Из рукописного семейного журнала «Декабрина» №12 (июнь-сентябрь 1991)
"Чай в преддверии ночи"
Начав «Ожерелье» тронулся в путь. В нежно-зеленую весну под вечер, около самой ночи. Дождь не долетал до земли, убаюканный ветром серой сыростью незаметного неба. Это праздничное метро, а у меня в Роще, утыканной ящиками каруселью выстроились их горящие крыши вдоль Сущевки, да по первой ямской.
Мама в «мини» и много детей, даже читающих книжек и нюхающих газет сегодня меньше. Сегодня Victory day и, наверно, это пространство успело привыкнуть к массовому перегару бушующих гектолитров. Но пиплу не дали до конца оторваться, умытыми одеждами и мягкими лицами едут они сегодня друг к другу в гости.
Ярким холодным утром в беге парадной кошки начался нынешний день бортовочных покрывал. Эхом звучащих струн подвешенных колонок встретился запах моего пиджака в памяти дня рождений.
Ночью Семякин почувствовал удар в чрево. Билось изнутри. «Мальчик», - подумал Семякин и пошевелил начавшимися согреваться пальцами ног. «Холодит внезапно» - мелькнуло касательно к левой фаланге, уже и раньше, видать, а я сомневался.
Почти за неделю вскипели листья, каштаны расцвели пирамидами. – Алё, Семэн, ты слышишь меня, дорогой, ты слышишь меня, Мишуня. В манеже какая-то мешанина отвисела.
Я делаю солнце. Я делаю сейчас желто-зеленое солнце. Солнце моих перемен. Солнце губ моих поцелуев. Солнце голоса моего, струн и песен каких-то цветов. Бывших ярких цветов пропеченная краска.
Самый долгий чай. Чай в преддверии ночи. Мама кормит ребёнка грудью моих картин. Я где-то потерял зонтик в желтом пакете «BILLA». Я где-то ещё не доспал. Белые шубки и белые кружева.
9-15 мая 1991.