Глава 4
Это было золотое время его блеска и славы. Ему всего двадцать шесть, а он уже маршал – Главнокомандующий Армии Его Королевского Величества. А до этого он был всего лишь единственным сыном обнищавшего графа из славного рода де Синклеров. Он не любил вспоминать свое нищее детство, пьяную ругань отца и затрещины вечно недовольной матери. Отец только ругался, когда был пьян, а пьян он был почти постоянно. Мать ненавидела в сыне пьянчугу мужа, но, остерегаясь поднимать руку на того, срывалась на мальчика. И еще потому, что Джейнардо очень сильно походил на отца, правда, не на теперешнего пьяницу, а на того молодого кабальеро, каким он был, когда еще не встретил его мать. Граф в молодости был писаным красавцем, и как будто бы подавал надежды. Но что-то у него не заладилось. Джейнардо удивлялся, как отец из сильного и красивого мужчины превратился в жалкого брюзгу и мрачного нелюдима. Он в любом виде жаловался всегда на одно и то же, говорил со злостью, сжимая кулаки: «Я был безмозглым болваном, когда женился на твоей матери, она отравила мне всю жизнь!», и опрокидывал очередную чарку. Впрочем, почти тоже самое твердила и мать.
Джейнардо не знал, в чем отец обвинял мать, за что он ее ненавидел. Он не помнил, была ли она красивой, помнил только ее шершавую тяжелою руку. Тогда история женитьбы родителей не особо его интересовала, но в последствии он думал, что в этом отношении они с отцом были схожи. Джейнардо достиг такого высокого положения, о котором его отец и мечтать не мог, в некоторой степени благодаря своему имени и внешности, но Джейнардо тоже был несчастным в своей семейной жизни, как и отец.
Ему было тринадцать лет, когда умерла мать. Отец, внезапно протрезвев, отвез его к одному дальнему родственнику, имевшему влияние при дворе. Вот тут как раз и пригодились высокий рост, сообразительность и привлекательная внешность мальчика. Он умел довольно сносно читать, с цифрами управлялся уже быстрее, немного говорил на альфийском языке, а еще великолепно дрался и в рукопашную, и на мечах. Остальным премудростям он научился уже при дворе и на войне. Джейнардо не очень удивился, узнав, что будет воспитываться в свите наследного принца. Он и ребенком был честолюбивым, считал, что сможет возвысить свое имя, как когда-то это сделал его предок. Правда, это было очень давно. В течение несколько столетий ветвь Синклеров из рода де Хиеро изрядно обнищала, поместья распылились в уплату за многочисленные долги, а замки обветшали. Старая нянька говорила, что это кара за грехи, при этом не называла эти самые грехи. Но Джейнардо не отчаивался, надеясь на свою счастливую судьбу, светлую голову и силу рук. Он не просто надеялся, но старался сделать все, что было в его силах, используя для этого остатки фамильной библиотеки, коллекцию ржавого оружия, что пылилась на стенах, и деревенских мальчишек, нужно же было кем-то командовать.
В свиту принца он попал вместе с другими отпрысками родовой знати. Род Синклеров был древнее королевской семьи, но Синклеры никогда не возвышались до королевской власти. Принц выделил сразу же только его одного из всех молодых аристократов своего окружения. Он был моложе юного графа на четыре года, и ему нравилось покровительствовать подростку, который был старше его, выше и симпатичнее, но не знал особенностей придворной жизни. Джейнардо не возражал, у него никогда не было брата, и он привык быть терпеливым. Между ними завязалась такая странная дружба: Джейнардо был снисходителен к капризам принца, видя в нем просто маленького мальчика, который был таким же одиноким, как и он. Он не использовал дружбу с принцем в корыстных целях, их отношения были доверительными и симпатии искренними. Иногда доверие и искренность – козыри в придворных интригах, возможно, пока вы малы, чтобы вас опасаться. И с тех пор они почти не разлучались, только на время, когда Джейнардо был на войне, и когда оба женились. Впрочем, когда принц обзавелся принцессой, он больше времени проводил в компании Синка, но Джейнардо, женившись, свободное от службы время старался провести с женой наедине.
Эти подростки были Гвардией принца, и Джейнардо в ней всегда был командоресом, сначала в играх, а потом в уже действительности. И хотя в играх на пост Главнокомандующего было достаточно желающих, в конечном итоге он оставался всегда единственным кандидатом. Выдержка, трезвый расчет, смелость и очень часто риск приносили ему победу. Это было замечено королем, и юный граф де Синклер, таким образом, очень рано попал в действующую армию. Рекомендация Его Величества что-то, да значит!
Джейнардо был прирожденным солдатом, но не простым, а таким, который метит в генералы. И он им стал в двадцать два, проявив себя на очередной войне, как умелый командир, воевать он начал еще в шестнадцать. Ему не на кого было надеяться, только на себя, да на фортуну. Наверное, она всегда была на его стороне, и он быстро продвигался по службе. Бывший командорес Хорхес де Кортеза упрекал его только в излишней порядочности, он твердил, тыча в него пальцем: «Ты – чистоплюй Синк! Генерал не должен стесняться в средствах, если эти средства принесут победу! Сам, как хочешь, но дай подчиненным тебе офицерам и солдатам развлечься. Когда один порядок, то это непорядок. Не криви рот, будешь на моем месте, то же самое скажешь». «Синк» - так окрестил его де Кортеза. И с тех пор так и повелось, когда его называли Синком, имели в виду звание командореса, если вспоминали де Синклера, то подразумевали его наследный титул графа. Де Кортеза умер от старой раны на поле боя, упав с лошади, когда та подвернула ногу. Перед смертью он отправил депешу королю, где просил передать его полномочия генералу де Синклеру. Король не возражал, Джейнардо был произведен в маршалы и стал командоресом – Главнокомандующим Королевской Армии. Он выиграл не начатую им войну с наименьшими потерями, разбив противника и заключив мир на выгодных для них условиях, и стал любимцем короля и армии.
Командорес Синк благоразумно пустил все свои доходы в благоустройство приобретенного дворца, а не на восстановление родового поместья. Он считал это глупой затеей и пустой тратой денег и времени. Отца уже не было в живых, Джейнардо так с ним и не увиделся, он не слишком об этом сожалел. Развалины замка графов де Синклеров не приводили его в умиление, вызывали только раздражение от неприятных воспоминаний. Он был там только однажды по просьбе Орланды, они вдвоем заезжали взглянуть на его наследство и почтить память предков, покоившихся в фамильном склепе. За поместьем присматривали старые слуги, но он им больше не интересовался.
Двухэтажный дворец маршала размещался в одном из богатых кварталов Алькарасара. Его окружал большой сад, вместительная конюшня с двумя десятками лошадей была гордостью Джейнардо. Он жил во дворце один вместе с немногочисленной прислугой, лишь изредка приводил к себе женщин, предпочитая развлекаться на стороне. Недостатка в кратковременных подружках у него не было. Вспоминая отца и гладя на своих соратников, он рассудил, что дай женщинам волю, они сразу же потащат к алтарю, а жениться он в ближайшем будущем не собирался.
Синк хорошо помнил тот переломный момент в своей жизни, когда равномерное ее течение было нарушено, но, дожив до двадцати шести лет, он ждал чего-то подобного, хотя и неосознанно. И года не прошло, как он был командоресом, но успел проявить себя не только, как Главнокомандующий, но и как политик. Благодаря покровительству принца и короля у него уже появились завистники, однако были союзники и доброжелатели. В последнее время он сблизился с примасом Иероно де Фуэрса. Тот сначала присматривался к молодому командоресу. Но вскоре примас понял, что Синк не глуп, дальновиден и осмотрителен, и он стал относиться к нему более доверительно. Примасу тоже нужны были союзники, особенно такие, как маршал. Де Фуэрса также привлекал Джейнардо, как умный и трезвомыслящий государственный деятель. Он был интересным собеседником, его суждения о разных вещах и событиях были остроумны и точны. Они симпатизировали друг другу настолько искренне, насколько это было возможно среди придворных.
Джейнардо, хоть и был маршалом, все же считал войну вынужденной необходимостью, а не обязательной. В этом они с примасом сходились, когда убеждали короля решить спорный внешний вопрос мирно, и только в крайнем случае грозить войной. Король иногда в таких случаях шутливо обвинял их в сговоре.
Благородный грандос де Фуэрса имел титул герцога и был одиноким вдовцом. Его единственная дочь воспитывалась в каком-то монастыре. Джейнардо эти обстоятельства совсем не интересовали, пока однажды примас не пригласил его к себе на обед. Это была большая честь, де Фуэрса редко кого приглашал в свой огромный дворец. Больше никого не было, только они вдвоем. Зато их беседе никто не мешал. После великолепного обеда они пили ликеры в библиотеке, говорили в основном о политике.
Джейнардо, оглядев массивные шкафы с множеством книг, обратил внимание на женский портрет, висевший в нише напротив камина. Женщина на портрете была необыкновенно красива, у нее было треугольное лицо с очень бледной кожей, черные локоны только усиливали эту бледность. Но что-то в ее лице было не так. Мрачную грусть лицу придавали миндалевидные черные с угольным блеском глаза, маленькие красные губы и длинная шея. На ней было платье темно-красного цвета с черной бархатной отделкой, на плече сидела маленькая куница, которую она гладила правой рукой. Языки пламени в камине отбрасывали желтые блики на ее лицо, и, казалось, что оно моментами оживало. И тогда липкие лапки страха прикасались к затылку Джейнардо. Красота женщины настораживала, хотя черты ее лица были безупречны, но во взгляде темных глаз таился ужас. Она как будто была в ожидании неотвратимого кошмара, художник так достоверно передал состояние женщины, что смотрящий на нее содрогался. Синк некоторое время рассматривал портрет, внимательно слушая соображения герцога о предстоящих переговорах. Де Фуэрса предпочитал иногда решать серьезные вопросы именно в такой непринужденной обстановке.
