Глава Двадцать Третья. Реванш Германа Сапранова.
— С этого дня ты не должен сводить глаз с того места, где ты увидел Ленку, – приказал Герман Роману. – Если она там еще раз появится, немедленно сообщи мне.
Еще никогда Роману не приходилось выполнять роль соглядатая, поэтому распоряжение потенциального тестя было для него из разряда экзотических. Впрочем, обремененным подобным приказом он себя не считал. В отношении Лены у него были свои планы, для осуществления которых сам Герман очень бы пригодился.
Как только Роман вышел из кабинета. Сапранов схватил лежавший на столе мобильный телефон и, услышав в трубке нужный ему голос, произнес:
— Борис, немедленно зайди ко мне! – подумав несколько секунд, он добавил: - Да, и захвати с собой документы, относящиеся к деятельности «Континента» за весь период…
Борис Станиславович Хлопонин перед глазами Германа предстал через две минуты после того, как тот его вызвал. В руках у него была увесистая папка, заполненная всевозможными справками, отчетами и прочей сугубо деловой документацией.
— Быстро ты справился, – довольно произнес Герман Федорович, перебирая разложенные перед ним бумаги. – Скажи, а что до самого «Континента», то он сейчас, видать, совсем на боку лежит? В деловых вопросах моя племяшка – далеко не асс. Наверно, все на самотек пустила?
— Что вы, Герман Федорович! – махнул рукой Хлопонин. – Концерн процветает! Вон, стоимость акций растет, как на дрожжах.
Чувства беспримерной зависти, смешанные с ностальгией, охватили Сапранова после этих слов его адвоката. Со своим создавшимся положением Сапранов не мог смириться по определению, и желание вернуть все на круги своя постоянно преследовало его. Ведь было время, когда он считался одним из самых влиятельных людей в стране, с ноги открывающим двери в самые высокие кабинеты.
Все рухнуло в одночасье, и причиной тому были, как считал Герман Федорович, происки его врагов.
— С этой тварью надо было разобраться сразу же, как только она здесь появилась, – как-то сказал Герман Шабанову.
— Слушай, она же твоя племянница, – заметил Виктор Васильевич.
— Витя, не называй её так! – возмутился Сапранов. – К нашей семье она не имеет ровным счетом никакого отношения.
— Помнится, к её сестре ты относился более благосклонно.
— К какой сестре?
— Ну, как же… - замешкался Шабанов. – Ты что, не знал? Твоя племянница с твоей невестой – родные сестры по матери.
Полученная информация для Германа была из разряда сенсационных. Никогда он не мог предположить, насколько могут быть связаны его всем сердцем нелюбимая племянница с его же невестой.
— Откуда у тебя такие сведенья? – спросил Герман Шабанова.
— Просто я тщательно подхожу к выполнению возложенных на меня задач, – ответил Виктор Васильевич. – Когда ты мне поставил цель – убрать этого студентика, неужели думал, что я буду стрелять в пустоту? Нет, брат! Я позаботился о том, чтоб навести максимум справок об этой…твоей протеже. Знаешь, очень много интересного удалось выяснить. Ты хоть в курсе, что мамашка твоей племянницы крутила роман с Сергеем Черкасовым?
— Ты бы лучше объяснил: почему не удалось пристрелить этого щенка? У твоего снайпера что, руки не из того места растут?
— Да, все у него растет, откуда надо. Просто Ленка твоя совсем не вовремя подвернулась. Твоему клиенту жить оставалось с минуту, но твоя невеста, невесть откуда, появилась.
Для Германа Федоровича слова начальника его охраны были малоутешительными. Не на такой результат он рассчитывал в тот день, когда около лечебницы раздались выстрелы. Лена моментально исчезла из его поля зрения, оказавшись под опекой своей старшей сестры.
— Герман, по-моему, эта проблема достаточно легко решается, – сказал Шабанов. – Только скажи, и уже завтра ты прочитаешь о своей племяннице в некрологе.
— Не все так просто, Виктор, – ответил Герман Федорович. – Наш братец позаботился о том, чтобы максимально обезопасить свою дочурку.
С этими словами Сапранов открыл верхний ящик стола, достал оттуда вчетверо сложенный бумажный лист и протянул его Виктору Васильевичу.
— На, полюбуйся, – сказал он. – Наш братец оказался не так прост, как о нем можно было подумать.
Чем больше Виктор Васильевич вчитывался в изложенное на бумаге, тем больше убеждался, насколько изворотливым оказался его еще один брат.
— Да. Умел наш братец проблем подкинуть, – вздохнул Шабанов, закончив чтение. – Ну и что ты теперь намерен делать?
— Да, что ты тут сделаешь? – ответил Герман. – Понимаешь, пока мы не найдем эти бумаги, у нас с тобой руки связаны.
В любом случае, при совершенно любых обстоятельствах Герман не мог отказаться от внезапно нахлынувшей на него страсти. Лена заняла все его сознание, и представить свою жизнь без неё он уже не мог. Для достижения желаемой цели он готов был пойти на все, что угодно, и ни за какой ценой стоять не собирался.
Беспримерное счастье потихоньку начинало стирать из памяти Лены весь тот ужас, который ей пришлось пережить. Обо всем плохом помогали забыть горячо любимый младший братишка, обожаемый муж да родные люди, всегда находящиеся рядом.
— Люсь, ты даже себе представить не можешь, насколько я счастлива, – признавалась Лена своей старшей сестре.
