Аэропорт/грузовой космопорт города Даксим Друва
Зона прилёта.
21 августа 2331 года
- …батальон, смирно! Здравия желаю, бойцы!
- Здравия желаем, господин подполковник!!!
Макс сидит на кресле просто в качестве встречающего. Сидит, смотрит, слушает и думает – надо же какое здоровое начала общения. Комбат приветствует своих срочников, те могут сразу задуматься, что Армия, возможно, не так страшна, как её малюют. Армия уже как 9 месяцев старательно выруливает из крутого пике. Такие люди как бригадир Хомич сейчас присматривают за происходящим почти в каждой дивизии, и уже несколько волн срочников вернулись на гражданку, говоря, что ситуация меняется. Ситуация меняется к лучшему. Призывники действительно заняты делом, они бегают, стреляют, их учат десантироваться, занимать позиции и оставлять их. У молодых парней, возвращающихся из армии, возникает ощущение, что теперь они что-то да могут. Что называется, получили ещё один полезный «скилл».
- Фрэнки!
- Привет, Макс.
- Как отпуск?
Фрэнки приподнял руки, улыбнулся и развёл ладони по сторонам. Конечно, ему всё понравилось. Последний раз он был в отпуске хрен знает когда, и не сдал только потому, что умел работать и отдыхать. Удивительным образом умел сочетать отдых с работой так, что окружающим казалось, будто он не отдыхает вообще. Максим думает, как вывести из терминала вернувшегося начальника, и у него входящее сообщение. Сообщение высшего приоритета, которое, как твёрдо считает отправитель, нужно прочитать прямо сейчас. Бросить вообще всё, но прочитать.
«Тина.
Максим, в нашем округе чрезвычайная ситуация. Дело предельно деликатно, я не могу написать ничего о сути, мы с шефом ждём тебя. Максим, пожалуйста, мы ждём тебя прямо сейчас».
- Фрэнки…как бы так сказать помягче. Наверное…покой нам только снится, да?
- Пожалуй…
- И чё мне…нам щас делать?
- Поедем туда вместе. Да, Макс, поедем вместе, пора мне выйти на свет и посмотреть, что такое реальная жизнь.
Состояние секундного ступора у Елизарова прошло, они бегут к стоянке, едва ли не запрыгивают в машину и трогаются так…кажется, у лошадей это называется с места в карьер. Они успели самое главное – только что прибывших призывников ещё не вывели из терминала, их погрузка в армейские гипербасы ещё не началась и пока дорога в город абсолютно чиста. Макс гонит так, что показания скоростомера ушли в гоночную зону. В область таких скоростей, за которые обычного водителя копы скрутят на месте. Во всяком случае, обязаны скрутить. Максим всё прибавляет скорость, и он чувствует, что его буквально за пятки кусает самое неприятное чувство, чувство неизвестности.
- Максим, дам тебе совет из моего достаточно далёкого прошлого. Как тебе написали? Дело предельно деликатное? Если дело настолько деликатное, поверь на слово – не надо подъезжать с мигалками и сиреной к зданию полиции и делать прямо перед парадным входом полицейский разворот. Доедем быстро, но зайдём тихо. Зайдём тихо, как самые обычные заявители с улицы.
- Совет из далёкого прошлого. Наверное, очень далёкое прошлое, да?
- Достаточно далёкое прошлое. За внешним спокойствием в Эдмонтоне или Калгари могли происходить вещи, от которых волосы вставали дыбом. Макс, в этом и есть наша работа – максимально сохранять внешнее спокойствие. А вещи, от которых встают волосы дыбом, остаются только для нас…
***
Район Барадан-Уэстима, площадь Гайхара Далама
Подъезжая к управлению полиции, Макс сделал совершенно незаконную вещь – отключил «мигалку», всю светотехнику пока мчался со скоростью в 380 километров в час. Они с Фрэнком оставили машину в трёх кварталах от здания управления, прошлись быстрым шагом и действительно вошли через главный вход как самые обычные просители. Со стороны это могло выглядеть как разбогатевший нувориш идёт вместе с только что прибывшим с Земли родственником или хорошим знакомым. Но как только они вошли внутрь, то сбросили все маски - подошли к дежурному, положили служебные удостоверения и категорично заявили, что к полицмейстеру им нужно прямо сейчас.
За прошедшие пару лет Макс виделся с полицмейстером Бачаном может два или три раза. Каждую их встречу Максим думает об одном – полицмейстер для окружающих выглядит «молодым сопляком», причём время идёт и в этом вопросе почти ничего не меняется. Большая часть копов, приходящих служить в полицию с улицы старше полицмейстера – только вышедшие отставку прапорщики, лейтенанты, они не воспользовались демобилизацией, чтобы сразу после Войны начать новую жизнь. Как и Нефаль, они остались служить ещё несколько лет, чтобы придать своей жизни более прочное денежное основание. И Бачан, находясь в столь незавидном положении, никак не может обойтись без Тины. Её никак, при всём желании не назовёшь «молодой соплячкой», тем более из своего довоенного прошлого она сохранила все нужные коммуникативные навыки. Именно Тина фактически второе лицо в управлении, она хоть как-то помогает Бачану держать в подчинении всё как бы подчинённое ему разрозненное стадо.
