Светки и эротоман. История перевоспитания
Взвейтесь кострами, белые ночи!
Мы - пионеры, дети рабочих!
Близится эра светлых годов,
Клич пионера - "Всегда будь готов!".
(Пионерский гимн СССР)
Станислав Станиславович Горбатов, подъехав к офису, глянул на часы. До начала рабочего дня – три минуты! Спешить надо… Начальница его отдела очень строгая, хотя и молодая, женщина. По неумолимому стечению обстоятельств её тоже звали Светланой. Точнее – Светланой Глебовной…
Станислав иногда задумывался над феноменом властных и строгих женщин. По идее, выходило так: властные и строгие женщины должны быть таковыми и в супружеском… да и не в супружеском ложе. Но на практике выходило иначе. Властным и строгим женщинам в подавляющем большинстве ложе любви не было нужно вовсе. Они довольствовались возможностью доминирования вне супружеского и несупружеского ложа. Хотя… Кто их знает, властных… Может, они ждут какого-нибудь особо «Прекрасного принца» на своём пути?..
Станислав не зря так часто взглядывал на часы. Он точно знал: один прокол, и ему срочно нужно искать новое место работы. Почему? Потому что прежний его шеф, подписывая приказ о переводе Станислава в дочернюю компанию, дописал внизу: «уволить при малейшем нарушении трудовой дисциплины». Это Станиславу по секрету сообщила секретарша его прежнего шефа. Да… собственно говоря, он и уволен был из-за связи с этой самой секретаршей, которая посмела быть любовницей и шефа, и Станислава одновременно. Уволен, но… пощажён и переведён в дочернюю компанию, к которой и подъехал… уже две минуты назад! Спешить, спешить…
День начинался так же, как и весь прошедший месяц: утренний подъём, завтрак, час езды по сонному шоссе, парковка у офиса… Далее – бегом на пятый этаж, и быстрым, очень быстрым шагом по коридору к своему уютному кабинету – убежищу. Кабинет – в самом конце длиннющего коридора. Идя туда, нужно было повернуть голову налево несколько раз, подобострастно приветствуя всех тех служащих, которые сподобились прийти раньше на несколько минут, и у которых теперь было полное моральное и физическое право злорадствовать по поводу утреннего опоздания его, Станислава, на службу.
Единственное, что радовало Станислава на этом стометровом отрезке пути, это был кабинет «Светок – конфеток». В самом начале мучительного коридора расположено было дневное обиталище двух Светлан с приятно звучащими фамилиями: Светланы Афанасьевны Лядовой и Светланы Сергеевны Лохматкиной. Это был самый скромный (по зарплате и общей заметности) и ненужный отдел, «Отдел внутренней статистики и производственного анализа». Проектировщики офиса разместили сей кабинет в самом непрестижном месте, т.е. – в самом начале коридора. Все, кто попадал на этаж, начинали своё движение по этому туннелю с заглядывания в открытую дверь «светок-конфеток». Что же видели посетители офиса в первые минуты? Они видели два пресимпатичнейших личика двух двоюродных сестёр (они представлялись сёстрами). Каждое ангельское личико было обрамлено пышной шевелюрой-гривой. У Светы Лядовой – чёрные, как смоль, кудри до плеч. А у Светки Лохматкиной – белая грива почти до пояса. Обоим – лет по тридцать с небольшим (огнеопасная спелость…). У обеих – хорошая фигура… Короче, долго можно перечислять. Ну, в принципе… Чтоб слыть привлекательной, женщине вовсе не обязательно быть очень уж красивой. В жизни перед нами проходят сотни женщин с абсолютно правильными и пропорциональными чертами лица. Но далеко не все из них красивы! По-видимому, существует какая-то особенная математика, мистика, нумерология и геометрия женской привлекательности и красоты. Наверное, эта математика и геометрия никогда не станут полностью доступны убогому человеческому разуму. Так распорядилась Природа… Но Человек в силу недалёкости, примитивности и убогости интеллекта вдруг вполне серьёзно заговорил о своём приближении к Богу, то есть – к Природе. И начал самовольно принуждать своих собратьев к противоестественному общению… Такая наглость в отношении Создателя не могла пройти безнаказанно…
В начале девяностых годов айтишники провели интересный эксперимент: собрали в памяти сверхмощного компьютера несколько тысяч фото самых красивых женщин Земли, и «велели» суперкомпьютеру обработать данные и вывести на дисплей нечто среднее, смесь, общность всех лиц красавиц. Комп, подумав с минуту, выдал портрет женщины, ничем особенно не выдающейся. Она, созданная из десятков тысяч образов действительно существующих красавиц, была… ну, точнее, явно не была особенно красивой…
Природа сама распределит жизненные ресурсы! А женщине для привлекательности достаточно иметь хотя бы одну «изюминку». Чем их, изюминок, больше, тем привлекательнее женщина. Ради справедливости скажем, что у 100% женщин эти изюминки есть! Хотя бы одна, но есть! А вот у обеих Светок таких изюминок было множество. Даже можно сказать – россыпь! Поневоле преследует мысль: этих двух завораживающих и притягательных баб разместили здесь, в самом начале коридора НЕ СЛУЧАЙНО. Они здесь выполняют очень непростую задачу: как можно сильнее заинтересовать всех клиентов в услугах их компании. По крайней мере, такое предположение возникало у всех любителей бытовой конспирологии. А на самом деле… На самом деле всё было намного проще. Несколько лет назад владелец компании, намереваясь уйти от проклятых налогов, основал несколько дочерних, но внешне никак не связанных между собой, компаний. В ту пору это было очень просто, нужно было лишь заткнуть пачкой денег жадные пасти местной власти, ментов, пожарников, санэпидстанции и налоговой, и дело было в шляпе…
Таким образом, кабинет «Светок-конфеток» оказался в том месте совершенно случайно. И сами обе Светки в этом кабинете – тоже случайно! Обе Светки были достаточно просты душой, достаточно толковы для бесед на любые темы, а самое интересное – они обе имели нехороший опыт общения с мужеским полом. Нехороший – значит либо неполноценный, либо невпечатляющий. В общем, так: Светки появились на свет ближе к концу очень далёких восьмидесятых годов, когда наш любимый СССР уже не просто «дышал на ладан», а умирал. Конечно, не все об этом догадывались. А кто всё понимал – те молчали в кухонную тряпку, потому что несмотря на катаклизм, говорить и рассуждать слишком много «не рекомендовалось». Родители Светок, соседи по лестничной клетке, будучи хорошими соседями, по малейшему праздничному поводу ходили в гости друг к другу. В то время не знать соседа по имени – отчеству было просто грешно! И дети их, наши будущие Светки-конфетки, пока их родители пили вкусные советские вина на кухне, и проклинали Советскую Власть, спокойно играли в дочки-матери. Они пошли в школу в один год, и попали в один класс!
Они росли, взрослели, влюблялись в мальчиков безмолвно, как любая русская провинциальная девочка… И так уж получилось, что волей Всевышнего обеим Светкам попались на их жизненном пути именно нехорошие представители мужской части населения… Да ведь и СССР с его принудительным целомудрием был поруган и временно забыт. Мир изменился, став циничным, грубым и грязным. А в постсоветское время – ещё и убого-нищим. Слово «любить» было подменено словосочетанием «заниматься любовью». На одной из вечеринок одноклассников обе подруги… потеряли девственность, будучи опоенными шампанским. В ту смрадную пору девичья честь и девственность были понятиями ничего не значащими, смехотворными и атавистичными. Короче, две красивые девчонки, очнувшись утром, разочаровались в мужиках навсегда ( до времени…). Помотавшись по жизни, между делом закончили экономический факультет, и осели волей случая в том самом кабинете… И это при полной добровольной изоляции от мужеска пола. В общем, две красавицы с удивлением обнаружили, что в их отношениях всё чаще стало проскальзывать нечто далёкое от обычной женской дружбы. Ведь они не были сёстрами…
Вот здесь и начинается самая интригующая часть нашего порочного повествования… Давайте сделаем передышку, а? А за эти минуты мы более подробно расскажем о Станиславе Станиславовиче Горбатове, главном нашем сегодняшнем герое.