— Леночка, но ведь нет ничего такого, что бы я не могла для тебя сделать, – отвечала Людмила. – Ты же знаешь: ближе вас с Алёшенькой у меня никого нет.
— А Дима? – вдруг спросила Лена.
Этот вопрос сестры вновь заставил Людмилу вспомнить о собственном счастье. Больше года прошло с тех пор, как она связала себя узами брака с Дмитрием, и не еще ни одного дня, в который бы Людмила пожалела о принятом решении.
— Ты не представляешь, сестренка, как я тебе благодарна, – признавалась Людмила Лене. – Ведь если бы не ты, мы бы с Димой никогда вместе не были.
— Люсь, да, причем здесь я? Просто такая любовь, как у вас с Димой, не может никуда деться.
Слова Лены, как никогда, соответствовали истине. Больше года прошло с тех пор, как её старшая сестра связала себя узами брака с Дмитрием, и с этого времени, несмотря на формальную прагматичность этих отношений, более счастливого человека, чем Людмила, трудно было себе представить.
— Люсь, ты при виде своего мужа, прям, вся светишься, – как-то сказала своей любимице Анна. – Неужели забыла все плохое, что он тебе сделал?
— Тетя Ань, прошлое должно оставаться в прошлом. Вы посмотрите, как сейчас Дима относится к Лене, к Алёшеньке. Ведь более любящего брата и отца представить себе нельзя.
Любовь Людмилы к мужу возрастала по мере того, как она видела его отношение к их общей сестре и к Лениному младшему братишке.
— Не представляю, как я жил бы без вас, – признавался Дмитрий супруге. – Знаешь, Люсь, вы с Леной да Алёшенька наполнили мою жизнь хоть каким-то смыслом.
Отрадно было Людмиле слышать такие слова от мужа. Признаться, она уже потеряла всякую надежду увидеть проявление какой бы то ни было нежности от Дмитрия.
Отношения Людмилы с её супругом были еще одним поводом для зависти Германа. Ну, никак не могла его душа принять того благополучия, которым была наполнена жизнь его нелюбимой племянницы.
— Не так прост оказался мой брат, как я о нем думал, – как-то сказал Герман Ромодановскому. – Максимум усилий приложил, чтобы дочурку свою обезопасить.
— О чем идет речь? – спросил Владимир Борисович.
— Володя, у Ивана каким-то образом в руках оказались документы, которые могут стать для нас с тобой настоящей бомбой. Из-за них в отношении своей племянницы я ничего решительного предпринять не могу.
— Погоди, а что за бумаги-то?
— Речь идет о наших ближневосточных делах. Иван раздобыл бумаги о поставках, и тем самым перевел свою доченьку в разряд неприкосновенных.
Все, о чем говорил Герман, Владимира Борисовича касалось напрямую. За долгие годы он глубоко погряз в сомнительных делах своего партнера, и проект «Центр» здесь исключением не являлся.
— Герман, слушай меня внимательно: я не собираюсь тебя вытаскивать из ямы, если сам пойду ко дну, – сообщил Владимир Борисович.
— Да, куда ты денешься!?! Вова, мы ведь с тобой крепко повязаны, и «Центр» здесь исключением не является. Поэтому если со мной произойдет что-то нехорошее, на тебе ох, как это аукнется.
О последствиях своего партнера Герман Федорович мог бы и не предупреждать. Хорошо понимал Ромодановский, какие для него наступят последствия в случае краха его давнишнего компаньона.
— Ты думал о мерах предосторожности? – спросил Германа Владимир Борисович.
— Володя, для меня сейчас главное – Ленку найти. Без неё никакие меры предосторожности нам уже не понадобятся.
— Ты хотя бы сейчас можешь думать о чем-нибудь серьезном!?! – возмутился Ромодановский. – Похоже, кроме этой Лены, ты вообще больше ни о чем думать не в состоянии.
— Вот тут я с тобой не соглашусь, – парировал Герман. – Володя, дни и ночи я только думаю о том, как можно вернуть то, что мне принадлежит по праву.
Даже не подозревал Владимир Борисович, что Герман успел втянуть в свои игры его родного сына. Использование Романа для Сапранова было крайне выгодно. Во-первых, на прочный крючок сажался его отец, а поэтому появлялась возможность манипулировать Ромодановским по своему усмотрению. Во-вторых, в рвении самого Ромы также сомневаться не приходилось, а, следовательно, на желаемый результат можно было смело рассчитывать.
Сам Роман не считал нужным биться головой об стену ради выполнения задания Германа Федоровича. В том, что Лена от него никуда не денется, он ни минуты не сомневался, а поэтому причины для спешки полностью отсутствовали.
— Непонятно, зачем тебе это надо, – недоумевала мачеха Романа. – Сдалась вам с Германом эта девчонка! Ты-то ладно... у тебя молодость в одном месте играет. Но он-то – старый пень, а туда же лезет.
— У богатых, Зоя, свои причуды, – заметил Рома. – Да, вы с моим отцом тоже далеко не ровесники.
Подробности этого разговора очень быстро стали известны Ирине Львовне Френкель, от чего душевное равновесие последней сильно пошатнулось. Уже давно перестав быть женой Германа Сапранова, она никак не могла мысленно принять этот факт. Поэтому новость о повторной женитьбе её бывшего мужа имела для неё эффект разорвавшейся бомбы.
— Ты хоть раз эту фифу видела? – спрашивала Френкель свою подругу.
— Ир, да, мне это зачем? – отвечала Самоцветова. – Ты ведь знаешь: все, что происходит в доме Германа, я узнаю от своего мужа.
