или Выбор, которого не было и нет
Верх. Низ. Вверх. Вниз. Выше. Ниже. Еще выше, да ради Бога, дерзайте. А если ниже, еще ниже?
…
Как говорилось, ни дна, ни покрышки, в более вежливой форме, ни дна, ни крыши.
Старый вопрос, вернее, старый выбор. Если не сказать, древний. Как писал некогда весьма известный борзописец. Двор. Крыша. На дворе лежала батарея. В оригинале, стояла. Над крышей виднелся, светился?.. какой-то стеклянный проблеск, позволю себе небольшую вольность. Есть двор, значит, есть дом, который стоит на земле, где еще стоять любому дому, не на реке же, не на скале же. А как насчет свалки? Не буду отвлекаться. Есть дом. Потому есть крыша. Под которой устроен чердак.
Из чердака? Неужели вниз.
Над крышей устроено что-то вроде башенки. Из нее и виднеется стеклышко. Маленькое? Из-далека, даже большое стекло кажется не слишком большим. Быть небольшим, крохотным, быть где-то далеко внизу. Не быть крохотным, подниматься вверх.
…
Во дворе, значит, внизу. Сидят какие-то оборванцы, чего-то городят, куда-то смотрят.
Вверх бы, верха нет. Потому воздух. Это я продолжаю читать писания того, ныне полузабытого писателя. В воздухе какие-то дымки, ударение на втором слоге. Неужели облака, прижимаются к земле? Дымчатые следы. Откуда-то тянет дымком. Откуда может подниматься даже самый легкий дымок, только с земли.
С воздуха — на землю.
С земли — в воздух.
Верх и низ, должны быть, иначе не будет жизни. Ведь чтобы жизнь была, повторюсь, нужны верх и низ. Ибо жизнь умеет только одно, подниматься снизу — вверх. Ничего другого жизнь не умеет. Такое ее движение можно именовать жизненным движением. Или коротко. Есть движение вверх, есть жизнь.
…
Оторваться от природной жизни, зачем? Несколько отдалиться.
Чтобы получить другую жизнь, не-природную, общественную. Но жизнь есть жизнь, как прежде, ей надо подниматься снизу — вверх. И она поднимается. Потому каждое общество есть верх и низ. Но тогда? Можно не только двигаться вверх. Но и падать вниз, сколь угодно долго. Как быть? Устроить дно. На дно. Ниже некуда. Плечи есть. Подставляйте. Дружно. А вверх? Перевернуть дно, какое еще дно. Поставить крышу, какая еще крыша. Ограничить жизнь, так это называется. Труба, дымок. В небо. К небу. Небо. Значит, подниматься можно бесконечно. Когда-то это было постижением. Другое дело, быть достижением. Не так скоро.
…
Вверх. Вверх. Все выше и выше.
Можно взойти. Но можно и надорваться. Бывает. Бывало. Будет. Но быть выше всех, уже зовет мечта. Уже слышен зов судьбы. Встать выше всех. Встали. Далее? Стоять, не падать же вниз. Прочих отгонять. Не пускать. В порядке поощрения. Ставить сзади.
Быть всегда. Выше всех других.
Не значит ли, остановиться? Остановить весь мир. Наверно, можно. Невозможно? Остановить жизнь. Она всегда движется в одном направлении, снизу вверх. Издержки. Кто-то падает на дно, силы у всех разные. Кто-то должен быть маленьким, беречь себя, а значит, уступать. А кто-то должен расти. Всегда есть кто-то, кто растет. И всегда есть кто-то, кто говорит о своем росте, завидуйте. Еще кто-нибудь? Есть и другая линия, возможно, эволюционная. Чуть иначе, стратегическая. Кто-то строит пирамиду, растет вместе с той пирамидой, чем не повод для гордости. Но этот рост дает возможность расти еще кому-то, кому? Фараону, конечно. И чем выше его пирамида, тем больше сам фараон. Маленькая деталь, оказывается, это фараон строит пирамиду, и растет вместе в ней, а те? Которые рисуют проекты, организуют подвоз, таскают камни. Они — инструменты в руках фараона, не более. Чем больше армия строителей, тем выше поднимется фараон.
…
Башенки уходят вверх.
Чему пример, всем известная башня Эйфеля. На смену башенкам приходят обычные высотки. Или даже вышки. Останкинская теле-вышка, еще один известный пример. Из их гущи, я о высотках, поднимаются новые башни. Высотки не заставляют себя ждать, набирают этажи. Сто, двести, триста. Сто метров. Двести метров. Тысяча метров.
Армейская башня.
Политическая башня.
Академическая башня.
Есть и другие башни, в окружении башенок. На исходе 19-го века появились партийные башни, одна из крупнейших — КПСС, всем известная, не только своим взлетом, но и своим падением. Настоящие башни, сдайся враг, замри и ляг, как приговаривал поэт. Все так. Но выше всех? Конечно, государственные башни.
…
Перефразируя того давнего писателя,
как проста в своей сущности жизнь. Старая жизнь. Новая жизнь. Разумеется, новая — это жизнь выше прежней, снизу — вверх, наверх, хотя бы тем, что поясной ремень можно носить как портупею. Тот писатель говорил, не сам, разумеется, устами своего персонажа, как просто сделать социалистическую революцию, кавычки опущу. Просто сделать шаг на следующую ступень развития, встать выше, не просто слова, вернее эти слова представлялись как глубоко научно-социалистическое положение, кавычки опять опущу.
…
В самом низу эволюционной пирамиды, мельчайшие, бактерии, вирусы, убеждать не требуется.
Если бы вирусы могли говорить, наверно? Сказали бы. Все прочие формы жизни. Это. Средства, которые позволяют нам подниматься, снизу — вверх. Даже в небо. И даже выйти в открытый космос. Не зря же мы их, всех прочих, толкаем к тем изменениям, которые работают на нас.