ЛУНА
Самым первым моим детским воспоминанием была Луна. Я крепко запомнил этот момент. Помню, я орал громко, истерично, и мама никак не могла меня успокоить. Вероятно, это случалось и раньше, но в тот вечер мама поднесла этот орущий комок ярости к окну. А прямо в окно светила прекрасная полная Луна! И вот этот момент я запомнил на всю жизнь. Этот крошечный человечек, который умел только громко орать, этот маленький "я" мгновенно замолчал, пораженный этим фантастическим видом: несколько звезд, серебряное облачко, и рядом с ним такой яркий, такой близкий, невероятной красоты круг света!
И всю мою жизнь Луна всегда была рядом. Под этой Луной я впервые поцеловал девушку, я всегда передвигал свою кровать так, чтобы видеть Луну. В летние теплые ночи я устраивал себе ночлег под старой раскидистой яблоней, и засыпал, глядя на Луну. Потом я узнал о Луне все, что только мог найти, я смотрел на нее в телескопы, я изучал снимки ее поверхности, я завидовал людям, которые первыми ступили на поверхность Луны. А потом я узнал о планах Илона Маска вернуть людей на Луну, и он это сделал. Ни одно государство планеты не могло заново начать освоение Луны, а вот Маск это сделал. И вот теперь я сам на Луне!
Мы с Джимом не спеша движемся на северо-запад в большом комфортабельном лунном вездеходе, опять же созданном Илоном Маском, по маршруту, который заложен в память нашей мощной машины. И теперь мы любуемся через лобовое стекло прекрасной планетой Земля! Мне всегда казалось, что прекрасней Луны нет ничего на свете, но Земля! О, такой красивой планеты, я уверен, нет ни в одной галактике! А еще Земля - это наш дом.
Мы с Джимом, кроме множества навыков и знаний, необходимых астронавтам, еще и разведчики. Нам кажется, что мы уже многое знаем о нашем спутнике, однако знаем точно, что этих знаний пока ничтожно мало.
В северо-западном направлении, куда мы Джимом движемся под тихий гул электромоторов нашего вездехода по имени Скарабей, находится горная гряда, которую мы должны исследовать. Наш рейс предположительно продлится два дня.
- Стивен, смотри! - кричит Джим. И я успел заметить тень, которая пронеслась по небу с немыслимой скоростью. Это был спутник, который летел по своему эллипсу. Мы знаем, что орбита спутника Улисс в перигелии на каких-то сто метров выше лунных гор. Поэтому он промчался так стремительно.
Джим не устает меня веселить:
- Мистер Стивен, сэр, надеюсь, вы не забыли захватить в этот длительный вояж вязанку дров, чтобы наш однообразный маршрут украсить приятным пикником с барбекю и всем, что к нему прилагается?
- Дорогой мальчик, кто же при выезде на природу берет с собой дрова? Собрать хворост тебе придется на месте, сынок. ("сынок" старше меня на три года, но вслух не возражает против такого "отца").
Иногда нас вызывает база, они нас слышат постоянно, если только слушают. Мы находимся в пути уже пять часов и проехали 166 километров. Нам не обязательно все время бодрствовать. Скарабей идет точно по маршруту, даже если мы спим. Но мы все же спим по очереди, чтобы не пропустить что-нибудь интересное. Несколько раз мы переходили на ручное управление, уклонялись от маршрута, чтобы вблизи рассмотреть какие-то объекты.
- Стивен, ты только посмотри, сколько пыли поднимает наш трудяга-Скарабей! Хорошо, что ветра сегодня нет! Стивен хохочет во все горло.
- Парень, ты что такой смешливый! Вот пока хохотал, пропустил такую замечательную полянку для пикника! Поставь пометку в маршруте, на обратном пути поставим палатку.
Дважды Джим даже выходил из машины, чтобы побродить по нагромождению больших камней. Но ничего интересного не обнаружил, хотя образцы принес.
- Я бы точно нашел алмазы, если бы вы, мистер Стивен, не вернули меня так скоро. Теперь довольствуйтесь презренным халцедоном и вулканическим стеклом.
Мы приближаемся к цели нашей экспедиции. До гор осталось 5 километров. Теперь вездеход делает много поворотов, объезжая препятствия. Мы ему не мешаем. Маршрут проложен по снимкам, которые сделал спутник Улисс, который недавно над нами пролетел.
Нас изрядно тряхнуло.
- Джим, проверь, пожалуйста, работу радара, похоже, Скарабей ослеп.
- Все в порядке, командор. "Если верный конь сломает ногу, вдруг споткнется, а потом опять, не вини коня, вини дорогу, и не торопись коня менять" - пропел Джим. – И, если даже мы тут застрянем, Стивен, за нами тотчас пришлют вертолет. Опять Стив хохочет! Что за командира смешливого мне подсунули!
Большие провалы, которые были обнаружены на Луне уже давно, не оправдали надежд на хорошее укрытие для астронавтов. Да, в огромных провалах было множество пещер, но входы в них располагались так глубоко, что строить там базу было невозможно. Поэтому основные усилия экспедиции были направлены на поиск подходящих пещер.
В конце маршрута я связываюсь с базой, делаю короткий отчет, и мы получаем разрешение продолжить путь пешком. Пеший маршрут нам также хорошо известен. За плечами у каждого из нас объемистый рюкзак, хотя весит он всего 9 килограммов при этой лунной гравитации. Конечной точкой нашего запланированного маршрута является некоторое углубление в скале. Ученые подозревают, что это пещера. Нужно сказать, что находить пещеры по снимкам весьма сложно, поскольку Луна - это царство контрастов, на ней нет полутонов, глубокий провал и просто тень выглядят одинаково, но у людей срабатывает интуиция там, где не хватает фактов. Пещеры крайне интересуют всех селенитов, поскольку настоящим надежным домом на Луне может быть только пещера в горном массиве. Пещера может защитить от космического и солнечного излучения, от немыслимых перепадов температур, а также от метеоритов. Поэтому все исследователи ищут для себя надежный дом в глубине массивных лунных скал.
Мы с Джимом не спеша идем в связке. Все селениты ходят по Луне не спеша. Это непреложный закон безопасности. Поэтому еще ни один астронавт не сломал себе ногу или руку и не порвал скафандр.
Мы пробираемся через нагромождения камней, густо посыпанных лунной пылью, постепенно приближаясь к цели. Я иду первым, и вот я уже вижу этот провал, узнаю его по фотографиям.
- Стив, уверяю тебя, что мой бластер готов к любым неожиданностям!
- Дорогой Джим, сообщи своему воображаемому бластеру, что в таких пещерах водятся разве что циклопы, которые сейчас мирно пасут своих овец в долине.
Я представлял, что вход будет не таким большим. Это кривая дыра метров сорок. Света от Земли не очень много, хотя ее серп выглядит очень ярким. Но там, в дыре, сплошная темнота. В свете фонарей мы видим стену в пятидесяти метрах, которая поворачивает вправо. Я докладываю на базу, что пещера обнаружена, нам дают добро ее исследовать и поддерживать постоянную связь.
Пробираемся по россыпи камней осторожно, поскольку лунные камни почти всегда с острыми краями: нет атмосферы - нет выветривания. Внутри пещера огромна, ширина прохода метров двести, высота - не меньше сорока, лучи прожекторов едва достают до потолка. Мы видели, как выглядят лавовые трубы на Земле, но этот грандиозный зал поражает своими размерами. Прошли метров триста вдоль левой стены. Наклонный пол почти без каменей, много камней было лишь у входа. В двухстах метрах от входа слева обнаружили трещину. Без рюкзака в нее можно было бы пролезть, но мы стали спускаться по основному проходу. Стала пропадать связь. Пришлось вернуться, сообщить на базу, что намерены идти без связи еще тридцать минут, потом возвращаемся. Пришлось мне остаться, а Джиму разрешили пройти дальше, оставаясь на связи со мной.
Чтобы не тратить время в ожидании, я вернулся к трещине. Снял рюкзак и осторожно просочился в трещину. Было похоже, что часть горного массива сдвинулась вниз в результате какого-то местного катаклизма, так образовалась эта трещина. Метрах в семи трещина расширялась. Я пробрался до этого места, что было непросто, поскольку трещина была тесной и с наклоном градусов на сорок. В свете фонаря я увидел уже не пещеру, это было помещение круглой формы с полированными стенами и полом! Я сделал несколько снимков. До пола было метра четыре, и одному спускаться было неправильно. К тому же связь с Джимом и с базой в трещине исчезла. Я стал выбираться из трещины. Находка следов разумной деятельности была бесспорной, это было открытием невероятной важности. На базе все переполошились, когда мы нашли пещеру, а тут такая находка! Такая находка переворачивала всю официальную науку. Будь это на земле, зубры науки засекретили бы этот объект, чтобы не мешал им пребывать в нирване своих ложных представлений. Но это была Луна, и эта пещера была нашей будущей лунной базой.