— И что, Владимир ничего не рассказывает?
— Да, не любит он на эти темы говорить. Сказал только, что новая невеста Германа намного моложе его самого.
— Час от часу не легче! Этого маразматика еще и на молоденьких потянуло.
Внешне Ирина Львовна никогда не давала волю своим чувствам. О её неумирающей любви к бывшему мужу знала только она сама, а для всех остальных её душевные терзания были тайной за семью печатями.
— Ир, вот, сколько можно переживать из-за этого престарелого мачо? – спросила подругу Самоцветова. – Срок годности у него уже давно истек. Да, и поиметь с него сейчас уже почти ничего нельзя.
— Ой, кто бы говорил! – усмехнулась Френкель. – Сама-то за своего Владимира держишься мертвой хваткой.
— Мой Ромодановский, по крайней мере, деньги в дом приносит, и деньги немалые, – заметила Зоя. – А твой бывший олигарх профукал все, что только было можно.
Услышав эти слова, Ирина Львовна потупила взор. Её брак с Германом ни в коем случае нельзя было назвать удачным, и это она очень хорошо понимала. Сразу после того, как родной отец Френкель почил в бозе, она узнала, зачем, собственно, Герман захотел жениться на ней.
— Тебя, похоже, кроме денег, ничего больше не интересует, – как-то сказала Ирина Львовна мужу.
— Тут ты ошибаешься, Ирочка, – ухмыльнувшись, ответил Герман. – Не деньги меня интересуют, а очень большие деньги, которые у твоего папаши имелись в изобилии. Согласись, в высшей степени несправедливо, когда такие богатства принадлежат только одному человеку. Вот я и хочу эту несправедливость исправить.
Этими словами Сапранов подписал приговор своим отношениям со второй женой. Перспектив для своего брака Ирина Львовна больше не видела, а поэтому вопрос о разводе был для неё сразу же решен.
Могла ли Френкель представить, чем могут обернуться многочисленные судебные дрязги и выяснения отношений? Адвокаты Германа постарались, чтобы из зала суда его бывшая супруга вышла, не имея за душой ни копейки. Общение с единственной дочерью Эллой также было резко ограничено под предлогом неадекватного поведения Ирины Львовны.
Единственным человеком, в котором Френкель нашла хоть какое-то понимание, был один из адвокатов Германа Борис Станиславович Хлопонин. Впрочем, его отношение к бывшей супруге шефа не ограничивалось банальным сочувствием.
— Ты все знал! – с порога заявила Ирина прибывшему к ней с очередным визитом Хлопонину.
— Ириш, ты о чем? – спросил ошеломленный Борис Станиславович.
— Да, все о том же! – закричала Френкель. – Борька, ты ведь у Германа уже не первый год отираешься. Знал же, что он опять жениться собрался?
— А-а! Ты об этом, – вздохнул Хлопонин. – Знал, Ира. Конечно, знал. – Скажу тебе даже больше: принимал активное участие в поисках невесты Германа Федоровича.
— Ну, и как успехи? Мой бывший муж вполне доволен твоей работой?
— Ир, а чем он должен быть недоволен? – начал хвалиться Хлопонин. - Я, ты знаешь, все, данные мне, поручения добросовестно выполняю, без сучка, так сказать, без задоринки.
Даже не представляла себе Ирина Львовна, на что, ради удовлетворения похотей Германа, был способен её любовник. В отношениях Бориса Станиславовича и его шефа превалировал жесткий прагматизм, что Хлопонин даже не считал нужным скрывать.
— Я знаю, что хочет от меня твой бывший муж, а он знает, что он может получить от меня, – не раз говорилось Френкель. – Пока наши интересы полностью совпадают.
Эти слова заставляли Ирину Львовну нервно вздрагивать. Не было такого распоряжения Германа, которое бы нее взялся выполнить Борис Станиславович. Вопросы принципов перед этим человеком никогда не стояли, и можно было быть уверенным: за ценой выполнения любого пожелания своего шефа Хлопонин никогда стоять не будет.
— Борь, признайся честно: сколько тебе мой бывший муж отстегнул, чтобы ты нашел для него эту девчонку? – спросила Ирина Львовна. – Речь, я так понимаю, идет ни об одной тысячи долларов.
— Ой, Ир, когда ж ты успокоишься!?! Ты вообще способна думать о чем-нибудь еще, кроме своего Германа?
Вопрос был из разряда риторических. Хотя уже прошло много лет с тех пор, как, Ирина с Германом расстались, а сам Герман показал себя при этом во всей своей красе, сердце женщины все еще никак не могло успокоиться. Необъяснимая тоска терзала её, порой, не давая спокойно заснуть.
Борис Станиславович всегда был для неё лишь легким утешением, лекарством от скуки, чем человеком для каких-либо серьезных отношений. Сам Хлопонин это хорошо понимал, но надежда, однажды поселившаяся в его душе, то и дело заставляла лелеять надежду на благополучный исход.
К выполнению задания, данного ему Германом Федоровичем, Рома Ромодановский подошел со всем тщанием и усердием. Было, правда, одно обстоятельство, мешавшее ему выполнить это задание, скажем так, на все сто процентов.
Ну, никак не мог Роман попадаться на глаза бывшей невесте своего потенциального тестя. Провал всего мероприятия в этом случае был бы обеспечен, а сестра Лены Людмила приложила бы максимум усилий для того, чтобы сжить его, Романа, со свету.