- Красивый портрет, но навевает печаль. – не выдержал Синк, проявив неуместное любопытство.
Он постарался сгладить свое впечатление, заменив слово «ужас» более нейтральным словом «печаль».
- Мартис де Ламар, моя покойная жена. – спокойно пояснил герцог, пригубив рюмку с ликером.
- Она умерла молодой? – опрометчиво спросил Джейнардо, женщина на портрете была почти юной.
- Можно сказать и так, это было почти десять лет назад. Художник писал портрет, когда она уже была при смерти. Она хотела этого, против моего желания. – де Фуэрса даже не изменился в лице, объясняя подробности смерти своей жены.
- Значит, ваша девочка растет без матери, жаль. – без сожаления сказал Джейнардо.
Он никак не мог представить эту женщину в роли любящей матери, жены и даже в роли любовницы, ее красота не привлекала, что-то было в ней отталкивающее.
- Моя девочка уже выросла, и сейчас это совсем взрослая девушка. Думаю, что она скоро появится здесь и немного скрасит мое одиночество. Я вас познакомлю.
Джейнардо подумал, что если дочь похожа на мать, то он не желал бы с ней знакомиться, несмотря на всю ее красоту и богатство.
- А вам стоит жениться. О, не пугайтесь, я не имею в виду свою дочь. – предостерегающе поднял руку примас, заметив, как вздрогнул Синк. – Она – крепкий орешек, такие девушки не всем нравятся. И все же я вас познакомлю.
Так Джейнардо в первый раз услышал ее имя, оно ему понравилось. По дороге домой он гадал, как может выглядеть дочь примаса, тот ничего не сказал о ее внешности. Синк никак не мог совместить Мартис де Ламар и Иероно де Фуэрса, а уж их отпрыск начинал вызывать у него неприязнь даже сейчас, но ему понравилось ее имя – Орланда. Такое величественное и гордое. «А вдруг я ей понравлюсь?» - подумал он, совершенно не сомневаясь в этом.
А потом он забыл про обещание герцога, а тот не напоминал. Они встречались на Королевском совете, обсуждали государственные дела, не вспоминая прошлый разговор.
На ежегодный августовский раут, который устраивали принц и принцесса, он опоздал. Король задержал его и примаса на аудиенции. Покинули кабинет короля вместе. Они уже были в покоях принца, и тут де Фуэрса сообщил о приезде дочери.
- Хотел представить вас дочери, но теперь не знаю, где искать ее в этом цветнике. – он остановился в дверях бальной залы. – Даже не представляю, что она надела. – сокрушенно сказал он.
- Я буду здесь достаточно долго, не переживайте. – успокоил его Джейнардо, но с некоторой неприязнью подумал о том, почему бы примасу не представить дочь ему, маршалу Синку.
Они расстались. Примас направился к принцессе искать свою дочь. А Синк поспешил к принцу. Пока он шел через огромный зал, чувствовал на себе разные взгляды: женщины смотрели с восторгом, девицы поглядывали украдкой, мужчины кивали или одобрительно, или заискивающе. Он со сдержанной улыбкой раскланивался, ласкал глазами красавиц, на девиц не обращал внимания. Джейнардо видел себя как бы со стороны: высокий молодой мужчина в голубом с серебром маршальском камзоле выглядел элегантным и светским. Он держался уверенно и слегка надменно, как примас де Фуэрса. Джейнардо не подражал ему, они имели в этом сходство, возможно, это их и сближало. Все было бы вполне сносно, но моментами его ушей достигало противное слово «фаворит», произнесенное шепотом такими же молодыми людьми, как и он. «Старая гвардия», так он называл маститых придворных, предпочитала более противное словечко - «выскочка». С этим Джейнардо был в корне не согласен, он считал, что звание командореса получено им заслуженно, а графский титул достался ему от отца. О чем тут спорить?
В окружении принца за разговорами он забыл о дочери примаса, пока сам принц его не отвел Джейнардо в сторону.
- Синк, ты уже видел донну Орланду? – спросил он и добавил, в ответ на недоуменный взгляд графа. – Разве примас тебе не сказал, что она здесь?
- Сказал, Ваше Высочество, но я не видел ее, а примас не знает, где она. Почему вокруг этой девушки столько шума? Она должна быть потрясающе красива или безнадежно безобразна.
- Хорошо, что она тебя не слышит, говорят она – девушка с норовом. – рассмеялся принц. – Знаешь Синк, я хотел бы услышать твое мнение, после того, как ты ее увидишь. Я встречался с ней когда-то, она была еще девчонкой, а ты был на войне. Она и тогда была прехорошенькая. Тебя не проведешь просто смазливой мордочкой, поскольку, ты большой знаток по части женщин. Мне фрейлины все уши прожужжали о новой кандидатке в свиту принцессы, но думаю, донну это мало интересует. Мне кажется, что ее интересы иного рода, она показалась мне слишком серьезной. Не знаю, зачем хорошенькой женщине ум, как ты думаешь, не портит ли это ее? – снова засмеялся принц. - Идем к принцессе, Ее Высочество уже заждалась меня, она меня запилит, если я не сяду за карты против нее!
Принцесса играла в карты с придворными, но примаса среди них не было. Принц присоединился к играющим, а Джейнардо решил ненадолго отлучится. В карты он играл очень редко, у него не было азарта к случайному выигрышу, ему больше нравились шахматы, где все ходы к победе можно было рассчитать. Пустая болтовня его слегка утомила, с утра у него было несколько серьезных встреч, да еще королевская аудиенция добавила забот. Флиртовать с дамами он сегодня не собирался, хотя заметил жаждущие взоры среди знакомых красавиц.
Выйдя на верхнюю террасу, он с удовольствием вдохнул прохладный вечерний воздух, напоенный ароматами цветущих роз и лилий. Опершись на перила, смотрел на расстилающийся внизу сад и вдруг обратил внимание на одинокую темную фигуру на нижней террасе. Это была женщина, которая также как и он сегодня, предпочла забавам уединение. Обычно во время бала не было желающих полюбоваться королевским садом в темноте. Сначала он просто глядел на нее сверху, но было довольно темно, огни из зала не давали нужного света, чтобы разглядеть подробности. Любопытство взяло верх, и он спустился на нижнюю террасу по внешней лестнице. Женщина стояла в самом дальнем углу во мраке и смотрела в небо, где зажглись первые звезды. Заметив, как он приближается, она в негодовании отвернулась. Синка это задело, он не привык, чтобы женщины от него отворачивались.
- Я не ищу компании и желала бы остаться одна. – вдруг сказала она, даже не повернувшись, и хотя она сказала это весьма сердито, ее голос произвел на него весьма благоприятное впечатление.
Как бы он звучал, если бы она более благосклонно отнеслась к его присутствию?
- Вы невежливы, хотя я вас не знаю, также как и вы меня, но мне бы не хотелось отвечать вам тем же. Я могу уйти. – произнес он спокойно и остановился в нескольких шагах от нее, даже не думая уходить.
- Тем же? – она обернулась. – Предъявлять необоснованные претензии - это новый способ знакомиться?
- Я не собираюсь с вами знакомиться. – ответил Синк, но уже знал, что лжет, даже увидев ее лицо в профиль, он успел заметить, что незнакомка молода и красива.
Красивых женщин он просто так не отпускал, особенно если они вызвали его любопытство и проявляли равнодушие к его персоне. Иногда ему нравилась длительная осада сопротивляющегося противника.
- Тогда зачем вы мне это говорите? Слушайте, если у вас все же есть такие намерения, давайте просто молчать. Стойте рядом и молчите. – сказав это, она повернулась к нему лицом, некоторое время они смотрели друг на друга действительно молча. Девушка нарушила затянувшееся молчание. – Я, кажется, догадываюсь, кто вы.
- Кажется, я тоже. – Джейнардо старался изо всех сил сдержать улыбку. – Вы единственная, кого я не знаю, а я не знаю здесь только одну даму. Значит, вы и есть донна Орланда, долгожданная дочь дона Иероно. Я угадал?
- Вполне логично, но не интригующе. Но вот это ваше определение, что я единственная и долгожданная, мне понравилось. – она смотрела на него совершенно серьезно, но в синих глазах была откровенная ирония.
- Нынче в монастырях обучают софистике и искусству запудривания мозгов? – Джейнардо начало нравиться такое знакомство. – Ваша очередь угадывать.
- Нынче военные понимают юмор? Ваша привычка командовать распространяется на незнакомых вам людей?
- Разве я командую вами? – удивился он, слегка растерявшись, девушка так странно разговаривала, совершенно не смущаясь того, что они не знакомы.
- Мне расхотелось угадывать, представьтесь, а я скажу, что я подумала о вас. – и она мило улыбнулась ему, смерив оценивающим взглядом. – Начинайте.
- Видите ли, мне трудно решить, как представиться, если все сразу сказать – слишком длинно, а мне бы не хотелось что-то упустить.
Он тоже послал ей свою самую обворожительную улыбку, от которой многие представительницы слабого пола порой теряли здравый рассудок, он уже оценил ее, как самую красивую девушку, которую он когда-либо видел в жизни. И она совсем не походила на свою мать, ее красота не отталкивала, а наоборот, притягивала.
