Муравьеву-Апостолу был возвращен Георгиевский крест, отобранный у него Николаем I в 1825 году.
Впоследствии, вспоминая коронационные торжества, Александр признавался Марии Федоровне: «Вечное благодарение Господу, благословившему этот священный день для нас и всей России, которая с таким трогательным участием ждала и встретила великое событие и доказала изумленной Европе, что Россия самая святая, и каковой, дай Бог, ей оставаться вечно! Да, хорошее и отрадное это было время в Москве».