- Господин полицмейстер, это Фрэнк Моррисон, мой начальник. Мы посчитали уместным приехать на ваш зов вместе.
- Мистер Моррисон, очень приятно.
- Мне тоже.
- Благодарю за оперативность!
- Ладно вам, не за что. Это же…в какой-то мере наш город тоже.
Господин полицмейстер, вы позволите мне записать наш разговор? Если стряслось что-то серьёзное, мы будем докладывать в окружное управление или даже в Соколово.
- Согласен, записывайте.
- Начинаю запись. Господин полицмейстер, пожалуйста расскажите нам, в чём суть вашей чрезвычайной ситуации?
- Вы видели здания частных охранных агентств в районе Бхаади?
- Да, наблюдал. У меня сразу было по ним…э-мм, нехорошее предчувствие. Никакой маркировки, машины какого-то совершенно бандитского вида. Обычно же как, есть физическая охрана, есть группы быстрого реагирования, служба сопровождения грузов. Насколько я знаю, как всё должно быть. А там… Я увидел всю ту «красоту» и спросил у старшей полицейского наряда, почему так называется район. Наёмнический. Я ведь как думаю? В корпоративные времена там были центры вербовки всевозможных головорезов. Ведь корпоративная служба безопасности…кхм…понятие довольно растяжимое.
- Вы абсолютно правы в ваших оценках.
- Прав… Проблемы с ними?
- Вы сказали «проблемы»? Хорошо, я опущу ругательства, и будут использовать слово «проблема». За последние три года крупные охранные агентства поглощали друг друга. Два с половиной месяца тому назад их осталось всего четыре, и после некоторых разборок там сформировался преступный синдикат. Теперь этот синдикат говорит, что безопасность в городе это только они. Теперь вы понимаете суть и масштаб нашей «проблемы»?
- Прекрасно понимаю…
Макс с Фрэнком попивают маридну, в которую щедро засыпали успокаивающих семян, эти семена напоминают людям чёрный перец горошком. Елизаров может быть не полностью понимает, но представляет себе ситуацию. Самудри своими терактами 28 февраля фактически уничтожила вневедомственную охрану. Охрану, которая хоть как-то уважает правовое поле. Но свято место пусто не бывает, и все освободившиеся ниши заняла охрана частная, которая не брезгует самыми отвратительными мафиозными методами. Сейчас у них в городе появилась частная армия, прекрасно вооруженная, и эту армию нужно нейтрализовать абсолютно немедленно. Полиция, фактически, уже поднимает лапки, значит город может погрузиться в неконтролируемый хаос, причём очень быстро.
Максим многозначительно посмотрел на Фрэнка – кто продолжит задавать вопросы? Фрэнк одобрительно покачал головой – Макс знает Бачана, Тину, знает свой округ не понаслышке. Самое главное, Елизаров задаёт разумные вопросы и продолжит их задавать, а если что, Фрэнк сможет подключиться к разговору в любой момент.
- Район Бхаади, соседний округ… Тамошний полицмейстер показался мне полным похренистом. Думаю, он уже лёг под них. Получил денег, гарантии личной безопасности, а больше его ничего не волнует. Как считаете, я сильно ошибся?
- Нисколько не ошиблись. Если перевести его письмо мне на ваш язык, получится приблизительно следующее – «Кто ты такой, чтобы противостоять им? Хочешь остаться жив – не дёргайся».
- Во как? Что же ваш шеф? Я о городском полицмейстере.
- Он заявил мне, что я могу попытаться найти нам могущественных союзников. Пока таких не будет, он ничего не предпримет.
- Найдём. У меня главный вопрос – сколько их? Вы же по идее должны были выдавать им разрешение на оружие? Или, по крайней мере, знать, сколько таких лицензий.
- Большее 1200 лицензий на автоматическое оружие.
- Ясно. 1200 оболтусов с армейским оружием, плюс менее опасные оболтусы с пистолетами. Плюс ещё неизвестное количество неизвестно кого… Я про тех, кого они приняли в свои ряды с того момента как ваш полицмейстер сосед перестал всё контролировать. Грубо говоря…очень грубо говоря там целая армейская бригада. И число их «сторонников» будет быстро расти, если быстро не перекрыть им кислород. Они же деньги платят, и немалые, по городским меркам. Ладно, наш разговор закончен.
Максим явно показал Бачану, что он прекратил запись. Они перекинутся ещё парой фраз, но, что называется, это будет уже не для протокола.
- Союзники. Сейчас Спецназ уж точно наш союзник, их сюда за тем и прислали, чтобы серьёзная оргпреступность и не думала даже поднимать голову. Армия? Там не все призывники, в конце концов, есть те, кого можно привлечь как грозно выглядящую «массовку». Ещё где-то над нашими головами есть флот. Они там жрут тушёнку, макарошки, или чё по вкуснее, если поставка харчей была недавно. И нещадно пьют естественно. У них нет приказа помогать нам. Надеюсь, только пока нет, потому что они самый мощный союзник – флот вообще может превратить там всё в груду плавленого металла.
