«...боли продолжаются и учащаются. Всё, больше не могу! Прощай, мама, если бы ты была сейчас здесь!..»
5 мая в 2 часа ночи в Александровском дворце Царского села родился Николай Александрович Романов, будущий Император Николай II.
В дневнике цесаревича появилась запись: «Бог послал нам сына, которого мы назвали Николаем. Что за радость была, этого нельзя себе представить. Я бросился обнимать мою душку-жену, которая разом повеселела и была счастлива ужасно. Я плакал, как дитя, и так было легко на душе и приятно... а потом пришел Я. Г. Бажанов читать молитвы, и я держал моего маленького Николая на руках».
В Копенгаген полетела телеграмма: «Дорогие родители, порадуйтесь вместе с нами нашему великому счастью, ниспосланному добрым Господом, подарившим нам дорогого маленького сыночка, составляющего всю нашу радость! Рождение маленького Николая стало и исполнением всех наших молитв, и Вы наверняка поймете, почему мы дали ему это имя, которое вдвойне дорого нам».
«В третьем часу дня я вошел в его кабинет, ожидая его появления с понятным волнением. Дверь отворилась, и он вошел, буквально сиявший счастьем. Выразительным в своих чувствах он никогда не был, но на этот раз счастье, так сказать, насильно вырывалось наружу. Цесаревич предложил мне поехать с ним прогуляться в Павловск. По обыкновению, сел на козлы в свой английский экипаж, чтобы править самому, а я сел рядом, и мы отправились.
Павловский парк был любимым местом гулянья цесаревича и его покойного брата с самого раннего детства, с каждым уголком, с каждою аллеей было связано какое-нибудь детское воспоминание. День был прекрасный, майское солнце грело, счастливый отец был весел. Это настроение духа у цесаревича продолжалось всё лето и переселилось в Петергоф, куда в июле, после поправления цесаревны, совершился переезд (В. П. Мещерский).
25 июня того же 1868 года у Марии Элимовны Мещерской тоже родился сын, названный в честь ее отца Элимом (Елимом). Подробности передал Александру Владимир Мещерский, тетка которого стала свекровью Марии Элимовны. «Несколько часов после родов всё шло отлично, Мария Элимовна любовалась своим ребенком, как вдруг сделался прилив крови к мозжечку, и доктора могли только быть поражены ужасною силою припадка, не уступавшего никаким средствам. Бедная больная страдала ужасно, и когда тетушка моя подошла к ней, она сперва ее не узнала, а потом сказала: “Ах, я чувствую, что схожу с ума”. Это были почти последние слова ее. Муж был в исступленьи, но теперь под влиянием горя смирился и немного рассеивается. Бедный ребенок, как жалка судьба его!..»
«Она вышла замуж за великосветского савраса и была глубоко несчастна, — вспоминал граф С. Д. Шереметев. — До меня дошла позднее такая выходка ее мужа: уже беременная поехала в театр, кажется в Вене, когда муж ее внезапно выстрелил из пистолета в ее ложе, в виде шутки, чтобы ее напугать».
Мария была похоронена в Вене на православном кладбище. Убитый горем Демидов морил себя голодом и был на грани помешательства.
После встречи с иезуитами из католического ордена «Сердце Иисуса», несколько успокоился, перевез прах Марии в Париж, жил скромно и тратил огромные средства на благотворительность.
(В 1880 году Александр посетил могилу своей возлюбленной. «Был в Пер-Лашез на могиле Марии Элимовны... Грустно…»)
Позже Демидов перевез прах жены в свою родовую вотчину на Урале –– в Нижний Тагил, и Мария Элимовна была захоронена в цоколе Выйско-Никольской церкви в семейной усыпальнице Демидовых.
Несмотря на то, что от родильной горячки женщины умирали часто, в третьем тысячелетии «очень умная» дама опубликовала свой вердикт: «Марию Мещерскую отравил Александр II, так как ребенок ее был сыном цесаревича Александра».