Солнце лениво клонилось к западу. Из-под копыт идущего налегке коня взлетали маленькие облачка серого пепла. Рядом, зажав под мышкой латный шлем, медленно шёл рыцарь в боевом облачении. Коротко остриженные волосы пшеничного цвета подставлялись тёплым лучам. Лицо у рыцаря выглядело молодым, но умное, вызывающее доверие. Поводья оборачивались вокруг открытой руки, перчатки же торчали из сумки, притороченной к седлу.
Еще несколько дней назад здесь шла кровавая битва, по итогам которой захватчики сожгли деревню и наполовину разрушили мельницу, стоявшую дальше на холме. Обугленные руины селянских халуп нелепыми конструкциями торчали среди пятен выгоревшей земли. Откуда-то с юга ветер приносил запах хвойного леса. «Хоть бы не переменился на западный», подумалось рыцарю. К западу было поле боя.
Окинув взглядом холмистый простор, рыцарь потянулся было к сумке, чтобы достать бумагу — необычно хорошую, к слову — и сделать какие-то записи пером, торчавшим там же из кожаной чернильницы. Но тут взгляд его зацепился за что-то, чего тут не могло быть никак. Резко затянув завязки сумки, рыцарь надел шлем и, вскочив на коня, дернул поводья, направляя его к мельнице.
***
«Всё-таки возраст даёт о себе знать», подумал Генрих. После перебежки от опушки леса к ближайшему укрытию его мучила неслабая одышка. Опёршись на землю, мужчина утёр пот со лба, вторично провёл рукой, убирая с лица раздражающие седеющие пряди, и глубоко вздохнул. Затем, предварительно выглянув из-за густого куста, Генрих одёрнул жилетку цвета хаки, поправил ружьё на спине и осторожно двинулся вперёд, в низину. Его цель была уже на следующем холме, однако просто добежать до неё в открытую не получится. А всё потому, что драная машина ошиблась со временем. Теперь ему ни в коем случае нельзя быть замеченным — иначе есть вероятность, что придётся делать ресет. А это всегда очень неприятно.
Немного успокаивало то, что деревня, видневшаяся за мельницей, лежала в руинах, а периодические западные порывы ветра приносили смрад множества гниющих тел. Есть шанс, что в этих местах сейчас нет вообще никого. Но лучше, как говорится, перебдеть.
Поднявшись на следующий холм, Генрих оказался перед мельницей. В стенах её была сквозная дыра, а винт изломан. Но за счёт центрального вала здание еще держалось. Ещё раз осмотревшись, пожилой мужчина обошёл мельницу слева и направился к большому валуну. Согласно Карте, тут был закопан НЗ для этого времённого периода: контейнер с Книгой, эвакуационным маячком и аутентичным — не без исключений, конечно — набором выживания. Из всего этого Генриху нужен был лишь маячок. Достать удобно ложащийся в руку тубус, подержать немного в руках — и останется ждать сигнала из Штаба. А чтобы его не эвакуировали лет на двадцать назад относительно «старта», вживленный в руку чип передаст маячку точную дату и время отправления.
Прислонив к камню ружьё, мужчина скинул рюкзак, отстегнул притороченную к нему сапёрную лопатку и принялся снимать верхний слой земли. Исходя из анализа времённого отрезка, в течение которого существовал данный тайник, здесь никто ничего не копал. Всё максимально безопасно с точки зрения парадоксов.
Подъезжающего к мельнице рыцаря Генрих заметил слишком поздно. Тот точно успел во всех подробностях рассмотреть обмундирование пришельца. Блин! Значит, всё-таки ресет. Глубоко вздохнув, мужчина подхватил ружьё, снял его с предохранителя и, едва подошвы наездника ударили в землю, встал из-за камня, вскинув оружие.
