Солнечные лучи, пробивающиеся через кроны деревьев, играли в пятнашки со струящимися под ветром лесными травами и листвой низкорослых кустарников. Тропа едва угадывалась, но Вирэт никогда не ориентировалась по тропам. Пройденный хотя бы раз путь прокладывался в ее памяти словно невидимыми стяжками вышивальной иглы. А этот путь проходила она уже не раз и не два. И если первоначально Тирион ещё выражал некоторое сомнение, то теперь ехал молча, справа от неё и чуть поотстав.
Молчали и все в отряде. Бойцы были закаленные и мужественные, но здесь простирались земли орков, таинственного племени урукхаев Эред Митрина, или на всеобщем языке — Эредбора, боевые вылазки которого были сокрушающими, а исчезновение после битв - мгновенным.
Когда наконец весь Эредбор-Норн стал виден из расщелины как на ладони, Вирэт остановила коня, осмотрела внимательно горные склоны. Потом нащупала на груди маленький серебряный рог, подаренный ей Санделло, и поднесла его к губам.
Низкий красивый распев – позывные Ривендэйла – долгим эхом отразили горные склоны. Затанцевали, захрапели, узнав его, боевые кони. Кто-то пошутил за её спиной, и в задних рядах раскатисто засмеялись.
Вирэт спокойно ожидала.
Вдруг прямо на тропинку посыпались мелкие камни, но никого не было видно.
- Кто такие? Что надо? – гулко прокатилось словно ниоткуда и отовсюду.
- С каких пор в Эредборе перестали узнавать рога Ривендэйла? – громко произнесла Вирэт.
- Ваши рога нам, что эльфийские лютни! – насмешливо ответили невидимые стражи. – Какое дело Эредбору до людских свистулек? Говорите, что вам нужно здесь, да поживее, пока мы не спустили на вас лавину!
Вирэт усмехнулась.
– Многовато воды утекло, видно, с той поры, как милорд Санделло, повелитель Ривендэйла, рассказывал мне о мудрой доблести эредборских урукхаев! Нас всего двадцать человек, из которых одна женщина, - неужели гости, подобные нам, такие страшные, чтобы с порога заваливать их камнями?
- Вот уж испокон веков никто не лез к урукхаям в гости добровольно! – с прежним сарказмом ответили стражи. – Да ещё верховыми! Лошадей, никак, тоже хотите протащить к нам в пещеры?
- Вы сначала вычистите ваши норы, чтобы наши кони там не расчихались! – насмешливо крикнул Тирион под дружный хохот своих бойцов.
- Какой остроумный! А ну, остряк, попробуй на вкус, не поострее ли твоего языка будет?!
Неизвестно откуда прямо в лицо Тириону вынеслась стрела. Он не дрогнул, не откачнулся, коротким взмахом ещё в полёте рассёк её пополам, и на лошадиную шею посыпались обломки.
По ущелью гулким эхом раскатился хохот урукхаев. Чувствовалось, что по вкусу им пришлись и забава приятеля, и мастерство человека. Внезапно веселье прекратилось, как обрезало. Что-то происходило там, на урукхайских постах, похоже, кто-то получал хороший разгон.
- Расседлывайте лошадей и ставьте палатки, - приказала Вирэт, спрыгивая с седла. – Хотя пещеры Эредбора ничуть не похожи ни на хлев, ни на курятник, такой ясный вечер куда приятнее провести на свежем воздухе. Уверена, еды и вина вам вышлют вдоволь и хорошего качества.
- Это у орков-то качество? – усомнился Тирион.
- Эредбор – не Мордор, тут падаль не едят, - усмехнулась Вирэт. – Впрочем, дело хозяйское, у вас и свои запасы имеются. Ставьте лагерь и дожидайтесь меня.
- Может, мне всё-таки с тобой, госпожа?
Вирэт покачала головой, оглядывая склоны горы. Передала ему повод и вышла на солнечный косогор, легко перепрыгивая с валуна на валун.
И, словно ожидая именно этого, навстречу ей вышел урукхайский воин с тяжёлым арбалетом на плече.
***
Давно это было… Так давно, что казалось — где-то в другой жизни.
Именно здесь, в пещерах Эредбора, попали гномы, Фолко и Вирэт в ловушку орков. В мановение ока словно просочились сквозь горные плиты и зажали их в кольцо орки. А ведь по всем слухам Эредбор давно был покинут его обитателями!