……………………………………………………………………………………………………………
Станислав Станиславович Горбатов в быту и на работе – обычный представитель нынешнего российского бизнеса… Если точнее – один из миллионов. Одна миллионная часть русской микрофлоры-микрофауны. Работает, чтобы иметь кусок хлеба с колбасой и автомобиль суперэкономкласса… Выполняет функции менеджера по продажам. Ниже – только «мерчендайзеровское» звено. При этом – беспредельно радуется жизни. Радуется возможности хотя-бы дышать, двигаться, и… размножаться! Вспомним это чудесное определение феномена «жизни» из советских учебников: «Жизнь – это дыхание, движение, размножение и обмен с окружающей средой». Вот именно так и жил наш Станислав. Стоит лишь отметить, что пункту под названием «размножение» он уделял особенное внимание…
Первой девочкой, которая ему нравилась, была Леночка, одноклассница, зеленоглазая и курносая, ведь именно она на 23 февраля подарила ему книжку «Сын полка». Весь вечер Стасик задумчиво листал книгу туда-сюда, но страниц не видел. А видел лишь Леночкины веснушки вокруг курносого носика и колдовские зелёные глаза. Он едва дождался утра, и явился в школу пораньше, и топтался у окна в фойе у гардероба, ожидая Лену. А она… Она лишь покосилась на него, проходя мимо. Но он себе нафантазировал, разумеется, что она едва заметно улыбнулась. Все уроки он тайком рассматривал её, а когда она вдруг заметила это, ужасно застеснялся и покраснел.
Но вот, наконец, и Восьмое Марта, тыща девятьсот семьдесят третьего года… Им, мальчикам третьего «А» класса, было велено подарить девочкам… подарок. Какой – неважно. Главное – сделанный своими руками. И «подарить его именно той девочке, которая подарила тебе свой подарок 23 февраля». Он и сделал: на доске выжег медведя из «Красной шапочки», с берестяным коробом за спиной. В коробе, ясное дело, сидела нелюбимая лично им Красная Шапка… Но её не было видно… Внизу он выжег: «Лене от Станислава».
И вот пришёл он, момент дарения. Станислав подошёл к Леночке, протянул ей фанерку с рисунком, и сказал:
- Лена… Поздравляю тебя с Восьмым мартом…
Она взяла, покраснела… А на него вдруг нашло нечто. Он обнял её за шею, быстро приподнялся на цыпочках (она была акселераткой), и ловко поцеловал в пухлые губы… Класс загудел возмущённо…
И вот именно после этого, первого в его жизни чувственного поцелуя, он получил первую в жизни оплеуху от красивой девочки. Ведь Леночка посещала секцию волейбола, где научилась очень технично бить по мячу при подаче. Но Стасик был так счастлив, что даже не слышал гневных слов их классной руководительницы, Елизаветы Нестеровны, хотевшей поставить его в угол. Но она передумала, справедливо решив, что Леночкиной оплеухи достаточно, и усадила его за парту, к другу, Козырину Игорёхе. А Игорёха восхищённо пожал ему руку, ничего не сказав.
Голова десятилетнего Стасика болела, но чувства оказались сильнее, и до самого лета он вспоминал Восьмое марта, наслаждаясь каждым мгновением того самого поцелуя… Он робко посмотрел на Лену. Та тоже раскраснелась, отчего сделалась ещё красивее, и во взгляде её явно читалось одобрение. Может быть, именно в такие мгновения в маленьких МАЛЬЧИКОВ ВСЕЛЯЕТСЯ ДУХ РОМЕО, ДОН ЖУАНА и КАЗАНОВЫ одновременно?!... Вселяется навсегда… Есть в этом чудесном явлении что-то не от мира сего, что-то очень хорошее и даже в некоторой мере божественное. Но главное он понял раз и навсегда: поцеловать девочку допустимо лишь с её согласия и одобрения. Повзрослев, дополнил сакральное знание: ему нужно постараться сделать так, чтобы это согласие и одобрение стали желанными ею.
Вот и летние каникулы. За эти три месяца всё изменилось. Дети окрепли, погрубели, обгорели на солнце. И первого сентября Стасик изумлённо смотрел на Ленку, которая за лето выросла ещё на голову, и поднялась на вовсе недосягаемую для него высоту. И во взгляде её уже не было того, былого, немого одобрения. Зато появились явные оттенки насмешливости и иронии. Да и как им не быть, если Стасик едва дотягивал ей до плеча?..
Вот так они и уходили всё дальше и дальше от тех 23 февраля и восьмого марта. Вредная Ленка завела себе бойфренда из той же баскетбольной секции, такого же рослого, как она, акселерата. Слава Богу, это уже не стало для Стасика трагедией. Остальные школьные годы прошли без особых вспышек чувств, хотя Стасику нравились почти все одноклассницы, кроме толстеньких и ябед…
Учёба в институте отодвинула на несколько лет эту его чувственность. Но вот учёба закончена. Что там дальше? Конечно, женитьба, работа, рыбалка, гости по праздникам, ребенок (два…), бессонные ночи, садик, снова школа, институт (два), женитьба, внуки!
Но образ той, далёкой Ленки, навсегда был запечатлён в его памяти. И жену себе Стас нашёл по образу её и подобию. Совершенно непостижимым образом его жена-Светка представляла собой почти копию той далёкой девочки, отличаясь лишь серым цветом глаз, и с радостью родила ему двоих детей. Впрочем, дети сейчас уже живут самостоятельной жизнью, и наше повествование больше не коснётся их.
В свои пятьдесят лет худенькая и миниатюрная жена Станислава выглядела моложе иных тридцатилетних. Это было следствием неуёмного темперамента Станислава: жену он боготворил. Да дело и не только в этом! Женщины такого типа остаются обаятельными и привлекательными… до самого значительного возраста! Они не теряют своей «сказочно-кукольной» изящной красоты в любом возрасте. Таких женщин ничтожно мало. Но они есть! И если бы было нужно носить её на руках 24 часа в сутки – он бы носил! Увы, это был и единственный плюс… Энергия Станислава оказалась невостребованной в полной мере. Так всегда и происходит… Кто-то из мужиков мирится с неизбежностью. А кто-то – ни фига не мирится. Даже интенсивные занятия спортом не помогают… Именно по этой причине и существуют такие аморальные явления, как «супружеская неверность» и «прелюбодеяние». Станислав Станиславович, при всей его искренней любви к супруге, увы, не смог противостоять женской красоте. Он, в силу природной порядочности, не стремился к близости с посторонними женщинами. Проблема была в том, что женщины, жаждущие ласки, сами находили его… чёрт знает как, но находили! Он пытался сопротивляться, но после безуспешных попыток сопротивления терял контроль над своим либидо и погружался в огнедышащий вулкан чувственных наслаждений с красивыми представительницами того самого вулкана. Жена прекрасно понимала, что происходит с ним, и жалела его, а он виновато прятал лицо в её коленях. Она даже уговорила Стаса съездить к психиатру в соседний город. Потому что в своём городке стеснялись. Врач-психиатр, проведя довольно большую исследовательскую работу, побеседовав с обоими супругами вместе и по отдельности, «прогнав» их на полиграфе, подвёл итог. Как положено, выдал им результат в напечатанном виде, каждому по экземпляру. И сказал:
- Дома прочитаете, на досуге. А сейчас прошу ко мне на пять минут. Но, индивидуально, по очереди…
Первым зашёл Стас. Пожилой доктор, Сергей Иванович Лохматкин, устало закурил (у него за день было пять таких семейных пар…), и сказал:
- Дома прочитаете подробно… А так… Не нашёл я в Вашем поведении какого-либо отклонения… Всё в рамках… Могу лишь рекомендовать: постарайтесь быть более сдержанным в общении с женщинами… Прекрасно Вас понимаю. Соблазнов вокруг – много… Но ведь это не означает, что мы должны забыть супружескую верность? В общем, всё старо, как мир: Вы элементарно неверны супруге, вот, собственно, и всё. Остальное, как я уже сказал – в распечатке. Желаю удачи!
