*Посвящается мамам и их маленьким дочкам.
Когда вспоминаешь о друзьях? Когда приспичит…
Вот Даша и вспомнила про Влада, когда понадобился. Да и потребовался не он сам, а место, где, по непроверенным данным, обитал. Ну и не дружили они, как это бывает у мальчика с девочкой в школе, портфель не носил, к урокам вместе не готовились, потому как появился только в девятом. А в старших классах на учёбу начинали приезжать школьники из ближайших деревень, и новенькие не были в диковинку. Да и в десятом Влад почему-то не доучился до последнего звонка, не нашла Даша его на выпускной фотографии.
Зато поразила другая фотка. Откуда взялась?..
Со снимка на Дашу смотрели не только Влад и ещё один парень из класса, но и две девчонки. Не зелёные девочки-подростки, а вполне себе симпатичные девушки. Как-никак пятнадцать, а кому уже и шестнадцать исполнилось весной в девятом. А то, что гуляли они по парку в раннюю весеннюю пору не вызывало сомнений: на берёзах почки не проклюнулись, но снег сошёл, и стало гораздо теплее - парни с непокрытыми головами, у девчат юбки значительно выше колен, и все в туфлях, а под ногами у четверых сухой прошлогодней листвы ворохи. Не подозревала Даша о таких романтичных прогулках одноклассников. Но кто был третьим парнем и фотографировал, догадалась: не нравилась себе, снятая украдкой, на его приносимых в класс фотках. Может, и эту подсунул?..
А ведь она считала Влада скромным тихоней. С кем сидел, так и не вспомнила, и как отвечал у доски, не отложилось в памяти, но видимо неплохо, потому как где-то в иных краях окончив школу, набрал проходной балл и поступил в тот же, что и она, политехнический.
Одно знала точно и, главное, от папы: жил Влад в посёлке у дедушки с бабушкой. Не спрашивала почему. У Даши такого пристанища не было, потому втайне даже завидовала. Воображала, как ему хорошо, и домысливала, что строгие родители решили выяснить отношения, поговорить откровенно, но чтобы сын не слышал. Потому как собственные спорили порой до крика из-за неё и сестры.
И никогда прежде папа не говорил с Дашей о ребятах из класса. Всегда деликатно молчал, в то время как мама, посмеиваясь и вроде бы в шутку, выпытывала нужную инфу. А тут, чувствовалось, что он хорошо знал тех, к кому приехал внук, и ему о нём рассказывали. Да и говорил папа дочери совсем странные вещи, будто она Владу нравится. Может, потому что на его вопрос о Владимире, не сказала ничего определённого. Засмущалась, когда он произнёс имя парня так по-взрослому уважительно.
Вспомнилось лишь, как готовились к новогоднему КВН. Определялись, кто будет в команде, придумывали выход, сочиняли стихи про школу, учителей, переделывая куплеты и припевы известных песен. И на свободном от парт пятачке, около доски, прошлась Даша широким шагом, сама себе напевая народную удалую русскую, то разводя руки в стороны, то упирая в бока на притопах. Отчебучить такое в узком кругу ещё могла, но перед всей школой - ни за что: уговаривала спеть и сплясать ту, что на поздно разоблачившей фотке стояла ближе к Владу.
А ведь он тогда, на репетициях, ещё и помогал украшать класс. Аккуратно подстелив газету, становился по очереди на каждый подоконник и цеплял концы гирлянд из бумажных снежинок и ватных снежков, нанизанных на тонкие белые нити, за давно забитые в деревянные рамы гвозди. Зима, холода, весёлая старуха метель и мороз за улице превратили окна в сказочные ледяные витражи. А искренняя, азартная увлечённость подготовкой к празднику вдохновляла на поиски необычного, карнавального: все шутили, смеялись, жарко спорили, будоража воображение друг друга. Вот Даше и показалось, что Влад подозрительно странно использует своё возвышение над всеми: молчит и глядит на неё сквозь развешанную мишуру как-то по-особенному, долго и внимательно. Может, пелось и плясалось легко поэтому? Но именно собственный выпендрон и рассердил. Учиться надо было, а потом поступать. И посыпались на голову парня шутки с колкостями, издёвками и насмешками, и смотрел Влад всё чаще с недоумением и непониманием, что Дашу устраивало. Ну а победил тогда другой класс.