Впереди всех выскочил здоровенный орк с тяжёлым двуручным мечом, летавшим в его руках, как трость. У него было довольно правильное по человеческим меркам, хотя и слишком плоское лицо, словно вдавленный в лицо нос и жёлтые кошачьи глаза, горящие из-под низко надвинутого шлема боевым огнём.
Топор Торина врезался в занесённый орочий меч так, что полетели искры, и оба отскочили в стороны. Орк сделал молниеносный выпад, почти немыслимый по скорости и технике, гном едва сумел отбить, но тут же замахом сверху наискось попытался прорвать защиту противника, однако реакция орка была отменной, и вновь скрежет закалённой стали отметил встречу двух клинков.
Торин отскочил рыча, крутанул топор своим коронным вывертом... и — врезал его в меч Вирэт! Девушка всунула его в последний миг между лезвиями противников.
- Вирэт, прочь, кахар-наргтул!! – заревел Торин, отшвыривая её локтём в дальний угол пещеры.
Молнией метнулся туда же взгляд орка. Лицо его со сжатым в прямую линию недрогнувшим ртом (жили одни кошачьи сузившиеся глаза) не изменилось, но точно какие-то едва уловимые волны прошли по этому лицу.
Орк не делал больше попыток напасть, стоял чуть наклонившись и выставив вперёд свой длинный меч.
Стремительным броском Торин оказался возле предводителя орков, взмыл вверх высеребренный топор, но огромный орочий меч, проскользнув под топором, в миг обрушился на шею гнома, - точнее косо сверкнул по его кольчуге, потому что мифрил выдержал, но сила удара могла бы проломить плечо и под мифрилом, но уклонись Торин на четверть шага в сторону.
Противники остановились, отпрянули назад.
И вновь между ними в это узкое пространство бесстрашно и стремительно вклинилась девушка.
- Оружие – в сторону! – крикнула она. – Торин! Назад!
- Фолко, убери её! – заорал гном. – Вирэт, ты чокнулась, сдай отсюда!!.
Она молча отбила клинком его топор, ещё вскинутый напряжённой рукой. Угрюмо полоснула взглядом по шагнувшему было вперёд хоббиту.
И Фолко замер на полушаге. Он смотрел на орка, которому давно уже полагалось использовать в свою пользу явное умопомешательство девушки из компании врагов! Но орк не шевелился, а ведь она стояла очень близко к нему. Ближе, чем к Торину. Опустив глаза, но словно всем телом вслушиваясь в напряжённую тишину пещеры. Потом медленно подняла к орку лицо, снизу вверх глянув в эти пристальные жёлтые глаза, жёстко и напряжённо прищуренные. И негромко сказала:
- Здравствуй, Теркай.
Он смотрел на неё молча, стиснутые в линию губы не дрогнули, но глаза... Эти глаза горели, впиваясь, притягивая к себе глаза девушки, приникнув к ним жадно и неотрывно, точно к роднику в пустыне.
- Значит, война? – тускло проговорила Вирэт. – Я была права? Ты не смог избежать войны? Или – не захотел?..
Слова её падали, как гулкие капли на мёртвый камень пола пещеры.
- Я – орк, - внезапно заговорил тот, почти не разжимая губ. – Разве это не очевидно? – он выразительно сверкнул глазами на напряжённые клинки гномов. Один уголок его губ вдруг презрительно и живописно пополз вниз по бледному лицу, кривя его в усмешке. – Какой у меня может быть выбор?
- Орк?! – закричала Вирэт, точно прорвалась затянувшаяся было давняя рана. – Ты - орк?! С такими волосами?! – она откинула с его лба назад за наносник шлем (орк качнулся, гномы лязгнули топорами... но больше ничего не произошло: орк стерпел, только залился тёмной краской). Вирэт размазала пальцами по его потному лбу прядь действительно неожиданных для орка светлых волос. – Ты орк?! С твоей неутолимой тягой к древним нуменорским летописям?!.
В этом месте даже Фолко отвалил челюсть и замер.
А урукхай – отличный образчик сарумановой расы – откинул назад голову и —расхохотался!
- Вирэт?! Что за балаган тут происходит?! – с проклятиями прорвало наконец Торина. – Ты с кем панибратничаешь?! С кем ты вообще здесь?! Если ты переметнулась к этой погани и завела себе дружков среди слуг Тьмы...