Затем с доктором разговаривала жена Стаса. Не знаем, что он ей сказал, но с того дня Стас стал видеть её улыбку ежеминутно. Она стала более внимательной к нему, и даже… накупила себе косметики, которая пока ещё была ей вовсе не нужна. И самое главное – у неё перестала «болеть голова» по вечерам.
Впрочем, это всё лирика… Что же написал психиатр? Здесь мы приведём текст почти слово в слово, сократив лишнее: «Признаки эротоманического бреда – отсутствуют. Признаки неадекватности восприятия реальных отношений – отсутствуют. Признаки патологической гиперсексуальности – отсутствуют. Признаки гомосексуальности – отсутствуют. Признаки обычной повышенной сексуальности – присутствуют. Признаки синдрома Клерамбо – отсутствуют. Признаки биполярного расстройства – отсутствуют. Непроработанные психотравмы – отсутствуют. Признаки комплексов неполноценности – отсутствуют. Признаки аутоагрессии - исключены абсолютно. Вывод по предполагаемым отклонениям: Без патологий. Рекомендации: Обычный стиль жизни. Занятия спортом. Прогулки на природе. Исключить общение в социальных сетях, просмотр телепередач. Настоятельно рекомендуется прочтение русской литературной классики: Л.Н. Толстой, А.П. Чехов, А.С. Пушкин, И.Бунин. и т. д. , просмотр кинолент времён СССР. Жанр – мелодрама, фантастика, комедия. Рекомендуемое время повторного визита – через 12 мес.».
Стас со Светой внимательно прочитали «вывод». И ничего! Оба смирились, успокоились. Стасу стало стыдно за свою «уж совсем слабую слабость…». Главное, он понял, что его эти «загибы» по женской части – норма! Нужно просто проявить силу воли…
………………………………………………………………………………………………………………
Но на то они и анекдоты, чтобы быть весёлыми и короткими… В один из холодных осенних вечеров хрупкая и миловидная жена Станислава, Светлана, пришла с работы какая-то не такая, как обычно. Она не спешила разогревать суп и котлеты, а села на диван, теребя пуговицу на блузке, и тяжко-тяжко вздохнула. Губы дрожали, а серые глаза были полны слёз. Она позвала мужа с кухни, и сказала:
- Стасик, дорогой… Я должна тебе сказать… Прости, но я полюбила другого мужчину…
Сказала – как выдохнула. И забилась в истерике. Стас, обхватил её за плечи, гладил голову и вытирал слёзы несвежим кухонным полотенцем, успокаивал, уговаривал, попутно осознавая, что любимая жена от него, вроде как… уходит?! Он лишь прошептал: «Вон как оно бывает…». И долго ещё успокаивал жену. А та постепенно успокаивалась. Всхлипывая, она виновато поднимала милое лицо к мужу. Ну, и всё такое…
Наверное, само Провидение наказало его за неуёмную любвеобильность и непротивление прелюбодейству. Наказание было достаточно справедливым, и Станислав не роптал, его лишь интересовало, кто же это увёл у него его Свету? Ничего необычного: это был её сослуживец. И не просто сослуживец, а её непосредственный начальник. Из сбивчивого признания жены следовало, что её у него увёл её шеф, мужик староватый, но при деньгах и высоком социальном статусе: зав. Отделом архитектуры, где Светка была простым инженером по благоустройству. И даже звали его подобающе: Герман Витольдович.
……………………………………………………………………………………………………………
Станислав помог жене донести чемодан до шикарного внедорожника «завотделом», а сам Витольдыч даже не вышел из машины помочь, лишь холодно кивнул Стасу. Когда машина скрылась за поворотом, Стас ушёл в квартиру, сел за пустой стол, выпил водки, и… расплакался, как обиженное дитя, да так незаметно и уснул за столом, перед фотографией вероломной жены-Светки…
На первый взгляд, ничего особенного и не произошло. Ну, подумаешь, ушла жена. Дело житейское, причём характерное для России, когда развод случается без каких-либо видимых причин, из-за мелочи. Но уход жены Стас воспринял, как трагедию всей оставшейся жизни. И ладно бы, если бы жена ушла к какому-нибудь занюханному романтику, чудом выжившему в современной России… А ушла ведь к человеку состоятельному и важному.
Через месяц холостяцкой жизни Станислав не только научился варить примитивные супы и жарить горелую яичницу, но и вызнал всё про своего обидчика-разлучника, хищного Германа Витольдовича. А личность того было довольно колоритной. Мало того, что он лет на пятнадцать старше Стаса, так от него самого недавно ушла очередная, вторая (по слухам) жена! Стас думал: «А почему это они ушли от него, а?».
Действительно, Герман Витольдович выделялся из серой массы русского чиновничества, половину которого составляли люди ущербные, с деформированным интеллектом, либо явные идиоты, стремившиеся при малейшей возможности и помощи родственных связей закрепиться во власти.
Герман Витольдович добился всего сам. В предвоенные годы отец Германа и его мать были выселены с Поволжья в холодную вологодскую глубинку, а точнее – в один из многих лесных посёлков вологодской глубинки, в Удельное, что в Вожегодском районе… Там чета молодых Штайнманнов работала на свежем воздухе на лесозаготовках, сплавляя лес по реке Вотче, и далее – до реки Кубены. Режим не был людоедским… Прекрасное снабжение продовольствием и здоровая среда обитания сделали своё дело. Штайнманны отстроили огромный домище, потому что в ту сталинскую пору каждая советская семья имела право на строительство собственного дома. Лесоматериалы – бесплатно. Но зато строить должен сам!
Всем известно, что у немцев руки растут из положенного места, а потому молодая советская семья в новом доме быстро завела и ребёночка. Сына назвали Германом. Витольд Штайнманн за хорошую работу был поставлен начальником участка. И жили-поживали до самого закрытия лесозаготовок, то бишь, до шестидесятых годов. К тому времени большинство немецких семей переселилось в посёлок Ючка. Но никто не захотел возвращаться на родину, в Поволжье, хоть и была полная свобода выбора. Кому охота уезжать от этих лесных красот и чудес в голодные степи?..
Герман Витольдович Штайнманн поступил на истфак вологодского пединститута. А после института карьера быстро пошла в гору.