- Ваше самомнение мне бы показалось выше вашего роста, если бы папа не обрисовал вас немного. – девушка посмотрела поверх его головы. – Начните с простого, наверняка у вас есть имя, может, мне этого будет достаточно.
- А может, вам достаточно будет моего прозвища, многим оно кажется удачным, меня чаще называют именно так.
- Если вы погибните в бою, я сложу эпитафию на вашу могильную плиту: «Здесь благородный Синк лежит под мраморной плитой…». – она весело рассмеялась. - Граф де Синклер, я не знаю, как вас зовут, я имею в виду просто имя. Надеюсь, оно у вас есть?
- Джейнардо – это мое имя, но обычно меня именуют по-другому. – повторил он и как-то неожиданно разволновался, услышав свой титул, которым его давно никто не называл. – Даже принц зовет меня Синком. И я не собираюсь погибать, а уж тем более лежать под мраморной плитой.
- Джейнардо…, пусть принц зовет вас Синком, мне нравится ваше имя – Джейнардо, Джей …. – она медленно повторила его имя, как будто пробовала его на вкус. Она снова улыбнулась, протянула ему руку. – Меня зовут Орланда, пожалуйста, не умирайте, мне будет вас не хватать.
- Меня зовут Джейнардо, обещаю, что не умру, мне тоже будет вас не хватать. - сказал он и взял ее руку.
Ее ладонь была теплой и нежной, а синие глаза стали бесконечно глубокими. И он удивился, почему примас сказал, что она ему не понравится. Слово «понравиться» совершенно не подходило к тому состоянию, в которое впал Синк, и он понял, что погиб бесповоротно, и все мраморные плиты мира ему теперь нипочем.
- Вы не хотели знакомиться. – сказал он, глядя на нее уже влюбленными глазами, сердце трепетало, как птица в клетке.
- С чего вы взяли? Но и вы не хотели. Я тут стояла одиноко и ждала, вдруг кто-нибудь придет, например, таинственный незнакомец в голубом маршальском мундире. Разве можно было его ждать в бальном зале, дрыгая ногами под музыку или тоскуя среди перезрелых девиц? – ее голос звучал насмешливо. - Разумеется, только под звездами. «И путь их усыпали розы, и звезды свет несли с небес»! – вдохновенно проговорила она, не утратив иронии, улыбка тронула ее губы, мимолетная, как дуновение ветра. – Я задумалась и не поняла, что это вы подошли, поэтому была немного резка. Простите. Папа не сказал мне, что вы такой, гм …, симпатичный и совсем молодой, я представляла вас несколько другим.
Она запнулась, когда сказала о его внешности, он понял, что она хотела сказать вначале. Как только Джейнардо стал командоресом, женщины перестали отдавать дань его привлекательности, его положение имело теперь более веские преимущества. Он успел отвыкнуть от этого, а она напомнила ему, что он еще и привлекательный мужчина, не только маршал. Почему примас рассказывал о нем, и с какой стати она представляла, как он выглядит, Синк даже не подумал спросить. Он поднес ее руку тыльной стороной к своим губам, и вторую руку тоже, поцеловал кончики ее пальцев, глядя в ее прекрасные синие глаза. Ему казалось, что они парили над террасой, он совсем не чувствовал пола под ногами, и уже готов был сказать «люблю».
- Ваш отец тоже не сказал мне, насколько вы прекрасны. Он почему-то решил, что вы мне не понравитесь.
- А я вам уже нравлюсь? – она кокетливо улыбнулась.
Он смотрел на нее и терялся в догадках: она выглядела совсем юной и неискушенной, но в ее словах звучал призыв женщины, которая флиртует вполне осознанно. И она была так прекрасна.
- Да, нравитесь. – сказал он, и это снова была ложь, она не просто ему нравилась, он был уже без памяти влюблен, вот так сразу с первого взгляда.
- Отчего вы такой, Джейнардо? Вы понимаете, что я могу влюбиться? – взволнованно воскликнула она и оказалась совсем близко. – И что же мне делать тогда?
Он даже не понял, как это произошло, только почувствовал ее трепетные губы, когда поцеловал ее. Ему хотелось целовать ее вечно, парить под звездами в опьяняющей летней ночи и целовать.
- И я могу. – сказал он, оторвавшись от ее рта. – И я могу влюбиться.
- Алегра, - она вдруг повернулась в сторону сада и указала на небо, - звезда влюбленных, мы стоим прямо под ней. Знамение или случайность?
- Какая случайность? – послышался посторонний голос со стороны раскрытой двери. – Я уж думал, ты уехала домой.
К ним подошел дон Иероно.
- Я показывала графу звезды его гороскопа. – пояснила Орланда, они успели отпрянуть друг от друга на безопасное расстояние.
- Он – командорес! А ты, бессердечная девушка, скрылась на террасе, не увидевшись с отцом. – притворно сердито пожурил ее примас и сказал, пристально посмотрев на дочь. – Я так понял, что вы познакомились сами?
- Да, мы познакомились, но, кажется, мы давно знали друг друга. – сказала Орланда и обратилась к Синку, ее глаза лукаво блестели. - У меня нет сердца, командорес?
- Я неплохо разбираюсь в анатомии, и что-то не заметил, чтобы оно не билось. Впрочем, я слушал вас и смотрел на звезды. – Джейнардо улыбнулся примасу, и, повернувшись, подмигнул Орланде.
Дон Иероно оглядел их внимательно и, кажется, все понял, но не подал виду.
- Прощайте, Синк. – сказала она, и одними губами прошептала: «Джейнардо». – Я еду домой, папа.
Герцог ничего не сказал Синку, просто кивнул на прощание и ушел следом за дочерью. Джейнардо глядел им вслед и думал, что умрет прямо здесь на террасе во дворце, как будто она унесла его сердце, но вдруг до него дошло, что она, кажется, взамен оставила свое. Он бросился снова на верхнюю террасу, а через нее в покои принца, упал в кресло и закрыл глаза. Такого с ним еще ни разу не было. Благополучно дожив до двадцати шести лет, он впервые полюбил, как будто всю жизнь ждал, когда появится она – единственная и долгожданная.
Джейнардо помнил, что после они часто вспоминали свое первое знакомство, а потом он вспоминал его один. Вспоминала ли она? До этого дня ему казалось, что нет, не вспоминала. А теперь он не был уверен в этом.
- Ну что? Ты первый раз пал, даже не начав сражаться? – принц склонился над ним.
Джейнардо вздрогнул и открыл глаза, моментально подскочил с кресла, извиняясь.
- Не извиняйся, рассказывай. – принц сам упал в кресло, и повторил нетерпеливо. – Ну же, Синк, не томи?
- О! – Джейнардо развел руками. – Что я могу сказать?
- Все понятно, ничего не говори, по глазам вижу – «погиб», и имя твоей «погибели» мне хорошо известно! Я бы и сам «погиб», но не имею права. Почему в королевских семьях не рождаются столь прекрасные девицы? Она всего лишь герцогиня по линии отца, а со стороны матери вообще трудно сказать что-то определенное, но вроде бы она в родстве с альфийскими королями. – принц наморщил лоб и сжал губы. – Я ее видел, примас сам ее привел и представил. Где он ее взращивал? Она стала еще красивее, чем была ребенком. Ты знаешь, ее мать была волшебницей, по крайней мере, так говорят.
- Не знаю, кем была ее мать, но эта девушка вынула мое сердце и унесла его с собой, и я остался в неизвестности. Что мне делать, сир? – трагическим голосом произнес Джейнардо.
- Бедненький! Точно покойник! Взгляни на себя в зеркало, я сейчас заплачу от умиления и жалости. – засмеялся принц. – Выходить будешь с черного хода, в зале остались некоторые «некромантки» - любительницы свеженьких влюбленных покойников, они растащат тебя по частям.
Синк посмотрел на себя в зеркало и ужаснулся, так он еще никогда не выглядел: бледный с безумным блеском в глазах. Но он, привыкший видеть себя прекрасного во многих женских глазах, как в зеркалах, с сегодняшнего дня желал отражаться только в глазах прекрасной Орланды.
- Хорош, хорош. Думаешь, она осталась равнодушной к твоим прелестям? Сейчас, наверное, плачет в подушку, тебя вспоминая. – продолжал дружески поддевать Синка принц.
- Не думаю, что она пустит слезу, вспоминая меня. – сказал Джейнардо, отойдя от зеркала, вскинул голову. – Я не люблю плаксивых женщин.
- Пусть не плачет, но у тебя только один выход - жениться, поскольку она дочь примаса и девушка. – посмотрел на него многозначительно принц. – Уж поверь мне, как опытному семейному человеку, такое приданое, как невинность, знатные предки и всесильный отец просто так не даются, и плата одна – свобода.
- Я подумаю. – нахмурился Джейнардо. – В таких делах не стоит спешить. Вообще у меня к семейной жизни стойкое отвращение, иногда мне кажется, что я не способен быть мужем и отцом.
Глава 5
Было после полудня, солнце едва проглядывало сквозь пелену облаков. Джейнардо вместе с Перо д,Аморесом проверил все подходы к куполу. Кое-где пришлось снова воздвигать заслоны. Многие мужчины с готовностью включились в работу, все легче было ожидать предстоящую ночь в действии. Принц тоже взялся помогать, объяснил свое желание тем, что ему усталому проще заснуть.