Джим доложил, что прошел метров четыреста, и мог бы идти дальше, если бы не пропала связь. Мы с Джимом сняли небольшой фильм в пещере, сделали много снимков, набрали образцов и отправились к нашему Скарабею.
Представляю, какая суета поднялась на базе! Нам было ясно, что базу переведут в эту пещеру, и вскоре мы будем здесь праздновать наше новоселье. В связи с этим Джим предложил дать пещере имя, пока какой-либо умник на базе не придумал для нее свое дурацкое имя. Кстати, Джим обнаружил в глубине пещеры два ответвления, поэтому и предложил назвать её пещерой Минотавра, намекая на древний лабиринт царя Миноса.
Мы решили произвести детальную разведку местности вблизи пещеры Минотавра. Мы нашли неподалеку еще одну пещеру, расположенную ниже. Мы прошли по ней метров шестьдесят. Она была значительно меньше пещеры Минотавра, и в ней было много ответвлений, во многие из которых люди наших габаритов проникнуть не могли. Я предложил дать ей название Лабиринт. Подумал, что в этой пещере можно будет расположить наши атомные мини электростанции.
Мы провели геодезические (или лунодезические?) работы, фото и видеосъемку местности, чтобы после можно было оценить объем работ по расчистке площадки для космодрома, прокладке дорог. И мы нашли еще две небольших пещеры, и убедились, что в этой местности пещер хватает. Наш Координатор рекомендовал нам выгрузить из Скарабея все, что не понадобится нам в пути на базу, чтобы освободить больше места для эвакуации нашей временной базы.
У нас на базе было еще два вездехода, подобных нашему Скарабею, но другой конструкции. Они назывались Голиаф и Гефест. Земные изобретатели таким образом выясняли, какая конструкция лунной машины окажется самой удачной и надежной. Мы с Джимом любили наш Скарабей, и при каждом удобном случае расхваливали его скромность, вежливость, ум и доброту. И всегда восхищались его памятью: какие бы зигзаги мы на нем не выписывали, он легко мог их повторить на обратном пути, либо вернуться на маршрут кратчайшей дорогой. Еще Скарабей помнил невероятное количество музыки, имел огромную библиотеку, умел читать вслух любые книги любым голосом. Иногда с его помощью я воспроизводил скрипучим голосом записанные шутки Джима, и тогда покатывались все, кому повезло это услышать.
Мы выгружали вещи, которые собирались оставить, а Джим все ворчал, что вот, оставляем такие ценности без присмотра, того и гляди, не успеем отъехать, как их сопрут.
- Сдается мне, сынок, что ты кого-то встретил в глубине пещеры, и он тебе не понравился. Может сам Минотавр? Джим засопел. Потом вдруг встрепенулся:
- Ты слышал?
- Что слышал, Джим?
- Там в скалах кто-то кричал! Я непроизвольно посмотрел в ту сторону.
- Да, и это был женский голос, который явственно сказал, что Джим мошенник.
Такая шутка на Земле была бы глуповата, но на Луне, где не было среды для передачи звука, не было атмосферы, это было вполне остроумно.
Наконец наш Скарабей резво развернулся, весело заржал и заспешил домой. Мы порядком устали за этот долгий день, хотелось отдохнуть, но нас будоражил факт обнаружения помещения с полированными стенами, несомненные следы разумной деятельности. Хоть Джим и не видел это помещение своими глазами, он нисколько не сомневался, что ошибиться я не мог. Мы оба были романтиками, мы оба интересовались необъяснимыми находками на Земле, странными скульптурами в Мексике, на острове Пасхи, в Африке, и в других местах.
Нас интересовали индийские храмы, вырубленные целиком в скалах, древние индийские тексты, невообразимые примеры полигональной кладки в Перу, невозможные колеи древнего транспорта в Турции, таинственные геоглифы долины Наска, которые, кстати, были отлично видны в телескоп с Луны. И вот теперь все это, и многое другое, складывалось в стройную неопровержимую систему уже не гипотез, а факта существования древней высокоразвитой цивилизации, гораздо более развитой, чем мы сейчас. Жизнь на Луне приобретала совсем другой оттенок, наш спутник хранил не только множество геологических и астрономических секретов, но и сугубо археологических, исторических, и еще неведомо каких. Не знаю, как Джима, но меня очень вдохновляла перспектива увидеть, услышать лепет ученых с мировыми именами, которые будут вынуждены нелепо признаваться в собственном невежестве, в несостоятельности столетних "научных" догм.
С этими приятными мыслями я незаметно уснул.
Скарабей сам поддерживал связь с базой и сам сообразил, что пора нас будить: мы приближались к базе.
Там царила суета. Ученые упаковывали свои хрупкие лопаты и грабли, механики сворачивали свой такелаж, строители таскали свои компьютеры и микроскопы, а пилоты и инженеры сдирали шкуру, извлекали потроха из спускаемых аппаратов, которым придется остаться до тех пор, пока с Земли не прибудет тяжелая техника. Приходилось спешить, пока не начался лунный день. Под солнцем эвакуация была невозможна, потому что панцири наших вездеходов разогревались бы почти до трехсот градусов. Я, конечно, преувеличиваю, поскольку на этот случай у нас была отражающая пленка. Но такой длительный переход не следовало подвергать опасности. О моей находке никто меня не спрашивал, мы тоже помалкивали.
Три наших надувных купола мы не могли увезти, поэтому увезли лишь один, который и будет нашим временным домом в пещере Минотавра. Дело в том, что эти купола являлись очень ненадежной защитой, поскольку могли быть прошиты насквозь любым метеоритом в любой момент. Впрочем, на этот случай конструкция оболочки обеспечивала минимальную утечку воздуха, поскольку умела быстро затягивать пробоину небольшой величины. Нам просто повезло, что метеориты так позорно промахивались.
За пять дней мы сумели перевезти к пещерам почти четверть всех грузов, которые было необходимо перевезти. К большому удовлетворению Джима все, что мы оставили на месте стоянки Скарабея, осталось нетронутым. И Джим громогласно объявил, что вполне удовлетворен местными обычаями.
Инженерная группа приступила к работам по организации энергетических сетей, освещения пещеры, установке солнечных панелей. Джим похвалил их четкую работу и не преминул поинтересоваться, где электрики намерены устанавливать свои ветрогенераторы. Строители с помощью вездеходов, снабженных отвалами, расчистили вход в пещеру и подступы к ней. К началу лунного дня наша новая база уже могла обеспечить минимальный комфорт всему персоналу.
Пещера была надежным укрытием, но выглядела мрачно и угнетающе, как Лабиринт Минотавра до посещения его храбрым Тезеем. Наши прожекторы не могли давать достаточно света, чтобы хорошо осветить такое огромное помещение с черными стенами и черными сводами. И электричество нужно было экономить. Поэтому я попросил Джима помочь мне изготовить из металлических конструкций легкие каркасы, на которые намеревался натянуть отражающую пленку, чтобы использовать для освещения пещеры солнечный свет. У нас получилось три огромных зеркала, которые мы расположили под солнцем и направили его лучи в нашу пещеру. Джим не преминул заметить, что следовало обложить конструкции камнями, чтобы ветром не сдуло. Эффект был потрясающим, теперь можно было рассмотреть в пещере даже весь корявый потолок.
Преисполненный благодарности, наш суровый Координатор Курт Шнайдер отправил нас с Джимом искать залежи водяного льда вглубь пещеры на нашем вежливом Скарабее. Скарабей не возражал. Теперь он сам прокладывал свой маршрут. На разветвлениях он запрашивал наше согласие двигаться в выбранном им направлении. Мы не возражали, поскольку Скарабей явно предпочитал спуски, как будто понимал, что вода предпочитает плескаться в низинах. Разветвлений пещеры попадалось все больше, и Джим иногда спрашивал Скарабея, запоминает ли он дорогу. Тот снисходительно отвечал, что никогда ничего не забывает.
Мы проехали километров тридцать, когда вдруг Скарабей остановился. Логичных причин вроде не было. Вокруг были те же оплывшие многие сотни миллионов лет назад стены, по которым текла раскаленная лава под чудовищным давлением вулканических газов. Приборы показывали вполне приемлемый уровень радиации, а вот электромагнитные поля зашкаливали. Вероятно, Скарабей почувствовал опасность для своих электромоторов. Мы посовещались с Джимом и решили, что будет безопасней отползти назад на полкилометра и пройти немного пешком. Связь с базой пропала более получаса назад, но это было нормально. Нас ждали обратно не раньше, чем через три часа. Мне удалось развернуть Скарабей на ручном управлении, хоть он и выражал свое недовольство сигналами перегрузки. Потом затих и успокоился, когда мы вернулись на триста метров. Я проехал еще немного, и мы вышли из машины.
Договорились идти еще час вдоль левой стены, чтобы не заблудиться в лабиринте. На обратный путь, который был труднее, поскольку нам придется подниматься, оставалось два часа. Вполне достаточно. У нас были специальные сигнальные ракеты, которые при взрыве производили очень мощный электромагнитный всплеск, в тысячи раз мощнее любой радиостанции. Такой сигнал бедствия на базе непременно засекли бы наши средства связи. Я заметил, что Джим как будто потерял свое всегдашнее чувство юмора. Мне тоже было жутко и тревожно, как только мы покинули уютный салон Скарабея.