Всё понятно, господин Бачан. Сейчас мы спокойно выйдем отсюда, спокойно дойдём до нашей машины и так же спокойно тронемся. А потом начнём рыть. Рыть яростно как…как не знаю кто.
***
Центральный округ, VIP-зона ресторана «Лазурь»
Четыре часа спустя
Прямо сейчас Фрэнк «бомбит» ГУВБ, требует от них подкреплений и чтобы флотскому соединению дали явный приказ сотрудничать. В это же самое время Макс собрал своих союзников - Жермена и Хомича. Он прокрутил им запись разговора с Бачаном и предложил пять минут не говорить вообще ничего. Сначала подумать, выпить полстакана приличного пива и только потом что-то говорить.
- Месье?
- Да, полковник Жермен?
- Я могу развернуть весь свой полк кроме обслуживающего персонала через три часа. Вы ходили с нами под землю, видели всё сами. Сейчас у меня есть действительно полная система подземных коммуникаций, и я могу осадить их под землей. Накинуть удавку там, где не видят окружающие и стянуть её ровно тогда, когда потребуется.
- Полковник, ваш полк он…человек 550-600, правильно?
- Не считая обслуги – 530 человек.
- Их же нужно снабжать, наша операция может быть не мгновенной. Как мы вот это сделаем незаметно? Подвоз еды, воды, амуниции?
- Месье, вы определённо много не понимаете. Система подземных коммуникаций включают в себя четыре тоннеля до грузовых складов космопорта. Хочу окончательно прочистить этот «свисток» ещё до того как мы начнём. Отрежем их от космопорта, и я смогу доставлять всё прямо под землёй. И наши каналы снабжения тоже не будут видеть окружающие. А вы что скажете, пан Бригадир?
- Что вы от меня хотите? Людей для кольца окружения? Я смогу набрать вам сводную бригаду. 4500, 5000, может даже 5500 человек. Мне нужно 36, а лучше 40 часов, чтобы отобрать туда не юнцов, тех, кто не струхнёт и не запаникует, когда начнётся настоящая стрельба.
Макс и Жермен практически одновременно подняли свои кружки с пивом в знак одобрения.
- Месье, нам нужно решить, когда я вступаю в игру со своими людьми.
- Я ведь чё думаю – вы пойдёте со стороны космопорта, они будут отступать и обо всем своих боссов предупредят.
- Нет, месье, вы думаете неправильно. Я пойду с трёх сторон. Со стороны космопорта, со стороны города и из технического помещения в Тоннеле. Я сразу рассеку их надвое. До того как всё начнётся, мои парни начнут слушать их разговоры и я заглушу все их основные и резервные частоты. Они, может быть, и мяукнут от удивления, но в их «штабе» их жалобное мяуканье никто не услышит. За полчаса все, кто находятся между городом и космопортом просто бесследно исчезнут.
- Тогда я попрошу вас собираться, но не начинать. Курировать операцию будет ГУВБ. Я полагаю, вы уже получили приказы подчиняться нашему куратору или скоро их получите. Я тут письмо получил, оно длинное и всё я читать не буду. Суть в чём… Блокаду планеты от всего незарегистрированного транспорта держит флотское соединение. До марта это было три линкора, сейчас осталось всего три крейсера…
- Месье, нам и одного хватит, если у него нужный боекомплект!
- Я не об этом хочу сказать. Командир соединения, капраз, он уже летит сюда. Летит на челноке, постарается незаметно сесть на посадочной площадке прямо наверху городского управления полиции. Будет через полчаса. Полковник Жермен, вы же знаете, как взаимодействовать с флотом? Может, вы прогуляетесь со мной и выскажете ваши соображения? Я то в этом вопросе полный…
Максим хотел сказать, что в вопросах взаимодействия он полный профан. Но вместо этого взял и постучал костяшкой указательного пальца по столу, чтобы показать как мало он в этом понимает. Они сидят в дорогом ресторане, а не в квартире в «гадюшнике», а значит и стол, за которым они сидят точно нельзя назвать «древесносодержащим продуктом».
***
Максим не просто так сказал прогуляться, ему нужна пауза, чтобы всё обдумать. Когда Фрэнк написал в Соколово, оттуда написали на Нассам. Из Нассама написали городскому полицмейстеру…наверное написали так, чтобы он наконец начал делать свою работу, а не просто продолжал наблюдать за развитием ситуации. Чёрт, ведь городская полиция достаточно многочисленна и она отнюдь не бессильна! У них есть броневики, собственная авиация – их конвертопланы могут образовать воздушное кольцо и устроить «весёлую жизнь» с воздуха, причём с заведомо безопасного расстояния. Если совсем не считаться с потерями в тысячу копов, то полиция может решить проблему распоясавшихся охранников самостоятельно. Но если так произойдёт, то завтра ВСЕ оставшиеся в живых напишут заявление об уходе в отставку, потому что Война закончилась, а сегодня такие потери считаются абсолютно неприемлемыми.
