Жаркое лето. Дачный массив из маленьких домиков и небольших участков земли, заботливо возделанных рачительными хозяевами.
За участками быстро текла небольшая речка. Путь к ней лежал вдоль узкой улицы.
Будучи еще пацаном, я жил с родителями на даче и часто ходил по этой улице на речку, чтобы окунуться в её прохладную воду.
Да и рыба в ней ловилась на удочку – окунь, елец, хариус и даже ленок.
На этом пути вдоль одного из участков меня всегда сопровождала собака.
Это была беспородная довольно крупная псина. Она кидалась в мою сторону, но её останавливал шаткий забор из штакетника, который разделял нас.
Собака свирепо рычала, скалилась и старалась просунуть морду меж штакетинами. Казалось, что она готова была порвать меня, но ей мешал забор.
Я не обращал на нее внимания, зная, что будет дальше.
А дальше забор заканчивался. Казалось, что собака сейчас вырвется за забор и порвет меня.
Но нет. За несколько метров до конца забора, ярость собаки будто сдувало ветром. Она стихала, спокойно отбегала от забора и удалялась, как ни в чем не бывало в глубину участка.
Так было всякий раз.
Она лаяла не только на меня. Она выказывала бешеную ярость на всех прохожих. Но дачники изучили её поведение. Ярость собаки стихала в конце забора.
Собаку звали Агат.
Как-то раз ко мне в гости на дачу приехал мой приятель Колька, и мы вместе пошли на речку.
Само собой, нас злобным лаем встретил Агат.
Колька испуганно отшатнулся от забора.
- Не бойся, - хмыкнул я.- Это Агат. Он добрый.
- Ничего себе! Какой он добрый! Он же бешеный! – возразил Колька.
- Я ухмыльнулся и, желая побольше напугать друга, пнул по забору.
Агат захлебнулся пеной.
- Кончай его травить! – Колька остановился. – Там забор кончается. Он же выскочит!
Я махнул рукой. Пошли дальше, дескать. Колька не трогался с места.
Я дошел до конца забора.
Агат прекратил лаять и как всегда куда-то удалился.
- Пошли, пошли, - позвал я Кольку. – Агат добрый.
- Трусливый он! – Колька рассмеялся и шагнул дальше. – Из-за забора многие лаять смелые.
- Да, пожалуй, так, - согласился я.
Мы пришли на речку. Вода была теплой. Был жаркий летний день.
Следующим ранним утром я пошел на рыбалку с удочкой на плече.
Странно. На этот раза дачная улица встретила меня непривычной тишиной. Агат не выскочил мне навстречу.
«Может, спит еще», - решил я.
Примерно за час, поймав на реке несколько ельцов и одну сорожку, я возвращался обратно.
И снова тишина на улице.
Где собака? Мне эта тишина была непривычна и даже как-то неуютна.
На участке среди грядок топтался хозяин собаки седой бородатый дед Степан.
Деда Степа, а где Агат? – спросил я.
- Отравили, похоже, его, - угрюмо ответил дед. – Достал он кого-то своим лаем.
- Как? Совсем отравили? Он умер? – огорченно спросил я.
- Нет. Еще не подох. Лежит пластом. Не ест и не пьет. Сегодня, пожалуй, концы отдаст.
Мне стало жалко собаку. Отравили? Как можно? Зачем так жестоко? Ну и пусть бы себе лаял. Он же никого не кусал, не трогал.
- Надо его к ветеринару свозить, - предложил я.
- Еще чего, - пробурчал дед. – Подохнет, так я другого заведу.
Деда, а можно мне к нему? – спросил я.
- Зачем?
- Сам не знаю, - пожал я плечами. – Можно?
- Заходи, - дед отворил калитку.
Я прошел на участок и сразу увидел его. Агат лежал вытянувшись на боку, как мертвый возле крыльца, и только слабое движение шерсти на животе выдавало, что он еще дышит.
- Агат, - позвал я. Он даже ухом не повел.
- Агат, кто же меня теперь будет встречать? – тихо спросил я, осторожно подходя к собаке. Мало ли что. Смертельно больной, а вдруг вскочит и ринется на меня. Но Агат продолжал лежать.
Я подошел совсем вплотную к нему и присел на корточки.
Собака приоткрыла глаз. Он был мутным и тоскливым.
- Агат, хочешь рыбки. Свежая, - прошептал я и, достав из бидона ельца, поднес его к носу Агата.
- О чудо! Собака заинтересованно принюхалась, открыла глаза, приподняла голову и прихватила рыбу зубами. Сжевала ее и проглотила.
- О, блин! – удивленно произнес, стоявший за моей спиной, дед Степан. – Сожрал! Похоже на поправку пойдет.
Я достал вторую рыбину. Мне было не жалко. Но Агат есть не стал, а лишь благодарно лизнул мою ладонь. Затем он, чуть приподнявшись, попил воды из чашки.
- Оклемается, - уверенно заявил дед Степан.
- Выздоравливай, - я погладил Агата по голове.
- Да ты лекарь, - восхищенно заявил дед. – И никакого ветеринара не надо.
- Выздоравливай, - повторил я и направился к калитке.
- На следующее утро я поспешил к Агату с парой оставшихся с вечера рыбин.
«А вдруг он умер», - закралась в мою голову нехорошая мысль, но тут я увидел его.
Агат стоял за забором и, глядя на меня, вилял хвостом.
- Агат! – обрадовано произнес я. – Ты выздоровел.
- Как бы в ответ мне он радостно взвизгнул.
Я пошел вдоль забора. Агат за мной.
Так мы и шли, пока не кончился забор.
А затем…
А затем Агат вышел за забор и подошел ко мне. Видно было, что он еще слаб после болезни. Его немного пошатывало.
Я отдал ему рыбу. Он с жадностью проглотил ее, а после встал на задние лапы, передние положил мне на плечи и лизнул меня в нос.
- Агат, Агат, - нашептывал я. – Никакой ты не трус. Ты просто охранял свой участок. Охранял, как умел. А когда заканчивалась граница участка, ты уходил, выполнив свой долг. Ты смелый, Агат. Смелый и добрый.
Я скормил ему вторую рыбину.
Он съел её и побежал на участок. По пути остановился и оглянулся на меня. Я помахал ему рукой.
С того дня мы встречались с ним как друзья. Иногда я прикармливал его рыбой.
На других прохожих он тоже лаять перестал. Просто молча провожал их до конца забора.
В.Сарафанов.