От предков Гера унаследовал деловитость, принципиальность, интеллект. Но… Так часто бывает, что судьба обязательно чего-нибудь недодаст. А то и вовсе преподнесёт чего-нибудь этакое… Так было и с молодым Штайнманном… Хотя, об этом позже…
Итак, Станислав стойко перенёс мучительный переход от женатости к холостячеству. Он особо и не задумывался о том, что именно так заинтересовало его жену в этом… старом немце. Чёрт их, баб, знает. Иногда такое выкинут… Он гнал от себя эти ревнивые мысли, уговаривая и успокаивая себя пошлыми мыслями типа «Ушла – это её выбор, её право. Ушла туда, где ей лучше. Главное – пусть будет счастлива…». Но через секунду страшно матерно ругался. Он даже пытался спрятаться от этой ревности во хмелю, начав употреблять крепкие спиртные напитки, но это ни к чему хорошему не приводило, а наоборот, топило взалкавшего в слезах и соплях… И Стасик решил кардинально изменить свою, теперь уже холостяцкую, жизнь. Он бросил пить, курить, сквернословить… Купил абонемент в тренажёрный зал. А самое главное – он стал активно интересоваться секретаршей шефа, совсем ещё молодой, но очень и очень опытной во всех отношениях, женщиной, «пышечкой» лет тридцати, дамой замужней с тремя детьми… Муж Светланы (Стас заметил, что ему поразительно везёт именно на Светок…), робкий и застенчивый финн, Сашка Суокко, будучи подкаблучником, не смел даже что-либо вякнуть супротив воли жены. Почему? Причина проста: он был ростом ниже жены, слаб и телом и духом… Короче, он был слишком добрым и мягким по натуре человеком. Ходили упорные слухи, что Светка иногда поколачивает супруга за различные провинности, ну, такие, например, как распитие вина в гаражах с друзьями, поздний приход домой, и даже за неисполнение супружеских обязанностей! Основную нагрузку по воспитанию троих детей нёс тоже он, несчастный Санёк Суокко…
Совершенно логично, что в поле кобелиного зрения Стаса пышка Света Суокко попала самой первой из женщин его конторы. «Стакан воды» со Светой они распили на двоих практически мгновенно. И быстро расстались. Как сказала сама Светка, «Долгие похоти – лишние слёзы». Тем более, шеф начал что-то подозревать, уж больно масляно смотрела Светка на Стасика. Но не тут то было… Кто-то из штатных осведомителей шефа стуканул ему об этой «вероломной и порочной половой связи» его любимой секретарши и… ничтожного клерка, практически – насекомого! Шеф был взбешён и велел сей же момент уволить наглеца, но вовремя одумался, и сделал проще: перевёл, как мы уже знаем, Станислава в одну из дочерних компаний, офис которой располагался за городом. Шеф был рад, что доставил Стасу такую неприятность. И Светку-секретаршу наказал: лишил квартальной премии, но потом пожалел и подарил даже на Новый Год колечко с изумрудом.
А Стас… Стас в каждое утро должен был вставать на час раньше, чтоб не опоздать. Хорошо, если бы было Лето, а зимой надо и машину почистить, и снег разгрести. Короче говоря, частенько Стас бывал на грани опоздания, по той простой причине, что любил поспать. Вот и сегодня…
Станислав, шагая по коридору, замедлил шаг, и заглянул в кабинет «Светок-конфеток», единственное светлое место в офисе. Потому что дальше шли унылые кабинеты вечно хмурых и непонятно чем озабоченных тёток в возрасте: бухгалтеров, экономистов, программистов и секретарш…
Директриса, как мы знаем, молодая и властная, упивалась своей властью над всей этой «шушерой». «Шушера» - это все, кем она руководит и командует. В России такие начальники – не в диковинку… Чем мельче начальник и чем ниже социальный слой, из которого он вышел – тем выше градус его властолюбия и самодурства. Светлана Глебовна была дочерью колхозного агронома и нормировщицы. Но дело было даже не в этом! Просто она была рождена уже в современной России, а дети, рождённые в постсоветское время начала девяностых, воспитывались СТРАНОЙ уже на иных принципах. Принципы коллективизма, товарищества, соучастия и сотрудничества были сознательно умерщвлены ГОСУДАРСТВОМ. Им на смену пришли принципы стяжательства, личной выгоды и теория «слабого звена», когда любого неугодного человека просто выбрасывают из жизни.
В полном соответствии со своим воспитанием, Светлана Глебовна, едва став директором, постановила: утреннее опоздание на минуту – устное замечание. Три минуты – выговор без занесения. Более трёх минут – увольнение за «злостное нарушение дисциплины». Слава Богу, что «Кодекс законов о труде» обуздал эти её инициативы, но не смог помешать травить и кошмарить «шушеру». Сама же она, отдав необходимые распоряжения с утра, испортив настроение сотрудникам, уезжала в город «по делам» - на занятия в тренажёрку или бассейн, где пыталась избавиться от лишнего веса. А вес был так велик, что она от жира даже не тонула в бассейне, а смеясь, лежала на воде, как двухместная резиновая лодка. Работники бассейна каждый раз ждали её визита с искренним ужасом, зная, что день будет испорчен. Потому что «СВИНОМАТКА» (так её называли женщины в бассейне) снова придерётся к чему-нибудь, и будет долбить мозги заведующей, требуя наказать сотрудников, допустивших «грязь, мусор, тусклый свет и запах мочи» в бассейне… Вот такой типаж был у Светланы Глебовны.
Руководители такого типа обязательно имеют среди сотрудников своих осведомителей-стукачей, «сексотов», доносчиков и соглядатаев. Они им и добавку к зарплате делают за добросовестный труд. Естественно, на должность стукачей желающих было совсем мало… Более того, здесь их не нашлось вообще. Пришлось Свиноматке запугивать и заставлять, принуждать кое-кого. Там, в глубине конторы, среди молодых клерков и менеджеров, у неё был «сверхзаконспирированный» агент-сексот, но ей ещё нужен был человек, который бы по утрам отмечал явку или неявку сотрудника, чётко фиксируя все перемещения «шушеры». Увы, эту неприятную обязанность она возложила на… «Светок-конфеток». Действительно, их кабинет – в самом начале коридора, практически у входа на этаж. Очень удобно: никто из опоздавших просто физически не сможет проскочить незаметно мимо открытой двери их кабинета…
Надо сказать, Светки-конфетки пытались отмазаться от мерзкой обязанности, но Свиноматка прямо сказала им: «Откажетесь – найду причину и уволю. Вы меня знаете…». Светки знали, что уволит точно, а потому вынуждены были согласиться, правда, хоть и со слезами на глазах. Так и произошло некое отчуждение Светок от остального коллектива, потому что люди явно не поддерживают отношений с теми, кто стал соглядатаем даже поневоле.
Светки эту свою обязанность ненавидели, и поначалу пытались не заметить явных «косяков» некоторых работников, но будучи разоблачёнными, отруганными и снова запуганными Свиноматкой, были вынуждены продолжить вести «Журнал косяков», в котором было всего три графы: Ф.И.О., время входа, время выхода.
Увы… Сегодня Стас опоздал уже… на две минуты. Он нарочно остановился у дверей Светок-конфеток и улыбнулся им виновато, пожав плечами.
Он со Светками был практически незнаком, потому что ещё не приработался в новой конторе. Впрочем, месяц назад, на скромном корпоративе, они за столом сидели рядом. Когда все захмелели и расслабились, начались танцы. Свет был приглушён а звук усилен. Так танцующие пары могли свободно шептаться… Но Светки спиртного практически не пили, и танцевать не танцевали. Их никто почему-то не приглашал. Так они втроём и сидели скучно, потягивая сок и наблюдая за танцующими. Стасу даже стало немного жаль Светок-конфеток. И он, наконец, решился:
- Позвольте Вас пригласить?
И он просительно наклонил голову, глядя на Светок. Те переглянулись чуть удивлённо, и Лохматкина, как более бойкая, переспросила:
- А кого именно?
Стас, будучи всё же стеснительным, замялся, но сказал:
- Ну… вот… Вас!