Городской полицмейстер – не трус, он работодатель. И в самую первую очередь он боится остаться без подчинённых. Его «ждущий режим» в общем-то, можно понять, учитывая что такое четыре с половиной года его службы по сравнению с полуторатысячелетней жизнью. Его абсолютно уместно назвать глубоким пенсионером, которому на старости лет нужно решать непостижимые проблемы. И он…просто решил их не решать. Понадеяться, что как-то всё само собой «рассосётся».
-…Месье! Вы меня слышите? Вы отстаёте, шагайте быстрее!
- Полковник, могу я вас попросить идти медленнее? Мне тут скинули характеристику на командира соединения крейсеров, такое никогда не вредно послушать.
- Характеристика – штука полезная. «Пульните» её и мне в гарнитуру, тоже послушаю.
- Сейчас. Один момент.
Елизаров вроде бы растёт, умнеет, учится, но в некоторых вопросах так и не меняется. Он всё такой же «нейроскептик», доверяет только классическому сенсорному экрану. Характеристика на капитана первого ранга Линделёфа пришла с атрибутом, запрещающим дальнейшую пересылку, а уж тем более, трансляцию на непроверенные устройства. Ничего, Максим снимет этот атрибут минут на пять, и потом поставит его снова
«- Максим, капитан первого ранга, уже вылетевший в вашем направлении – Карл Линделёф. Родился на земле, в Турку в 2285-м. Сделал неплохую карьеру, стать капитаном первого ранга уже в 35 лет. Потом в нём что-то сломалось. Это неофициальная информация. На него посыпались дисциплинарные взыскания, год он проходил реабилитацию, в итоге его перевели на наименее почётную должность – он стал командиром «космических грузовиков». Соединения линкоров, перевозивших десант. Так он дослужил до конца Войны и всё, его карьера застопорилась. Генштаб категорически отказывается производить его хотя бы во флаг-капитаны, может быть он всё же получит четвёртую звезду на погоны перед отставкой. Он, как ты называешь подобное состояние, гниёт. Гниёт вместе со всем личным составом, которые находятся на одном месте и каждый день видят в обсервационных окнах одно и то же».
- Полковник, что скажете?
- В двух словах? Месье, я должен отдать вам должное, вы умеете разговаривать с людьми. Умеете располагать к себе, убеждать, иногда переубеждать так, что другие не обижаются. Но с этим я буду разговаривать сам. Договорились?
- Договорились.
Они договорились буквально за полметра перед первой ступенью лестницы главного входа. Дальшё всё обыденно – они входят, показывают документы и им говорят куда идти. Азадийцы, за редчайшими исключениями не провожают гостей к месту сбора или какого-то события. Они могут с полчаса скороговоркой наговаривать направления, а потом искренне удивляться, почему же собеседник ничего не запомнил. К счастью, городское управление полиции – не Лабиринт Минотавра, хоть здесь и отсутствует всяческая навигация. Нужно пройти к лифту, посмотреть на двери и подумать, как они открываются. Они и откроются. Потом зайти в кабину лифта и представить себе какую-то аллегорию числа 26. Что-то такое в количестве 26-ти штук. Как лифт доедет, выйти из него, пройтись по коридору в полутьме и зайти в наиболее прилично выглядящую дверь.
Их уже ждут. Городской полицмейстер и тот капраз с засаленной рожей, в котором что-то сломалось летом 2320-го года. Жермен едва наклонил голову в сторону полицмейстера, а общение с капразом начал без предисловий.
- Капитан, я сказал встать!
- Что?
- То, что слышали! Я приказал вам встать!
Увидев (и услышав) подобное Максим подумал…если отбросить мат, он подумал «всё чудесатее и чудесатее». Как это говорил Стивен. Капитан первого ранга встал, ведь полковник спецназа имеет перед ним официальное преимущество в два звания, а при известной наглости может иметь преимущество во все четыре.
- А теперь сесть и отвечать на вопросы по делу! Приказ ясен?!
- Так точно.
- Вот так. Ракеты Р-198 на твоих шаландах есть?
- Есть…должны быть…
- Сколько тебе нужно времени, чтобы узнать есть и если есть, то сколько?
- Ну…защищённый канал…
- Сколько времени тебе нужно?!
- Ну…минут сорок.
- Значит, сейчас начнёшь узнавать. Напомни, запамятовал я, какой у них радиус абсолютного поражения?
- Я…Я не…не знаю…
- У тебя что, матчасть совсем из головы вылетела? Совсем все мозги пропил?!
- Я получил 198-е полгода назад. До этого у меня были 197-е. Мне говорили, и ими отобьёшься. 197-е делают плазменный шар радиусом 120 метров, 198-е не такие мощные, но юркие.
- Всё ясно, можешь сесть.