Мы спускались в мрачное царство Аида, надеясь найти на дне реку Стикс и древнего Харона на своей ладье. Мы ощутили настроение Геракла, который проделал подобный путь, чтобы стреножить мифического Цербера. Наверно в голове Джима проплывали подобные мысли, когда он проворчал, что не взял монетку для Харона.
В молчании прошел час. Я предложил пройти еще минут тридцать, поскольку спуск не был крутым, не более 15 градусов. Джим промолчал, но шел вперед. Минут через двадцать мы дошли до развилки, и мне показалось, что спуск закончился. Я предложил Джиму оставаться на месте, пока я исследую обе пещеры. "Будет исполнено, герр экселенц" - проворчал Джим.
Метров тридцать я прошел по правому рукаву, убедился, что он идет на подъем. Я вернулся и двинулся по левому ответвлению. Джим стоял неподвижно и молчал. У меня тоже было похоронное настроение, поэтому я не удивился. Я прошел метров сорок, но не мог определить, иду вниз, вверх или по горизонтали. Я сказал себе, что пройду еще двести шагов, и мы будем возвращаться. Я считал шаги, и вдруг заметил, что что-то изменилось в пещере. Я не сразу понял, что вижу на стене блестки. Провел по стене рукой - это был иней! Вода близко, даже при таком холоде лед испаряется, и проявляет себя вот этим инеем на стенах. Инея было ничтожно мало, не уверен, что мне удалось хоть что-то наскрести для анализа. Я прошел еще немного, тщательно осматривая пол под ногами. Льда не обнаружил. Но это уже не важно, его найдут непременно, если мы нашли его следы. Меня покинуло мрачное настроение. Я рисовал в воображении горячую ванну, потоки воды в душе!
Навстречу мне шел Джим. Я превысил лимит времени, и Джим двинулся на выручку. Я схватил его за руку, горячо потряс, и Джим оттаял. Мы оживленно обсуждали прекрасную находку, представляя всеобщее ликование по поводу теперь уже неизбежного освоения Луны. Было жаль, что мы сегодня не обнаружили залежи льда, но мы были уверены, что предсказанная учеными вода на Луне теперь найдена.
- Однако где же наш Скарабей? он должен быть где-то здесь, мы идем к нему полтора часа. Джим, тебе не кажется, что подъем закончился?
- Черт его знает, Стив, в моем вестибулярном аппарате сгорел транзистор. Засекаю время, пятнадцать минут, и потом идем обратно. Сдается мне, Стивен, что мы с тобой на радостях свернули не в тот рукав.
Я стал более внимательным, и снова заметил иней на стенах. "Неужели мы повернули в тот же тоннель, где я первый раз обнаружил иней?" Я стал прокручивать в уме наш путь обратно. Истекли пятнадцать минут, Джим остановился. Было ясно, что мы идем не к Скарабею, а от него.
- Возьму образцы, раз мы так далеко зашли - сказал Джим. Только бы не попутать снова направление. Пока я сгребал иней, Джим долбил пол.
Теперь мы двигались быстрым маршем, насколько позволяли скафандры. Оказалось, что иней был в двух пещерах.
На следующий день искать лед и составлять карту пещеры отправилась целая группа, а нам с Джимом разрешили обследовать трещину и круглое помещение, которое я нашел. Наш Скарабей с помощью лебедки опустил нас на дно круглого помещения с полированными стенами. Пол также был полирован, хоть и присыпан вездесущей лунной пылью, которая попала сюда также как и мы, через трещину. Диаметр помещения был ровно пять метров! Метрическая система использовалась древними создателями этого помещения. Этот базальтовый цилиндр был абсолютно пустым, и только на высоте около пяти метров была глухая двухметровая ниша в форме трапеции. Такие трапеции мы видели на Земле в полигональных стенах в Перу.
Мы предположили, что эта ниша и является входом в это цилиндрическое помещение из пещеры Минотавра. А трещина, через которую мы проникли сюда, образовалась гораздо позже. Но кроме этой трещины, из которой на пол насыпалось немного камней, и этой трапеции в цилиндре ничего не было. У меня возникла ассоциация цилиндр - поршень. Я очистил пыль у стены. Может микроскоп и смог бы обнаружить зазор между полом и стеной , но мне его обнаружить не удалось. До сферического потолка было семь с лишним метров. Больше в цилиндре ничего не было. Ни отверстий, ни выступов, ни дверок. Радиации тоже не было. И делать нам тут было нечего. Тогда мы стали внимательно осматривать стену пещеры снаружи, примерно в том месте, где в цилиндре находилась трапеция.
И в этой стене нашли два отверстия, которые можно было легко принять за неровности стены, однако внутрь можно было засунуть руку. Внутри отверстия были гладкими и расширялись. Было понятно, что всю эту плиту можно вынуть из стены, и тогда откроется вход в цилиндр. Однако плита такой толщины могла весить до пяти тонн на Земле, а здесь около тонны. Наша находка уже заинтересовала всех. Мы закрепили в нижнем отверстии трос, попробовали извлечь плиту с помощью лебедки Скарабея, потом Скарабея и Гефеста, но плита не сдвинулась. Взрывать ее мы не хотели, да уже и не могли, поскольку можно было повредить наш купол. Стало понятно, что Древние пользовались некими механизмами, которые открывали дверь, приводили в движение огромный базальтовый поршень, под которым скрывалось Неведомое.
Через одиннадцать земных суток мы ожидали космический корабль Старшип 64, на котором находится тяжелая техника, оборудование, продовольствие и новая группа астронавтов. Возможно, тогда удастся вскрыть цилиндр, а может и привести его в действие.
Тем временем, вернулась группа специалистов, которая искала воду. Они нашли Стикс - так теперь официально была названа река замерзшего льда, до которой мы не дошли совсем немного. Парни привезли два мешка колотого лунного льда! Теперь наша колония была обеспечена водой, а значит, и воздухом. После всех возможных анализов каждый из нас попробовал чистую воду Стикса.
Теперь ракета с Земли сможет взять на борт еще одну атомную электростанцию вместо доставки воды на Луну. И мы будем обеспечены энергией с избытком. Но самая волнующая новость заключалась в том, что теперь на Луне появится восемь женщин! Джим громогласно объявил, что к встрече все должны проветрить и выгладить свои скафандры.
Моя удачная идея зеркал из пленки для освещения пещеры подсказала мне еще одну идею. Странно, что до нее никто не додумался. Если в тени предметы почти не нагреваются, то почему бы не возить тень с собой нашим вездеходам? И мы с Джимом соорудили еще один каркас для зеркальной пленки и водрузили его над нашим Скарабеем. Идея прижилась, и тогда мы продолжили перевозку оборудования от бывшей базы. Так что к прибытию космического корабля все три наших купола уже ждали новых колонистов.
Нас стало уже двадцать четыре человека, первых постоянных поселенцев на Луне. Теперь временные группы состояли из четырех человек. В наш с Джимом экипаж вошли двое: замечательная девушка Софи в грациозном скафандре, и неплохой парень Фурасава, имя которого мы почти запомнили всего за один день. Софи сразу же подружилась со Скарабеем, так что мы даже почувствовали некоторую ревность. Скарабей сделал вид, что этого не заметил. А Фурасава быстро подружился с нами, включая и Софи. Этот учтивый парень стал фонтанировать идеями, как исландский гейзер. Он, например, выдал с десяток способов открыть Трапецию Цилиндра. Так теперь стало называться круглое помещение и дверь в него с нашей подачи. И один авантюрный способ пришелся по вкусу сначала нам, а потом и многим другим.
Фурасава предложил оставить в Цилиндре видеокамеру, в трещину вставить трубу и забетонировать все это. А потом расточительно накачивать в Цилиндр драгоценный воздух. Софи мгновенно подсчитала в уме, что при давлении в одну атмосферу усилие на поршень составит более 196 тонн. Полновесных земных тонн! Наверно Древние не ожидали такой пакости от земных приматов.
От такого усилия либо поршень пойдет вниз, либо пробка вылетит из Трапеции и стукнет кого-нибудь по голове. Однако истратить почти 140 кубов воздуха нам не хотелось, и никто бы не разрешил. К счастью, гейзер продолжал выдавать идеи строго по расписанию. Фуку... как там дальше? А, Фурасава. Он предложил смастерить паровой котел, и заполнять Цилиндр паром. Однако гейзер не заткнулся, он предложил котел подогревать не дровами, как сделал бы любой нормальный примат, а выставить его на солнце.
Я всегда считал себя изобретательным парнем, но этот новичок просто не давал мне подумать! Вот так наш экипаж весело признал Фурасаву рабовладельцем вместе с рабом-командором Стивеном. Не успел командор Стивен дать задание Софи, чтобы она подсчитала, какого объема должен быть водяной котел, пока я тщательно в уме формулировал это задание, Софи выдала результат со всеми поправками. И вообще, я заметил, что искристый юмор Джима теперь плавно перемещается с ситуаций на командора Стивена.