Именно поэтому Рома обратился за помощью к своему давнишнему приятелю Владу Тризонову. Прослывший королем района, Влад был в курсе всего, что происходило в округе.
— Не знал, что тебя интересуют молодые мамочки, – сказал Влад обратившемуся к нему Роману.
— Да, никакая она не мама, – принялся объяснять Рома. – Просто пацан – её младший брат.
— Ну, и зачем тебе все это надо? Что, перед отцом невесты захотелось отличиться?
— Понимаешь, Владик, уж больно крутой куш в руки плывет. Упускать такой нельзя. Если у нас дело выгорит, мы с тобой в золоте купаться будем.
— Ну, раз такая постановка вопроса…
Сказав эти слова, Тризонов снял трубку телефона и набрал определенную комбинацию цифр.
— «Немец», зайди ко мне! – распорядился он, услышав нужный ему голос. – Только побыстрее.
Илья Немцев, получивший кличку «Немец» за свою характерную фамилию, уже давно ходил у Тризонова в шестерках и являлся перед ним по первому требованию.
— Илья, скажи мне, пожалуйста: что у нас на детской площадке творится? – обратился Тризонов.
— С чего это тебя вдруг эта дыра заинтересовала? – вопросом на вопрос ответил «Немец».
Влад аж ударил кулаком по столу. Подобное к себе обращение не могло не вывести местного авторитета из себя, о чем незамедлительно было сказано Немцеву.
— Слушай, когда я тебя о чем-нибудь спрашиваю, тебя вообще не должно интересовать, почему…- повышенным тоном заявил Тризонов. – От тебя требуется навести справки об одной особе, которая периодически там появляется.
Все данные о Лене Немцевым были получены, и он опрометью помчался выполнять распоряжение своего шефа.
Результатов работы «Немца» долго ждать не пришлось. Уже к вечеру в распоряжении Романа и Тризонова был подробный отчет о проделанной им работе. Итоги, к неслыханной радости Романа, превосходили все ожидания, о чем немедленно было рассказано Герману.
— Да, она туда каждый день с мальчишкой приходит, – говорил Рома. – Проследить, где они живут, вообще никаких трудов не составляет.
— Вот ты этим и займись! – произнес Герман Федорович.
— Чем именно? – растерянно спросил Роман.
— Ну, как чем? Ленкой, конечно! Разузнай о ней все, что только можно.
На первый взгляд, новое задание Германа Федоровича вряд ли относилось к разряду выполнимых. Не тем человеком был Рома, чьим коньком считалась слежка за посторонними людьми. Однако на этот раз у Романа была мотивация: никак не мог он упустить возможность заполучить Лену.
Как только за потенциальным зятем закрылась дверь, Сапранов схватил телефонную трубку и набрал номер начальника своей охраны.
— Витя, быстро зайди ко мне! – скомандовал он, услышав знакомый голос.
Даже не представлял себе Виктор Васильевич, о чем может пойти речь на этот раз. К причудам брата он давно привык, но последняя просьба Германа заставила нервно вздрогнуть даже его.
— Ты можешь в ближайшее время организовать мне встречу с кем-нибудь из наших брянских друзей? – спросил Герман.
— С кем из них ты конкретно хочешь встретиться? – последовал вопрос от Шабанова. – С «Атаманом»? Или, может быть, с «Чеком»?
— Ну, «Чек» для той работы, которую я хочу поручить, вряд ли подходит. Все-таки от налета былой интеллигентности никуда не денешься. Вот с «Атаманом» такие дала запросто можно провернуть.
О последствиях того, что он задумал, Сапранов даже не задумывался. Реакцию Регины Робертовны на такое поведение бывшего зятя даже было трудно себе представить.
— Ты ведь понимаешь, как к этому отнесутся в «Цитадели»? – спросил Германа Шабанов.
— В «Цитадели» уже все давно должны понять, кто в доме хозяин, – заметил Герман. – Неужели там кому-то непонятно: организация – моя безраздельная собственность, и этот факт даже не обсуждается?
Был человек, который ставил под сомнение факт принадлежности «Цитадели» Герману неоднократно. Его бывшая теща вообще ставила под сомнение принадлежность Сапранова к организации.
— Кто он вообще такой? – то и дело спрашивала Регина Робертовна у «Гроссмейстера». – Да, если бы не его отец…
— Регин, но ты же сама прекрасно понимаешь, насколько это – дело прошлого, – возразил Разумовский. – «Император» при своей жизни сделал все, чтобы обезопасить своего сынка от каких-либо нападок.
— Алик, а бриллианты? – вдруг спросила хозяйка. – Пока они не окажутся у Абу Мухтара, ни один из членов нашей организации не может чувствовать себя в безопасности.
Пресловутые бриллианты не давали покоя каждому члену «Цитадели». Слишком во многом от них зависело нормальное функционирование организации.
Для всех осталось тайной, когда, при каких обстоятельствах судьба свела Федора Кузьмича Сапранова с известным восточным дельцом Абу Мухтаром. Когда, за что Федор Кузьмич посулил своему восточному подельнику целых шестнадцать бриллиантов, затерявшихся на просторах страны, также осталось неизвестным, но с определенного момента передача Абу Мухтару этих камней стала непреодолимым обязательством перед всей организацией.
— Хоть что за камушки-то? – как-то спросила Регина Робертовна у Федора Сапранова.
— Это – не просто камушки, Регина, – принялся объяснять Федор Кузьмич. – Их общая стоимость – не менее шести миллионов долларов. Абу Мухтар считает их своей собственностью, и делает все, чтобы заполучить их.