До Жермена дошло – он явно перегнул палку. Неизвестно, что именно пережил Линделёф десять лет назад, и возможно ему надо сказать спасибо, что на военно-психиатрической комиссии он не включил полного дурачка и не откосил от службы. Ведь больше чем возможно, что у него были для этого все основания. Но ведь кто-то должен быть командиром «космического грузовика»? Почему бы не он, если с этой задачей он справлялся? А ещё он…«утилизировал» устаревшие боеприпасы. Флот перешёл на новый тип ракет, а ему, бывшему на второстепенных ролях оставили старые, которые в избытке «наклепали» военные заводы. И ему нечего ответить не потому что он всё пропил – он никогда не использовал эти новые ракеты Р-198, более чем возможно, что ему запретили даже учебные стрельбы. И не будет же он врать, как говорят, взяв информацию из «Справочника Фонарёва»?
- Всё с тобой ясно. Итак капитан, у тебя есть час, чтобы выяснить, если у тебя на борту Р-198. Не ровно один час, а максимум один час. И ещё максимум два часа, чтобы выяснить другое – могут ли твои техники уменьшить их радиус поражения. Р-198 можно программировать. Плазменный шар в сотню метров – немного дохрена, метров в сорок - самый раз. Тогда мы сможем устроить кое-кому своеобразный «фейерверк» и они слегка обосрутся. Работай!
Господин полицмейстер, извольте на этом откланяться, пока мы закончили. Прошу прощения за непарламентскую лексику, пардон муа, в общем. Месье? Нам пора.
Максим отошёл от… «непарламентской лексике» уже в лифте. Очнулся тогда, когда в кабине лифта подумал о вилке, причём подумал о зубцах. Коих четыре штуки. При таком раскладе двери лифта откроются на четвёртом этаже. Поэтому Максу пришлось думать заново, он представил себе ту часть вилки, за которую берутся руками и вот теперь они выйдут на первом этаже.
- Три часа…Полковник, вы на меня оттягивать не будете?
- А зачем? У нас ОЧЕНЬ много работы на эти три часа. Мне нужно вернуться в полк, напомнить всем сомневающимся, кто в полку главный. Вам стоит вернутся в вашу штаб квартиру, куда и прибудет этот…как его…куратор. Потом встретимся, где он скажет и окончательно порешаем, как же всё у нас будет выглядеть. Но всё должно выглядеть хо-ро-шо…
Дверь лифта открылась, Жермен вышел и…произошло нечто необычное. Полковник Жермен прямо на ходу изображает дирижёра, кажется, ему можно дать палочку, и он будет убедительно делать вид, будто дирижирует большим симфоническим оркестром. Максим закашлялся, закрыл глаза, у него снова внезапное воспоминание. Почти видение. В нём старец, мудрец с длинными седыми волосами и бородой, он задумчиво смотрит на поле грядущей битвы, и произносит довольно короткую фразу на английском. «It’s a deep breath before the plunge». Максу то фраза отлично понятна, он остановился, задумался, как же ёё можно перевести. Подумал-подумал, и его мысли прорвались вслух.
- Deep breath – глубокое дыхание, глубокий вдох. Нам нужно дышать глубоко, спокойно, и прийти…к взвешенным решениям. Чтобы удаление такой опухоли на теле города… Как же ты сказал, Фрэнки? При этом максимально сохранять вокруг внешнее спокойствие?
***
Даксим-Друва, Район Бхаади («Наёмнический»)
22 августа 2331 года
-… Максим Валерьевич, что с вами? Вы ведете машину так, будто пьяны.
- Лиз, я специально веду машину, так, будто я пьян. Будто я пьян а не шпионю здесь, понимаешь?
- Понимаю.
Элизабет врёт, может быть не врёт, но избегает оборотов речи Елизарова вроде «Я не понимаю, я могу только стараться понять». Её такому никогда не учили – не учили ездить неправильно, и старательно вводить в заблуждение опасного противника. Сейчас у них ОЧЕНЬ опасный противник, и, по крайней мере на этапе разведки противника лучше переоценить.
Вот Макс «неудачно» ввалился в поворот. Он отпустил штурвал из рук, сделал вид, что напился до такой степени, что руки штурвал уже не держат. Сейчас преступники-охранники смеются над ним, мол Елизаров настолько пропил все мозги, что не понимает главное. Если уж пьян, нужно включить автоматическое вождение, и все «да вы чё, я сам могу!!!», стоить оставить до лучших, трезвых времен.
- Максим Валерьевич, почему я ничего не вижу на сканере? Какие-то следы, траектории.
- Потому, что мы, Лиза, не собираем всей картины. Не сразу, не за один проезд. Я, всё таки стараюсь квартал объезжать побыстрее, хоть и придуриваюсь. Стараюсь, чтобы получилась статичная картина. Сколько их, какое оружие.
- Понятно. Хотя ни черта не понятно на самом деле, я на таком деле в первый раз.