Рыцарь остановился как вкопанный. Правая рука его дернулась к поясу, затем левая замерла на эфесе небольшого меча. На спуске напрягся палец Генриха. Но что-то мешало ему выстрелить, елозило на краю сознания. Что-то смущало в движениях рук рыцаря…
***
Когда из-за камня вдруг выскочил пожилой мужчина в жилетке цвета хаки и ружьём наперевес, рыцарь понял, что ему однозначно не показалось. Рука его рванулась к поясу, но наткнулась на пустоту. Холера! Он ещё не привык, что вместо служебного пистолета на поясе закрепленный с другой стороны меч…
Ствол смотрел прямо в металлический нагрудник. Рыцарь напряжённо вглядывался сквозь забрало в лицо оппонента. Что-то в нём было неуловимо знакомое… Но шанс пересечения двух не знающих друг о друге оперативников стремится к нулю. Слишком широко доступное физическое и времённое пространство. Скорее всего, выстрелит. И всё же…
— Из будущего?.. — неуверенно произнёс рыцарь. Мужчина в жилетке напряжённо кивнул и медленно отнял ружьё от плеча, впрочем, пока не отводя ствола от «гостя». Рыцарь медленно убрал руку с эфеса. Посмотрел за спину мужчине. Крышка контейнера НЗ уже была откинута.
— Позволите?.. — вновь спросил он, указав на контейнер. Мужчина вновь кивнул. Рыцарь подошел к яме и, опустившись на колено, достал оттуда Книгу. Трансвремённый свод отчётов обо всех операциях, уже проведённых и тех, что проведут в будущем. Но заглядывать в будущее запрещено.
Взглянув на «пришельца», рыцарь спросил:
— Дата?
Мужчина хрипло ответил. Практически идентичным рыцарскому голосом.
Рыцарь решительно открыл раздел отправлений через двадцать лет после своего. Нашёл отметку об ошибочном отправлении. Значит, всё хорошо. Взгляд его упал на позывной оперативника. И рыцаря просто парализовало.
Йож.
Вероятность, буквально равная нулю.
— Йож?.. — хрипло спросил он.
— Йож, — раздалось в ответ.
— И я.
***
Генрих сел на землю, опустив ружьё рядом. Это абсолютно невозможно… И всё же произошло. Хол-лера…
Йож опустился рядом, снял шлем. Ну точно. Это он. Молодой Генрих. Возможно, одна из первых операций. Жаль, им не суждено этого помнить.
Рыцарь указал пальцем на чёрный ромб на запястье — отметку о нарушении Протокола.
— Это за Книгу?
Генрих кивнул. Да, он помнил. Это единственное, что из всех причин оставляют в памяти относительно отметины.
— Видимо, как раз за эту, — добавил он.
Солнце начало окрашивать небо в закатные цвета. Где-то вдалеке шелестел под потоками воздуха лес. Западный ветер приносил трупную вонь.
— Как жаль, что мы не будем помнить об этой встрече… — сказал молодой Генрих.
Пожилой Генрих кивнул. И мысленно дополнил. «Как жаль, что наш мозг не способен осознать то, что смог однажды создать. Создав машину времени, мозг, тем не менее, не в состоянии осознать путаниц с датами и событиями. Он не способен воспринять нелинейное время. И поэтому нам сотрут память по возвращении. И мне, и молодому мне. Чтобы я не съехал крышей…»
— Сколько времени? — спросил молодой Генрих.
Пожилой взглянул на часы и ответил. А затем спохватился и исправился:
— Они же по другому часовому поясу выстроены…
Они ещё помолчали.
— Чем ты тут занимался… занимаешься?.. — попытался спросить пожилой, но запутался во временах.
Молодой вздохнул.
— Уточнением истории. Будто ты не знаешь, что поручают новичкам…
— Нет.
Это было правдой. Никто из оперативников не помнил, на что их подряжали. Память была девственно чиста.
Солнце коснулось горизонта нижним краем. Молодой Генрих поднялся, отряхнул ноги.
— Надо возвращаться в лагерь, — как бы оправдываясь, пояснил он. — Я всё-таки солдат… Якобы.
Пожилой Генрих кивнул и тоже встал. Опустил руку в яму, достал маячок. Цилиндрик с выемками под пальцы удобно лёг в ладонь; спустя секунду радостно пискнул, оповещая о считывании чипа. Пожилой Генрих довольно хмыкнул и, отключив маячок, засунул его обратно в коробку, заложил туда же Книгу, закрыл крышку контейнера и принялся закапывать яму.
Молодой Генрих развернул пасшуюся неподалёку лошадь в нужную сторону, привязал шлем к сумке. Обернулся на пожилого, прощально поднял руку, дождался ответного кивка и влез в седло. Щёлкнули поводья, застучали копыта. Пожилой Генрих улыбнулся, затем приторочил лопатку к рюкзаку. Уселся на землю рядом с ним, оперся на камень спиной; положил ружьё на колени, сложил на нём руки и устремил взгляд на закат. Осталось дождаться эвакуации…
И очистки памяти.