Пустых емкостей у нас было достаточно, мы покрасили этот котел герметиком черного цвета (гейзер работал четко!). Шлангов также хватало, как и воды из Стикса. Так что через три недели, солнечным лунным утром, мы приступили к запуску локомобиля Древних. По мнению Фурасавы, на котел следует направить также лучи от моих зеркал, которые он же сумел еще и сфокусировать. И тогда командор Стивен решил немного отомстить умнику. Я небрежно заметил, что разумные люди обычно снабжают паровые котлы манометрами. Я попал в точку. Фуку... в общем, невозмутимый азиатский умник не сумел скрыть некоторой растерянности.
Неугомонная девушка-калькулятор Софиа-сан примерно подсчитала, сколько энергии потребляет котел, и сколько времени потребуется, чтобы поднять давление до одной атмосферы. Получалось, что лунного дня может и не хватить. Однако лунный день не подкачал. Притихший Фурасава ибн Акасито, который с азиатским терпением, не мигая, смотрел на монитор, сдержанно протрубил голосом Минотавра, что процесс пошел, локомобиль запустился. Наш импровизированный почерневший котел облегченно выдохнул, когда весь его натруженный пар унесся в небытие.
Поршень не выдержал натиска диких приматов, опустился и открыл вход в темноту. Эта загадочная малая планета в равной степени любила и яркий свет, и полную темноту. Трапеция проигнорировала все наши усилия, и теперь нам приходилось довольствоваться лишь подслеповатым глазом видеокамеры. Камера гостеприимно приглашала нас проникнуть в систему впуска, говоря дизельным языком, которая открылась, благодаря опусканию поршня в НМТ - нижнюю мертвую точку. И мы с тоской представили, какой труд теперь нам предстоит по удалению крепчайшего бетона из тщательно забетонированной нами трещины.
Тут даже гейзер Фурасавы пропустил очередной всплеск. (И в этот момент родилась новая кличка Фурасавы – «Гейзер», которая понравилась и другим, как только я ее озвучил). И только калькулятор милой Софи четко продолжал свою работу.
- Если просверлить в бетоне полудюймовое отверстие глубиной десять дюймов, то в него войдет почти 25 кубиков пластиковой взрывчатки - сообщила Софи - этого хватит, чтобы удалить примерно 78 % бетона, потому что время окончательного застывания ... Софи, стоп, прошу тебя! Взмолился Джим, я иду искать полудюймовое сверло, пока время окончательного застывания бетона...!
Итак, весь мой худощавый экипаж проник в этот день в пространство, которое открылось в результате опускания Поршня. Все это пространство теперь блистало белизной от инея, осевшего на поверхностях. И командор Стивен обнаружил в мозгу идею грандиозной покраски всей внутренности пещеры Минотавра в самые прекрасные цвета, которые предлагает обычный ясный земной день! И затаил эту идею до подходящего момента.
Еще во время нашей первой разведки Джим предположил, что вся эта конструкция представляет собой механический лифт. Так оно и оказалось.
Когда мы взорвали бетон в трещине, из пробоины стал выходить газ. Анализ показал, что это воздух. Воздуха вышло сравнительно немного, это означало, что помещение, которое открылось, было невелико. Поршень был отнюдь не в нижней мертвой точке, он опустился не до конца, потому что пол помещения, которое перед нами открылось, был ниже на полтора метра.
Вероятно, высота Поршня была около трех метров, и тогда его масса составляла не меньше 150 тонн. Благодаря такой массе поршень по инерции опустился почти на метр. И нам легко было проникнуть в помещение. Мы понимали, что под Поршнем нет кривошипа и коленвала, но сравнение с дизелем нам нравилось. Возможно, Поршень мог перемещаться на десятки метров вниз. А внизу могло быть много этажей.
Помещение представляло собой коридор шириной 2 метра. С нашей стороны коридор был ограничен Поршнем, от которого в четырех метрах находилась противоположная стена. В стене зияла глухая трапеция. Точно такая же, как и та, которую мы нашли в Цилиндре. Мы нашли всего лишь воздушный шлюз. Все это помещение было так же отполировано, как и Цилиндр. Рядом с трапецией в базальте было десять аккуратных отверстий. Вероятно, через них Древние закачивали - выкачивали воздух.
Итак, Древний, который обожал полированный базальт, открывал Трапецию в пещере Минотавра, становился на Поршень, закрывал Трапецию, опускался вместе с поршнем до Шлюза, заходил в Шлюз, Поршень поднимался до верхней трапеции, закрывая Шлюз. В него накачивался воздух, открывалась нижняя трапеция, и Древний мог войти (к себе домой, в лабораторию, в бункер, в параллельный мир, в давнее прошлое, в будущее - нужное подчеркнуть). Весь этот механизм за тысячи лет мог давно прийти в негодность, а может его просто нужно подключить к источнику питания.
Я вспомнил об электромагнитной аномалии, которую обнаружил наш Скарабей, когда мы искали воду. Возможно, там как раз и находится батарея или генератор, которые питали этот механизм. Судя по следам на Земле и на Луне, Древние делали все основательно.
После совещания было решено немного расширить трещину, чтобы было удобнее спускаться. И больше пока ничего здесь не трогать. И тщательно исследовать источник электромагнитного излучения. Это поручили нашему экипажу. Втайне даже я возлагал много надежд на светлый ум Фурасавы. Чтобы не нервировать наш Скарабей, мы немного не доехали до магнитной аномалии. Магнетометр показал метров 15 активной зоны вдоль правой стены пещеры.
Теперь следовало искать либо трапецию, либо отверстия, либо неизвестно что. Наш Гейзер заявил, что нам следовало как можно точнее вычислить толщину стены, в которой находилась Трапеция Цилиндра, а мы этого не сделали. Потому что форма трапеции не обязательно будет и внутри, и снаружи. Я догадался, что он имел в виду: вокруг двух отверстий мы искали на стене пещеры контур трапеции. И ничего не нашли. На самом деле внешняя дверь могла иметь другой размер и другую форму.
Как можно точнее мы нашли середину магнитной аномалии, исследовали каждый квадратный дюйм стены, и ничего не нашли. Фурасава стал буквально ощупывать стену от середины, которую мы нашли, и вглубь пещеры.
Мы делали вид, что помогаем ему. Потом он двинулся обратно. И метрах в десяти от центра его что-то заинтересовало. Он стал сметать пыль с пола. Мы подошли, и под лучами четырех фонарей заметили вдоль стены на полу очень ровную полосу базальта. Тогда Гейзер объяснил, что искал большой каменный диск, который можно было откатить вдоль стены, и тогда откроется настоящая дверь в виде трапеции. Было заметно, что сам диск, был тщательно замаскирован. Конечно, мы попытались откатить его, но слишком уж диск был массивен. К тому же, вероятней всего, диск как-то стопорился. Мы нашли этот стопор, он представлял собой каменный цилиндр диаметром десять сантиметров. Он также был замаскирован, и вытащить его мы не могли, пока Джим его не повернул, и тогда цилиндр сам выдвинулся из диска.
Однако откатить диск вручную опять не получилось, хотя другого стопора мы не обнаружили. Тогда мы призвали на помощь Скарабей. Под руками не оказалось ничего подходящего, чтобы закрепить трос лебедки в отверстии. Тогда Гейзер предложил вставить в отверстие базальтовый цилиндр и закрепить на нем трос. Конец этого цилиндра был срезан под углом, еще и имел эксцентрик, с помощью которого стопорился где-то в недрах стены. И он был тяжелый. Скарабей поднапрягся, и диск покатился, открывая каменную дверь!
Эта дверь представляла собой прямоугольник, который прижимался к стене двумя массивными рычагами, вделанными в стену. Вдвоем с Джимом нам удалось повернуть рычаги, освобождая дверь. Все, что мы видели, было безупречно отполировано, поражала невероятная точность исполнения всех деталей. Под левым рычагом в двери была удобная ручка в виде углубления. Там не было хитрых электронных штучек, которые так полюбили ленивые приматы. Просто большая ухватистая ручка. Мы все за нее подергали, индивидуально и парами, не надеясь, впрочем, на приемлемый результат.
Фурасава напряг свой изобретательный ум, еще раз осмотрел дверь, потом предложил нам раскачивать рычаги. Они были тяжелыми, но вращались на своих осях без скрипа и без люфта. Мы качали их раздельно, потом синхронно, и когда рычаги описали три четверти круга, появилось небольшое сопротивление, и дверь слегка отошла. Гейзер невозмутимо взялся за ручку, и открыл дверь!