- Всё бывает в первый раз. Лиз, мне нужен честный ответ на честный вопрос. Или не отвечай вообще, давай? Либо честно, либо никак.
- Хорошо, я отвечу Вам честно.
- То что…извини…я никогда не называю тебе по полному имени? Это как? Выглядит как пренебрежение?
- Вы ведь хотели честного ответа? Мама…мамочка звала меня Lizzie, отец пока не
- Всё, хватит! Я задал не тот вопрос, извини пожалуйста! Давай сменим тему, лады?
- Я спрашиваю себя, что мы делаем? Что происходит вообще? Какая доля уготована нам?
- Вон у тебя…один момент…какие вопросы. Сейчас, подожди.
- Что вы делаете?! Мы встали прямо под…
- Да, всё верно, стоим прямо у них под носом. Френк пишет, ему нужно больше абсолютно статичных данных, так что мы турбинку заглушим и постоим. Типа, я борюсь со сном, и даже в кнопку «Start» попасть не могу. А пока отвечу тебе на вопрос.
Лиз, я люблю начинать издалека. В прошлом году мы с Нефаль были в Равенне. Равенна в Италии, когда могучая римская империя догнивала именно там. И мы стреляли из лука, стараясь его «познать. Из коротких, длинных луков, не стреляли только из совсем длинных, из сборных, или, как их по-другому зовут, композитных. Из тех самых, которыми английская «чернь» успешно дырявила французскую «благородную» рыцарскую конницу. Мы натягивали тетиву, целились и пускали стрелу в мишень. Нефаль – перфекционистка, она заявила, что наше «познание» было неполным. Говорила так, что с мощных луков в походе тетиву надо было снимать, иначе дерево от такого деформировалось. Неочевидный бытовой момент.
И ещё одно, об этом она сказала попозже. Сегодня на Земле миллионы людей стреляют из винтовок в тирах. Самоутверждаются таким образом, когда попадают в яблочко из винтовки с продольно-скользящим затвором. Но они почти никогда не задумываются, что такое винтовочное ранение. Каково это, «схлопотать» пулю из винтовки в плечо или в колено. Она сказала, что выбрала неуместные сравнения, и на самом деле её интересует другое. Что такое лук, как оружие? Может ли стрела убить? Или обстрел лучниками рядов наступающей пехоты для того, чтобы «вывести их из игры». А уж потом всё зависит от того, за кем останется поле боя. Кто поставит на ноги своих раненных, расправится с пленным врагом или же выручит хорошие деньги за выкуп.
Так, а теперь трогаемся…
Макс небрежно нажал на кнопку «Start», нажал, а не утопил в неё палец. Потом ударил ещё раз, потом нажал как следует. Его целенаправленно учили именно этому стилю, как его называли, «drunken driving», чтобы при случае можно было успешно дурачить противника. Прикинуться дурачком, хотя дураками, в итоге окажутся другие. Если выживут конечно.
- Всё, едем взад, как в Армии говорят. Лиз, я не просто так сказал про лук, потому что ты задала сложный вопрос, требующий развёрнутого ответа. Я и постараюсь его дать.
Ты спросила, что же происходит. Теперь рассказав о луке, я могу дать понятную аналогию. Тетиву уже надели на древко лука, теперь её натягивают. Командующий армейской дивизии увеличивает число патрулей в городе. И маршрут патрулей сведётся именно к этому району. Спецназ занимает места и они тоже ведут свою разведку.
С полицией сложнее. Сейчас городского полицмейстера временно сместили. Действительно временно, всего на несколько часов. Неизвестная персона вместо него даёт вроде бы ни на что не намекающие приказы – в городе должно появиться больше полицейских патрулей при полном вооружении. Парни из армии, городские копы – все они находятся в неведении относительно нашей «большой игры». Потому что мы играем большую игру против больших денег. А в такой игре обязательно найдутся слабые, подкупленные звенья. Когда все получат прямой приказ им придётся его выполнять, а пока у них обычные жизненные мысли. Сколько до дембеля, как девчонку закадрить? Нормальные человеческие мысли, они и останутся таковыми. Потому что в бой мы копов и срочников не бросим, и пушечным мясом они не станут.
- Значит, только мы и спецназ пойдём в бой?
- Нет, не значит. Всё наше планирование рассчитано на то, что никакого боя не будет вообще. Все эти…охранники поймут, что сопротивление бессмысленно. Ну я так надеюсь.
- Вы так надеетесь. Максим Валерьевич, мне показалась интересными ваши рассуждения о луке и лучнике. Если лучник уже натягивает тетиву, он должен либо выстрелить, либо отказаться от выстрела. Он не может стоять с натянутой тетивой вечно.
- Лиз, ты просто умничка! Нам в Равенне показали именно это – если целишься, то либо стреляй, либо…вечно целиться нельзя. Я согласен, наверное мы уже перешли Рубикон.
- Вы были на реке Рубикон?
- Да, я был на реке Рубикон, и я переходил её. Ты абсолютно права – иначе я и не посмел бы даже заикаться о Рубиконе.