Женщины пытались разделить скудную еду на всех. С пищей и водой было хуже всего. Их осталось чуть больше полусотни человек, и все же накормить такое количество людей было непросто. Немногие отважились спускаться вниз в дневное время. Чаще всего «разведчики», так они себя называли, находили остатки каких-то припасов на нижних этажах, остальные мужчины потом переносили все наверх. Выбраться наружу из дворца пока никто не пытался. Разглядывая окрестности из разбитых проемов купола, люди видели неприглядную картину: некогда ухоженный парк превратился в дикие заросли, среди которых часто ощущалось движение каких-то неведомых существ. Дворец раньше окружали цветники и водоемы с фонтанами. Теперь же все усердие садовников было сведено на нет. Цветники были истоптаны, цветы вырваны, пруды почти высохли, фонтаны иссякли.
Вдалеке за разрушенными парковыми ограждениями виднелись такие же многочисленные разрушения. Весь ли город был в таком виде, было неясно. Купол центральной части дворца, где они спасались от злобных тварей, был затянут гибкими лианами, которые удерживали оставшиеся перекрытия от дальнейшего разрушения. А ведь совсем недавно казалось, что королевский дворец – незыблемая крепость.
Женщины снова разожгли костер, благо обломков мебели пока хватало. Правда, готовить на нем было нечего. Костер напоминал им о том, что они – люди и готовы сражаться за свою жизнь. Но если вдуматься, то они скорее были жертвами какого-то невероятного колдовства, иначе как объяснить внезапное появление монстров в до сих пор благополучном городе. Откуда свалилось на их головы это несчастье, когда праздник во дворце был в самом разгаре? Все они помнили первый ужас, но старались об этом не говорить друг с другом. Кто-то сразу же проявил себя храбрецом, кто-то просто испугался и поэтому бездействовал, а кто-то бросив всех, спасал только себя. Костер притягивал людей, тогда как любого зверя он отпугнул бы. Эти же монстры огня не боялись, как будто сами были рождены из пламени.
Джейнардо одним из последних подсел к костру, проводив принца отдыхать. Он чувствовал, что надо бы еще поспать перед предстоящей сворой, но пустой желудок - помеха сну. Вчерашняя крыса была закуской на один зуб. Грызя черствый сухарь, твердый как камень, он огляделся вокруг. Почти все разбрелись по своим углам, возле тлеющего костра сидело всего несколько человек. Все молчали, озабоченные ожиданием, говорить не хотелось. Орланды нигде не было, как и еще нескольких мужчин из группы разведчиков. Скорее всего, ушли на поиски еды, назавтра уже нечего было есть, осталось только небольшое количество воды и вина.
Утреннее событие нарушило привычное состояние, и Джейнардо сидел в задумчивости. Он и раньше переживал за Орланду, когда она исчезала во мраке нижних этажей, но сегодня эти переживания были острее. Он ничего не мог поделать, все были в одинаковых условиях, она, по крайней мере, была жива и, кажется, с едой у нее было все в порядке. Поддерживать такую активность, как она, трудно было бы голодной. Он подумал, что многие женщины просто отощали, чего нельзя было сказать о ней. Конечно, те, кто находил припасы продуктов, ели в первую очередь сами и только потом тащили наверх. Джейнардо усмехнулся: они дошли почти до животного состояния, думали только о еде и воде, но выхода, который бы что-то изменил, он пока не видел. Вскоре все разошлись и он остался у костра один.
К нему подсела донья Кирена. Заговорила о раненых, о пище. Джейнардо показалось, что раненые и пища только предлог. Донья Кирена все время пыталась завести с ним более длинный разговор, чем это было необходимо. Джейнардо уже бросил ей как-то: «Я не могу отвечать за все, да и не хочу. Что вы все от меня хотите?» Он тогда почувствовал в ее словах плохо скрытое напоминание о власти. Королевская власть держалась благодаря ему, даже принц чувствовал шаткость этой власти. Он был как последний столп, на котором покоилось незыблемое до сих пор королевское величие. Синк понял, донья Кирена не прочь бы увидеть командореса на месте правителя, а себя представляла в качестве кого? Эта мысль тоже приходила ему в голову, но привязанность к принцу и оставшаяся вина по отношению к покойному королю, которого он не смог спасти, были сильнее. И еще за это время он просто устал командовать и отвечать за все. Он вдруг подумал, что эти тихие интриги доньи Кирены гораздо серьезнее, чем он предполагал. Да, эта интриганка ни чем не отличалась от своего мужа, такая же хитрая и скользкая. Кто еще в стане потенциальных врагов? Перо д,Аморес? Он, конечно, не в счет, но среди его соратников, возможно, найдутся такие. Орланда? Нет, для нее это значило бы предать память отца. Она и свою компанию будет держать в повиновении, ее крутой нрав был ему знаком. Кирена… Джейнардо взглянул на нее, решив, что будет осторожнее.
Он снова вспоминал минувшие дни. После знакомства с Орландой, ему долгое время не удавалось поговорить с нею наедине. Они виделись только при дворе. Придворная жизнь была вся на виду, и Орланда сохраняла невозмутимость, как будто ничего не произошло. Ее улыбка, адресованная ему, была чуть-чуть приветливей, чем дежурная улыбка любой придворной дамы. Но он и сам мог бы упрекнуть себя в притворной холодности и равнодушии. Ничего не значащие взгляды, которыми им приходилось обмениваться, не давали повода обольщаться. Но иногда взоры, брошенные друг на друга, все же позволяли ему надеяться. Джейнардо мучился в неизвестности, муки любви ему были мало знакомы, и ему едва хватало сил держать себя в рамках приличия.
Де Фуэрса к себе его больше не приглашал. Отношения между ними оставались прежними, враждебности он никакой не выказывал, наоборот, был предупредителен и дружелюбен. Напроситься самому Джейнардо не позволяло самолюбие, да и уверенности в том, что удастся поговорить с Орландой с глазу на глаз, не было. Прошел месяц со дня их знакомства, а он изнывал от любовной тоски. Сколько раз он мысленно раздевал ее и держал в объятьях. И это бесконечное неудовлетворенное желание даже просто видеть ее приводило его порой в отчаяние.
Она появлялась только на светских приемах вместе с отцом и изредка одна бывала у принцессы. И даже на этих редких приемах она была объектом повышенного внимания других мужчин, но на некотором расстоянии. Придворные кабальеро предпочитали глазеть на нее, но остерегались заигрывать.
Большую часть дня она проводила за составлением гороскопов и предсказаний, а ночные часы оставляла для наблюдений. Отчего-то принцессе понадобился астролог. Орланда не стала ее фрейлиной, но была вхожа в Альзар благодаря положению своего отца. Джейнардо стало понятно, в каком монастыре она провела половину своей жизни. Это был монастырь эсабо у Пирреев, там обитали астрологи и целители. Там обучали юных послушников обоего пола. Не любых, а только тех, в ком была хоть крупица магического дара. Чаще всего их учили быть целителями, которые могли не только лечить, но и изготавливать лекарства. Они знали толк в травах и зельях, им была подвластна жизненная сила. Не сказать, чтобы они излечивали всех и вся, но многим страждущим и немощным помогали. Истинная магия в королевстве не приветствовалась, считалось, что она от дьявола, а дьявол есть тьма. Но кто-то из учеников становился астрологом. Говорили, что астролог почти волшебник, он мог заглянуть в будущее по звездам, мог и лечить при необходимости. В предсказания Джейнардо не верил. Он верил, что каждый сам творец своей судьбы.
Орланда была не только красива, но еще умна и талантлива. Ее стихией были небо и звезды. Пустовавшая после смерти последнего звездочета обсерватория обрела хозяйку, до нее сюда никто не заходил. Орланда не заняла место придворного астролога, но часто выполняла желания принцессы, поэтому много времени проводила в башне. Но может быть, она просто не умела вести праздную жизнь? Придворные часто бывали декорацией к королевским забавам в виде приемов и балов. И это было искусством: быть всегда на виду и в нужный момент оставаться незаметным. Орланда при дворе держалась несколько обособленно, женщины побаивались ее способностей, а мужчины ее отца.
Джейнардо, потерявший всякую надежду увидеться с ней, заставил одного из своих слуг проследить, где она бывает. В скором времени тот доложил, что кроме редких появлений в королевском дворце, девушка иногда ходит в церковь в сопровождении прислуживавших ей женщин, и большую часть времени, в основном ночью, проводит в обсерватории под надежной охраной. Джейнардо догадался, что дон Иероно не желал оставлять дочь одну, и его можно было понять.
Но что же было делать несчастному влюбленному? Броситься к отцу и просить ее руки, даже не зная о взаимности? Синк был влюблен, но мысль о женитьбе все еще пугала его. Пока он не был готов потерять свободу даже из-за любимой женщины. А еще ему казалось, что герцог будет против этого брака, он же сказал, что не имел в виду свою дочь, когда советовал Синку жениться. Вся любовь Джейнардо была пока на уровне чувственности, порой он и сам не понимал, чего же ему на самом деле хочется от этой любви. Он, не привыкший к отказам женщин, находился в смятении и готов был к безрассудству. Риск и натиск были профессиональными привычками маршала, но природная осторожность сдерживала его порывы.
Джейнардо теперь появлялся при дворе каждый день, чего не делал раньше. Принц посмеивался над ним и даже предложил помочь в сердечных делах, но он отказался, решив, что вполне может справиться сам. И все же подумывал использовать влияние принца, если все его усилия окажутся безнадежными. А о том, что они могут оказаться такими, ему даже думать не хотелось.