Девушка вздрогнула, повернула в Торину стремительно бледнеющее лицо.
Орк тоже посерьёзнел.
- Видала? – горько-ядовито подчеркнул он. – Как же я не орк? Не-ет, я орк! И от братьев я ни на шаг! Живу и умру со своим народом! – он бросал резко, хрипло, почти с наслаждением в голосе, шевеля пальцами на рукояти своего меча. Урукхаи за его спиной согласно заревели.
- Вот это уж точно, что умрёшь... – начал было Торин, но внезапно, со спокойной бесцеремонностью отпихнув его плечом, вперед вышел Малыш.
- Послушай, почтенный, - нахально, почти весело произнёс Маленький Гном, – мы дерёмся или расходимся с миром?.. Вирэт, он дерётся или всё же даст нам нормально отдохнуть до рассвета, как полагается в гостях? Четвёртые сутки на ногах, а они у меня не казённые!
- Строри, ты... что несёшь, тангар?! – побагровел Торин.
Но на его плече тут же стремительно повис Фолко.
- Куда вы идёте? – предводитель орков чуть повернул голову к Вирэт.
- Через перевал на юг, - девушка подняла к нему лицо, не колеблясь в ответе ни на миг.
- Перевал занесён до верхних торосов, - медленно выговорил орк. – Тем путём не пройти ещё с пару месяцев...
Помолчал, потом добавил:
- Пройдёте орочьими ходами внутри гор. Я дам вам утром проводника.
Урукхаи за его спиной завозились, зарычали возмущённо, но он чуть повёл бровью, и в миг всё стихло.
Но тут - зарычал Торин, и теперь на другом его плече хватко повис и Малыш.
- Отдыхайте, почтенные, - усмехнулся одним уголком рта орк. – Никто не побеспокоит вас до утра, - он внимательно, с неожиданным интересом осмотрел Фолко и Строри. Потом повернул жёсткие глаза к Торину.
- Слуги Тьмы, говоришь? А сам-то ты – с откровенной жаждой убивать – кому служишь? Светлой Королеве?!
Одно движение, и орков в пещере уже нет. Только несколько секунд еще был слышен затихающий топот орочьих сапог.
Торин, освобождаясь, дёрнул могучими плечами.
- Ну? – буркнул он, ни на кого не глядя. – Довольны, миротворцы?.. Что с тобой сделалось, Малыш, раздави тебя Дьюрин?!. Очумели вы все, что ли?! Ведь это же орк, орк, волколаки вас дери!..
- Кончай, Торин, слышали уже тебя! – досадливо буркнул Строри. – Пусть лучше Вирэт расскажет – поинтереснее твоего будет! Фолко, давай сучьев в очаг!..
И Вирэт рассказала.
Четыре года... да, четыре года прошло уже с тех пор... и долго казалось сном, горьким и нереальным... Был плен, была неопределённость в судьбе, невозможность побега – зимой, без еды и одежды, в сердце ледяных гор. И особенно жутким было опасение того, что могут сделать с ней орки! Смерть была желаннее этого кошмара! Она была одна, и никто из эльфов не примчится к ней на помощь, потому что никому неизвестен её путь. А если бы кто и примчался?! Сколько юных дев и прекрасных жен пропадало бесследно в чёрных орочьих норах! Не таким ли образом создавал свою жуткую расу полулюдей, полуорков белый некогда маг Саруман?
Отряд урукхаев, пленивший её в горах, ушёл дальше, сдав девушку с рук на руки горной страже, и трое суток (судя по чувству голода и желанию сна) провела она в полном одиночестве в маленькой пещерке с очагом и грудой звериных шкур в углу, заменивших ей постель. Раз в день приходил сутулый орк с миской какого-то мясного варева и кувшином воды, молча ставил всё это в её угол. Судя по создавшейся в её судьбе паузе, кого-то ждали.
И действительно – шумом и топотом сотряслись к концу третьего дня стены подземных лабиринтов. А позднее, в тот же вечер, распахнулась дверь её темницы и со звоном и лязгом в узкий проход протиснулась фигура предводителя пленившего её отряда. Она узнала его по ещё не снятому вооружению и жёсткому взгляду пристальных жёлтых глаз, по-кошачьи переливающихся в сумраке пещеры. Он неспешно скинул плащ, снял кожаные нарукавники и перчатки, расстегнул ремешки шлема и тяжело, устало уселся возле тускло тлеющего очага.