Видно было, что Свете Лохматкиной просто неохота вылезать из-за стола, но она протянула руку Стасу и они прошли в зал, вливаясь в ряды весёлых танцующих. Стас сразу же «взял» Лохматкину в «замок» - сцепил руки у неё за спиной. Так его научили делать ещё в далёком советском детстве. И научила… одноклассница Людка: когда они пошли танцевать под «Вологду» Песняров. Высокая и стройная Людка сказала: «Неправильно руки ставишь… Ну что ты меня за бока лапаешь. Никогда с девочками не танцевал? Надо вот так…». И Людка, взяв его ладони, завела его руки себе за спину, и там сцепила. При этом Стас неловко ткнулся лицом ей в грудь. И было им тогда по двенадцать лет. С того вечера Стас, с благодарностью вспоминая Людку Стецюк, брал женщин исключительно «в замок». Вот и сейчас, без всяких глупых мыслей, совершенно беззаботно он сделал так же. Сначала ему показалось что Лохматкина чуть сопротивляется, но потом её талия ослабла, и они дотанцевали до конца. Потом, решившись, пригласил на танец и вторую из Светок-конфеток. Интересно, что за всё время танцев у Стаса не возникло ни одной «левой» мысли. Нормальная реакция: он для них – «другая возрастная категория». Он лишь отметил про себя: «Это же надо!.. При таких классных фигурах… и не замужем? Как там говорят… «Шутки Природы»…
Итак, Стас стоял перед Светками… Светки скользнули взглядами по циферблату часов, определяя его судьбу. Стас повернулся на каблуках и побрёл в свой закуток. Но не пройдя и двух шагов, наступил на шнурок, и чуть было не упал, но успел схватиться за стену, и выругался матом вполголоса. Но в это же мгновение на столе Светок зазвенел телефон и одновременно зажужжал принтер, отчего ругательство Стаса растворилось в оргтехническом шуме. Он привалился к стене и завязал шнурок. Принтер и телефон стихли. И вдруг… В наступившей тишине он услышал ласковый голосок одной из Светок:
- Светик, а, Светик… Ты меня лю?
И с удивлением услышал ответ второй Светки-конфетки:
- Да лю, лю.
- А ещё кого-нибудь лю?
- Нет, успокойся, больше никого я не лю.
Вслед за этим коротким, но ёмким диалогом последовали два звонких «чмока». И Стас всё сразу понял правильно: милые и очаровательные, сексуальные и сексапильные Светки-конфетки были обычной современной «сладкой» розовой парочкой, каких много на заснеженных и не заснеженных просторах современной России. Русские мужики совершенно справедливо лояльны к такой модификации женской дружбы. Стас тоже думал приблизительно так: «Одна шикарная роза в вазе – прекрасна! Но чем больше таких шикарных цветков – тем прекрасней букет! И такой букет русский мужик с удовольствием подержит в руке».
Стасу было неловко из-за случайно подслушанного диалога, и он тихонько прошёл в свою «конурку», где быстро кинул сумку в угол, куртку повесил на стул и включил комп. В это же мгновение в дверном проёме возникла гигантская фигура Свиноматки, и она тяжело, как штангист штангу, опустила на него:
-Доброе утро, Станислав Станиславович… Как Ваше самочувствие?.. Будьте добры, потрудитесь написать на моё имя объяснительную записку по поводу Вашего сегодняшнего опоздания. И принесите… Либо мне, либо в отдел производственной аналитики. Вам всё ясно?..
Стас с ненавистью посмотрел в водянисто-голубые глаза патронессы, и сказал:
- Всё ясно, Светлана…
…И замешкался, потому что всё никак не мог запомнить отчества Свиноматки.
А начальница презрительно выдавила (так медленно выдавливают из тюбика высохшую зубную пасту или обувной крем):
- Глебовна…
И патронесса, развернувшись, пыхтя как пароход, буквально ухнула в дверной проём, как гигантский поршень гигантского шприца. В образовавшийся вакуум с рабочего стола Стаса всосало несколько листов бумаги А4. Он подобрал один из листков и быстро написал объяснительную, понёс её к Светкам-конфеткам, не желая больше сегодня видеть лицо Свиноматки.
Он знал, что именно Светки «сдали» его директрисе, но не питал к ним абсолютно никаких неприязненных чувств. Более того, даже испытывал лёгкое возбуждение, предчувствуя удовольствие от общения с самими Светками-конфетками. Удовольствие усиливалось от его тайного знания о них. По рассказам более молодых сотрудников, окрестивших Светок «конфетками», обе Светки были очень необщительны и серьёзны, и скорее всего, у них «кто-то есть», хотя и точно было известно, что они незамужем. Так или иначе, молодые клерки, пару раз попробовав к «конфеткам» подкатить, встретили глухую стену неприятия.
Он вошёл, и Светка Лохматкина взяла у него листок, и сразу же заправила его в факс. Факс зашелестел, и объяснительная улетела к директрисе. А Лохматкина, едва заметно улыбнувшись, кивнула Стасу:
- Всё, Станислав Станиславович…
Он попрощался и удалился, а Лохматкину вдруг обуяло нечто… И она задумчиво сказала подруге:
- Ты знаешь, Светик… Что-то мне жалко стало этого мужика… И так ему не везёт всё время… Жена от него ушла, говорят, к какому-то совсем старому… С работы уволили… Представляешь, сколько на него сразу обрушилось, а?
Другая Светка, которой поболтать было в удовольствие, ответила:
- Ну… даже не знаю… А чего жалеть? Уволить не уволят… Меньше спать надо. Пусть из дому раньше выходит. Да все они такие. Поспать, пожрать, носки грязные под диван запнуть. От всех пахнет потом и пивом… Небритые… И все лезут к нам… фу, даже неохота и говорить про них, хотя… Этот, вроде бы, поприятнее. Да и как зыркнул на нас, а?! Кажется, так и сожрал бы… Наодеколоненный, побритый. Ясное дело, и ему мы тоже приглянулись. А молчит, ни грамма комплиментов… Не по Сеньке шапки!
Лохматкина, чуть помолчав, снова заговорила. По-видимому, в её красивой голове созрела ценная мысль. И она, как более твёрдая и решительная, удивила подругу неожиданными предложениями, начав, впрочем, издалека:
- А мне жалко его… Вроде, нормальный мужик. Даже, можно сказать, вполне симпатичный. Нетолстый, вроде как спортсмен. Похож… ну, на этого, как его… певца… Кальянова… И незлой! Другой какой-нибудь отматерил бы нас, а этот – ничего, вежливый такой. Не везёт ему просто. А тут ещё мы… настучали, а эта сучка наехала на него. А так… Ничего, не растает… Главное – не уволят.
Светка Лядова насторожилась:
- Ты что, лапа моя, в мужика влюбилась?
