Удивительная штука жизнь. Казалось бы, куда, а она нет, цветет и поет. Из под малейшей щелочки, из-под асфальта. Из блиндажа. Весной, небом, слепящим послеобеденным солнцем. Как будто не было, нет и не может быть никакой обратной, исключающей буйство причины. Беженцев, разрухи, воздушной тревоги и той стороны улицы, которая наиболее опасна при обстрелах. Наивно продлеваемое детство, когда всякий раз заново, и можно переиграть, переобъяснить или демонстративно обидеться на того, кого обидел сам. Без ужасающих, непоправимых последствий.
Однако не получается. Писать, публиковать, комментировать или привычно реагировать на злобу дня. Понимаю, таких не берут в космонавты. Мужество смотреть правде в глаза дано не многим, но так было всегда и невозможно требовать от другого разделения того, что по жизни запихано в самый дальний, самый непроходимый угол, а остальное занято раскормленной, раздутой психологией субъекта, которому обязаны по факту его рождения. Просто за то, что есть - живет такой парень. Копилось давно. Веками. Когда понемногу, когда быстрее, а при демократии полезло со всех щелей. Легализовалось, обрело очертания, методологию с идеологией, конъюнктуру и даже организационный момент. Продается, покупается, собирает аудитории и желает править бал. Теодор Христиан – тень, подобие, проекция. Слепящая тьма.
***
Он просыпается и слева видит улыбающееся лицо президента. Телевизионное. На самом деле, верховный серьезен и лишь чуть-чуть, самыми уголками губ, ухмыляется. Последние секунды. Картинка испаряется и сна он не помнит. Шаркая доходит до ванной, чистит зубы, плещет горстями в лицо, отплевывается и зажав полотенцем рот долго смотрит в зеркало. Другое число наступило.
Сначала стакан воды, потом аккуратно разрезает булочку, кладет длинный прямоугольник холодного масла и наскоро, в три прикуса съедает. Кофе, балконная сигарета, нехитрые сборы и уже стоя в дверях ощупывает карманы - не забыл ли. Ага, ключи раз, ключи два, зажигалка, табак, телефон...
Улично, буднично и по-весеннему хмуро бросает дежурный взгляд на кроссовки, быстро переходит улицу, механически проглатывает короткую дистанцию в три дома и уже возле конторы снегом оттирает обувь. Заляпал.
***
Интернет сдулся. Блокировки, спецоперация, санкции. Эра милосердия, зато открыли наружу. Гуляй поле. Никаких кодов и ограничений - травма обернулась пустотой, невозможное возможным, а прошлое будущим. Вот такая загогулина, как говорил первый президент. Как в воду глядел. Приходится принимать меры - читать с листа, писать бумажки, ходить пешком и говорить вслух. В принципе, нормально. Пафосно и духоподъемно, а тысячетонно растиражированная угроза обвала, безработицы, карточек и талонов, возврата к распределительной системе и выгорания накоплений, настолько велика и необозрима, что проще махнуть рукой предоставив событиям устыдиться самих себя.
Третьего дня милая женщина депутат, кокетливо повертев отечественной коробочкой, совсем не по начальственному возопила - Кирюшка, бросьте трепаться, я нашла замену вашим обвислым айфонам. Так и мы нашли - еще в далеком детстве, когда нитку через коробок протягивали. Точно не хуже. Фабрика смыслов - вот, что посильнее Фауста. Особенно сейчас. Хотя, почему сейчас, всегда, но сегодня это ощущается острее. Рефлексия, текст, слово, истинная коммуникация. Искренность, доброта, человеческое внимание. Блин, весь факультет вещей ненужных, которые невидимая рука рынка практически стерла с лица бог знает чем травмированной планеты. Традиция, в конце концов.
***
Когда пришли ковид с цифровизацией, самым сложным делом стали встречи. Личные. Зачем, если повсюду запрещено и опасно. Благо есть спасительный интернет - электронные сервисы, смартфоны, мессенджеры, где в два клика можно соединиться с говорящим ртом, любопытными ушами, умной головой или симпатичной фотографией. Писали, потерпите, и скоро вырастет мета-кожа. Чтоб для совсем тактильности. И синтезатор запахов - чтоб благоухало в такт. Чтоб вот не отличить, где натура, где витура, а где политура. Оно может очень прекрасно, да шибко боязно. Сидишь такой - очках, шлеме, маске, коже и ластах, а к носу проводок вставлен - дыши, падла, правильно. Чтоб полное значит погружение. Тогда, сказали новые люди, не за горами его величество Бифуркант – человек, размазанный по искусственному интеллекту. Лишенный настоящего. Еще бы, ведь за окном страшная неопределенность. Буря мглою - болезни, бациллы и имбецилы. Люди, как источник беды. Угрозы, обмана или заболевания. Чур меня.
Два года сидели на привязи – кто взаперти, кто в подполье, а кто огородами. Удивительно, многим, ладно, пусть некоторым, понравилось. Поначалу было прикольно, даже полезно – углубится в себя, присмотреться к близким, но потом достало. От слова напрочь. Маски эти достали, коды, статистика. Ученые и политики, гейтсы и гинзбурги, Профинансировали создание, дважды, трижды увеличили собственное миллиардерство, более того, нарядились в спасателей всея земли. Тут и цифра подоспела.
Мы тут, завопили прогрессивные соцсети, а всяких противников сей момент запретим. К позорному столбу, а лучше - на дыбу. Чтоб атмосферы не портили, чтоб не мешали рынку двигать невидимой рукой, чтоб заодно с цифрой новая этика прилипла покрепче. Торговцы эмоциями.
Естественно громыхнуло. Мало не покажется. Вон чего понеслось. Хочешь не хочешь, придется разворачивать посудину, но несмотря на весь ужас обрушения, шанс есть.
Человек. Живая душа. Вот где предел пределов - не преступаемая граница. Дальше только босховский пейзаж.
***
Когда говорят пушки, музы молчат. Это так, но может, должно заговорить сердце. Тихо, неровно, сбивчиво, но обязательно слышно. Собственное присутствие. Тебе слышно. И ты будешь вставать и ложиться под этот нервный, тревожно-саднящий шепот. Теперь и, похоже, навсегда. Дышать тягостным ходом, долго смотреть в посеревшее небом окно и беспрестанно курить - облака плывут, облака, не спеша плывут, как в кино. Время жить