Ему помог случай, хотя он подозревал, что без участия принца не обошлось. Принцесса устраивала музыкальный вечер, были приглашены только наиболее знатные придворные. Орланда пришла одна, дон Иероно куда-то уехал по делам. Принцесса усадила ее рядом с собой в первом ряду кресел, принц расположился во втором ряду сразу за креслами принцессы. Джейнардо, как и большинству молодых мужчин, пришлось стоять. Он мог бы занять любое кресло по праву, которое ему давало его положение, но сегодня предпочел оставаться незаметным. Появление короля моментально изменило расстановку всех лиц. Принцесса выпроводила всех фрейлин справа от себя, уступив место королю. А король указал Синку, чтобы он сел рядом. Джейнардо внутренне усмехнулся, он-то знал, что король не потерпит возле себя каких-то фрейлин. Справа от Джейнардо оставалось еще одно пустое кресло, и Его Величество решил, что между ними должна сидеть дама, а Синк обязан пересесть. «Не будем нарушать порядок. Попросите герцогиню сесть между мной и маршалом, и пусть начинают», - обратился он к принцессе. Орланда заняла указанное ей место. Ее титул, произнесенный королем, резанул Джейнардо по ушам, напомнив ему, кто она такая.
Вначале это была пытка под прекрасную музыку и пение. Синк знал, что значит, находится рядом с королем, если он разрешил сесть. Он, как всегда отнесся к этому философски, но разглядывать Орланду, не поворачивая головы, было очень затруднительно. Он видел только ее точеный профиль и руки, лежащие на коленях. Он пересчитал все кольца на ее пальцах и количество бриллиантов в браслете, не нашел ни одной морщинки на ее черных перчатках, они были как вторая кожа на ее руках. Она сидела не шелохнувшись, на ее лице не дрогнул ни один мускул, в отличие от него она смотрела только прямо. Джейнардо сидел также прямо, одна нога слегка вперед, правая рука поверх левой, как того требовал этикет. Высокий жесткий ворот мундира вынуждал его высоко держать голову, из-за этого его поза казалась пренебрежительной и надменной, но, если следовать дворцовому этикету, она была безупречна.
Однако король не собирался сидеть молча, он вначале переговаривался только с принцессой. Принц благоразумно не вмешивался в разговор отца и жены. На третьей арии король уже адресовал свои реплики Орланде, вовлекая и Синка в разговор. Джейнардо незамедлительно воспользовался моментом и прошептал ей: «Мне необходимо с вами поговорить». Она ничего не сказала, только повела головой. Он принял этот жест за согласие и не ошибся.
Когда музыканты закончили свое выступление, и все стали расходится, Джейнардо удалось увести Орланду на безопасное расстояние так, чтобы никто не мог их услышать. Она совсем не была удивлена и охотно последовала за ним. Портьера окна была неплохим укрытием, и первое его желание было поцеловать ее, пока их никто не видит, но он отбросил его как мимолетное в надежде на большее, если все получится, как он предполагал.
- Что вы хотели мне сказать? – спросила она.
Она стояла совсем близко и смотрела на него, улыбаясь обычной своей ничего не значащей улыбкой, но глаза ее подозрительно блестели. Бледно-розовое платье, отделанное черным кружевом, как нельзя лучше оттеняло ее удивительную красоту. Два сапфира ее глаз были устремлены на него в ожидании, что же он скажет. У Джейнардо перехватило дух, так долго он ждал этого момента.
- Когда я могу с вами увидеться? – выпалил он сразу, забыв все обходные маневры, которые собирался предпринять.
- Мы видимся с вами. – сказала она, на ее лице отразилось недоумение, но голос звучал обычно. – Я сейчас перед вами.
- Не здесь, наедине, чтобы больше никого не было, только вы и я, как тогда.
Он, намекнув этими словами на их первую встречу, смотрел на нее, как в ожидании приговора. Джейнардо не мог ее понять, то ли она была настолько недалекой, что ни о чем не догадывалась, то ли была совершенно равнодушной к нему. Но он помнил ее последние слова в день их знакомства. Или она так бездушно пошутила?
- Одна я бываю только ночью. – она снова улыбнулась и вдруг рассмеялась. – Ночью в обсерватории, в обнимку с телескопом. Если у вас есть желание разлучить меня с ним, то приходите после полуночи, посмотрим, удастся ли вам это. И, правда, Джейнардо, приходите. – ее взгляд стал ласковым и умоляющим. – Придете?
- Ночью? – он опешил от ее приглашения, хотя это было как раз то, чего ему хотелось больше всего. – Вы серьезно или это шутка?
- Я не шучу, вы удивлены?
- Своих телохранителей отправите спать? – напомнил он ей и сказал откровенно еще раз. – Мне бы хотелось, чтобы об этом больше никто не знал, только вы и я.
- Телохранители мне не подчиняются, но есть другая дверь и…
- Она заперта. – в нетерпении опередил ее Джейнардо.
- Ага, значит, вы исследовали все подступы к моему убежищу? А я думала, что закрытые двери для вас не преграда! Маршал Синк, так и быть, я сдамся без боя и сама вручу вам ключи от города. Что вы так смотрите? Может мне хочется быть плененной? – она снова засмеялась. – Держите, это ключ от двери, которая ведет в обсерваторию прямо из дворца. Надеюсь, вы сможете попасть ночью во дворец?
И она действительно подала ему ключ, отстегнув его от общей связки, которую достала из сумочки, висевшей на поясе. Джейнардо воспринимал все как во сне, она и не думала отказываться, и теперь ему казалось, что он зря столько мучился, почему-то решив, что дочь примаса такая недотрога. И все же ему было непонятно ее поведение. Она так просто согласилась увидеться с ним, да еще ночью. И эта фраза: «Хочется быть плененной». О чем она думала? Или ей не приходило в голову, что его можно опасаться, или она это делала намеренно. Он не знал, радоваться ли ему ее согласию или огорчаться.
Джейнардо давно не ухаживал за молодыми девушками, а если честно, то вообще не ухаживал, особенно за девушками, да еще молодыми. А она была так молода! Сколько ей, двадцать? Должно быть так, может меньше, но вряд ли больше. Что он видел в ее глазах, смотря в них сейчас? Ни какого лукавства, доверчивое обожание и желание, прикрытое любопытством. Он засомневался в правильности своих намерений, но ключ взял. Прикосновение к ее руке привело его в состояние эйфории, ни одну женщину он так не желал, как эту. Орланда своим замечанием отрезвила его.
- Если только небо будет ясным, то сегодня, хотя это мало вероятно. - она указала в окно на небо и внимательно посмотрела на него.
День был пасмурный, облака плотным слоем закрывали небосвод, уже вечерело, но звезд видно не было. Он расстроился, встреча, на которую он надеялся именно сегодня, могла не состояться из-за какой-то погоды.
- Не переживайте, в это время года чаще бывает ясная погода. Ключ у вас, следите за небом. Мне нужно идти.
И она покинула его, он даже не успел ничего сказать. Оставшуюся часть вечера он только и делал, что мысленно молился, чтобы небо разъяснилось. И действительно ближе к полуночи облака вдруг исчезли, и октябрьская ночь чернильно-черная с алмазной россыпью звезд накрыла спящий город. Луна была в последней четверти, и ее туманный желтый отсвет был похож на вуаль. Джейнардо в который раз возблагодарил фортуну, она явно к нему благоволила. Все его мысли были только о предстоящей встрече, он ни о чем больше не мог думать, шептал ее имя, в предвкушении не зная чего, блаженства или разочарования. Он тщательно оделся, предусмотрев все случаи победы и поражения. Даже идя на свидание, он был готов ко всяким неожиданностям. Из оружия взял только кинжал, полагаясь на силу своих кулаков и быструю реакцию. Прекрасно зная, как обойти сторожевые посты у дворца, он все же опасался таких же возможных ночных посетителей, как он сам. Накинув на плечи плащ и надвинув шляпу до самых бровей, маршал отправился покорять сердце своей возлюбленной, хотя она собиралась сдаться без боя.
Благополучно миновав все посты, Синк очутился у внешней стены галереи, которая соединяла части дворца. Он достал ключ и осторожно открыл дверь в стене, сразу за ней находилась лестница, ведущая наверх в галерею. Закрыв дверь, он остался в полной темноте, но он хорошо помнил количество ступеней в каждом пролете. Сколько раз он использовал эту дверь для тайных дел, выполняя поручения короля или принца, а чаще для своих личных расследований и наблюдений. Ведя придворную жизнь, ему просто необходимо было иметь запасные ключи от многих дверей и тайных агентов, выполнявших его задания. Иногда приходилось действовать самому, не прибегая к чьей-либо помощи.
Джейнардо быстро поднялся по лестнице, на последней ступени остановился, нашел механизм, отодвигающий панель, которая открывалась на галерею. Галерея соединяла оранжерею и обсерваторию, через оранжерею можно было пройти во дворец. Он двинулся по темному пространству, освещенному только лунным светом через сводчатые окна. Светлые пятна оконных проемов чередовались на полу с темными промежутками по левой стороне галереи. Джейнардо старался держаться правой стороны там, где была более густая тень. Стражи здесь не было, оранжерея и обсерватория запирались. Дверь в конце галереи находилась глубоко в стене, здесь было совсем темно. Ключ легко повернулся в скважине, и Джейнардо оказался в небольшой коморке, из которой вела вниз винтовая лестница. Все входы и выходы во дворце он изучил, когда был еще подростком. Они с принцем часто играли в следопытов, блуждая по многочисленным закоулкам дворца. Лестница в самом низу была слабо освещена, свет проникал из главного помещения обсерватории. Синк спустился по лестнице на всякий случай осторожно, остерегаясь неожиданностей. Главное помещение его поразило, он очень давно здесь не был. Купол с гигантской щелью, через которую просвечивало звездное небо, как шляпка огромного гриба накрывал просторную круглую комнату. В центре ее на небольшом возвышении стояло кресло, в котором спиной к Джейнардо сидела Орланда. Пятиметровый телескоп, хитроумное творение последнего звездочета, опирался на металлические фермы между куполом и наблюдателем. Света трех ламп вполне хватало, чтобы можно было что-то видеть в этом большом пространстве, и все равно края помещения тонули во мраке.