Несколько минут, словно забыв о пленнице, печально и измученно глядел в огонь, поглощенный какими-то собственными думами.
- Я – Теркай, - внезапно произнёс орк не меняя позы. – Все урукхаи Эредбора подчиняются мне. Мы почти не покидаем этих краев. И не рвёмся к этому. Но доходят слухи, что на юге, востоке и западе от наших гор твои собратья начали воевать друг с другом. Думаю, ты в курсе этих событий. Расскажи мне обо всём, что знаешь, и обещаю, что никто здесь не причинит тебе никакой обиды. Мне нужно знать, что происходит в мире людей, мы оказались меж двух огней. Я должен знать, как поступить моему народу, чтобы выжить в этом побоище.
Вирэт с удивлением смотрела на него. Что-то в его голосе, словах, жестах было вызывающим необъяснимое доверие, - откровенность, прямота, печальное мужество достойного противника?
Она начала говорить. С первых же её слов орк поднял глаза, не отрывая их уже ни на миг. Долгое время эта его манера смущала Вирэт, пока она не привыкла и не начала испытывать почти что потребность в неотрывном внимании этих странных глаз. Она ещё не знала, что говорить ей придётся теперь уже до совершенного изнеможения...
Кто бы сумел сразу правильно оценить этого орка?!.
С первых же фраз собеседницы он понял, что человек перед ним незаурядный по глубине знаний, и крепко взял её в оборот. На второй день Вирэт уже излагала ему нуменорские летописи и предания о сотворении мира, создании эльфов, людей, гномов; на третий – эльфийские войны за Сильмариллы, хроники Первой и Второй Эпох, на третий – Пробуждение людей и гномов и воплощение в мире Саурона...
А потом потеряла и счёт дням. Теркай почти не говорил, но слушал он отменно и цепко. Будучи наделён глубоким умом и цельным рассудком, он остро ощущал недостаточность своих знаний об окружающем мире. Эльфийские рукописи были недосягаемы для него, нуменорские и гондорские летописи практически тоже. Он приобретал знания по крохам от встреч со знающими людьми и по собственным наблюдениям, - и вдруг нарвался на такую «библиотеку»! Подчас его жадный и неумолимо-требовательный интерес пугал девушку, но каким-то немыслимым чутьём он не давал ей ничего умолчать, легко и памятливо возвращал разговор к интересующему его месту и властно говорил: «Подробнее!».
Больше недели длились эти беседы.
У Вирэт уже шла кругом голова, она словно сама погрузилась в разбуженный ею мир древних великих и горьких событий, сны её стали походить на видения, жёлтые печально-жёсткие глаза мерещились в полумраке пещер, реальность и видения путались в её усталом мозгу. Кто такой этот орк? Что нужно ему? Зачем подгорному бойцу, любителю лихих драчек и чисто практических трофеев древние эльфийские сказания?..
Но настал день, когда всё прояснилось.
В тот день, последний день их исторических бесед, Вирэт рассказывала ему о маге Сарумане и Войне Колец. Теркай был особенно грустен, почти мрачен.
Вошёл орк-охранник, что-то спросил на грубом их наречии, указывая на девушку. Теркай качнул головой в недвузначном жесте: «Сюда». Охранник стал заносить в пещеру миски и чашки. Вирэт поняла, что ей выпала честь разделить трапезу с предводителем орков.
Теркай отрешенно смотрел на огонь. Вирэт договорила - и замолчала. От голода и усталости она уже еле ворочала языком. Орк заметил это, встрепенулся, сказал: «Ладно, обед», обеими руками задумчиво снял с головы тяжёлый шлем и положил его рядом с собой.
Вирэт парализованно смотрела на него...
Она впервые увидела своего собеседника без шлема.
Густые, слипшиеся от пота волосы его, которые он встряхнул рукой, были солнечно-жёлтого цвета, как у коневодов и копейщиков Рохана...
Теркай заметил выражение её лица. Ничего не сказал, только резкой чертой обозначился сжатый рот и обострились скулы.
... Сердце Вирэт билось где-то в горле...
Вот он что! Кровь, кровь Ристании, кровь её благородных воителей и мудрых конунгов кипела в неуспокоенном сердце этого странного урукхая! Изумление – или отвращение? – что вспыхнуло в сознании девушки в миг этого страшного осознания, она не смогла понять! Опустила глаза, сникла... побелевшие губы её беззвучно прошептали проклятие Саруману...