— Хорошо, а мы-то здесь причем? Личные интересы Абу Мухтара к нам каким боком относятся?
— Понимаешь, общая стоимость этих бриллиантов – шесть миллионов долларов, а объем товара, который нам может поставить Абу Мухтар, превышает миллиард баксов. Как ты думаешь: ради таких бабок стоит ублажить клиента?
Ни Федор Кузьмич, ни Регина Робертовна даже не представляли, в какую игру они ввязывались. Бриллианты, о которых шла речь, обладали каким-то таинственным, даже мистическим свойством. Многие о них слышали, были и те, кому удалось созерцать эти сокровища. Но вот участь тех, кто осмеливался к ним прикоснуться, была поистине незавидна.
— Знаешь, сколько людей отдали свои жизни из-за этих камней? – спросила Регина Робертовна Федора Сапранова. – Ты что, хочешь последовать их примеру?
Охота за этими бриллиантами зачастую действительно приобретала какой-то роковой характер. Многие из искателей этих сокровищ их видели; были даже те, кому посчастливилось подержать их в руках, но вот о месте их нахождения не знал никто. Более того, каждый, кто хоть раз соприкасался с этими бриллиантами, погибал при самых загадочных обстоятельствах.
Особенно эти обстоятельства беспокоили Регину Робертовну. О кровавом шлейфе, тянувшемся за камнями, она была наслышана, и вступать в погоню за ними с неизвестно какой целью у неё, естественно, отсутствовало всякое желание.
— Алик, тебе что, мало Лариных? – спросила хозяйка «Гроссмейстера». – Забыл, чем для них все закончилось?
Вспоминать о Лариных без вздрагивания Альберт Михайлович не мог. Когда, при каких обстоятельствах судьба свела его с этими людьми, он сам уже не помнил, но то, что последовало за этой встречей, изменило его жизнь навсегда.
— Регина, тебе сейчас обязательно надо было напоминать мне об этом? – спросил Разумовский. – Ты ведь хорошо знаешь, насколько неприятны для меня эти воспоминания, но все равно с завидной регулярностью к ним возвращаешься.
— Должен же тебе хоть кто-то напоминать, чем ты обязан организации. Вспомни, если бы не «Император», ты бы сейчас валялся в какой-нибудь канаве под каким-нибудь забором.
Воспоминание «Гроссмейстера» о начале его пути в «Цитадели» на самом деле было не из самых приятных.
Чем Разумовский был обязан Герману, он очень хорошо понимал, и от одной этой мысли ему часто становилось не по себе. Регина Робертовна, в силу своего положения, не уставала напоминать «Гроссмейстеру» об этом, чем еще больше подливала масла в огонь.
— Ты, наверно, забыл, благодаря кому ты еще жив, – сказала хозяйка Разумовскому. – Алик, «Черный принц» ошибки, допущенные его отцом, исправляет очень легко. Вспомни, одни Черкасовы чего стоят!
— Могла бы и не напоминать, – ответил «Гроссмейстер». – Регина, у меня, между прочим, та резня до сих пор из головы не выходит.
— Поэтому, Алик, с «Черным принцем» надо вести себя максимально осторожно. Я вообще не знаю, есть ли что-нибудь, на что этот человек не был бы способен.
Несомненно, Регина Робертовна знала, о чем говорила. Своего бывшего зятя она знала хорошо, и на что он был способен, ей тоже было известно. Именно поэтому хозяйка считала необходимым держать в Москве человека, выполняющего функции некоего соглядатая, того, кто был бы в курсе всех, происходящих в столице, событий.
С возложенной на него миссией Игорь Макарович Артамонов справлялся идеально. Недаром в организации он прослыл человеком, перед которым открывались все возможные двери.
— Игорь, твоя главная задача в Москве – доказать свою нужность, даже необходимость «Черному принцу», – инструктировал Артамонова «Гроссмейстер». – Не забывай, сколько бабок в тебя было вбухано, а их, как известно, отрабатывать надо.
К выполнению возложенной на него миссии Игорь Макарович подошел основательно. В доме Сапрановых став частым гостем, он всеми силами старался доказать свою незаменимость для Германа.
— Я хочу, чтоб в тех сферах, в которых ты вращаешься, у тебя было надежное лобби. - Как-то сказал Артамонов Сапранову. – Герман, сейчас без этого никак нельзя. У тебя – очень серьезный бизнес, и, конечно, у него должен быть представитель во властных структурах.
Аргументы Артамонова казались Герману Федоровичу достаточно убедительными, и поэтому его предложения не были приняты в штыки. Очень скоро Игорь Макарович был не только в курсе того, что творилось с бизнесом Сапранова, но и осведомлен о том, что происходило в стенах дома Германа.
Всеобщим любимцем в стенах особняка Сапрановых Артамонов не стал, а поэтому частым гостем в его стенах не был. От всех взглядов не могло укрыться откровенное высокомерие Игоря Макаровича, его чрезмерная чванливость и ханжество.
— Знаешь, этот твой депутат мне никогда не нравился, – часто говорила Герману Елизавета. – Сразу видно: ему что-то от тебя надо. Только не понятно, что именно.
Все, что Игорь Макарович узнавал в особняке Германа, в стенах его офиса, очень быстро становилось известно в «Цитадели». Понимал ли это сам Герман? Во всяком случае, обо всем, что происходило в Краснодаре, он был хорошо осведомлен, и никакие, поступавшие оттуда, новости для него сюрпризом не были.