Лохматкина возмущённо тряхнула лохмами:
- Да ты что, Светик… У меня никого, кроме тебя… Это же я просто так. Жалко мужика и всё тут. А ведь можно было бы нам с тобой, ну… как бы поточнее сказать… ну, взять над ним шефство, что ли… Короче, взять над ним шефство и взять его… ну, как это там… на поруки, вот как! Заняться его воспитанием, помочь в решении проблем… личных. Мужик то ведь не старый ещё… Хотя ведь и не молодой уже… Но танцует хорошо, на ноги не наступает… А ведь один в холодной квартире. Вечером придёт домой, сварит себе пельменей из магазина, или какой-нибудь другой отравы типа сосисек (она так и сказала – «сосисек», (авт.)) или яичницу подожжёт… И так – каждый день. А в выходные – ни тебе пирогов, ни развлечений. А на ****ки пойти – так вроде и неудобно по причине возраста. Сама знаешь, в таком возрасте мужики уже стесняются пристать к бабам. Разве только на вечеринке какой, по пьяне. А молодух так и вообще сторонятся. А я читала где-то, что у мужиков… это самое… ну ты поняла… работает аж до самой смерти, независимо от возраста! Представляешь, как он мучается, а? А ведь по нему видно, что мы ему нравимся. Но он какой-то робкий, нерешительный. Но так даже лучше. И чего нам его опасаться, ведь не лезет. И на наших задротов вроде не похож характером. Хотя… Нам с тобой хорошо, да и ладно. Что уж там мы будем соваться в чужие дела…
Выдав такую мини-проповедь, Лохматкина успокоилась и замолчала, погрузившись в работу по «анализу хоз. деятельности». А на самом деле, Светка Лохматкина хорошо знала свою подругу… Пройдёт несколько минут, и её подружка, «переварив» услышанное, сама начнёт дальше развивать тему. Так оно и было. Светка Лядова, с полчаса пошелестев бумагами и поцарапав ноготками по клавиатуре, протяжно вздохнула и рассудительно сказала:
- Ну, в общем-то, Светик, ты права. Нам с тобой давно пора привнести в наш тесный коллектив маленькую такую, крохотную, волнующую изюминку в виде какого-нибудь задрипанного, тихого и нерешительного мужичонки. Давай сделаем доброе дело, а то действительно, сидим тут в своей норке, горя не знаем. А ведь нужно спешить творить добро. Давай, поможем мужику. От нас не убудет. Да он, наверное, и не станет нас особо одолевать. А попробует пристать – мы его быстро осадим. Можно, наверное, и поддержать его. Вот только… как, каким таким образом?..
На этот раз сердобольные Светки задумались вместе, перебирая варианты «доброго дела» помощи несчастному Стасику… Пригласить в гости, на день рождения? Так у них дни рождения прошли месяц назад. Да и у самого Станислава «днюха» уже прошла, они это выяснили в отделе кадров. Ну не вести же его в кино или театр, и целовать его там в лобик… Не пацан ведь и не ребёнок… В общем, так или иначе, но они обе пришли к одной очень интересной и оригинальной мысли, отчего почему-то вдруг взволновались и засуетились. Они поняли, что их мысли самым чудесным образом совпали. И что же они надумали?
……………………………………………………………………………………………………….
За несколько минут до конца рабочего дня в каморку Станислава Станиславовича заявилась ослепительная Света Лохматкина. Как бы невзначай скинув с плеча лохмы светлой гривы, она плотно притворила дверь, и послушав секунду, вкрадчиво сказала заинтригованному Станиславу:
- Станислав Станиславович! Мы тут с подругой посовещались и решили: уж коль скоро мы принесли Вам утром неприятность, то позвольте предложить Вам руку взаимопомощи, ну, так сказать, взять над Вами шефство, поддержать Вас в трудную минуту… и всё такое. Ну… я хочу сказать… короче говоря… Мы со Светой в субботу идём в баню, не желаете ли Вы составить нам компанию?
…И бесстыжими глазами уставилась на потерявшего дар речи Станислава. Светка Лохматкина очень любила такие вот моменты, и получала от них физическое наслаждение. Она с удовольствием наблюдала за выражением лица Стаса, и очень удивилась, когда Станислав быстро вышел из ступора. А ведь явно был застигнут врасплох, но как быстро взял себя в руки, а?! И сказал, хитро прищурясь:
- Вот так сразу обеим и составить?
Лохматкиной понравилась сдержанность Стаса, и она сказала, как пропела:
- Да-а-а… обеим!
Стас рассмеялся доброжелательно:
- С удовольствием. Когда и где?
Тут Лохматкина даже чуть растерялась, не ожидая такой спокойной реакции, и смущённо улыбнувшись, шагнула было в коридор, но повернулась к Стасу, чуть наклонилась и заговорщически прошептала:
- Место встречи уточним…
…И ушла.
Стас, осознав «глубинную» суть произошедшего, почувствовал возникшую в нём неимоверно тугую пружину, готовую буквально разорвать его. Он прошёл к кулеру и жадно выпил пару стаканов воды. Более-менее успокоившись, он вернулся на рабочее место, но уходить не спешил, ждал, пока контора опустеет. Да и не хотелось ему снова попадаться на глаза Светкам-конфеткам.
…………………………………………………………………………………………
Сделаем крохотное отступление…
Светки-конфетки, будучи натурами тонкими и чувствительными, вовсе не спешили афишировать свои, ну, скажем так, необычные отношения. Для полноты ощущений интимных встреч они специально арендовали баню в частном секторе на окраине города, подальше от любопытных глаз, у одинокой старушки-пенсионерки. Баней старушка не пользовалась уже много лет, почти всё время проживая у сына в городе. Наведывалась изредка дом проведать – осенью да весной. Тут ей очень кстати подвернулись Светки, которые и за домом приглядят, и снег у дома подчистят. А самое главное – Светки за это ещё и платили бабуле аж пять тыщ. Это был неплохой приварок к пенсии, а в распоряжении Светок был ещё и дом с добротной печкой и нужными удобствами. Соседи – пенсионеры, мало интересующиеся чужой территорией. Зимой баню заметало вровень с крышей, и она напоминала чем-то сказочную пещеру. Это был волшебный тёплый мирок абсолютной свободы… Рай!..
За месяц Светки навели в бане порядок. Подколотили-подмазали, провели освещение, воду из колодца, где установили насос, и обустроили просторный предбанник, сделав из него нечто вроде столовой. Украсили стены всякими штучками-дрючками вроде розовых плюшевых мишек. И преспокойно отдавались безудержным плотским утехам с вечера субботы до воскресного утра… Именно на такое время хватало жара в натопленной бане. Светки время от времени выбирались в предбанник выпить чаю или квасу. А затем – назад, навстречу теплу, пару, и сладкой, неутолимой жажде встречи… В воскресенье – отсыпались. В понедельник они, уставше-отдохнувшие, возвращались в свой кабинет на пять дней вялотекущей рутины и серости будней. Вот такими были настоящие Светки-конфетки и их баня, тоже, наверное, медово-конфетная…
………………………………………………………………………………………………………
Пожалуй, вернёмся к Стасу…
Он спустился, вышел на улицу и подошёл к машине. Он чуть не выронил ключи, когда оттуда, из холодной метели и морозного ветра перед ним возникли Светки-конфетки. Мороз уже успел разрумянить вызывающе красивые лица Светок, а в их глазах уже прыгали задорные бесенята. Лохматкина, не проронив ни звука, достала телефон. Пошарив ноготком по экрану, она наконец сказала:
- Вот, Стасик, смотри… Завтра, в восемнадцать-ноль-ноль мы будем тебя ждать вот в этом месте…
И показала Стасу карту, высвеченную на мониторе. Это была автобусная остановка рядом с домом Стаса. Вот так Светки! Красивые, настойчивые и целеустремлённые… От этого панибратского «Стасик» и близкого дыхания Светок его проняло жаром с темени до пят. Придя домой, он долго не мог сосредоточиться, ходя туда-сюда по кухне. В конце концов он набрал чайник, поставил на плиту, и не зажигая газ, ушёл на диван. Уснул только к утру…
В 18=00, когда в небе уже горели звёздочки, и Стас уже чуть замёрз, и нервно переступал с ноги на ногу, рядом с ним остановилась маленькая, салатного цвета «Шкода» со Светками на борту. Стекло с шелестом опустилось и в окне возникло лицо улыбающейся Лохматкиной:
- Прыгайте, Станислав!
Он открыл заднюю дверь и протиснулся на сиденье.