Помнит ли Теркай свою мать? Какова судьба этой несчастной пленницы, столь чудовищно вынужденной дать жизнь предводителю орков-урукхаев, сидевшему сейчас перед Вирэт?..
Теркай был слишком умён, чтобы не догадаться о чувствах девушки. Но чувствовалось, что куда больше занимают его сейчас собственные чувства. Он поднялся и стал шагать по пещере от стены к стене.
- Вот так! – вырвалось наконец у него. – Вот так Великий Вождь! Вот так Великая Миссия Урукхаев! Искусственный народ... боевой комплект: «меч, кольчуга и урукхай в наборе»!.. – он почти зарычал и ударил кулаком по стене. – Ни корней, ни прошлого, ни будущего! Ни смысла, ни вождя!..
Вирэт смотрела на него и чувствовала, как постепенно исчезает из её сердца поднявшаяся было волна ужаса и отвращения. Разве виноват был Теркай в таком своём воплощении на этом свете? Судьбе угодно было заключить его незаурядную и яркую душу витязя, вождя и мыслителя в телесную оболочку орка...
И только теперь трагизм его положения дошёл до Вирэт во всей ужасающей ясности и беспросветности! Коренные мордорские орки ненавидели сарумановых урукхаев за их человеческую половину, а за вторую, орковскую половину не признавали за союзников и преследовали их люди, эльфы и гномы. Урукхаи, обречённые на плотную изоляцию и вымирание или бунт под водительством какого угодно вождя, естественно выбирали второе и мечтали о новом Сарумане.
Но Теркай! Теркай, который на голову был выше многих известных девушке людей, не должен был разделить с орками их бессмысленную и беспощадную судьбу!..
Последние слова его о вожде внезапно зажгли душу Вирэт вспышкой бессильного гнева.
- Нет Вождя?! Зовите громче! Ведь Саруман не человек, а майар, дух его вернётся и воплотится снова! И опять швырнёт урукхаев в какую-нибудь мясорубку, а кожу постелет в подножие трона, как звериную шкуру!!.
Теркай остановился, точно врезался в стену.
«Зачем я его так?! – ужаснулась Вирэт. – Ведь он не кривил душой... он и сам всё понимает!..»
- Теркай!.. Ведь ты умён! Это твой человеческий дар и талант! Ты больше человек, чем орк; ты должен бы выбрать путь людей!..
Он смотрел на неё, и багровой краской гнева заливалось его лицо, а жёлтые глаза засверкали чистейшей ненавистью.
- Это – путь людей? – прошипел он. – Бросить своих братьев, свой обреченный народ и спасать свою «талантливую» шкуру?! Так поступают люди?!.
Вирэт, задыхаясь, смотрела на него. Она только теперь поняла, до какой степени Теркай человек!
И она ответила так, как хотелось, как сказала бы человеку и брату.
- Нет... не поступают так люди... Прости меня. Я просто дура. Ляпнула не думая от избытка чувств. Дура, и ничего больше...
Она смотрела, как медленно распрямились его сведённые брови и отхлынула от лица краска гнева.
- Каких чувств? – тихо спросил он.
Она вздрогнула... Он зашагал снова, словно тут же позабыв о вопросе. Разговор угас, они молча поели, и Теркай ушёл к себе.
«Каких чувств?..» - думала Вирэт ночью, глядя невидящими глазами в потолок пещеры. Ничто здесь не сделаешь и ничего не изменишь. Никаких чувств. Их дорожки расходятся, лишь на миг пересечась на извилистом косогоре жизни. Она сделала здесь всё, что могла и должна была. И ей пора в свой путь...
Утро началось с шумной вооруженной суматохи в коридорах. Вирэт поняла, что вернулись с недобрыми вестями дозоры и вновь собирается ополчение. И ещё она поняла, что другого удобного случая может и не быть. Теркай так и не пришёл для разговора с ней, и Вирэт, испугавшись, что уедет он раньше, чем выслушает её, обратилась к орку охраннику с просьбой увидеть предводителя. Орк ушёл, но скоро вернулся и велел девушке идти за собой. В одной из пещер, освещённой дюжиной факелов, она и увидела Теркая. Он занимался своим вооружением, и Вирэт поняла, что не ошиблась в прогнозах. Урукхай на этот раз был в длинной куртке из мягкой замши, надеваемой под доспехи, точил свой меч. Отблески факелов струились на его золотистых волосах.