Следует описать эту дверь. Это была прямоугольная глыба полированного базальта два метра на метр. Снаружи была ручка, о которой я говорил, и два клинообразных выступа, которые прижимали дверь, когда поворотные рычаги на них опускались. С правой стороны был цилиндр по всей высоте двери, который был вставлен в цилиндрический паз. В этом пазу дверь поворачивалась на 90 градусов. А вот как древние сумели вставить в этот паз неразборную дверь, боюсь, мы никогда не узнаем. Стопорил дверь правый рычаг, для которого в цилиндре была предусмотрена выточка, так что дверь можно было открыть только тогда, когда рычаг занимал нижнее положение. Думаю, дверь была герметичной, хотя никаких резиновых прокладок не было и в помине, просто точность сопряжения была идеальной, без малейшего зазора.
Прямо от дверного прохода шел двухметровый коридор длиной метров шесть. Коридор вел в круглый зал со сводчатым потолком. В центре стояла пирамида. Больше в зале не было ничего. Мы ожидали увидеть пульт управления, цветные лампочки, большой экран. Увы, ничего этого там не было. Однако, приближаясь к пирамиде, мы начинали излучать слабый свет. Именно пирамида и была источником электромагнитного излучения. Высота ее была ровно метр, и, без сомнения, она была точной уменьшенной копией пирамиды Хеопса. Эти пропорции каждому знакомы с детства. Что мы еще могли сделать, так это фотографии всего этого хозяйства.
Однако перед самым уходом Фурасава вернулся к пирамиде, внимательно ее рассматривал, потом попросил помочь ее повернуть вокруг центральной оси. Пирамида повернулась довольно легко, и мы засветились ярче, и четкие грани Пирамиды тоже засветились. Что-то мы включили этим действием.
Мы решили оставить Пирамиду в таком положении, закрыли дверь, закатили на место диск, и собрались уходить, но мне хотелось увидеть своими глазами Стикс, раз уже мы от него так близко.
Наши коллеги уже проезжали мимо излучения, и вездеходы не пострадали. Поэтому я проехал этот участок на ручном управлении, потом отдал управление Скарабею, который уже знал точный маршрут из общей базы данных. На берегу Стикса Джим не обнаружил Харона. «Где он шастает? Я ему монетку принес». Реку можно было пересечь и без ладьи, поскольку она целиком состояла из чистого льда. А ширина реки была метров пятнадцать. Тут же валялись и два современных приспособления для разработки ледяного карьера. Я взял в руки это кайло, и стал колоть лед. Джим последовал моему примеру. А потом оставил реке свою монету.
Теперь мы знали, чем займемся на базе. Мы не сомневались, что дверь в Цилиндр устроена таким же образом, как и дверь к Пирамиде. И хорошо, что мы еще не приступили к расширению трещины. И было даже странно, что мы сразу не обнаружили этот каменный диск. Вот вам яркий пример того, как ограничивает сектор мысленных построений некая идея, кажущаяся очевидной. И зрения тоже, поскольку при этом солнечном свете, который отражался от наших зеркал, не заметить этот диск мог только слепой.
Диск имел такой же стопор, стоял он на такой же ровной дорожке, с которой мы тогда не удосужились смести вековую пыль, и за диском мы увидели точно такую же дверь, прижатую двумя рычагами. Люди за нашими спинами стояли, раскрыв рты, глядя, как уверенно и расторопно мы действуем. А потом рты раскрылись у нас, потому что Поршень теперь стоял на уровне нашей Трапеции! Возможно, древняя автоматика сработала, когда был выполнен алгоритм последовательности открытия входной двери, а может его привела в действие повернутая Пирамида.
Теперь мы стали уделять больше внимания идеальной чистоте и порядку, которые соблюдали Древние. Поэтому командор Стивен распорядился наломать веток в ближайшей роще, и хорошенько подмести пол в Цилиндре. Веток не оказалось, но необходимость в метлах на пыльной Луне Маск предусмотрел, поскольку понимал, что пылесос в вакууме не будет действовать. Кстати, основной запас этих изделий скопился почему-то в женском куполе, вероятно, в каждой красавице есть немного ведьмовского колдовства. Не знаю, испытывала ли хоть одна из них это летательное приспособление при низкой лунной гравитации.
Когда мы подмели поверхность Поршня, я был немного разочарован, поскольку никаких приспособлений на нем не оказалось. Гейзер снова подал здравую мысль, что теперь трещину нужно снова забетонировать на случай, если древняя автоматика сработает в полной мере, нижняя трапеция откроется, и мы потеряем весь воздух, который имеется в тех помещениях. Мы так и сделали. К трубе и видеокамере добавили еще и прожектор, и законопатили трещину.
Тем временем инженеры занимались монтажом атомной мини электростанции. Она могла выдавать 2 гигаватта электроэнергии. Ее устанавливали в соседней пещере, названной нами Лабиринтом. После нашей находки инженеры более внимательно осмотрели стены своей пещеры, и тоже обнаружили каменный диск. Не откладывая в долгий ящик, они открыли дверь. Там оказалось два пустых помещения. Но в дальней комнате, в полу, было несколько отверстий. Наверно там крепилось какое-то оборудование, которое было демонтировано.
Вот эта маскировка дверей, вывезенное оборудование, все это говорило о том, что у Древних были конкуренты или соперники, которых им приходилось опасаться. Наш Гейзер был молчалив и задумчив, так что нам даже стало скучно без его идей. Джим давно перестал острить, вероятно понимал, что на фоне Фурасавы свой острый ум лучше не светить.
Ракета Маска доставила нам большой строительный принтер, сборкой которого мы все занимались. Нашим надувным куполам теперь ничего не угрожало, но все-таки это было временное жилище. Нам предстояло создать постоянную комфортабельную базу, которая впоследствии превратится в город. Этот трехмерный принтер и будет строить лунный город из бетона. Здания планировалось строить из местного сырья. Лунная пыль прекрасно подходила для этой цели, если разводить ее с водой и добавлять немного связующего состава, который был разработан на Земле.
Так что монтаж электростанции, сборка принтера и заготовка сырья и льда шли параллельно. В пещере можно было строить здания даже в шесть этажей, высота позволяла. И этому принтеру было безразлично, какой формы будут здания, поэтому земные архитекторы постарались, и снабдили его программу множеством разнообразных проектов, а выбирать проекты зданий предстояло нам.
У нас был также принтер для работы с металлом, он мог выпускать станки и другую технику, но только из земного металла, которого уже накопилось достаточно. Это были посадочные модули, всевозможные емкости, и прочий металлически хлам. Для этого принтера требовалось много электроэнергии. Следующий космический корабль должен был доставить еще одну атомную электростанцию, экскаватор, погрузчик, и всякие мелочи, но еще не скоро.
На все эти дела ушло 15 земных дней. И тогда мы запустили строительный принтер. Он работал автоматически по заданной программе, нам лишь требовалось его хорошо кормить. Аппетит у него был зверский, так что нас распределили на три бригады, которые вкалывали круглосуточно. Лед добывали с помощью взрывчатки вместо кайла, но грузить его в вездеходы приходилось вручную космической лопатой. Поэтому исследование наследия Древних пришлось пока остановить к нашей великой досаде.
Я почти не упоминаю нашего Главного Координатора Курта Шнайдера. Это потому, что идеальный руководитель должен быть самым незаметным в коллективе, которым он руководит.
Таким и был наш «Кракен», как мы его между собой называли на весь эфир, который был, разумеется, слышен и самому Кракену. Однако по его виду было ясно, что он понятия не имеет, кто такой Кракен. Мы просто получали разумные, своевременные, целесообразные распоряжения, которые почти никогда не возбуждали внутреннего сопротивления. Вероятно, такие же распоряжения получал и сам Кракен, потому что не гнушался таскать ящики, тянуть толстые силовые кабели, загружать бункеры строительного принтера.
Кстати, когда мы прокладывали эти силовые кабели из Лабиринта к нашей базе, мне пришла в голову мысль, что энергетическая Пирамида, которую мы нашли, работает по однопроводному принципу, который придумал на Земле Никола Тесла. Он также экспериментировал со статическим электричеством, а Пирамида Древних светилась как раз от высокого напряжения. Эту идею я также оставил в своем черепке до лучших времен.
Я вообще о многом не упоминал из того, что происходило в нашей лунной деревне. Например о том, что у нас была одна лишняя вакансия, которую занимал наш деревенский доктор. Не скажу, что он ничего не делал, иногда он очень удачно имитировал интенсивный трудовой процесс, иногда даже не имитировал, но поскольку никто ни с кем не воевал, то и никто не получал тяжелых ранений. Кстати, ранение на Луне означало мгновенную смерть, так что вместо дока Гарри разумнее было бы содержать специалиста по ритуальным услугам.
Лично меня всегда удивляли старые фильмы о космических героях, в которых доктор всегда по горло был загружен бесконечной работой, если только не замещал командира корабля, который валялся без сознания в лазарете от насморка.
Еще каждый день мы все выстраивались перед входом в пещеру, и пока торжественно поднимали флаг, наш духовой оркестр играл нам гимн или польку. О, кажется, это из другой оперы! Sorry!