Предстоящая встреча Германа с Брянскими братками была тем раздражающим фактором, на который ни Игорь Макарович, ни «Гроссмейстер» с Региной Робертовной не отреагировать не могли.
— Ты хоть понимаешь, что за этим может последовать? – спрашивал Сапранова Артамонов. – Прекрасно ведь знаешь, как в Краснодаре ко всем этим твоим затеям отнесутся.
— Игорек, в Краснодаре никто ничего не узнает, если кое-кто будет держать язык за зубами, – отвечал Герман. – Ты ведь, я так понимаю, не хочешь потерять тепленькое место на Охотном ряду? Поэтому послушай мой совет: держись меня, и будешь в шоколаде.
Желание быть всегда в шоколаде у Игоря Макаровича присутствовало постоянно, а поэтому им было решено следовать наставлениям Германа. Артамонов сам не заметил, как из агента «Цитадели» он превратился в верного пса того, за кем должен был следить.
Миссия, возложенная Германом на своего потенциального зятя, казалось, давала свои результаты. О Лене Роману теперь было известно достаточно информации, и Сапранову он мог докладывать об узнанных им сведеньях.
— Замужем ваша невеста, – сказал Рома Герману.
Информация о замужестве Лены для Сапранова была ударом ниже пояса. К любому развитию событий он был готов, но факт того, что его невеста отдана другому, вся его сущность принять отказывалась.
— Как давно она замужем? – спросил Герман Романа.
— Скоро уж год будет. Да, после того, как с ней все эти беды стряслись, они почти сразу с этим парнем расписались.
— С каким парнем? – спросил Сапранов.
— Он к вашей маме с Богомоловым приезжал, когда ей было нехорошо…
Дальше Роман мог больше ничего не говорить. Разрозненные фрагменты в сознании Германа сложились в единую картину с весьма неутешительными для него выводами.
— Пока свободен, – сказал Герман Федорович Роме. – Если снова понадобишься, я с тобой свяжусь.
Полученная Сапрановым информация нуждалась в осмыслении. Впервые за долгое время нашелся кто-то, кто смог что-то сделать вопреки желанию Германа Федоровича. Лена, как он понимал, была его безраздельной собственностью, и всякое покушение на эту собственность не могло быть приемлемо в принципе.
То, что бывшая невеста Германа, стала не его женой, для Сапранова было каким-то анахронизмом, ситуацией глубоко ненормальной, требующей немедленного исправления. В долгий ящик откладывать реализацию принятых решений Герман Федорович смысла не видел, а поэтому к их осуществлению приступил немедленно.
В мгновении ока перед взором господина Сапранова предстал начальник его охраны. По тону, которым с ним начал разговор его единокровный брат, Виктор Васильевич понял, что беседа предстоит не из простых.
— С «Атаманом» в ближайшее время связаться можешь? – спросил Герман.
— С «Атаманом»? – переспросил Виктор Васильевич. – Зачем он тебе понадобился?
— Витя, когда я о чем-нибудь спрашиваю, мне не нужны ничьи вопросы, ничьи комментарии, – заметил Герман Федорович. – Я тебе задал один-единственный, вполне конкретный вопрос, а ты тут какой-то спектакль разыгрываешь.
Шабанову было страшно даже представить, что может последовать за встречей Германа с Брянскими братками. Характер своего единокровного брата он знал не понаслышке, и хорошо понимал: Герман Сапранов никогда и ничего не делает просто так. Если речь зашла о встрече с людьми, о которых он говорил, значит, затевается что-то действительно серьезное… даже что-то из ряда вон выходящее.
В Краснодаре известие о предстоящем рандеву Германа шуму, конечно, наделало немало.
— Кто-нибудь может мне объяснить, зачем ему все это надо, – недоумевала Регина Робертовна. – Ведь знает: отношения с этой шантрапой у нас складываются далеко не самым лучшим образом…
— Регина, чужая душа – потемки, – сказал «Гроссмейстер». – Ты же знаешь: вот эти группы из Брянска – это целиком детище «Императора». То есть, «Черный принц» считает их своей безраздельной собственностью. Ну, а поэтому считает себя вправе распоряжаться ими так, как ему заблагорассудится.
— Алик, да, меня в последнюю очередь интересует, что ему там заблагорассудится! – воскликнула Регина Робертовна. – Ты сам-то понимаешь, насколько опасны эти люди из Брянска?
— Регина, давай для начала возьмем себя в руки, – предложил «Гроссмейстер». – Пока ведь ничего страшного не произошло.
Не произошло! Но могло произойти в любую минуту. Отношения «Цитадели» с Брянскими группировками были не на высоте, в чем Герман Федорович смог еще раз убедиться во время встречи с лидером одной из них.
Приглушенный свет, негромкая музыка способствовали камерной атмосфере, воцарившейся в одном из ресторанов, расположенных в центре столицы. Снующие туда-сюда официанты, как бы наперегонки, спешили выполнить пожелания двух мужчин, расположившихся около входа в центральный зал.
По внешнему виду одного из них, можно было смело предположить, что именно он является хозяином заведения. Заложенная нога на ногу, фамильярное обращение с обслуживающим персоналом, презрительно-оценивающие взгляды по сторонам – все выдавало в этом человеке не просто обычного гостя.
Второй посетитель явно чувствовал себя не в своей тарелке. По всей видимости, завсегдатаем подобного рода заведений он не являлся, и все, что сейчас он видел, было для него из разряда экзотики.