Пока ехали, другая Светка нарочито демонстративно разглядывала его в зеркало. Стас подготовился к этой необычной «вписке» в компанию Светок-конфеток, сходив в душ. Побрился, постригся. В общем, был готов к волнующему приключению.
На окраине города они свернули на узкую улочку и проехали до самого конца. Улицу замело, и Стас пару раз вылезал из машины, чтоб вытолкнуть Шкоду из снежного бархана. Но вот уже и старушкин дом, и огород, и желанная баня, затерявшаяся в снежных валах так глубоко, что даже не верилось, что она там есть вообще. В сизом морозном полумраке и неестественном свете уличных фонарей Светки были ещё более волнующи, таинственны и привлекательны…
Не заходя в дом, они сразу же прошли к бане. Открыв нехитрый замок, вошли, зажгли свет. Внутри было удивительно тепло, и Лохматкина сразу пояснила:
- Да вчера с вечера натопили как следует… Сейчас вот дровишек подкинем чуть-чуть, и можно будет… париться.
В эту секунду голос её предательски дрогнул. Стас посмотрел на неё, но встретившись с её взглядом, шальным от просыпающейся страсти, быстро отвёл глаза, и спросил, маскируя своё волнение:
- Пальто куда можно повесить?
Лохматкина ловко стянула с него пальто и повесила на крючок в углу. Стас огляделся, вздохнул, и почуял запахи берёзового веника, духов, и… конфет! Действительно, на столе возле огромного старомодного эмалированного зелёного чайника стояла ваза с шоколадными конфетами.
Светки переглянулись, и Лохматкина ласково промурлыкала:
- Да не стесняйся так, Стасик! У нас здесь не принято стесняться. А потом… Мы ведь в бане, а в бане моются и… парятся. Как же можно всё это делать в одежде? Давай, разболокайся… Как разденешься, так и заходи, ну… когда морально будешь готов. А мы со Светкой сразу пойдём, у нас свой интерес. А когда зайдёшь, так и спинки нам потрёшь, и попаришь…
И Светки-конфетки начали раздеваться, аккуратно развешивая одежду, и нарочно не торопясь, давая Стасу прочувствовать всю прелесть момента. Они и думать забыли о своей неприступности, постепенно погружаясь в состояние, до этого дня им совершенно незнакомое. Когда на них остались только лифчики и кружевные трусики, у Стаса запульсировали виски, и он даже чуть испугался, как бы не упасть тут же. У Светок глаза уже сверкали причудливо, и они ничего не могли с этим поделать. Воля ушла вместе со снятой одеждой. Лохматкина, стягивая трусики, и стоя к Стасу спиной, нарочно нагнулась как можно ниже. Стас «поплыл», укрылся веником, и Светки это сразу заметили. Они тихонько засмеялись, а Стас с удовольствием рассматривал обнажённых Светок. Они чувствовали этот взгляд на себе, и все вместе ещё больше пьянели от вседозволенности и доступности. Лядова чуть отрезвила его:
- В общем, Стасик, ты погрейся с минуту, и присоединяйся. Можешь и сразу, но не рекомендую. Просто полюбуйся нами так, как мы того заслуживаем!
Светки грациозно проскользнули в чрево бани, сверкая упругими грудками и роскошными ягодицами. Из приоткрытой двери на Стаса снова пахнуло мылом и духами. Он, чуть придя в себя, быстро разделся, ополоснул лицо из кадки с холодной водой и сразу зашёл к Светкам, прикрываясь веником.
М-да… Стас много повидал красивых женщин, и в принципе, был готов ко всему, но такого он никогда воочию, вживую не видел. Он понял, что нельзя просто созерцать все эти чудеса, у него не хватит сил просто смотреть на все эти красоты ласкающих друг друга Светок. Разумеется, он не упустит шанс побыть с ними, этими русалками… Но он стоял, и завороженно смотрел на этот праздник, не решаясь нарушить неведомую границу. Лохматкина, увидев его восторженно - глуповатый взгляд, даже рассмеялась:
- Слышь, скромняга… ну что ты стоишь?.. Приди в себя! Что, не нравимся?.. Давай залезай…
Он отбросил веник и полез на полок, к Светкам, изнемогающим от блаженства, где и был радушно встречен. Кровь снова ударила в голову. Стас сразу же попал в ласковые лапки Светок, и обхватил было с энтузиазмом обеих за тонкие талии, но Лохматкина шепнула горячо:
- Ох… какой ты резвый, пушистик… Не торопись, Стасик. Не убежим, некуда… Для начала попарь нас веничком берёзовым. Вон там, в ушате с кипятком лежит, видишь?
Стас отрезвел, повёл глазами и в сладком полусне взял веник и повернулся к Светкам. Ему вдруг стало легко и хорошо. Организм вошёл в нужный ритм. И даже сверкающие ягодицы лежащих на животе Светок не смогли сбить его с ритма. Он осознал неизбежность развития событий. От этого осознания он даже на мгновение ослаб совсем. Стас с удовольствием начал парить Светок-конфеток, а те лишь вздрагивали время от времени. Попарив их так несколько минут, Стас хотел было завершить процесс, но Светки, как по команде, быстро перевернулись на спину. Стаса снова «повело», но он взял себя в руки, обмакнул веник в ушат, и продолжил парить Светок, стараясь не смотреть на упругие грудки и тёмные треугольнички между ног. Но вот, наконец, и началось самое-самое… Две пары тонких рук обхватили его, и стараясь не поцарапать крашеными ноготками, с мягкой силой втащили на полок, где эти самые четыре руки начали с ним творить нечто неописуемое. Погружаясь в это всё, Стас только и успел подумать: «Может, это просто сон?..», и тут же застеснялся этой своей пошлой и наивной мысли.
Закончился первый круг тесного знакомства, и потрясённая троица в клубах пара выкатилась в тёплый предбанник. При полном освещении обнажённые Светки выглядели фантастично, но быстро накинули на себя простыни, не дав Станиславу как следует рассмотреть точёные фигуры. Кинули простынь и Стасу. Стас с сожалением прикрылся, а Лохматкина томно - деловито сказала:
- Ничего, успеешь… Времени у нас много… Целая ночь! Береги силы, Стасик. Чем медленнее – тем слаще. Кстати, скажите, Станислав Станиславович, мы Вам что, действительно так уж сильно нравимся? Или даже так: можно ли сказать, что Вы, Станислав Станиславович, говоря современным языком, вообще «конкретно запали»?
Стас улыбался такой прямоте, простоте и открытости общения, и теперь, уже после того, что было в бане, сказал, как думал:
- Вообще я, конечно, удивлён вашим вниманием… Ведь у меня с вами приличный разрыв в возрасте. Ну, лет пятнадцать… Меня очень удивляет и подкупает ваша бескорыстность. В наше время все ищут какую-либо выгоду. А вы, молодые женщины, уделили внимание мужчине, который… Не могу объяснить от избытка впечатлений… Хотя, наверное, дело не совсем в возрасте. А относительно нравления… Красивые вы, Светки-конфетки, да и сладкие… Не сочтите за пошлость. Действительно, конфетки! Запал ли? Я бы сказал иначе: едва умом не рехнулся там, на полке… Хорошо ещё, что у меня здоровое сердце… И если бы вы вдруг стали морем – я бы купался в вас… Да я и так в вас купался. Такой ответ вас устроит?..
…И Стас улыбался, ожидая реакции Светок.
Светки остались довольны ответом, но тоже были немного удивлены: этот немолодой мужик, которого они решили пожалеть, оказался «неутомимым тружеником», без труда доставившим им обеим радость, давно, казалось бы, забытую. Казавшийся немолодым мужик оказался типом спортивного телосложения, и судя по тому, как он их «отработал», был мастером «этого» дела, если вообще не «профессором».