Джейнардо, на ходу снимая шляпу и плащ, прошел к центру комнаты, Орланда, услышав шаги, обернулась, ни чуть не испугавшись. Помост, на котором она сидела, был поднят над полом метра на два, и ему пришлось задрать голову, чтобы увидеть ее. Орланда оставила свои занятия, поднялась и стала спускаться по небольшой лестнице сбоку. На ее плечи был накинут плащ с меховой подбивкой, в обсерватории было прохладно, хотя октябрь выдался теплым. Она спускалась медленно, лестница была крутой и неудобной. Джейнардо подошел к лестнице вплотную, и когда Орланда остановилась на полпути, протянул к ней руки. Она замерла в нерешительности, но потом позволила ему опустить себя на пол. Он сжимал ее талию под плащом, не собираясь больше выпускать из своих объятий. Все слова, которые он хотел сказать ей, вылетели из его головы. Она тоже молчала. Они смотрели друг на друга не отрываясь, словно онемели от переполнявших их чувств. Джейнардо притянул ее к себе, и руки Орланды оказались на его плечах. Орланда была взволнована и слегка дрожала, то ли в нетерпении, то ли от неизвестности. Он наклонился, собираясь ее поцеловать, она непроизвольно отпрянула, но затем сама прильнула к нему и уже больше не противилась его поцелуям и объятьям. Ее губы вторили ему, обжигая своей страстностью и маня неприкрытым желанием. Но вдруг она остановилась, как будто испугалась. Синк ослабил свои объятья, понимая, что излишняя напористость может быть принята за грубость.
Орланда ловко вывернулась из его рук и стояла теперь в нерешительности. Джейнардо тоже был растерян. Сколько раз он про себя репетировал эту встречу и их разговор, а теперь молчал, не зная, что сказать. Этот порыв страсти мешал им сообразить как себя вести дальше. То ли продолжить целоваться, то ли предпринять что-то другое. И похоже было, что мысли их были не в одном русле. Джейнардо хотелось бы продолжить, а потом …, понятно, тоже продолжить. Однако, казалось, что Орланда с этим не согласна. Она отвернулась и заговорила, сначала очень тихо, словно боясь нарушить возникшую паузу.
- Хотите посмотреть на звезды, граф?
И это обращение вывело, наконец, Джейнардо из ступора. Он вздохнул и сжал кулаки. Когда между вами звезды, что тут поделаешь?
- Нет, - он покачал головой.
Она повернулась к нему, и он прочитал на ее лице закономерный вопрос: «Тогда зачем вы сюда пришли?». Он уже хотел на него ответить, но она снова заговорила, уже спокойно без напряжения.
- Расскажите мне о себе, ведь я о вас почти ничего не знаю.
Он молчал, собираясь с мыслями, она продолжила, успокаивая его своим голосом. И он почувствовал, что хочет просто с ней говорить, держать за руку и слушать ее голос.
- Я знаю, что здешняя обстановка не очень-то располагает к беседам. Эта труба и эта дыра в крыше, эта тьма по углам, хотя здесь никаких углов нет. Там в парке гуляет ветер, играет листвой, разносит запахи цветов….
Она говорила и говорила, а он слушал. Казалось, что стены башни исчезли. Кругом были цветники, в которых благоухали розы и лилии, как тогда при первой встрече. Они сидели под цветущей магнолией прямо на траве. И Джейнардо не удивляло, что магнолия вдруг зацвела. Луна висела над парком и как страж охраняла их уединение. Джейнардо рассказывал Орланде о своем детстве. Не о том как ссорились родители, а о лугах и рощах, которые окружали их старый замок. О ручьях, в которых он с деревенскими мальчишками ловил форель. О своей первой поездке верхом, о своей дружбе с принцем. Орланда протянула ему раскрытую ладонь, и он почувствовал запах земляники. Совсем забытый запах той лесной ягоды, которую он собирал с нянькой по опушкам, когда был совсем маленьким. Старая нянька собирала ягоды и приговаривала: «Одна тебе, другая мне, Джил». На ладони лежало всего две ягоды. «Одна твоя. Другая моя». – сказала Орланда. Она взяла одну ягоду, другую он слизнул прямо с ее ладони. Он даже не удивился, откуда взялась земляника, в парке росли только цветы. Хотелось, чтобы эта ночь никогда не кончалась.
Но первый луч солнца стер всю идиллию. Парка вокруг больше не было, исчезла цветущая магнолия и трава, на которой они сидели. Джейнардо огляделся удивленно, обнаружив, что они расположились прямо на каменном полу в окружении серых стен башни. Серое утро неумолимо пробиралось сквозь щель в крыше. Но Орланда сидела рядом и держала его за руку.
- Так это был только сон?! – вырвалось у него.
- Сон на двоих, - улыбнулась она.
И он понял, что она особенная девушка, но иногда не хочет этого показывать. Они поднялись. Орланда поправляла свои юбки, а Джейнардо отыскал свои шляпу и плащ.
- Вам пора уходить, иначе будут неприятности, - напомнила Орланда.
- Да, конечно…,
Он направился к двери, остановился.
- Но позвольте…
- Да, - откликнулась она.
- Задержите утро хоть на минуту!
Она засмеялась, но как-то печально.
- Не в моих силах! Но я помогу вам уйти без препятствий, никто вас не остановит, пока вы не покинете дворец.
Он не стал произносить слова прощания, подошел к ней и поцеловал. Не страстным поцелуем, а нежно, так, чтобы она помнила. А потом ушел не оборачиваясь.
Глава 6
Джейнардо казалось, что прошла целая вечность с той встречи. Сначала он был благодарен Орланде, что она не позволила ему зайти дальше обычных поцелуев. Он понимал, что все вокруг тогда было иллюзией, которую она создала. Это было настоящее волшебство! Она не побоялась показать ему свои способности. И он любил ее за это еще больше. Возможно, другой бы на его месте насторожился и сообщил куда следует. Но он в этом не усмотрел ничего такого, чего можно было бы опасаться. Это было так красиво! Закрывая глаза, он как бы снова оказывался в парке наедине с Орландой, и готов был рассказывать о себе все, ничего не утаивая.
Ему на память пришел один странный случай из далекого детства. Они с нянькой вышли из рощи, где собирали ягоды, и шли по дороге вдоль опушки. Сзади послышался топот, и вскоре из-за поворота показались всадники. Впереди ехали два кабальеро с дорожной одежде, на шляпах колыхались пушистые перья. За ними ехала женщина на вороном жеребце. Мужчины проскакали вперед, а женщина остановилась. Джейнардо таращился на нее, открыв рот. Такой красивой дамы он никогда не видал. Его мать никогда не выезжала верхом, и одежды красивой у нее не было. Он помнил, что голову женщины украшала маленькая шляпа с ястребиным пером. У нее были темные волосы и поразительно синие глаза.
- Скажи, старуха, не эта ли дорога ведет к замку Синклеров? – обратилась дама к няньке.
- Да, госпожа, - отвечала нянька кротко, склонив голову.
Женщина стегнула лошадь и ускакала вслед за кавалерами.
- Кто это? – спросил Джейнардо испуганно.
- Ведьма! – ответила нянька.
У Орланды были такие же синие глаза, но та женщина не могла быть ее матерью. Она не была женщиной с портрета, что висел во дворце герцога, и все же что-то общее у всех троих было.
Джейнардо, как это часто бывало, с утра находился в апартаментах принца. Тот о чем-то увлеченно рассказывал, Джейнардо почти не слушал, похлопал по карману, ключ, что дала Орланда, был при нем. Но после встречи она больше не появлялась в Альзаре, обсерватория тоже пустовала. И примаса он тоже не видел. Джейнардо осторожно поинтересовался у принцессы, куда пропала самая красивая придворная дама. Все оказалось просто, она с отцом ненадолго уехала, не то в его имение, не то еще куда-то. Дальше расспрашивать он не стал. Излишний интерес к Орланде мог повредить им обоим. Принц, конечно, кое-что знал о его сердечных делах, но вряд ли он что-нибудь рассказывал принцессе.
И Джейнардо терпел. Старался занять себя обычными делами, которые раньше выполнял не особо задумываясь. А сейчас ему казалось, что служба отвлекает его от главного – мечтать о той, кого любил. И как ему трудно было скрыть радость, когда он снова увидел Орланду. Она была сдержана и грустна. А он злился на то, что не мог просто так подойти к ней и спросить, что ее огорчает. Он уже подумал написать ей, но понимал, что его письмо может быть прочитано совсем не тем адресатом. Как же он обрадовался, когда однажды вернувшись домой, обнаружил среди почты ее послание. Оно было без подписи и не было указано, кому оно предназначалось. Но дворецкий заверил его, что письмо принесли для него.
- Его принес мальчик еще утром, когда вы ушли в Альзар.