И следующие редкие встречи были уже в институте. Он выбрал энергетический, и она, когда случайно наткнулась на него первый раз, казалось, обрадовалась такому близкому соседству на пять лет, но сказала несколько рассеянно, что не знает, где общага его факультета, а свои координаты, вплоть до этажа и номера комнаты и не подумала озвучить. А потом ходила с девчатами в столовую в его общежитии из своего, но не возникало и мысли, что он может быть где-то рядом.
А как-то раз на этаже строительного и вроде бы на втором курсе, когда на ходу между парами она уже привычно подкреплялась творожным сочником, он неожиданно и совершенно не вовремя остановил и, заглядывая в глаза, словно отыскивая в них что-то для себя важное, вдруг объявил, что женился. Это так удивило: что так скоро-то?.. - чуть ли не после школы и почему поспешил?.. И, главное, получалось - папа обманывал?..
Так бы и продолжила закидывать себя вопросами, и углубила бы своё понимание случившегося, но зачем? И без того пауза затянулась: не сразу нашлись нужные слова. Хорошо, рот занят был. Прожевала, скороговоркой выпалила, что положено в таких случаях, и, свернув в первый попавшийся коридор, побежала на следующую пару. Тысячная доля секунды и - на бегу осенило, дошло, пронзило мыслью, что Влад нарочно попался на глаза, чтобы отомстить таким признанием за невнимание. А когда? Будто невдомек, в каком круговороте крутились, чтобы быть хотя бы на уровне стипендии. И то, что его общага была рядом, на соседней улице, не участило, не поспособствовало встречам. Так и в посёлке он где-то близко жил почти два учебных года, и что?
Вслух лишних вопросов Даша никогда не задавала.
А ведь Влад нашёл слова и время, чтобы жениться на девушке из группы или из тех мест, откуда оба были родом. Ничего Даша про это не ведала или намеренно «выключала звук», нарочно не слышала, когда говорил. Но тем не менее как-то узнала о его с женой распределении на Крымскую АЭС с проживанием в строящемся у мыса Казантип городе, названном в честь известного учёного-атомщика.
Откуда у неё был адрес: не электронный в интернете, а самый обыкновенный, почтовый, написанный на конверте, начисто забыла. Просто порылась в коробке с письмами и нашла. Вчиталась в адресную строку и подписала открытку. Как другу? Как хорошему знакомому?.. Взбрело в голову, приспичило, вот и написала, поздравила семью Влада с праздником, с Новым годом. От своей семьи и отправила.
Впрочем, до этого они ещё раз совсем неожиданно встретились в том самом парке с белоствольными берёзами, но летом. Мужчина был с дочкой, кружил на карусели девочку, такую же светленькую, очень похожую на него, молодого, счастливо улыбающегося. Даша, полная немого удивления, шла по аллее на озеро и пристально вглядывалась в трогательную пару, постепенно узнавая:
– Влад, ты что ли?
– Угу, Даш, это я и моя Ленка - прошу любить и баловать.
Вот тут-то они и разговорились откровенно, обрадовались друг другу, и Влад признался, что и ему дед с бабушкой советовали обратить внимание в классе на Дарью, мол, нравишься ты девушке. Посмеялись, вспоминая, как хотелось верить услышанному, и не чувствовали лжи в словах таких близких и родных старших.
Может, тогда и позвала в гости? Взяла и продиктовала координаты уже собственного жилья, построенного на краю города рядом с еловым лесом. Вплоть до номера подъезда. А он был девятый в длинном девятиэтажном доме с их двести девяностой квартирой на втором. Но вряд ли.
Хорошо помнила лишь то удивительно лиричное и радужное настроение, с которым повела своих двоих к озеру, чтобы дать возможность родителям отдохнуть от непосед. А Влад, такой узнаваемо сдержанный и невероятно, слишком круто возмужавший, повёл дочку из парка в противоположную сторону: кушать и на дневной сон к дедушке с бабушкой.
Кажется, что было это так, а там… кто его знает, как было на самом деле.
Потому как на открытку Влад не ответил. Даша ждала, заглядывала в почтовый ящик в надежде получить какую-нибудь весточку. Да и почтальон, узнавая при встрече, лишь разводила руками и сочувственно кивала: «пишут…», но так и не утешила. В общем, не сложилось - не дождалась. Огорчилась? Очень? Не то слово. Хотя и понимала, что вероятность достучаться была даже не один процент, а попросту нулевая. Абсолютно не представляла, как теперь найти, где живёт. Однако глубоко внутри что-то подсказывало, дружить семьями Влад не захотел и мстил, можно сказать, вредничал.