Не прерывая своего занятия, Теркай бросил на девушку короткий взгляд.
- Слушаю тебя.
- Прошу тебя, Теркай... Отпусти меня!
Он не ответил, только чуть замедлил движения руки.
Вирэт развила свою мысль: они уходят не на день, война обожгла и их покой; она больше не нужна оркам, но очень нужна тем, с кем должна быть на родине; он не хочет отсиживаться за спинами своих братьев - тем лучше поймёт и аналогичное её стремление, зов её души и совести.
Теркай отложил меч.
Отошёл к углу стола, где стоял кувшин, и отпил через край. Отёр губы рукавом. И, не поворачиваясь, негромко произнёс:
- Останься.
Вирэт знала, что услышит это. Она тоже ощущала эти странные нити, протянувшиеся между ними. Но остаться она не могла.
- Ты говорил о Вожде, которого ждут урукхаи. Но этот Вождь может появиться только из Тьмы! И появится он только для того, чтобы повести вас в бой против народа людей. Против моего народа!.. Теркай... пока урукхаи не научатся сами выбирать свой путь, так и будет всегда! Я не могу остаться... я должна быть со своим народом! Прошу тебя, не удерживай меня... я всё равно уйду!
- А если я применю силу? – так же негромко и ровно, не глядя на неё, произнёс он.
Сердце Вирэт сжалось...
- Ты говоришь о способе, каким произошёл на свет сам?.. Но что это даст тебе? Ты успел изучить меня и понимаешь, что насильно нельзя удержать мою душу ни в клетке, ни в теле. Думаю, твой народ успел опытно понять это на примерах наших женщин. Кроме того — поверь мне! — я бы очень хотела унести в своём сердце добрую память о тебе, Теркай. Ибо она действительно добрая и светлая. Лишиться её мне было бы больнее, чем лишиться жизни.
И тогда он обернулся.
И Вирэт впервые увидела отсвет улыбки в его глазах. Печальной, но всё же улыбки.
... Вечером следующего дня она прибилась к крупному торговому обозу, едущему от Эредбора в Казарум. Под её седлом была выносливая орханская лошадь, сзади в поводу шла вторая – с запасом продуктов и дорожными вещами. Вирэт кутала лицо в заиндевелый мех тёплой куртки и почти не слышала, что говорили ей словоохотливые попутчики...
***
В следующее после схватки с орками утро, Фолко проснулся от холода: ледяной ветер со свистом задувал в пещеру, припорошив белым крошевом потухший очаг. Гномы, богатырского сна которых не могла нарушить никакая стихия, продолжали храпеть, привалившись спинами друг к другу. А Вирэт не было.
Вскоре она вернулась, - понурая, замерзшая, какая-то отрешённая от всего на свете. Фолко подумал, что, видно, не приснился ему приглушённый разговор у выхода из пещеры. Похоже, предводитель урукхаев и девушка успели этой ночью ещё раз крепко поговорить, и ничем радостным этот разговор не закончился.
Вирэт молча села у костровища и нахохлилась.
Фолко вздохнул, поднялся и пошёл за хворостом.
Богатырский сон друзей мог порушить только их богатырский аппетит, что и произошло, когда в котелке начала бурлить похлёбка. Когда они уже доедали, появился Теркай. Он принёс баклагу с вином, от пробы которого не отказался на этот раз даже непримиримый Торин. Вино было неожиданно хорошее, ароматно-терпкое, доброй выдержки. Гномы довольно загомонили, начав припоминать сорта, года и урожаи. Сам Теркай почти не пил. Едва пригубила и Вирэт. Друг на друга они ни разу не глянули, оба одинаково угрюмые и мрачные.
Перешли к делу. Орк заговорил первым, не ожидая наводящих вопросов и ни о чём не расспрашивая. Кратко и толково изложил возможные трудности выбранного пути и способы их преодоления. Эредбор – Подгорье и Пригорье - он знал как свои пять пальцев.
Пока гости совещались, Теркай склонился и смотрел на огонь.
Вирэт всё время молчала, прислонившись к стене.
- Балладу об Элберет поют? – спросил внезапно Теркай не меняя позы.
Все сразу поняли, кому предназначался вопрос. Не дожидаясь ответа, он властно произнёс:
- Спой!
