- Вот еще один человек прошел через жизнь, оставил небольшой, но запоминающийся след и скрылся с этой грешной земли, по-видимому, навсегда, - Виктор задумчиво начал свой рассказ, открывая лежавшую перед ним зеленую тетрадь. Я слушала его с трепетом и тревогой.
- Тетрадь попала ко мне самым неожиданным образом, - неторопливо продолжил он. - Я с улыбкой вспоминаю тот теплый весенний вечер, когда сажал перед домом березку, а зайдя во двор, увидел на пороге дома маленького старичка. Выглядел он, как сказочный гном: на плечах болтался широченный до пола плащ, под которым виднелись выцветшие майка и длинные трусы, седую голову венчала летняя панама, а босые белые ноги были обуты в огромные калоши. От внезапного появления в моем доме столь странного человека я вначале растерялся и с вопросом "Кто ты?" - подошел ближе. "Старичок-гном" улыбался и вел себя так, будто это не он, а я к нему в гости зашел.
С улицы кто-то громко позвал: "Павел Иваныч!" Позже выяснилось, что это родственники ищут заблудившегося старика. Извинившись за нелепое вторжение, они суетливо подхватили незваного гостя под руки и увели, ругая за самовольные вечерние прогулки. "Что это было?" - расхохотался я, вспомнив о посетившем меня "видении". В доме обнаружил закрытые во всех комнатах двери, которые не имел привычки закрывать, по-хозяйски расставленную на полке обувь, вечно разбросанную как попало, и вымытую посуду - явно старичок похозяйничал.
Через несколько дней я вновь увидел на улице его, семенящего маленькими шажками по неровному тротуару. Подсев ко мне на лавочку, он дрожащими сухонькими руками вытащил из кармана плаща зеленую тетрадь, не стыдясь смахнул нахлынувшие слезы и улыбнулся той самой улыбкой, с которой началось наше неожиданное для обоих знакомство. Была в этой улыбке затаенная где-то далеко внутри невысказанная боль.
- Извините за непрошеный визит к вам на днях! Не разрешается мне гулять, а я всегда был непослушным ребенком. После ранения в голову со мною такие приключения часто случаются, теряюсь в пространстве, - с волнением сказал старик. - Никогда еще мне не было так тесно и неудобно на свете! Знаю, что ты увлекаешься писательством, может быть, что-либо из этой тетради пригодится для твоей писанины, возьми! В могилу ее не возьмешь! Как написано, так все и было! И тебе не надо придумывать, - уже весело завершил он.
На обложке тетради крупным детским почерком было аккуратно выведено: "Подполковник Костин Павел Иванович. Мой военный путь". Так я узнал о нелегкой судьбе "неприметного старичка" - подполковника, отмеченного многочисленными наградами той страшной войны. Каждый год 9 мая я достаю тетрадь из шкафа и вспоминаю наш долгий разговор, который ветерану легче было вести с посторонним человеком. Книга написана, попытаюсь издать, и прошу тебя первой ее прочитать. Виктор передал мне рукопись и тетрадь. Так я узнала о нелегкой жизни человека - героя своей страны.
Пашка почти мальчишкой попал на войну, как только запылала Русь от вторжения германских захватчиков. С первых дней он видел дымное зарево, видел, как погибали в огне города, деревни с цветущими садами и вольницей необъятных полей, как умирали люди. Первый бой, как бы он его не представлял заранее и как бы не готовился к нему, застиг врасплох. Павел ощущал страшное чувство пустоты, горечь во рту и пульсирующее где-то у горла сердце. Мир казался нереальным: что-то грохочет, что-то пунктиром пролетает мимо, брызжет щебнем, каменной крошкой по одежде, лицу. Все чувства обострены в ожидании главного и непоправимого. Но крещение боем он прошел достойно, не струсив, не отсидевшись в окопе. Со временем осознал, что в каждом бою возникало леденящее чувство страха, которое и помогало ему быть более собранным и активным. С большим сочувствием и пониманием относился он к слабостям новичков, которые бледнели, дрожали всем телом, заикались и били земные поклоны пролетающим снарядам.
Полк Павла Костина относился ко 2-му Украинскому фронту, который в феврале-марте 1944 года осуществил ряд крупных наступательных операций в районе Корсунь-Шевченковского и на Южном Буге, в результате которых была освобождена Правобережная Украина. Вышли к государственной границе СССР с Румынией и заняли позиции, выгодные для последующего освобождения юго-восточных районов Европы - Румынии и Венгрии. В ночь на 28 марта войска форсировали пограничную реку Прут.
Судьбоносный приказ Павел получил недалеко от румынского селения, в котором остановились немцы. Ночью необходимо было произвести разведку, разузнать численность и расположение противника. Он выполнил задание и уже возвращался назад, но в пятистах метрах от селения попал под минометный обстрел. Завязался бой, которого Павел уже не помнил. Ранение в голову отключило его сознание почти на сутки, в течение которых полк успел далеко вытеснить противника. Придя в себя, боец долго лежал не шевелясь, прикованный к земле ранами и болью. Тоскливо смотрел на неубранное лохматое кукурузное поле, которое каким-то чудом сохранилось среди огня и разрушений, и на сплющенное солнце, уходящее за горизонт. Кое-как перевязав голову, он пополз в сторону леса. Идти не мог: голова кружилась, отчего он попусту падал. Досадно было, ведь за три года войны Павлу везло, он был легко ранен лишь дважды, отлеживался по нескольку дней под надзором суетливой медсестры. А теперь, похоже, его посчитали погибшим. Нестерпимая боль и периодическое забытье измотали молодой организм, но он, цепляясь за жизнь, из последних сил полз по кукурузному полю, хватаясь за спасительные крепкие стебли, и во время передышки жевал ссохшиеся початки, а затем по лесу.
- Самое главное - в плен не попасть, - тревожно думал Павел. Не попал. Добрался-таки до своих, и вскоре вместе с другими ранеными был доставлен в госпиталь. Каждый день Павел с досадой думал о некстати случившемся ранении. Придирчиво вспоминал последний свой бой фактически поминутно. И убедившись, что ему не за что судить себя, огорченно вздыхал. Через полтора месяца он уже снова находился в своем полку. На душе было легко от мысли, что и с его участием была освобождена от оккупантов территория родной страны,, ряда европейских стран и повержена фашистская Германия. А 8 мая 1945 года вместе с полком он был переправлен на другой конец страны. Участвовал в военных действиях против Японии, завершившихся победой советских войск над миллионной Квантунской армией в Маньчжурии.
После войны Павел служил в различных воинских частях своей необъятной страны. Как мог скрывал тяжелые последствия ранения, превозмогая головную боль и кратковременные потери памяти, когда мир вставал вертикально, покачивался, раздумывая, и ложился на прежнее место. В свободное время доставал свою зеленую тетрадь, где исправлял и добавлял текст, написанный им сразу же после войны.
В такие моменты в памяти оживали картины прошлых боев и то, что после них оставалось - земля, усыпанная воронками, изрытая окопами, да присыпанные снегом могилы, и в душу вгрызалась острая жгучая боль. Погибшие однополчане снились до конца дней, и было такое чувство, словно они ходят рядом, смотрят, видят все и хотят, но не могут спросить его о чем-то. Эта зеленая тетрадь стала для него самым ценным предметом, который только может быть у человека. А когда память и здоровье начали подводить все сильнее, Павел Иванович решился передать ее Виктору, чтобы его сокровенные воспоминания о той страшной войне не исчезли бесследно.