Торжество Православия – Торжество Истины.
Семь седмиц Великого Поста - время особой сосредоточенности, особого ощущения иного времени, даже иного «пространства»,в которое не вхоже всё наносное, всё суетное, всё нечистое.
«Мне начинает казаться, что теперь прежняя жизнь кончается, и надо готовиться к той жизни, которая будет… где? Где-то, на небесах. Надо очистить душу от всех: грехов, и потому все кругом — другое. И что-то особенное около нас, невидимое и страшное. Горкин мне рассказал, что теперь — «такое, как душа расстается с телом». Они стерегут, чтобы ухватить душу, а душа трепещет и плачет — «увы мне, окаянная я!» Так и в ифимонах теперь читается. Потому они чуют, что им конец подходит, Христос воскреснет! Потому и пост даден, чтобы к церкви держаться больше, Светлого Дня дождаться. И не помышлять, понимаешь. Про земное не помышляй!»
Перед нами воспоминание детства «Певца Замоскворечья» - Ивана Сергеевича Шмелёва - начало знаменитой повести «Лето Господня», что с Великого Поста начинается - с первого дня его, что Чистым Понедельником именуется. Всё в доме чистят и моют, убирают нарядную посуду, зажигают лампаду великопостную. А главное – души надо очистить. Время духовного обновления, время, чтобы о жизни своей, о душе задуматься. Наверное, у нас, русских людей, это, как скажет потом великий поэт двадцатого века, «в крови, хоть этому не обучали». (Б.Ш.Окуджава)...
«Радостное что-то копошится», - пишет И.С.Шмелёв. «Видится мне за вереницею дней Поста Светлое Воскресение в цветочках» - ему тогда лет семь было – не больше. Радостное, несмотря на ограничения, которое многие современные люди, даже взрослые, воспринимают почти как трагедию.
«Лето Господне» изображает, отражает Россию, которую мы потеряли, которую забыли, наверное. Так надо вспомнить, хотя бы в Великий Пост «вступая». И, как мы уже сказали, задуматься…
Первая Неделя Торжества Православия. Победа Истины Христовой над ересью, над иконоборчеством…
Какое удивительное, особенное, ни с чем несравнимое, ни на что не похожее время – Великий Пост! Всё злое, неблагочестивое, да и просто пустое, суетное как будто творится за каким-то очерченным кругом, через который не может перейти и коснуться твоей души.А душа преисполнена такой благодати, что для злого и нечистого в ней просто и места не остаётся! Только преисполнена она не радостью в привычном понимании нашем, а чувством особой возвышенности, торжественности, которую не выразить «на ежедневном языке», как говорит наша боговдохновенная поэзия. А столь точно выразил невозможность передать, пусть и самым возвышенным земным словом, мир небесный известный с детства каждому Алексей Константинович Толстой.
В эти семь покаянных седмиц как будто пребываешь в неком особом пространстве, в которое поначалу не так легко войти – ведь чтобы свершить что-то очень важное, судьбоносное, надо сделать над собою усилие. И не в постной трапезе дело - это, пожалуй, - самое лёгкое. Да и какая мизерная «плата» за то, чем наполняется душа наша. И дело даже не в некой особой строгости поведения – люди благочестивые, живущие нормальной семьёй, никогда в принципе греховному веселью и не предаются.
А самое трудное - особенно во время Первой Седмицы, подчиниться иному ритму жизни – жизни духовной, даже, наверное, начать несколько по-иному мыслить – потому что «Покаяние» в переводе с греческого и есть «изменение сознания». И надо изо всех сил постараться все сердцем и разумом своим воспринять то, что наш истинно русский, истинно православный мыслитель Иван Александрович Ильин назвал «вековечным ритмом труда и молитвы» России, русского человека. Точнее выразить невозможно!
Во всех храмах какая-то особая строгая торжественность. И когда при мерцающих лампадах, в полной тишине кланяешься в землю, прося Господа об очищении, об оставлении грехов своих, начинаешь ощущать глубинную связь с благочестивыми предками, с тем, что называют Святой Русью. И как ни старались захватившие власть бесы, но «выкорчевать» эти связующие нас глубинные корни Православной Руси оказалось им не под силу!
А потому Торжество Православия, много веков назад ознаменовавшее победу над ересью, над отступлением от Истины; для нас, нынешних, ещё, наверное, и победа над этой бесовской властью…
На Северо-востоке Столицы вырос белый Храм в византийском стиле. Возведена Святыня сия не в честь Пресвятой Троицы, не в честь Образа Богородицы, не в честь Праздника Двунадесятого, не в честь Святого из Великого Сонма к Лику Причисленных. А возведён Храм в Честь Первого Воскресенья Великого Поста – Торжества Православия. Иконописный Образ Праздника являет Матерь Божию в окружении Сонма Святых и Сил Бесплотных. Являет Образ победу над ересью, над тем, что Истину Христову попирает. Являет восстановление иконопочитания...
В Алтуфьево над оживлённой магистралью, надо всем районом, надо всей суетою жизни современной возвышается Величественный Храм. Рядом с повседневной жизнью суетной - и всё же словно в ином «пространстве» - и не только потому, конечно, что словно чуть-чуть в стороне от бесконечного потока машин…
Есть у поэта девятнадцатого века С.Ф.Рыскина такие строки: «Крестом в Небеса улетая». Они о Главной Колокольне России, в честь Иоанна Лествичника возведённой, - но и к этой Величественной Святыне можно отнести их с полным правом.
Любой Храм земное и Небесное соединяет, но при взгляде на Царственное Величие Святыни Алтуфьевской, на золотые купола, словно солнце, на фоне Небес золотом горящие, ощущаешь это всем существом своим…
Торжество Православия! Не было и не может быть победы, торжества Истины без жертв, без претерпевания скорбей. Вне времени…
А накануне Прощённое Воскресение – время, когда просят прощение у всех близких, у всех, с кем общаться приходилось. Прощение за все вольно или невольно нанесённые обиды...
Первые четыре дня Великого Поста в храмах читается Покаянный Канон, созданный Святым седьмого века Андреем Критским. И все, говоря языком И.С.Шмелёва, кланяются в землю о грехах своих.
А потому напоследок хочется вспомнить очень известное стихотворение А.С.Пушкина, написанное на основе Покаянного Канона.
Отцы пустынники и жены непорочны,
Чтоб сердцем возлетать во области заочны,
Чтоб укреплять его средь дольних бурь и битв,
Сложили множество божественных молитв;
Но ни одна из них меня не умиляет,
Как та, которую священник повторяет
Во дни печальные Великого поста;
Всех чаще мне она приходит на уста
И падшего крепит неведомою силой:
Владыко дней моих! дух праздности унылой,
Любоначалия, змеи сокрытой сей,
И празднословия не дай душе моей.
Но дай мне зреть мои, о Боже, прегрешенья,
Да брат мой от меня не примет осужденья,
И дух смирения, терпения, любви
И целомудрия мне в сердце оживи.