Несколько долгих секунд Вирэт смотрела на него. Сглотнула и помотала головой. Губы её задрожали, точно она готова была расплакаться.
- Спой, - помягче, но с прежней неприклонностью повторил урукхай.
Вирэт беспомощно посмотрела на Фолко.
Тот кивнул.
И первый запел своим мягким бархатистым тенором неоднократно певаемую ими дивную балладу:
- «О Элберет Гилтониэль!
Сереврен ренна мириэль...»
Теркай слушал угрюмо и непроницаемо. Отблески огня плясали на его бледном плоском лице, как мотыльки. Девушка и хоббит пели от души. Слёзы блестели на глазах Вирэт. Видимо всё, что не смогла она сказать и доказать словами, изливалось сейчас в её песне…
Фолко невольно вздрогнул, ощутив на своём лице тяжёлый взгляд орка.
- Если сойдёмся когда-нибудь в бою, - медленно проговорил Теркай, разглядывая его, - не подпускай меня близко. В ближнем бою я страшен. Ты классный стрелок и знаешь, как поразить наверняка на расстоянии.
Из рук Вирэт со звоном покатилась в костёр кружка. Она стиснула зубы и закрыла глаза, в которых блеснули слёзы.
- А сойдёмся ли? – мягко спросил хоббит. – Ну... что делить нам?..
Теркай молча поднялся, коротко свистнул. Тут же у входа в пещеру нарисовался силуэт орка-проводника.
Предводитель урукхаев ушел, не прощаясь.
* * *
Пока Теркай просматривал бумаги, которые прислал ему Санделло, Вирэт оглядывала стены пещеры, снова любуясь гобеленами. Работа была прекрасная и явно не оркская: цветы, кони, водопады, белопарусные корабли дышали свежими солнечными красками. Она давно порывалась спросить об этом, но всё выходило не с руки.
Шагнула поближе... и отдёрнула ногу. Медвежья шкура, валяющаяся на полу возле кресла, шевельнулась. Край её приподнялся, и показалась озорная мордашка со всклокоченными рыжими волосами, торчащими на макушке как рысьи кисточки. По-кошачьи круглые глаза немигаючи уставились на гостью. Потом опустились до самого пола и – вместе со шкурою поверху начали крадучись приближаться, сопровождая этот маневр низким утробным рысиным мяуканьем, перешедшим затем в грозное шипение. На самой жуткой ноте замолкнув, существо шкодливо сощурилось и поинтересовалось с прелестной непосредственностью:
- Страшно?
- Очень страшно! – загорясь глазами, с огромным интересом подтвердила Вирэт.
Деловито кивнув, пацанёнок на четвереньках выбрался из-под шкуры и весь сосредоточился на подкрадывании к Теркаю.
Вирэт зачарованно наблюдала.
Короткий бросок, и рыжий чертёнок, взвизгнув, когтями и зубами впивается сзади в штанину Теркая. Не отрываясь от чтения, тот свободной рукой перехватил агрессора за шкирку, отодрал, как репей, и невозмутимо, с твёрдой улыбкой в уголках губ, зажал под мышкой дрыгающимися ногами вперёд. Но юркая ящерица вывернулась и здесь, цепляясь за куртку, вскарабкалась наверх. Вскоре лукавые горящие глазёнки снова вытаращились на гостью из-за плеча отца с неутомимой кошачьей энергией.
- Тебя как зовут?
- Сэнкай! – важно отвечает это чудо природы.
Вирэт смеётся.
- Какой же ты Сэнкай?! Ты ещё пока только Сэнни.
Скривив мордашку, тот вздыхает горестно и раздумчиво.
- Ну вот! Мамка так же говорит! Но ведь я вырасту? А?..
- Непременно! – улыбаясь, заверяет Вирэт.
- Эй! А ты откуда? – продолжает он через минуту.
- Снаружи, - мотает головой она.
- Ну? И нор у вас нету?
- Нету.
- А если дождь? Град если?
- Тогда бегаем туда-сюда, чтобы не попало.
Теркай бросает бумаги, сдёргивает пацанёнка за ногу и выставляет за порог, присовокупив что-то, видимо, очень для того заманчивое, потому что жизнерадостный вопль долго ещё катился по коридорам.
Потом достает из свертка обломки Берклунда, рассматривает лезвие и поверхности разлома. Кивает.