***
Гара-Каа (Мусорка), Бар «R&B Club»
- …полковник, вы долго думали?! Вы…действительно решили подрывать противокорабельные ракеты в условиях города?! Посреди жилой застройки?! Там возникают шумовые эффекты, не говоря об ударной волне. У вас…
- Хватит дурацких шуток про одну извилину от фуражки. Фуражку я не ношу, предпочитаю пилотку. Я наслышан об ударной волне после детонации противокорабельных ракет. Может мы, вместо взаимного поливания друг друга дерьмом посмотрим на рельеф города?
Полковник Жермен схватился с куратором всей их «большой игры». Он из Антитеррора, звать его Ян Юрьевич, и он, как щас модно, смотрится под старину. Пышная шевелюра, бакенбарды, круглые очки без диоптрий. Вроде бы его выдрали сюда откуда-то издалека, он моментально сориентировался, и решил, что полковник спецназа соображает только одной извилиной, и эта извилина всего лишь последствия длительного ношения фуражки.
Нет, в этом вопросе Ян Юрьевич сильно ошибся. Максим обычно видел полковника Жермена с непокрытой головой, а в пилотке он видит его второй раз. Первый раз, когда они занимались самудри, а второй раз – здесь и сейчас.
И здесь Жермен, кажется, знает, о чём он говорит. А Ян Юрьевич наоборот, любитель всё опровергать и ниспровергать. Дело в том, в боевой обстановке обычная карта города не значит абсолютно ничего. Взять, например, Афины. На карте, Театр Диониса и Парфенон будут отделять сотня метров с небольшим, а не деле между ними будет почти вертикальная стена. И рельеф Даксима тоже не так прост как кажется, и Жермен тоже отнюдь не дурачок.
На карте с учётом рельефа получается так, что район Бхаади надодится на дне неглубокой "пиалки". Он не наверху, не открыт семи ветрам, и подрыв ракет с плазменной боеголовкой должен быть относительно безопасен. Только должен быть – история обожает издеваться над самоуверенными и особенно наказывать за не выученные уроки.
- Допустим, я даже с вами немного соглашусь. И что вы думаете? Что вечно поддатые подчинённые вашего капраза точно выставят высоту подрыва?
- Думаю, выставят. Он точно протрезвел, и заставит протрезветь всех остальных.
- У них нет практики! Нет практики, понимаете, полковник?!!! Можно протрезветь полностью, можно искренне подойти в программированию детонатора ракет. Но нам нужны результаты! Это хоть вам понятно?!
- Допустим понятно. Что теперь? Отложить в сторону такой замечательный механизм психологического давления?
- Нет, откладывать не надо. Идея хороша, отрицать очевидное – бессмысленно. Вы хотите создать в ночном небе ослепительно яркие ложные солнца?
- Простите?
- Ложные солнца, паргелии. Я видел их в Свальбарде. Кстати, о данных разведки. Что у нас тут?
875 азадийцев, 1366 человек и 1155 ракнайцев. Всего 3396…существ. Их основное оружие – распроданные с армейских складов АН-284. Вы держали в руках 284-й? Даже с полностью сложенным прикладом он очень длинный, «весло», как некоторые нелестно называют винтовку Мосина-Нагана. Когда мы прижмём их к стенке, все они будут с 284-ми Никоновыми. Большая такая штука, внушающая уверенность, с которой непонятно что делать. Это же просто сброд, они не дадут нам бой как хотя бы организованный полк.
- Значит мы их раздавим…
- Нет, полковник, мы их повяжем. Я могу понять вашу кровожадность, но ей здесь не место. Напугать их до смерти? Мне ваша идея понравилась, я её реализую. Но убив всех вы породите мучеников, а нам нужен суд. А потом нужна куда как более прозаичная вещь – осознавшие содеянное и молящие об условно-досрочном освобождении. Нет, нам нужно публичное падение из «крутышей» до взрослых мужиков, и тем не менее, униженно исходящих слюнями и соплями.... Мы, ГУВБ в общем, я в частности, предпочитаю играть в короткую и в долгую одновременно. Добиваться краткосрочных результатов, не забывая о долговременных последствиях. Полковник, вы можете начинать вашу часть нашей общей операции "Охрана"
***
Район Бхаади, четыре часа спустя
Тетива уже натянута, и лучник готовится к выстрелу. Прямо сейчас город переполнен полицейскими патрулями, копы просто катаются без каких-то конкретных указаний. Ещё вокруг района ошиваются почти 5.000 человек из армейской дивизии, они балдеют от тяжелой брони и оружия и еле сдерживаются от того, чтобы сделать фотографию-себяшку где они вооружены до зубов. Сдерживаются потому, что не все их девушки поймут такую круть. Многим нужны нежные, чувственные парни, а не бесчувственные машины.
Макс с Элизабет сидят в машине в полной тишине. Они в полном облачении, и они прекрасно осведомлены о том, то происходит вокруг. Прямо сейчас люди Жермена кромсамют пуповину «охранных агентств» между городом и космопортом. Проводят акцию устрашения – уничтожают всё в длинных нелегальных тоннелях, не забывая уничтожать и тела. Они организовывают...исчезновение.