И каким-то образом узнав, что пляжи Азовского в районе Щелкино относительно глубоководны, Даша успокоилась. Стала искать другие пути к морю. Очень захотела свозить старшую - в начале сентября исполнялось четыре, на Чёрное.
Но срабатывал не материнский инстинкт, а самосохранения. Словно инопланетянка в семье мужа, она каждый отпуск рвалась вернуться на далёкую планету детства, юности и нестерпимо жаждала встречи сначала с родителями, а потом - хоть с кем-нибудь оттуда. Чтобы поговорить, посоветоваться. Потому как внутренне давно уже была готова вскочить в трамвай не обуздываемого желания протаранить, выбить и выехать за становившиеся всё более и более одиозными ворота из мечей, защищавших суровый, может, по-своему где-то и справедливый, но, по её мнению, до дикости первобытный домострой.
И Дарье повезло, но без судьбы, без её вмешательства, тут не обошлось. Откликнулась подруга из Уфы и пригласила в Геленджик, она собрала команду из желающих убирать виноград. И Даша полетела до Краснодара, переночевала у родственников мужа и автобусом добралась до места встречи с любительницами активного отдыха, а там самым естественным образом была посажена на виноградную диету. Вместе с дочкой. Потому как молочных продуктов было не найти в магазинах после работы на винограднике. А в кафе и столовой летнего пионерлагеря тружеников полей кормили по-взрослому, сильно перчёным, что даже сметанная подлива не спасала.
В винограде же самых разных сортов перебоев не было. Его каждый день привозили в бригадный домик, где для Даши с малышкой нашлась кровать, под матрас, на растянутую и провисающую даже без нагрузки панцирную сетку которой откуда-то притащили спасший их от невозможности спать вдвоём тяжеленный деревянный щит. И уже под ним, на аккуратно разложенные на полу газеты выкладывались в один слой виноградные гроздья. Места не хватало, и потому виноград ели, что называется, от пуза. Главным было хорошо помыть, и Даша старалась, а дочка не подвела.
Нельзя возить маленьких детей на виноградники во время уборочной страды, но Даше бригадир разрешил, вошёл в положение: «с кем же она будет оставлять дочь?», и никто не стал переубеждать. Рано утром женщины наперегонки подхватывали девочку на руки, в автобусе усаживали на колени, поближе к окну, и развлекались, рассказывая сказки про то, мимо чего проезжали. На винограднике устраивали малышку в тени лозы, а когда солнце поднималось к зениту, создавали тень с помощью зонтов, ящиков и других подручных вещей, и специально искали, находили и мыли для неё сладкий, без косточек виноград, а раскладывая грозди перед девочкой, просили посчитать ягодки - забавлялись. Воду для питья, и чтобы руки помыть, возили в пластиковых бутылках. Норму выполняли, и Даша не отставала, поглядывая за дочкой, когда та мерила шажками междурядье от ящика к ящику или продиралась в лозе за пропущенной тётями гроздью - следила, не позволяла удаляться за пределы видимости, и покрикивала, чтобы не ела немытые ягоды, так соблазнительно манящие спелостью.
Где и как проводили женщины вторую половину дня и вечер, уставшая Даша не видела и не знала. Намывала в пакет как можно больше винограда и, прихватив из бригадного домика покрывало, уходила на берег, чтобы, вдыхая горько-солёный, йодистый морской воздух, неспешно добрести и устроиться рядом с поперёк перегораживающей пляж чуть ли не метровой в диаметре металлической трубой. За день нагревшись на солнце, она уже работала как длинная коричневая печка, создавая около себя свой безветренный микроклимат.
Дашу радовало, что дочка, совершенно самостоятельно, раздевшись до трусиков, шла босиком по галечнику к ласково лижущей плоские, любовно обточенные камни морской водице, чтобы звонко прошлёпав совсем недалеко по мелкоте, усесться словно в ванне и плюхать ручками по тихим, едва заметным волнам, доставая со дна вокруг себя камешки и раскидывая их тут же рядом, восторженно жмурясь от слепящих водяных брызг.
А в это время дома начинает летать паутина, если тепло, как бабьим летом. Но если холодно, промозгло, и студит лицо, руки без перчаток порхающая в воздухе колкая изморозь, а туман удумал стлаться по бульварам и улицам вечерами, то по утрам иней серебрит, выбеливает каждую травинку на газонах.