- Подключим к работе лучших кузнецов и через неделю, думаю, с заказом справимся. Значит, Санделло ещё помнит эредборские шестоперы? – с улыбкой посмотрел он на гостью.
— Санделло сказал, что ваши кузнецы не уступают гномам Мории.
Теркай довольно кивнул.
— И недра Серых Гор не уступают недрам Мории. Но наше счастье, что об этом мало кто в Средиземье знает.
— Счастье?..
— Только поэтому наше остается с нами. Погостишь в Эредборе?
— Нам нужно попасть на ярмарку в Аннуминас. Но я вернусь. Как раз через неделю-другую.
* * *
— Сейчас принесут работу. И еще кое что. Надеюсь, не откажешься принять. А пока иди сюда и посмотри.
Она невольно зажмурилась – таким ярким и сочным показался этот ласковый закат над Эредбором после приглушенных сумерков Подгорья. Вырубленная в скале небольшая терраса, с которой открывался чудесный вид на лесистое ущелье и срывающийся в пропасть горный поток, была умело замаскирована от наружного наблюдателя выступом горы.
Теркай с довольной улыбкой посмотрел на её изумленное лицо. Она тихонько подошла, встала рядом и заворожённо огляделась. Тёплый солнечный ветер наполнял её тело блаженной лёгкостью парения.
Внизу рокотал водопад, казалось, вместе с шумом доносились сочный запах сосновой хвои и холодная свежесть влажного ущелья.
- Никуда бы не уходила отсюда! – покачала головой Вирэт. – Настоящий Раздол!
- Ты была в Раздоле? – поинтересовался Теркай.
- В уже опустевшем – да. Казалось, ещё доносилось эхо далёких голосов... и так же шумели водопады...
Она замолчала, с трудом сглотнув...
Потом повернулась и с улыбкой спросила:
- Где твой младшенький?
Теркай усмехнулся.
- Набегался на озере и свалился без задних ног. Проснётся – в миг учует, что ты здесь. Ни минуты не промедлит, можешь быть спокойна!
- Подари мне его, – засмеялась Вирэт.
- Да забирай! Только ловить сама будешь...
Нежное закатное марево заливало лицо и волосы Теркая золотистым огнём. Он покосился, перехватил её неосторожный взгляд и усмехнулся уголками губ, точно прочитав мысли.
Вирэт с досадой подумала, что не понимает Санделло, который так легко всегда отпускал её в Эредбор! Лишь с Фолко, Торином и Малышом могла вести себя Вирэт, не заботясь, какое производит впечатление. Но и с ними, пожалуй, не было так легко и солнечно, как с Теркаем...
Нет, это всё-таки счастье, что стоит между ними нуменорская клятва!..
Вирэт с улыбкой посмотрела в его глаза.
- Когда побываю на беорнской ярмарке, - привезу ему, что обещала. Если не увижу его, передай, что помню наш с ним секрет...
- Балуешь ты его. А зачем?
Она засмеялась:
- Чтобы не боялся людей, как ты! Говорят в Арноре, что Эредбор посетил посланник арнорского короля. Что же хочет повелитель Аннуминаса?
Лёгкая тень коснулась ещё улыбающегося лица Теркая.
- Эредбор.
Он помолчал и продолжил ровно:
- Подгорье богато хорошей рудой. Лишь на востоке Голубых Гор проходят подобные пласты, но при дележе территории достались они, как понимаю, Ангмару. Естественно, повелителю Арнора нужны свои кузни.
Вирэт не смогла сдержать радостного жеста.
- Ведь говорила же я тебе – люди пойдут вам навстречу! Вам предложили работать на Арнор?
Он странно усмехнулся.
- Боюсь, что Арнору нужен Эредбор без нас. Ему нужно наше железо, а не мы. И почему тебя это удивляет?
- Это ты так считаешь?! – воскликнула Вирэт.
Теркай промолчал. Потом повернулся к ней и обеими руками сжал её плечи. Ни тени улыбки не было больше в печально-жёстких глазах.
- Скажи Санделло, что я всё помню... что будет всё, как и прежде... Что бы не случилось – Эредбор останется верен себе и друзьям. И он знает, кто ему друг...
- Теркай! Мне не нравится твой ответ!.. О чём ты?!.
Ещё секунду он смотрел в её лицо. Потом рассмеялся.
- Ты лучше скажи, что там за секреты у вас с Сэнкаем?..