— Слушай, умеешь ты жить на широкую ногу, – было сделано замечание присутствовавшему рядом мужчине. – Видать, уроки «Императора» для тебя даром не прошли.
Герману Сапранову, которому и принадлежал ресторан, конечно, приятно было слышать такие льстивые определения в адрес своего отца, но встреча с его явно импозантным гостем преследовала другие цели.
— «Атаман», мне приятно, что ты помнишь моего отца, но позвал я тебя сюда не за этим, – сказал Герман. – В ближайшее время мне понадобится твоя помощь, и если все пройдет гладко, уверяю тебя, ты озолотишься.
— Звучит уже интригующе! – опрокинув рюмку водки, произнес «Атаман». – Что задумал на этот раз?
— Я хочу вернуть себе то, что принадлежало мне по праву.
— Хорошо... но я-то здесь причем? Ты хочешь решить свои проблемы с моей помощью?
— Не только с твоей, Родя. «Мамай» тоже должен быть здесь задействован.
— «Мамай»!?! – удивился Родион. – Он-то здесь с какой радости?
— Да, понимаешь, дело предстоит достаточно щепетильное. Боюсь, только твоими силами здесь не справиться.
Чем дольше Герман говорил, тем больший интерес он вызывал у своего собеседника.
В определенных кругах Родион Венедиктович Атаманов считался тертым калачом. За все, что бы он не брался, всегда делал на все сто процентов. В определенных кругах у него была репутация человека, на раз решающего любые проблемы. С Германом Сапрановым судьба его сталкивала неоднократно, и каждая такая встреча предполагала в жизни Родиона Венедиктовича очередной судьбоносный зигзаг.
— О чем на этот раз пойдет речь? – спросил «Атаман» Германа. – Слушай, когда ты начинаешь говорить в таком тоне, мне, честно говоря, становится не по себе.
Предостаточно было оснований у Родиона Венедиктовича, чтобы в данную минуту ему становилось не по себе. Сам тон разговора Германа уже предполагал втягивание «Атамана» в такие сферы, куда бы тот никогда, ни при каких обстоятельствах не хотел попадать.
— Надеюсь, тебе не надо напоминать, чем ты обязан моему отцу? – спросил Сапранов. – Родя, такие гешефты, какие ты получал от моего папы, нужно отрабатывать, и чем безупречнее ты это сделаешь, тем будет лучше для тебя.
— Что делать-то надо?
— Вот теперь у нас с тобой пойдет более конкретный, предметный разговор, – довольно произнес Герман. – Значит, слушай меня внимательно: есть у меня невеста, которая имела наглость сбежать из-под венца. Ну, а у нее есть младший брат…
Сама Лена ничего не подозревала о том, какие в отношении её вынашиваются планы. Беспримерно она была счастлива, и счастье это заставляло забыть девушку обо всех, пережитых ею, бедах и горестях. Рядом были любимые люди, в которых Лена души не чаяла, и больше от жизни ей ничего не было нужно.
— Даже не представляю, как бы я без вас справилась, – признавалась Лена старшей сестре. – Не знаю, чтобы я без тебя с Димой да без Антошки делала.
С болью в сердце Людмила вспоминала те дни, когда жизнь её младшей сестры висела на волоске. Тогда для неё все было очевидно: кто был виновником, свалившихся на Лену, несчастий. По чьей вине девушка оказалась в столь незавидном для себя положении.
— Все это из-за него! – причитала Людмила, имея в виду Антона. – Если б не его дурацкие бредни, ничего страшного с нашей сестрой не произошло бы.
— Люся! Люд, по-моему, ты видишь опасность там, где её быть не может, – пытался вразумить возлюбленную Дмитрий. – Парень, наоборот, пытался спасти Лену, а по чьей вине она оказалась обездвиженной, нам с тобой хорошо известно.
Самым удивительным образом любовь Дмитрия к вновь обретенной сестре реанимировала чувства Людмилы к нему. Хотя почему реанимировала? Любовь, однажды с первого взгляда вспыхнувшая, никуда не девалась. Просто Людмила была вынуждена до времени хранить её в глубине души, не давая вырваться наружу.
О том, какие планы в отношении Лены вынашиваются Германом, ни она, ни близкие ей люди даже не подозревали.
— Все-таки Леночке надо поосторожнее быть, – говорила Людмиле Анна. - Знаешь, твой дядя – человек специфический, и ожидать от него можно все, что угодно.
То ли интуиция, то ли достаточно хорошее знание самого Германа Сапранова не подводили Анну. Как в воду она смотрела, пытаясь предупредить Людмилу о грозящей Лене опасности.
— Это все, что тебе удалось узнать? – спрашивал Герман явившегося к нему на доклад Романа. – Да! Не густо! Я, честно говоря, ожидал от тебя большего.
— Простите, Герман Федорович, но я тоже не всесильный, – начал оправдываться Рома. – Что мог, я сделал, а насчет всего остального мне нужны дополнительные инструкции.
— Ладно! Пока с тебя хватит! – махнул рукой Сапранов. – Что мог, ты действительно сделал, а все остальное – это уже не твоя забота.
Свои планы в отношении бывшей невесты Герман Федорович хранил в глубочайшей тайне, и не считал нужным кого-либо в них посвящать.
— Знаешь, Герман, ты сейчас очень похож на одержимого, – как-то сказал Артамонов. – Над тобой висят, как минимум, несколько дамокловых мечей, а твоя голова занята неизвестно кем.