В письме было странная просьба: «Верните мне это письмо в полночь». И все, ни обращения, ни подписи. Такие слова могли написать только тому, кто знал, кому вернуть письмо и куда нужно прийти. У Джейнардо сразу пересохло в горле. Он сунул письмо в рукав под манжету и поднялся к себе. Было далеко за полдень, но до вечера нужно было себя чем-то занять. А чем он мог заняться, когда все мысли были только о предстоящей встрече. Что письмо написано Орландой, он не сомневался. Он закрыл глаза, но представить Орланду никак не мог. Ее образ расплывался, перед ним возникали то ее синие глаза, то ее зовущие губы. Когда он открыл глаза, его взгляд упал на гитару, что одиноко лежала на каминной полке. Джейнардо не помнил как она там оказалась и когда он последний раз брал ее в руки. Пел он редко, хотя и имел хороший голос и слух, зато играл гораздо чаще. Какой же кабальеро без гитары? Он машинально тронул струны и снова закрыл глаза, тихонько напевая:
Как избавиться от страсти,
Что мне сердце рвет на части,
Подскажите мне скорей.
На беду или на счастье
Карты все червонной масти
Мне сказали: «Будь смелей!»
Джейнардо не помнил, как заснул. Проснулся он, когда в комнате стало совсем темно. На коленях лежала гитара, а сам он сидел в кресле. Полночь еще не скоро, а вот легкий ужин ему не помешает. И Джейнардо, положив гитару на ее прежнее место, вызвал дворецкого, которому приказал подавать на стол.
На этот раз он довольно быстро добрался до потайной двери, оставаясь ни кем не замеченным. Он вдруг подумал, что если бы Орланда захотела, то он мог бы преспокойно пройти мимо ее стражей через главный вход. «Ну, что ж, и на том спасибо, что она вообще пригласила меня на свидание», - решил он.
Она ждала его внизу. Он чувствовал, что она нервничала, когда он протянул ей письмо. Она порвала его на мелкие кусочки, они белыми лепестками осыпались на ее платье.
- Не поймите меня неправильно. Наверное, это было опрометчиво, приглашать вас сюда снова, но…
- Мы не в том положении, чтобы встречаться наедине никого не опасаясь. – закончил он за нее.
- Да! – обрадовалась она.
Она смотрела на него, как будто искала его понимания и поддержки. А он сам хотел ее поддержки и ее понимания. Дальше было молчание потому что, когда губы заняты, трудно говорить. Казалось, что внутри у обоих случился пожар, который нужно было немедленно остановить. И не надо было никаких слов, чтобы понимать не только свое желание.
- Куда? – Джейнардо, на секунду оторвавшись от ее рта, смотрел на нее вопросительно.
Орланда не ответила, кивнула влево, там, в стене была видна приоткрытая дверь. Он подхватил ее на руки, ее плащ упал на пол рядом с его плащом и шляпой, и понес туда, куда она указала. Кровь бурлила в жилах, желанье стало нестерпимым именно оттого, что голод, который он так долго терпел, должен был закончиться. И он уже не мог думать ни о чем другом.
За дверью оказалась просторная комната, ярко пылал камин, блики пламени танцевали на стенах. Словно специально все располагало к интимной встрече. Джейнардо опустил Орланду на широкий диван, покрытый джиссерским ковром. Она подняла голову, ее лицо слегка раскраснелось, как сентябрьская роза, а глаза призывно сияли. Ее руки метнулись к груди, она быстро расстегивала застежки на платье. Он сжал ее руки, не давая им двигаться дальше.
- Нет, не так быстро. У нас вся ночь впереди, не правда ли?
Какая-то капля благоразумия все еще удерживала его, и спрашивая у нее, он надеялся, что она возьмет на себя всю ответственность за это свидание. За себя он уже не мог поручиться. «Это безумие!» - твердила совесть. «Будь, что будет!» - настаивала страсть. Но Орланда все решила сама.
- Да, - выдохнула она.
И теперь они оба ожидали безграничного блаженства. Он поцеловал кончики ее пальцев, потом бережно стянул с ее плеч платье. И смотрел на нее заворожено, одежда скрывала те прелести, от которых захватывало дух. Сколько раз он представлял ее обнаженной, и она превзошла все его ожидания. Его ладони сами собой накрыли ее соблазнительные груди, а глаза с восторгом и обожанием глядели на нее. Выражение лица Орланды менялось в зависимости от его прикосновений, как будто она прислушивалась к своим ощущениям, но сама дотрагивалась до него нерешительно, словно не знала что делать.
Джейнардо отпрянул, смотрел на нее пристально, ничего не понимая. Только что она казалась искушенной и опытной в любви, и вдруг нерешительные и неумелые объятья. Она взглянула на него и потянулась руками к его шее. Он застыл, молча, взирая на нее. Пальцы Орланды торопливо развязывали шейный платок, его руки моментально отреагировали, скользнули по ее спине и сомкнулись на талии. Джейнардо снова обрел уверенность, что все делает правильно, она не смущалась, когда он раздевал ее, не отвела взгляда, когда он разделся сам. Ее сияющие глаза взирали на него тоже с восторгом и обожанием. Он сам слегка покраснел под ее откровенным взглядом. Ему даже не пришло в голову спросить ее еще раз, стоит ли ему продолжать, он слишком полагался на свою интуицию, и он слишком сильно ее желал, чтобы позволить себе сомневаться.
- Я хочу тебя с того самого дня, как увидел. – сказал он, и это была правда. – Не было дня, чтобы я не думал о тебе. – и это тоже была правда.
- Я тоже, и может, даже раньше. Я думала, что ты никогда не решишься. Ты казался таким смелым, а я надеялась, что ты будешь настойчив.
- Я настойчив …
- Сейчас, да. Я тоже хочу тебя, Джей. С того самого дня только тебя.
Вот так, ни граф, ни маршал, Джей! Называя его по имени, Орланда как будто видела в нем только желанного мужчину. Она легла на спину и позволила ему опуститься сверху. В тот момент он не понял, что сделал неправильные выводы из ее слов и действий, принимая все время ее доверие за доступность, ее откровенность за вольность. А она считала, что любовь не мыслима без доверия, и ни на минуту не усомнилась в нем, принимая страсть за любовь. И если их души заблуждались в истинности чувств, то их тела не ошибались в своих желаниях.
Джейнардо, переполняемый своими ощущениями, даже не обратил внимания на то, что на лице Орланды отразились испуг и боль, когда он овладел ею. Она только охнула, но этот возглас был таким привычным. Он просто не смотрел на нее именно в этот момент, а когда взглянул, ее лицо уже светилось от счастья. И он поцеловал ее, а потом любил так, как не любил никого.
Она прижимала его к себе, водя ладонями по спине, все еще продолжая вздрагивать.
- О, Джей, такое блаженство! – пробормотала она, прижимаясь своей щекой к его щеке. – Я и не думала, что сначала будет так больно, но я согласна терпеть, лишь бы ты был со мной.
До него не сразу дошел смысл ее слов, а когда он сообразил, что она сказала, резко приподнялся, оглядел ее и себя. И только тогда понял, что они натворили, а она как будто не осознавала всех последствий своего поступка. Она, похоже, знала, что происходит с мужчиной и женщиной в момент близости, но не подозревала о некоторых нюансах. Конечно, она воспитывалась в монастыре аскетов, где знания были главным достоинством человека. Откуда же ей было знать о тонкостях любовной игры? Ее лицо было таким счастливым, а глаза светились любовью и благодарностью.
- Ты могла бы мне сказать. – наконец, проговорил он, после длинной паузы.
- Я сказала. – на ее лице было недоумение, она нерешительно улыбнулась. – У меня нет слов, чтобы выразить свои чувства к тебе. Я люблю тебя.
- Я не о том. – нетерпеливо перебил он ее, нахмурившись.
Он не остыл от утоленного желания, но чувство собственной вины, что он не распознал ее неискушенность, привело его в ярость. Он чувствовал себя самым настоящим подлецом.
- А о чем? – улыбка сползла с ее лица, и оно стало сосредоточенным.
Джейнардо поднялся, натянул штаны, повернулся к ней.
- У тебя никогда никого не было, так?
- Да, ты единственный. – Орланда счастливо улыбнулась.
- Вот именно! – раздраженно и почти в отчаянии воскликнул он.
Джейнардо злился на себя, но свою злость срывал теперь на ней, ни в чем неповинной. Он надел рубашку, не потрудившись ее застегнуть, стал подбирать с пола свою одежду. Орланда села на диване, подтянув к груди колени, обхватила их руками.
- Почему ты злишься? Я не понравилась тебе? – с тревогой в голосе произнесла она.
Ее слова разозлили его еще больше. Обычно так говорили продажные женщины, когда им отказывались платить за услуги. Он помнил это, когда еще юнцом попробовал вкус любви за деньги.
- Ты была великолепна! У меня никогда еще не было таких виртуозных девственниц, ни каких девственниц никогда! – он бурно отреагировал на ее вопрос и добавил уже спокойнее. - Можешь жаловаться своему отцу.
Джейнардо, подхватив оставшуюся одежду и сапоги, направился к двери. Он не знал, что делать и был взбешен этим. Вспылить для него было самым обычным делом, но она его таким не знала.
- Джей! – окликнула она его уже неуверенно. – Что я не так сделала?