И всё же в конце бархатного сезона отдыхающих с детьми не так много, и они заметны. Даша, казалось, глаз не сводила с дочки, таская ягодку за ягодкой из пакета с виноградом, расположив его перед собой. С наслаждением вытягивалась во весь рост и вела наблюдение. Потому что к девочке то и дело кто-нибудь подходил и предлагал то ли посмотреть на сверкающий камешек, то ли кинуть его как можно дальше, потому как та часто старательно заводила зажатый в кулачке камень за голову и бросала, а он падал в воду рядом, обдавая обоих брызгами. Кое-кто даже ложился в воду напротив и о чём-то говорил, пока ребёнок не поворачивался в сторону мамы, и Даша всякий раз выбрасывала руку вверх, мол, всё под контролем.
В такие моменты она позволяла себе глянуть по сторонам и понаблюдать за лежащей пластом и почти сливавшейся с трубой цветом загара ставшей уже знакомой мужской фигурой. Блаженное состояние пропекающегося от пупка до насквозь крепкого, мускулистого тела чувствовалось в расслабленно свисающих, словно обнимающих круглую трубу-печку, сильных руках. Парень грелся после долгого заплыва далеко в море, хоть ни разу, так и не было отслежено, когда входил и выходил из воды, и чтобы говорил с кем-то не замечалось, но о том, что был не один, можно было догадаться, потому как берег вдруг оживал, наполнялся криками, возгласами и гулом голосов молодых людей, таких как он. Его же лицо, прикрытое обычно бейсболкой, было завсегда повёрнуто в сторону низкого и редкого кустарника за трубой - пляж там то ли заканчивался, то ли начинал зарастать.
– Влад, ну ты что? Я пошла! Автобус ждать не будет.
Округлившиеся от изумления глаза Даши перестали следить за дочкой и в нетерпении увидеть, кто же отзовётся, самопроизвольно заскользили по мужским силуэтам на берегу. А тот, что лежал на трубе в этот раз совсем близко, лениво пошевелился и как бы нехотя поднял голову. Взгляды встретились. Даша, смутившись, вспыхнула, словно спичка. В устремлённом на неё взоре было столько сладостной истомы и такое до неприличия откровение, что всё в ней ещё и крайне возмутилось: он что решил, если одна с ребёнком, то у него нет отца, а ей нужны сомнительные приключения?..
Вжиыыыу… вжиыыыууу… Пронзительный звук промчавшегося гидроцикла привлёк внимание, Даша, ахнув, вскочила на ноги: набегавшие на берег упругие волны захлестывали дочь и, накрывая с головой, грозили опрокинуть навзничь. Но парень оказался проворнее, стремглав пропетляв между разного рода ковриками, складными стульями и лежаками с их хозяевами, успел извлечь девочку из воды раньше и уже нёс навстречу.
– Ой!.. – невольно вскрикнула Даша и совсем некстати захромала: камень будто вонзился в стопу. Но, даже так расчудесно раненая, она продолжала настойчиво тянуть руки к трущей глаза дочери и, спотыкаясь о крупную гальку всё также жестоко ранимо, не смотрела под ноги, не кривилась от боли, не отставала. – Спасибо, спасибо… давайте мне.
– Ничего, сам отнесу, – и посадил девочку на покрывало, подхватил с него полотенце, а промокнув лицо и волосы, накрыл мокрую спинку. – Не очень-то тепло сегодня.
– Да, спасибо… сейчас вытру и одену сухое, есть во что переодеть… вас ждут, – Даша наконец-то засунула ноги в сланцы и вздохнула с облегчением, присела рядом на корточки и нашла в стопке детских вещей другое полотенце. – Возьмите виноград.
Но парень вскочил, взял с трубы и натянул на себя шорты, майку с 11 номером, и махнул девушке, всё ещё ожидавшей на тропе среди низкого кустарника за трубой:
– Даш, не дрейфь, без нас не уедут, подождут… – и, бросив короткий вопросительный взгляд на разволновавшуюся тоже Дашу, с плохо скрываемой радостью рыбака высыпал на покрывало перед девочкой несколько разноцветных морских камешков и ракушки, цвета белого жемчуга с нежными слегка кремовыми или розовыми оттенками и ярким перламутровым блеском. – На память?.. О море. Сам собирал: пересмотрел, перехватал, столько мелкой гальки на берегу и в воде.
– Что вы, не надо! Дивная ж красота, изумительная работа волн… - возьмите, заберите с собой, мы ведь тоже насобирали разных, – но увидела, как малышка заинтересованно потянулась к щедрому дару, а потом за игрушечным ведёрком, и не смогла сдержать улыбку. А он, подмигнул и, как бы почувствовав прилив вдохновения, подхватил с целлофанового пакета гроздь светло-зелёного винограда и произнес:
– Тогда сhange?.. Очень хочется снять пробу.