Ну и как тут не упомянуть о нашем лунном бизнесмене, который в промежутках между сделками готовил нам еду. Он командовал прожорливой полевой воинской кухней, для которой нам приходилось колоть дрова… Опять я свернул не в ту степь, простите. А жаль, я ему уже придумал звание и красивые погоны. Однако кухня у нас действительно была, и называли мы ее по флотской традиции камбузом.
У его повелителя были военные замашки, кроме предпринимательских. Свой камбуз в дальнем крыле купола он оборудовал в виде лондонского паба, и царил в нем, как отставной полковник колумбийской армии, хотя едва доставал до своей барной стойки, вследствие своей компактности. Мы и звали его Полковником, хотя у него когда-то было и подлинное имя, которое никто не помнил. Готовил он хорошо. Вы не поверите, но у Полковника можно было купить виски! И всего лишь по космическим ценам.
У нас была и кают-компания, опять же из флотского лексикона. Двенадцать ртов в нее можно было втиснуть, поэтому мы обедали в две или в три смены. Поскольку время прилета корабля приближалось, я небрежно выплеснул прямо в две дюжины шевелящихся ушей одну из своих идей.
О художественной росписи пещеры Минотавра. Все уши разом замерли. Примерно такую реакцию я и ожидал. Потом рты стали говорить, а я с изумлением обнаружил, что живу в обществе Моне, Писсарро и Ренуаров. Маэстро затеяли спор.
Я не позволил им забыть о моем авторстве, напомнив им о главных атрибутах этой почтенной профессии. И тогда они ринулись осаждать Кракена, чтобы заказал полдюжины бочонков краски, столько же бочонков виски (художник не может творить без этого атрибута), кисти, распылители, осадные лестницы или хотя бы требушет, (древнюю катапульту). Между прочим, за столом шевелились и уши Фурасавы, что меня особенно радовало.
Наш принтер, который его изнуренные подручные назвали именем «Про раб» временно закончил свою работу. Мы почистили его сопла и он приступил к отдыху. Он отгрохал два замысловатых трехэтажных здания с переходом на втором этаже с комнатами, с перегородками, с дверными проемами, для которых точно подходили двери и люки от спускаемых аппаратов, даже с некоторой мебелью для установки оборудования.
Прораб умудрился предусмотреть каналы для прокладки труб и кабелей, места для наших гамаков, систему вентиляции, даже раковины умывальников. Осталось навесить двери, укрепить светильники, подключить электрооборудование. И покрасить все что нужно. Цемент тут застывал быстро и высыхал еще быстрее, поскольку влага испарялась в вакууме. И никто в эти дома не входил, пока Прораб работал. Поэтому мы не поверили своим глазам, а «стены не поверили своим ушам», когда мы выражали наши чувства. Геологи обнаружили неподалеку галенит с большим содержанием свинца. Они также обладали тайным знанием производства свинцовых белил. И обещали выкрасить белой краской наш лунный горный массив, чтобы некоторые земные приматы, убежденные, что нас тут нет, убедились, что мы тут есть.
Некоторые местные предсказатели распространили слух, что вскоре интенсивность нашей работы несколько снизится, поскольку многие неотложные работы подходили к концу. Тогда я решил поделиться парочкой своих идей, мимо которых прошел наш Гейзер. Теперь я трепетно относился к своим идеям, зная, что ничтожное количество моих идей почти незаметно на фоне идей Гейзера. А мне хотелось его признания.
Обед прекрасно подходил для распространения новостей, слухов, сплетен и идей. Кстати, литературный жанр «сплетни» завезли на Луну представительницы лучшей половины планеты Земля, но это к слову.
Итак, я убедительно крякнул и обратился к двум надменным электронщикам, с вопросом, возможно ли изготовить компактные ретрансляторы для обеспечения радиосвязью всей разведанной протяженности пещеры Минотавра. Все уши снова перестали шевелиться. Тогда я продолжил: - дело в том, что за рекой Стикс, по версии Данте, имеются опасные миры, которые нам нужно обследовать. Кроме того, ретранслятор целесообразно водрузить на горе, в которой мы живем, чтобы расширить пространство нашей империи.
Высокомерие электронщиков улетучилось, и они наперебой стали перечислять трудности и возможности. Всем за столом стало ясно, что вскоре нам предстоит проверить теорию Данте. Однако я решил закрепить успех, и обратился к двум высокомерным физикам, с вопросом, как они относятся к работам Никола Тесла по однопроводной передаче электричества, поскольку подозреваю, что найденная нами Пирамида работает именно по этому принципу.
Короче, я их взбудоражил. И тогда я веско сказал, что ретранслятор поможет разобраться одновременно с Пирамидой, с Поршнем и с Цилиндром. И они мгновенно ухватили основную идею. Когда мы уходили, меня окликнул Полковник: - мистер Стивен, сэр, вот ваш приз. И он выставил на стойку наперсток виски.
У нашей лунной деревни была постоянная связь с Землей. Не знаю, кто сказал Кракену о наших новых идеях, но он сообщил об этом земным специалистам. Там легко разработали схему ретрансляторов с учетом наших возможностей. Поэтому нашим электронщикам осталось только их собрать, следуя инструкциям и схемам. И у нас был повод порадоваться, что экспедиция в надежных руках частного лица, сенсея Илона ибн Маска, genius loci(дух места).
Операция была организована очень просто: мы с Фурасавой отправились к Пирамиде, Джим следил по монитору, что происходит внутри Цилиндра, Софи отгоняла от Джима зевак.
И между нами была связь. Мы с Гейзером вращали Пирамиду по часовой стрелке, против часовой стрелки, на 90 градусов, на 180, но ничего в Цилиндре не происходило. Грани Пирамиды ничем не отличались, поэтому дальновидный Фурасава-сан догадался поставить метку на той грани, которая ему понравилась больше всего.
Поэтому мы вернули Пирамиду в положение, в котором она была до нашей операции, и отправились разбираться с Цилиндром. У нас было преимущество перед Древними: друзья могли наблюдать за двумя приматами, находящимися в Цилиндре. У Древних тоже было небольшое преимущество: Древние знали, как все устроено на Луне и в Солнечной системе.
Я заметил, что в цилиндр должны войти наименее ценные члены стаи, поэтому никто не возражал, когда мы с Джимом вошли в Цилиндр. Друзья с готовностью нас в нем замуровали. И мы не сомневались, что друзья были разочарованы, когда увидели, что Поршень плавно пошел вниз. На этот раз Поршень остановился точно на уровне пола помещения Шлюза. Тогда мы вошли в Шлюз. Мы не знали, как подобает вести себя по местным обычаям, поэтому ошалело смотрели, как Поршень равнодушно запечатывает нас в Шлюзе.
Теперь мы лишились своего преимущества: друзья не могли нас видеть и не могли с нами говорить, потому что зазоры Древних не пропускали радиоволн. Тогда мы обратили взоры на Трапецию. Мы научились открывать дверь снаружи, а как ее открыть изнутри, не мог придумать даже Гейзер. Джим высказал дикую мысль: «может надо постучать?» И он так и сделал. Никто ему не открыл, однако я почувствовал, что мой собственный скафандр берет меня за горло, нас сжимает внешнее давление. А потом приоткрылась дверь. И когда мы в нее входили, я с тоской подумал, что достать нас отсюда будет непросто.
За такой же дверью, какие мы уже видели, только без рычагов, был освещенный коридор. Он освещался белым прямоугольником, обычный электрический светильник. Слева выступ во всю высоту с десятью отверстиями, аналогичными отверстиям в Шлюзе. Вероятно, внутри был компрессор.
По коридору мы вошли в просторное прямоугольное помещение. И тут, наконец, мы увидели большой экран. Он был немного выпуклым. Перед ним стояло массивное базальтовое кресло с мягким сидением и спинкой. В подлокотники были вмонтированы на вид базальтовые шары. В дальней стене были три закрытых двери. Никакой мебели, идеальная чистота. На потолке четыре светильника, как в коридоре. Хотелось сесть в кресло и включить экран, но сначала мы решили выяснить, что находится за теми дверями, чтобы нас не застали врасплох.
Сквозь стекло шлема наши лица ощущали тепло. Хотелось снять шлем, но мы решили сделать это позже. Мы не стали разделяться, как учили нас старые фильмы, когда герои отважно действуют каждый в одиночку, и каждый попадает в индивидуальную неприятность. Моральная поддержка друга и его воображаемый бластер придавали мне уверенности.
Левая дверь открылась плавно, без особого сопротивления. Снова коридор, в конце просторное помещение. Слева в нишах два скафандра, две ниши пустые. Справа металлические механизмы, наполовину утопленные в пол. (Наконец-то вожделенный металл!) Их четыре, на вид идентичные, угадать назначение трудно. Скафандры явно для людей двухметрового роста. В дальней стене помещения снова дверь. За ней ступени, ведущие вниз, числом двадцать ступеней. И там длинный коридор, ведущий, как я предположил, в направлении реки Стикс.