В ее голосе была такая тоска, что Джейнардо не выдержал, оглянулся и замер. Орланда сидела, свесив ноги с дивана, вцепившись руками в его край. Она глядела ему вслед, наклонив голову и упершись подбородком в плечо, ее волосы черной шелковой волной опускались на вздымающуюся грудь. Обнаженная фигура Орланды излучала боль от его предательства и обмана. Она была несчастна, и от этого еще более красива. Огонь отбрасывал красноватые и серые тени на ее лицо, придавая ему трагичность. Ее глаза стали как два синих и бездонных омута. Она не плакала, просто смотрела ему вслед потухшим взором. Этот ее взгляд был как стрела в сердце. Неужели он мог вот так ее бросить, чтобы она досталась еще кому-то? Чтобы кто-то другой воспользовался его победой? Чтобы она еще кому-то принадлежала? Эти мысли привели его в еще большую ярость, чем собственный неблаговидный поступок. Он завоевал ее и не за что никому не уступит! Джейнардо швырнул одежду на пол, бросился к ней, в два счета оказавшись рядом. Он обнимал и целовал ее, как бесчувственную куклу. Она не противилась, но и не отвечала ему, своим бездействием распалив его до безумия. Джейнардо опрокинул ее навзничь, оказавшись меж ее ног.
- Я женюсь на тебе, женюсь. Я не смогу без тебя жить, Орланда, теперь не смогу. – воскликнул он и поцеловал ее со всей страстью в губы. – Я люблю тебя. Пусть будет, как ты хочешь.
- Я ничего не хочу.
Слышал ли он ее тогда, слушая только свое вожделение. Он даже не осознавал на этот раз, что она не проявляет больше желания принадлежать ему. Он брал то, что теперь считал своим по праву первого обладания. Разве его интересовало тогда, что она может чувствовать? Ее тело реагировало на его откровенные ласки, на требовательность его плоти, когда он погружался в нее. Она вместе с ним еще раз прочувствовала этот путь от начала до конца, их тела вместе содрогнулись в едином порыве. Что еще нужно? Удовлетворенный, но не насытившийся, он не выпускал ее из своих объятий.
- Орланда, - шептал он, покрывая поцелуями ее лицо и грудь, - Орланда, я люблю тебя.
И только тут до него дошло, что она не отвечает ему, что она подозрительно податлива в его руках. Джейнардо смотрел на нее, отстранившись, она была какой-то безразличной, и все равно прекрасной и желанной. Он смотрел на нее, стремясь поймать ее взгляд, уже понимая, что сделал все, чтобы отвратить ее от себя. Ведь он попросту соблазнил ее, а потом попрекнул тем, что она поддалась этому соблазну. Чего же еще он ждал от нее теперь, какой ответной любви и благодарности?
Синк тупо смотрел на пламя костра, не слыша, что там бормотала донья Кирена. Эти вновь нахлынувшие воспоминания раздирали ему душу, срывали всю шелуху бесчувственности, в которую он заключил свое сердце. Только теперь он осознал, что страдал все эти два года. Все эти два года он распалял в своей душе ненависть и презрение потому, что не мог простить ей то, что она его не простила. И сейчас, когда их существование было на грани жизни и смерти, он чувствовал, что просто загнал свою любовь глубоко внутрь, замуровав ее, казалось, навечно. Все это время он видел ее, разговаривал с ней, и ничего не происходило. Но стоило ему прикоснуться к ней сегодня и все, что он считал давно умершим, вырвалось наружу, захватив его врасплох.
- Ну что? Еще часа четыре и опять дилемма – жизнь или смерть? – раздался голос Орланды, как всегда ироничный.
Она подошла к костру. Синк взглянул на нее, не поняв сначала, о чем она. Орланда была в совершенно другой одежде. Она сменила обтрепанное платье на относительно белые панталоны, которые плотно облегали ее бедра, на ней были высокие сапоги, немного великоватая мужская рубашка с кружевами и что-то вроде короткой кожаной курточки. Это странное одеяние делало ее похожей на пажа, но черные волосы, собранные хвостом на затылке придавали ей некоторую фривольность. Она села рядом, по-мужски расставив колени. Джейнардо вдруг поразился, она, словно забыла все женские привычки, но эти мужские жесты выглядели у нее вполне естественно. Донья Кирена недовольно вскинула голову, ей не понравилось то, что Орланда села рядом с Синком.
- Эта дилемма постоянна, мы все время так живем. А теперь еще и голод. – В словах доньи Кирены слышалось презрение.
- Да, но все же раньше на этом промежутке, под названием жизнь, были более приятные занятия, так, командорес? – Орланда подмигнула Синку.
- Да, были, также как и неприятные. Но вы правы, голод – скверная штука. До этого никто из вас не испытывал его. – усмехнулся Джейнардо.
- Можно подумать, будто вам был знаком голод. – тоже усмехнулась донья Кирена.
- Что тут думать, маршал – человек бывалый, все в жизни испытал. Я права? –
Орланда прищурилась и, не дожидаясь ответа, кивнула Синку. – Как насчет выпить?
Она достала из-за пазухи серебряную фляжку, отвинтила крышку и основательно приложилась к горлышку. Затем вытерла губы тыльной стороной ладони, протянула фляжку Джейнардо. Он взял фляжку, но выпить не успел.
- Придерживаете кое-что для себя, донья Орланда? – зло вскрикнула донья Кирена и сказала с нажимом. – Когда другим нечего есть и пить.
- Это вино моего отца, и я не обязывалась кормить и поить вас всех. По крайней мере, я не отсиживаюсь ни за чьей спиной, донья Кирена, хотя могла бы. – язвительно заметила Орланда, покосившись на маршала.
- Бросьте, нашли время! – довольно грубо осадил женщин Синк. – Каждый, что может, то и делает. В конце концов, меня никто не уполномочивал разнимать ссорящихся баб.
- Хоть кто-то помнит, что я еще женщина! – хохотнула Орланда. – Ладно, мне нужно отдохнуть, времени осталось мало.
И она поднялась, обогнула костер и направилась в свой закуток. Джейнардо проследил за ней взглядом, к полному неудовольствию доньи Кирены. Он хотел, чтобы Орланда обернулась и позвала его, пусть даже так, как утром – бесцеремонно и грубо. Но она не обернулась, скрылась за кучей хлама, но этот намек о его спине и памяти задел его за живое. Фляжка все еще была в его руках, он сделал пару глотков. Вино было отменное, терпкое и крепкое, без всяких примесей, только выдержанный сок темного винограда. Где она его раздобыла? Он посмотрел на фляжку, своеобразный вензель под герцогской короной указывал на владельца. Никто бы не усомнился, что данный сосуд принадлежал примасу. Фляга была у Синка в руках, а Орланда ушла. Какие-то смутные соображения забрезжили в его голове.
- Будите? – Джейнардо протянул флягу донье Кирене.
- Я не пью всякую гадость. – отказалась она наотрез.
- Зря, хорошее вино из погребов дона Иероно. – он снова отпил из фляжки. – Он держал только хорошие вина.
- Конечно, погреба дона Иероно вам знакомы больше, чем мне. Ваш тесть был любителем выпить, также как и ваша жена. Кем она стала, смотреть противно! Придворная дама в одежде пажа, ляжки на виду, а она командует мужчинами! – донья
Кирена поднялась, собираясь уйти и оставить последнее слово за собой.
- По-моему, ничего, мне она такая даже больше нравится. И потом, жена маршала должна кем-то командовать, пусть даже это будут чужие мужчины. Какая ее вина, они же ее слушаются? – Синк насмешливо посмотрел на донью Кирену.
Она в своем обтрепанном мешковатом платье выглядела довольно жалко, ее фигура и раньше была сухощавой, а теперь и вовсе стала тощей.
- Все ее слушаются! И принц, и вы тоже! Уж не собираетесь ли вы вернуться к ней? – сказала она таким тоном, что Синк разозлился.
- А вот это уж мое дело, что я собираюсь. И никого это ни касается, а вас тем более.
Донья Кирена презрительно сжала губы и удалилась с достоинством. Синк остался у костра один. Он отхлебнул еще вина, завинтил крышку и встал. Огляделся, было тихо, все старались поспать перед ночным кошмаром. Вино придало ему смелости, и он решительно направился в сторону известной ему кучи хлама.
Орланда лежала, завернувшись в плащ, спиной к нему. Она сразу обернулась, приподнявшись, как только услышала его шаги. Смотрела на него недоуменно.
- Ты забыла вино. – пояснил Джейнардо и протянул ей флягу.
- А-а. - она выпростала руку из плаща, взяла флягу и сунула ее за край ковра. – Что стоишь? Ложись, раз пришел.
И она красноречиво кивнула на место рядом с собой. Джейнардо не стал дожидаться повторного приглашения, быстро опустился на ковер, стащил сапоги и вытянулся рядом с Орландой под плащом.
- Только без глупостей. – сказала она, и сама же противореча своим словам, нашла его руку и прижала ее к своей груди.
Он лежал, тесно прижавшись к ее спине, чувствуя ладонью округлости под рубашкой. Губы сами нашли изгиб ее шеи, он целовал ее осторожно, касаясь щекой волос и уха. Орланда не отталкивала его. Он слышал, как ее дыхание стало более частым, а ее рука сжала его ладонь с еще большей силой. Ее ягодицы пришли в движение и прижались к его паху. Она все пыталась развернуться к нему, но Джейнардо крепко прижал ее к себе.
- Тише, тише. – прошептал он ей на ухо. – Спи.
- Ты стал разборчив, Джей. – вздохнула она, прекратив попытки повернуться.
- Наверное, я стал мудрее. – сказал он и слегка ослабил объятья.
Орланда незамедлительно этим воспользовалась, быстро развернулась к нему лицом, обхватив левой рукой за шею.
- Спи. – повторил он, прижимая ее к себе.
- А ты?
- И я тоже.
Он почувствовал, как через некоторое время Орланда обмякла в его руках и задышала ровнее. А он все не мог заснуть.