— Понимаешь, в чем дело, Игорек, от этого, как ты говоришь, неизвестно кого очень много зависит, – принялся объяснять ситуацию Герман Федорович. – Без земель, которые ей принадлежат, мы никогда не сможем завершить операцию «Центр».
Правда в словах Германа Федоровича присутствовала лишь отчасти. Его отношение к Лене уже давно перестало носить характер обычной прагматики, и было наполнено безудержной, плохо скрываемой страстью.
— Ни одна из моих предыдущих жен не смогла подарить мне сына, – жаловался Герман Ромодановскому. – Надеюсь, Ленка этот пробел восполнит.
— Блажен, кто верует! – издевательски улыбаясь, ответил Владимир Борисович. – Герман, только не забывай: у неё еще есть младший брат, который не совсем здоров. Как ты думаешь: если ей придется выбирать между ним и твоими хотелками, что она выберет?
— Естественно, она выберет меня! – уверенно ответил Герман Федорович. – Вова, у неё просто другого выхода нет. Несколько месяцев, проведенных за решеткой, я так думаю, свое дело сделали, а что касается мальчишки, то этот вопрос я тоже как-нибудь решу.
Как настоящая кость в горле, был для Германа Сапранова маленький Алёша. Быть примерным отцом, просто другом для мальчика в планы Германа Федоровича никак не входило, а поэтому от ребенка он считал необходимым избавиться, как от ненужного балласта.
— Вот увидишь: пройдет совсем немного времени, и об этом мальчишке все забудут. – уверенно произнес Сапранов.
— Откуда такая уверенность? – спросил Ромодановский.
— Ни до него будет, Володя. Да, и самого его не будет.
Мурашки пробежали по спине Ромодановского после этих слов Германа. Своего партнера он очень хорошо, и очень хорошо представлял, на что тот способен. Картина в воображении Владимира Борисовича вырисовывалась самая без радужная, и что-то противопоставить надвигающимся событиям не представлялось абсолютно никакой возможности.
В Краснодаре известие о встрече Германа с очень специфическими людьми из Брянска тоже было воспринято с тревогой.
— Что он опять задумал!?! – беспокоилась Регина Робертовна. – Знает ведь, какие у нашей организации отношения с этими головорезами.
— Регина, тебе не кажется, что этого москвича уже пора отправлять обратно? – вдруг спросил Альберт Михайлович. – Толку здесь от него, как с козла молока, а в столице он для нас гораздо полезнее может быть.
На самом деле, в том, чтобы Филипп поскорее уехал из Краснодара, у «Гроссмейстера» была своя, сугубо личная заинтересованность. Ну, никак не вписывался молодой человек в его представлении о будущем родной дочери.
— Рита, давай-ка реально смотреть на вещи, – говорил Альберт Михайлович своей дочери. – Об этом парне мы с тобой не знаем ровным счетом ничего. Что от него можно ждать, тоже остается только догадываться. Поэтому будь с ним максимально осторожной.
У Маргариты были свои взгляды на жизнь, резко отличающиеся от взглядов отца. Говорить ему об этом она не стеснялась, что часто приводило к словесным перепалкам.
— Да, ты пойми: меньше всего мне хотелось бы породниться с Германом Сапрановым. – приводил свои аргументы «Гроссмейстер». – Ты себе даже не представляешь, что это за человек.
— По крайней мере, папа, с ним мне не придется отираться около твоих бандюгов. – было ответом Риты. – Ты даже не представляешь, как мне надоели все эти твои «уважаемые» люди. Ведь хочется хоть какой-то цивилизации.
— Ритуля, ты даже не представляешь, какое количество вот этих самых бандюгов крутится около Германа, – заметил «Гроссмейстер». – Он же один из нас, и обо всей подноготной его сущности можно только догадываться.
Альберт Михайлович даже не представлял, насколько он был прав в своих высказываниях. Не было для Германа Сапранова таких целей, которых он не мог бы достигнуть. Причем, за ценой для их достижения он, как правило, не стоял.
Вот и сейчас все мысли Германа Федоровича были заняты тем, как он, наконец-то, вернет свою сбежавшую невесту и поквитается со своими обидчиками.
План Германа был прост и дерзок одновременно. Дмитрий с Людмилой и Лена с Антоном должны были сами пойти на выполнение всех его требований и на блюдечке с голубой каемкой преподнести все, им просимое.
— Звучит, конечно, заманчиво, – сказал Сапранову «Атаман». – Только непонятно, каким образом ты всего этого достичь собираешься?
— Ну, а как ты думаешь: для чего я тебя сюда пригласил? – спросил Герман. – Понимаешь, Родя, одному мне со всем этим не справиться. Тут, скорее всего, помощь твоей ватаги понадобиться.
Родион Атаманов, примерно, представлял, о чем может пойти речь, и внутренне был готов выполнить еще одну просьбу Германа. Однако на этот раз поручение оказалось из разряда неординарных.
— Есть у Ленки младший брат – пацан лет шести-семи. – начал объяснять Герман Федорович. – Так вот я хочу, чтоб мальчишка исчез.
— Герман, ты хоть сам-то понимаешь, о чем просишь!?! – воскликнул «Атаман». – Это ведь чистой воды уголовщина.
— Родя, тебе ли говорить об уголовщине? Да, к тому же я подумал о том, как все наши риски свести минимуму.
Изложенный Германом план вполне устраивал его подельника. Реализацию этого плана было решено в долгий ящик не откладывать, а поэтому в жизни Лены очень скоро должны были произойти события, радикальным образом меняющие её судьбу.