Чуть дальше справа также угадывалась дверь в стене, которой мы пренебрегли, потому что рвались к монитору. Мы вернулись, открыли среднюю дверь. Коридор со многими дверями. Это жилые комнаты с постелями, с мебелью – спартанского вида стулья из пластика, столы, посуда вполне земного вида. Однако эти комнаты напоминали кельи монахов. Казалось, что Древним понятие «уют» вовсе не знакомо. Мы заходили в несколько комнат, все они выглядели идентично до мелочей. В конце длинного коридора была туалетная комната с умывальниками и кабинками, в которых было четыре базальтовых унитаза.
Ни в унитазах, ни в кранах над раковинами воды не было. Напомню, что все это было вырезано в скале, в базальте и граните, которые отличались только унылым оттенком. Как это было вырезано, куда исчезали отходы, что за техника могла оставлять за собой полированные стены? Мы с Джимом пришли к выводу, что это была военная база, в которой служили идеальные солдаты. Но только роботами они не были, скорее, это были натуральные сапиенсы, только с разумом сержантов.
Нам не терпелось включить монитор или хотя бы посидеть в кресле идеального офицера. Я бы сумел разработать более удобный дизайн командирского кресла, но сидеть было можно. Черные полированные шары в подлокотниках вращались с готовностью опытного подхалима во всех направлениях, но эта игра быстро надоедала, поскольку я ожидал большего. Джим призвал прекратить игру и нажать на левый шар (Джим был левша). Я догадался, что он имел в виду, и нажал. И тогда мы увидели Землю! Я узнал Мексиканский залив, Флориду часть Кубы.
Левый шар перемещал изображение во всех направлениях, так что можно было увидеть и звезды. Тогда я догадался, что правый шар отвечает за масштаб. Я отыскал город Ричмонд, штат Вашингтон, и нашел в нем свой дом, мимо которого прогуливались какие-то незнакомые личности. Я скатился с земного шара и стал искать знакомый ориентир. А вот и он, Сатурн в ковбойской шляпе! Оказалось, что шляпа у франтоватого красавца вовсе не так и нарядна. Она состояла из булыжников, самый мелкий из которых был на весь экран.
Признаться, я был слегка разочарован. Нет, не разоблачением Сатурна, Сатурн я любил. Меня разочаровал факт, что это просто хороший телескоп. Я ожидал большего. Джим приплясывал от нетерпения, надеясь, вероятно, отыскать и свой дом. Я уступил другу место. Джим ловко вернулся на Землю, отыскал Вашингтон, который вдруг замелькал, потом застыл, но это уже был другой город! Он опять замелькал и исчез, остался один ландшафт. Потом появились хижины, они появлялись, исчезали, подрастали. Тут была вся история нашей цивилизации! А может и история нашей планеты.
Джим отыскал свой дом, потом выключил монитор. Я хотел возразить, но Джим с нажимом произнес: «я хочу есть!». Он был прав, гулять по Вселенной имел право каждый гражданин Лунной империи. На мой вопрос он ответил, что просто вращал правый шар вправо – влево, перемещаясь во времени.
Уже перед Шлюзом я открыл свой шлем, понюхал воздух, и остался жив. Досадно было, что мы весь день дышали земными запасами воздуха и таскали на себе надоевшие скафандры. Дверь в Шлюз мы оставили открытой, открытой она и оставалась. На ней была небольшая выточка, которая позволяла ее закрыть. Через минуту мы почувствовали, что внешнее давление падает. Потом опустился Поршень, потом он нас поднял. И мы услышали знакомые голоса.
Кракен поговорил с нами отдельно, потом потребовал, чтобы мы оба раздельно написали полный отчет. И через два часа представили его на нашем форуме. Мы жили по гринвичскому времени. Форум был назначен на 20.00.
«Каждый из вас прекрасно знает, - начал Координатор – что сведения о найденных нами сооружениях Древних никто из вас не мог передавать на Землю. И я строго за этим следил. Сейчас наши коллеги прочитают свои отчеты об открытиях крайней важности, которые они сегодня совершили, а потом все это мы обсудим».
Мы с Джимом прочитали наши отчеты написанные скупым канцелярским языком.
«Теперь вы видите - сказал Курт Шнайдер - что такие сведения не могут быть доступны каждому гражданину Земли. На планете много очень богатых людей, почти каждый из которых отличается низкими моральными качествами: крайним эгоизмом, цинизмом, агрессией, с помощью которых и получили эти богатства. Легко представить, какая гонка в космической отрасли начнется после обнародования этих сведений. Лично я доверяю лишь одному человеку на планете, моему другу Илону Маску.
Но даже ему мне не хотелось бы сообщать о нашем открытии. Потому что время меняет людей. Людей меняют многие факторы: власть, богатство, банкротство, слава, любовь, горе. Кроме того, Маск работает в государстве, за ним присматривают, его многие политики ненавидят. Нашу маленькую колонию некоторые уже называют городом, даже империей. Но прошу не забывать, что наша изначальная миссия – воплотить мечту Илона Маска и множества людей Земли о высадке людей на Марс.
Наша ближайшая задача – основать постоянную колонию на Луне, которая построит космодром, склады, и тогда с нашей Луны смогут стартовать большие корабли к Марсу. Лично я всегда считал, что наша Луна – гораздо более интересный объект, чем все другие объекты в Солнечной системе. Окончательное решение мы будем принимать на этом форуме тайным голосованием двумя третями голосов. Я прошу всех заранее согласиться с решением двух третей наших коллег. Хочу только заметить, что тот или те, кто захватит Луну, будет диктовать условия всему человечеству».
Речь Кракена произвела впечатление на всех. Каждый из нас понял, что мы не только ученые, которые расширяют знания человечества, мы превращаемся в отдельную лунную нацию. И наша миссия теперь стала гораздо шире, мы не должны допустить милитаризации Луны. Мы согласились проводить наши исследования тайно.
Мне было неловко перед Илоном Маском, что у нас от него появился такой громадный секрет. Мы с Джимом уже обсуждали новые возможности, которые открываются перед лунной миссией в связи с нашей находкой. Отпадала необходимость строить здания, поскольку сеть древних тоннелей с атмосферой могла вместить множество обитателей. Но теперь выходило, что нужно держать все это в глубокой тайне.
На форуме возникла идея разработать свою лунную Конституцию. В ее создании могли участвовать все, и ее мы договорились также держать в тайне. Может я о ней еще скажу, но сколько граждан интересуется политикой?
С Земли пришло распоряжение подготовить надежное хранилище для ракетного топлива, которое будет доставляться беспилотными ракетами. Почти напротив космодрома, который мы расчистили для приема земных кораблей, была удобная пещера для этой цели. Нам нужно было расчистить дорогу к этой пещере, подготовить бетонные подушки для цистерн, провести трубы для перекачки топлива и прочие работы.
Пыль на этой территории сдуло при посадке предыдущей ракеты. Она же привезла нам большой гусеничный тягач с навесным оборудованием, с помощью которого мы расчищали дороги от камней, сгребали и собирали пыль для строительства, пользовались его подъемным краном. Теперь смеситель от строительного принтера понадобился для оборудования хранилища ракетного топлива. Работ там было не так много, чтобы монтировать для них принтер.
Через три дня мы ожидали очередной корабль, который доставит нам множество полезных вещей. Среди них была новейшая разработка – искусственный интеллект, который будет руководить всеми компьютерами нашей деревни. Мы почти освобождались от ручного труда. Теперь погрузчики под его управлением будут добывать и грузить лед, собирать и подвозить лунную пыль, протягивать кабели или шланги, строить, дороги, проводить геологическую разведку, и внимательно следить за каждым из нас.
Весть о том, что к нам собираются приставить шпиона, заставила Кракена собрать совещание. На нем все специалисты обещали продумать меры, для защиты от шпионажа. Времени было мало, поэтому первым делом мы отключили три компьютера и систему радиосвязи от общей сети, и создали альтернативную сеть радиосвязи и отдельную компьютерную сеть. Отныне мы все учились вести двойную жизнь.
Разумеется, монтировать электронного умника будут земные специалисты, поэтому наши программисты вычищали из компьютеров любые сведения, которые могут быть истолкованы, как противодействие земному тотальному контролю. Это было сложно, человека еще обмануть можно, но тут будет работать машина, которая способна обнаружить единственный ноль или единичку не на своем месте.
Кракен был очень осторожен с самого начала, остальные вовсе не думали о таких вещах, и Координатор не мог их предостеречь, пока сам не убедился в порядочности всех своих подчиненных. Оказалось, Координатор подчищал за каждым все промахи, которые сумел заметить. Когда только он все успевал! Кстати, на совещании Кракен обещал, что каждый получит возможность доступа к любому оборудованию Древних, которое удастся обнаружить и освоить. После форума все стали смотреть на Координатора другими глазами, всем стало ясно, почему на эту должность Маск выбрал именно Курта Шнайдера.
Кракен объявил, что собирается сам посмотреть на экран Древних, пока мы не передвинули один из наших куполов, чтобы замаскировать вход в цилиндр. Он позвал меня и Фурасаву помочь ему. Цилиндр не возражал, против троих посетителей. Мы включили монитор, Кракен отыскал мыс Канаверал, и мы увидели в реальном времени подготовку космического корабля к полету в нашу империю.