Легко перемахнул через трубу, словно воспарил.
– Да-да, пожалуйста, – с блуждающей по лицу улыбкой Даша переодевала дочь. Тело всё ещё била мелкая дрожь. «Надо же… так винограда хотел...» Наверняка там, за трубой, он протянул гроздь девушке, а та совсем обиделась и повела капризно натренированным плечиком, но видя, как он жмурится от удовольствия, сама начала отщипывать ягоды, а потом и вовсе забрала в свои руки. «Синхронистка или пловчиха, а он волейболист». За разговорами, за чаем с родственниками мужа, узнала, что в Геленджике и рядом, по всему побережью, много спортивных баз для проведения тренировочных сборов, и потому обратила внимание на плечи девушки и заметно рельефные руки и ноги.
*
Когда вернулись домой с большущей корзиной винограда, то у Даши не сразу получилось освоить интернет: росли дети, родители требовали внимания, и каким же неподдельным было её удивление, когда через много зим получилось прочитать в одноклассниках:
– Салют, Даша! Сколько лет… Как живёшь, как семья? Я снова между Европой и Азией. Уже годов семь. Пора в Крым.
Охвативший сердце невольный внутренний трепет, всё же позволил отозваться и поинтересоваться несколько сдержано:
– Влад, привет! Как легко теперь увидеться. Помнишь, случайно встретились? Ты был в парке на качелях с дочкой. Уже взрослая, как и мои.
– Конечно, помню нашу встречу. Помню открытку от вашей семьи. Вот только не ответил. Извини. Строил Крымскую АЭС. После Чернобыля строительство не сразу, но заморозили, а после распада Союза разворовали, что успели построить. Ленка с внучкой остались в Крыму. На Урал не хотят, ни в какую. Да я и сам мечтаю вернуться.
«Ну вот, как прежде: честно - с душой нараспашку», – и Даша позволила себе возмутиться:
– Получил и не ответил? Редиска!
– Не ругай меня. Дико комплексую по этому поводу.
«Надо же… распаковал себя… что же делать?.. написать, что встретила пару с такими же именами, как наши?.. рассказать, как всё было, но зачем?..» - и Даша, желая успокоить Влада, застучала по клавишам:
– Я же любя, можно сказать, по-родственному. Ездила несколько раз в Алушту, убирала виноград. Там теплее в это время, нежели среди каменных холмов на мысу Казантип, где временами обитаешь, и даже жарче, чем было в Геленджике, куда съездила с дочкой, когда не ответил. …Между прочим, после того, как вычли за питание и проживание, оказалось, заработала на билетик туда и обратно. Так что, говоря современным языком, сорвала настоящий джек-пот, если приплюсовать ещё корзину вкуснейшего винограда.
…Папы и мамы уже нет, – когда набирала эту строку, комок подкатил к горлу. Но следующую отстучала и улыбнулась. – А ты такой молодой дедушка. Жесть!
– Даша, у меня друзей - ты да Сашка Дубравин - вместе учились и в одной комнате в общаге пять лет жили. Так что знай. Всегда…
Не дочитала, слёзы помешали, отключила комп и откинулась на спинку стула. «Твой? Всегда твой? Не может быть, показалось». Овладев собой, снова включила компьютер и прочла: «Всегда с тобой». И уже веселее усмехнулась над своими фантазиями: «В горе и в радости?.. Папа не обманулся, ты был хорошим парнем, Володя».
«А я сейчас даже с сестрой не дружу. Не возникает потребности в таких отношениях особенно с тётеньками: с детства, наверно, повелось, – вспомнила что-то, улыбнулась, погасила бра над столом и прикрыла глаза. – С собой бы подружиться. Вот разменяю, скажем, девятый десяток и буду нажимать на кнопочку «да» всегда, если кто предложит. Можно и до гробовой доски с особо понравившимися и молодыми дружить. Виртуально, под разными никами».
– Дашенька, ты этой ночью собираешься использовать шанс завалиться спать, пока звёзды ещё отражаются в колодце нашем, покуда яркое утреннее солнце и прозрачная синева неба не сделают их незаметными?.. – услышала насмешливый голос мужа. И увидела, как он пересёк кухню и, обмотавшись шторой, глянул в окно. – Даже у луны заплаканный лик. Чувствую, что не склеить мне осколки снов, если ты не поспособствуешь. Чай твой, черёмуховый, не помогает мгновенно, как убитому, уснуть.
* фото из интернета - спасибо неизвестному автору.