Ян Юрьевич привёл с собой подкрепление, но уж очень небольшое. Всего 36 бойцов временно пополнят собой ряды городской ячейки ГУВБ и недвусмысленно укажут на полную бессмысленность сопротивления бандитов из «охранных агентств». Они прибывают в челноках прямо в городское управление полиции, в крупных чехлах они несут производные от М240 – ротного оружия поддержки, которое может наплодить по сотне трупов в минуту, причём каждая. Все эти люди спускаются под землю, идут там же, под землёй. В конце концов они выйдут здесь, расчехлят свои стационарные орудия и скажут едва ли не самое веское слово, если таковое слово вообще потребуется сказать.
Они уже обустраивают позиции. Размещают треноги, ставят орудия, бронещиты и коробы с зарядами. Ян Юрьевич всё верно сказал – их задача их операции не понаделать трупов, а наполнить тюрьмы. Излишне ревностная «заготовка трупов» приводит к появлению идеи и готовых умереть за неё, а им нужно сработать так, чтобы превратить в пшик мечтания возжелавших контроля над округом, а затем и городом.
- Начинаем.Полиция сжимает кольцо.
- Вас понял, полиция сжимает кольцо.
Максу только сидеть на месте, потому что сейчас, вот прямо сейчас до их «массовки» довели конкретные указания. Уже 6.500 человек из армейской дивизии получили краткий брифинг, а вместе с ним и приказ занять позиции. А копы обязаны озвучить то, что велено – в городе ликвидируют ОПГ, их время сомневаться прошло абсолютно безвозвратно, в данный момент они обязаны выполнить приказы.
Город расцвёл белым так, как не расцветёт и в разгар полярного дня. Всё осветилось светом полицейских стробоскопов, а из всех громкоговорителей льётся одно – правоохранительные органы нейтрализуют организованную преступную группировку и просят всех сохранять спокойствие и присутствие духа. Жизнь на этом не заканчивается.
Елизаров и Элизабет уже раскладывают сошки их тяжелого оружия поддержки. Тоже ставят бронещитки, коробы с зарядами, готовятся биться за город и друг за друга.
- Максим Валерьевич, пожалуйста, скажите хоть что-нибудь!
- Скажу. Не жми на гашетку больше чем нужно. Хотя такое проще сказать, чем сделать.
- Согласна. Больше чем просто согласна.
- Тогда команда лечь. И действовать по обстановке.
Элизабет, кажется, черпает от Елизарова спокойствие, будто он айсберг, недавно отколовшийся от Гренландии. Сам же Максим чувствует выстрелы. «Охранники» рванули по подземным проходам, где их уж давно ждали люди Жермена, и прямо сейчас спецназовцы расстреливают уже как мишени в пристрелянных корридорах. Живые мишени.
Зона их операции окружена полицейской авиацией, и сейчас с громкоговорителей слышатся стандартные предупреждения и увещевания. Что «охранники» окружены, и выйти живыми они могут только без оружия и с поднятыми руками над головой.
***
Все находятся в состоянии оцепенения уже около часа. Час – достаточное время, чтобы осмыслить ситуацию. Через час кого-то может посетить неуместная апатия, кто-то из «охранников» решит, что общество вступится за ник как якобы за своих. Через час Ян Юрьевич взялся за микрофон. Он открыто заявил о том, что здесь работает ГУВБ, и снова повторил - что возможно лишь два исхода – все, так сказать, охранники побросают оружие или их начнут планомерно уничтожать. Он подождал ещё минут десять, и над зданиями «охранных агентств» возникло первое…ложное солнце. Ослепительно белый шар, его появление сопровождалось грохотом, выбитыми стёклами и холод хлынул в те плохо отапливаемые дома. Ложное солнце остывало небыстро, сначала становилось жёлтым, затем красным. И только потом плазменный шар исчезал окончательно.
Раз первое предупреждение не поняли, последовало второе. Тугой взрыв горячей плазмы опалил здания, рассчитанные на тысячелетия, и они сдали. Сдали здания, в которых потекли несущие конструкции, и их обитатели крепко задумались о перспективах. Самых, что ни на есть, ближайших перспективах.
Третья ракета была добивающей. Ложное солнце возникло ещё ниже, оно поколебало сами основания наёмнических центров. И ГУВБ-шники услышали вожделенный лязг металла, ведь флот явно поставил «охранников» между жизнью или смертью. И они выбрали жизнь. Сдававшихся заковывали в кандалы и остальные пошли следом видя, что никого из сдавшихся не уничтожают на месте.
- Лиз, помнишь, что я говорил про суд? Суд – штука сложная, но любой судебный процесс поставит перед обществом ОЧЕНЬ полезный вопрос. Как мы вообще дошли до жизни такой…
Примечание автора - иллюстрация к главе сгенерирована нейросетью Stable Diffusion