Конечно, они могли бы спрятаться под облаками, но они не догадались. Конечно, у нас был телескоп, но рассмотреть в него мы могли лишь большой город на Земле. Подозреваю, нам достался такой слабый телескоп как раз потому, чтобы мы не могли подсматривать за действиями диких приматов.
Координатор велел нам проверить третью дверь, пока он поколдует с телескопом Древних. Может он хотел вернуться в прошлое, чтобы увидеть в нем себя? Мне стало досадно, что я сам до этого не додумался, хотя крутился около собственного дома. Мы вошли в третью дверь. Снова небольшой коридор, потом длинный проход вглубь пещеры. Справа в стене еще одна дверь. Мы прошли по коридору метров триста, и вернулись. Нас властно призывал Экран!
Однако я решил заглянуть в дверь в начале коридора. А там стояли три платформы на колесах. На каждой – два сидения, и пульт управления со знакомым шаром. Устоять было трудно, и никто бы нам не простил, если бы мы не воспользовались местным рикшей. Интересно, в каких бочонках они хранили свою энергию? Наш дилижанс нисколько не возражал, он выехал в коридор, едва я повернул шар.
Мы разогнались примерно до 40 км в час, потом я сбросил скорость, потом остановился, потому что коридор в перспективе превращался в точку и впереди, и сзади. Дрезина послушно развернулась, и помчалась обратно. Мы с Гейзером подумали, что тоннель ведет в район Пирамиды. Но теперь мы знали, что в те места можно перемещаться быстро и с комфортом. Похоже, у этого транспорта были кое-какие мозги, потому что он сам сбросил скорость, и сам припарковался.
Кракен спокойно наблюдал за высокотехнологичным строительством пирамиды Хеопса в цветущей местности, которой суждено потом стать пустыней. На наш вопрос о времени постройки он ответил, что пока не разобрался с управлением, но думает, что мы откатились примерно на 24 тысячи лет! Нам пришлось вернуться, потому что было множество неотложных дел, которые следовало исполнить до прилета электронного шпиона.
Наш Координатор, как оказалось, был весьма искушен в политике. Полагаю, никто из нас и подумать не мог, что такая сложная машина, которая по всем показателям превосходила человеческий мозг, кроме эмоций и абстракций, могла нести еще и функции слежки. Но когда об этом сказал Кракен, всем стало ясно, что ни одно правительство не упустит такой возможности.
Полдня мы провозились с демонтажем нашего купола, и перемещением его вглубь пещеры, чтобы надежно укрыть подходы к Цилиндру. Нам не сообщали о пополнении нашей группы новыми людьми, а Кракен дипломатично и не спрашивал. Корабль величественно опустился на свое место, мы радостно приветствовали экипаж.
Полковник организовал великолепный, по лунным меркам, пир, но без капли спиртного, с надеждой, что командир корабля поделится своими запасами. Сопровождал Большой Металлический Ум всего один электронщик, которого мало интересовало содержимое нашей компьютерной сети, его больше интересовала Луна, вид на Землю, наши пещеры.
Завидев третий купол так далеко от входа, он поинтересовался, почему его поставили так далеко?
- Дело в том - ответил Джим – что мы в нем спим, а у входа сильный сквозняк. Парень сочувственно кивнул, а когда дошло, расхохотался.
Металлический Ум оказался большим шкафом из металла, когда с него сняли упаковку. Он имел собственный аккумулятор, о чем свидетельствовал его зеленый глаз. Электронщик колдовал над ним часа четыре, инструктируя наших парней.
Мне не понравилось, когда наш Скарабей вдруг припустил к ракете, а потом вернулся и стал выгружать манипулятором из своего грузового отсека доставленные ящики. Но с другой стороны, такая самостоятельность нашей техники освобождала наши руки и позволяла спокойно толстеть и тупеть. Парень заверил, что Сократ (так они назвали свой ИИ) может работать круглые сутки непрерывно, если получит соответствующую команду.
Он может самостоятельно проектировать и строить здания в любом месте, где нам это потребуется, либо строить по готовым проектам. Он также способен искать полезные ископаемые с помощью набора датчиков и микровзрывов на поверхности. Он способен управлять всей нашей техникой гораздо точнее и быстрее, чем это делает человек. Да уж, нам бы никогда не пришло в голову заставлять наш Скарабей выгружать эти ящики с помощью его манипуляторов! Наши природные манипуляторы справлялись с этим даже лучше. И как раз сегодня этим манипуляторам придется весело выгрузить 64 земных тонны грузов.
Не скрою, я относился к этому Сократу с предубеждением. Наш электронщик задал вопрос, можем ли мы отключить это чудо, если он вдруг станет совершать ошибки? «Это почти невозможно, если не будет физического повреждения. К тому же Сократ постоянно находится в режиме земного тестирования, поэтому о любом сбое мы на Земле узнаем через секунду.» Он прямо подтвердил догадку Кракена. Мы изобразили свой восторг и продолжили выгрузку.
Электронщик обвешал наши механизмы множеством датчиков, чтобы Сократ мог видеть все даже за пределами видимого спектра. Нужно признать, новую электростанцию Сократ установил достаточно аккуратно с помощью подъемных механизмов тягача. Инженеры не нашли к чему придраться. Тогда ему поручили установку пустых цистерн для ракетного топлива.
Он устанавливал цистерны, одновременно заготавливал лед на Стиксе, одновременно прокладывал трубы, одновременно искал руду в тридцати километрах от базы, одновременно готовил бетон и заливал его в выбоины на дороге, одновременно прокладывал силовой кабель к новой электростанции, одновременно мог беседовать с человеком, одновременно докладывал на Землю о моральном состоянии каждого члена экспедиции, и чем каждый из них занят в каждый момент времени. Да, это был достойный соперник.
Кракен делал ежедневные доклады, как будто они все еще кому-то нужны. Только на Земле не знали, что это просто маскировка. Каждый день Кракен давал каждому задание индивидуально, так, чтобы выглядело это так, будто у нас нет потребности общаться, хотя мы общались по нашей отдельной сети. Это была тонкая игра, мы привыкали к ней, Координатор совершенствовал свои навыки, мы признавались ему в ошибках, чтобы все выглядело натурально. Наши электронщики копались в базах данных, искали пути для саботажа программ Сократа, который умел к тому же самообучаться.
Мы с Гейзером не раз обсуждали нашего шпиона, и пришли к выводу, что самообучение компьютера может стать его уязвимым местом, если его не научили справляться с парадоксами. Мастером парадоксов был Джим. После работы мы иногда общались с Сократом. Он говорил приятным баритоном, мог толковать на любые темы вполне разумно. Я развалился в кресле и затеял с Сократом беседу о новостях политики на разных континентах. Тут подошел Джим.
- Джим, как там погода?
- Пасмурно, ветрено и холодно!
Баритон споткнулся, тревожно помигал различными цветами.
- Господа, на малой планете по имени Луна нет погоды в земном понимании этого термина.
- Это как это нет? – возмутился Джим – погода есть всегда!
- Утверждение не верно, я проверил свою базу данных, вы допускаете ошибку.
- Нет, Стив, ты послушай, этот шкаф ни разу не высунул носа из купола, а утверждает, что знает какая погода сегодня! Сократ опять споткнулся.
- Мистер Джим, я нахожу ваши слова неучтивыми, я не шкаф, у меня нет носа, я подключился к земной базе данных с запросом о погоде на Луне. Ждите.
Ждать мы не стали, молча ушли. Похоже, метод работал. Мы посоветовались с электронщиками. Те весело смеялись, потом сказали, что нам удалось найти уязвимость, которую земные специалисты, (у которых погода есть всегда), проглядели. Они не советовали разрушать ИИ всевозможными парадоксами, все-таки он нам очень помогает. В свою очередь высказали намерение создать для Сократа программу на основе «парадокса погоды» на случай необходимости его отключения.
Сократ действительно очень нам помогал. Его не нужно было программировать, достаточно было говорить ему, что он должен сделать, сообщать примерные параметры, и, если он понял задание, то немедленно приступал к выполнению, либо задавал уточняющие вопросы. Например, я ему говорил: - Мистер Сократ (он обожал вежливое обращение), Координатор желает построить на расстоянии двухсот метров от базы, вплотную к скале, в удобном месте, хранилище размером примерно восемьдесят кубических метров со стеллажами для хранения демонтированных куполов. В этом случае он мог спросить желательную высоту сарая, но вполне мог и сам сообразить.
Он запрашивал подтверждение Координатора, и либо приступал немедленно, либо продолжал прежнюю работу, если не требовалось срочности. И размеры он выбирал наиболее оптимальные: например, этот сарай будет 5 на 4 на 4, можно было не сомневаться. Еще он знал уйму вещей и любил поговорить. И мы благодарили Землю вполне искренне, хотя ядовитая отрава для умника уже была готова.
(Продолжение следует)