Видно было, что Света Лохматкина в нерешительности мнёт простыню, желая что-то ещё спросить у Стаса, но не решаясь. Но, наконец, сказала:
- Извини, Стасик, но твоя чрезмерная активность там, в бане…
Стас решил чуть-чуть пошутить, и напустив на себя серьёзный вид, ответил:
- Понимаю вас… Хорошо, расскажу… Вот вам основные признаки сексуального маньяка: они все сухощавые, с мохнатыми волосатыми руками, с длинными паучьими пальцами и засаленными грязными волосами с перхотью. Они сутулы, и у них всё время потные скользкие руки и практически отсутствуют здоровые зубы. Глаза у них впалые, с синюшными глазными впадинами от систематического недосыпания, водянисто-голубые, как у младенца, но при этом холодные и безжизненные, и при этом, когда они смотрят на голых женщин, глаза у них бегают быстро-быстро, не останавливаясь, вот так:
И Стас быстро-быстро забегал глазами по Светкам, выкатив эти самые глаза. Светки придвинулись друг к другу, им стало неуютно. А Стас, изо всех сил сдерживая себя от смеха, сжав губы, продолжил:
- Но самый первейший признак – абсолютное отсутствие чувства юмора. Им, страшным, отвратительным маньякам, попросту говоря, вообще не до юмора, потому что мысли его всё время – чёрные, маниакальные… Хотите разоблачить сексуального маньяка? Сделайте мгновенный зондирующий тест, проведите мгновенный психологический сеанс: расскажите тупой, несмешной анекдот! Маньяк и не засмеётся. А нормальный мужик – засмеётся!.. Почему? Потому что нормальный мужик в любом случае поддержит женщину! Кстати, у нормального мужика и глаза не бегают по голой женщине. Он, наоборот, любуется каждой, так сказать, деталью: грудкой, пупком, ушками, ну… губками там… Тут, брат, тоже, знаешь ли, не всё просто и однозначно…
Говоря так, Стас с интересом наблюдал за реакцией Светок. А те по мере живописного рассказа Стаса украдкой рассматривали его голову, торс, пальцы. Когда Стас замолчал, Светка Лохматкина спросила недоумённо:
- А почему сухощавые то?
- Потому, Светлана свет Сергеевна, что он… неудобно даже сказать при девках такое похабство… Имею ли право… Короче говоря, он всё время… извините меня… рукоблудит до полного истощения!
Светки брезгливо переглянулись. Лядова, прижав руки к щекам, подавленно сказала:
- Господи, какой ужас, ведь есть же, в конце концов, женщины… для этого?!
А Стас продолжал нагонять лёгкой жути:
- А зачем ему вы? Ему и так хорошо… Всё, как говорится, на месте и под рукой.
Лохматкина, догадавшись наконец по хитрому выражению лица Стаса, что он шутит, сама засмеялась, и не удержавшись, звонко хлопнула Стаса по спине:
- Ах ты… гад, знаток хренов!
Стас смеялся от души, утирая слёзы. Успокоившись, сказал:
- Не сомневайся, Светлана Сергеевна… Понимаю твои сомнения… Ну, расскажите мне пару тупых анекдотов… Да, кстати, пока мы в теме, скажу ещё, пока не забыл, и вдохновение нашло! Когда-то давно неким безнравственным уродом из этих, «яйцеголовых», было запущено в мир не менее уродливое словосочетание: «Сексуально озабоченная личность». То есть, была публично ошельмована та часть мужского населения планеты Земля, которая наиболее трепетно относилась к женской красоте. И чем попрекнули гады, а? Тем, что мы особенно ценили и уважали женскую красоту? Если следовать логике, то все, кто не любуется женщиной, есть «субъекты неозабоченные»? Ну, мы то с вами знаем, что к этой категории относятся импотенты, больные, люди с психическими отклонениями, либо уже в состоянии клинической смерти… Сами посудите, напрашивается конкретный вывод: Озабоченные – это люди психически и физически здоровые. Самые здоровые! Неозабоченные – сплошь больные! Сами выбирайте, к кому себя отнести… Дополню свою точку зрения. Она, наверное, не оригинальна. Я считаю, что всё в этом мире должно крутиться вокруг единственно правильной оси. Эта ось – женская красота. Самое лучшее, что создано Природой – это женская красота. Заметьте, именно женская! Мужской красоты нет. За мужскую красоту часто принимают женоподобную смазливость некоторых мужских лиц. Итак, ось мира – женщина и её красота. Лучшее, чем может обладать мужик в жизни – это общение с красивой женщиной. Ещё лучше – с несколькими, ну… сколько можешь… Всё остальное, а именно деньги, власть, и всё такое подобное – лишь средства обеспечения такого славного процесса, как общение мужчины с женщиной! И наконец, самый наш весомый довод: кто, как не «озабоченные», увеличивают количество жителей на планете, смешивают гены и кровь, не давая зачахнуть этому слабому существу, Человеку. Может быть, «неозабоченные», а?
Выдав такую тираду, Стас перевёл дух и посмотрел, улыбаясь, на Лохматкину. Обе Светки изумлённо смотрели на него, пытаясь понять, шутит он, или говорит серьёзно. Лохматкина, как более сообразительная, поняла, что не шутит, и спросила:
- Что это было, Стасик? Неужели тебе трудно было просто сказать, что мы тебе очень нравимся, а?
Стас снова улыбнулся сдержанно. Действительно, лица Светок-конфеток были так забавны в своём удивлении. И он сказал так мягко, как смог:
- Да ведь я уже вам говорил! Мне просто очень хорошо… Понятно?
Они с почтением рассматривали жилистого Стаса, как ни в чём не бывало обхаживая его за столом, подливая квасу, чая и шампанского, подкладывая конфеты. Конфеты и шампанское, по-видимому, быстро восстановили силы троицы, и глаза Светок-конфеток снова загорелись огнём желания. Они небрежно скинули простыни, и у Стаса снова стрельнуло в голове.
Светки увлекли Стаса за собой, в приторный пар бани. Лохматкина, закидывая волосы за спину, прошептала Стасу:
- Теперь не буду вам мешать, а просто рядом посижу, можно?
Конечно, он был не против… И в эту же секунду руки Светки Лядовой потащили его на полок, а Лохматкина помогла ей. Стаса буквально забросили в полумрак и пар. Следом забралась и Лохматкина, сев совсем рядом с ними, спустив ноги на высокую лавку, с интересом наблюдая за ними.
Но вот, наконец, Лядова обессилено вытянулась на полке, и отдохнувшая Лохматкина сменила её. Теперь уже Светка Лядова смотрела на захватывающее действо. Через бесконечные минуты они снова вывалились в предбанник, теперь уже основательно разомлевшие от жара и близости. Пьяные от непрекращающегося наслаждения, они уже вошли в какой-то ступор из непрерывной страсти, в состояние некоего изменения сознания, когда Время теряет направление и величину. Раз за разом погружаясь в мир безграничного раскрепощения и исполнения желаний, они потеряли счёт этим погружениям.
Стасу состояние ложной неисчерпаемости "эвби потенциум" было прекрасно знакомо. А вот Светок-конфеток, похоже, доселе никто ещё не «раскачивал» до подобного состояния. А ведь такое состояние может привести и к не очень хорошим последствиям, например – к эффекту привыкания. Стас решил постепенно начать «притормаживать», и усталость пришла так же стремительно, как отступил бешеный восторг неограниченной близости. И они дружно уснули здесь же, на полке, усталые и счастливые, дыша горячим воздухом с ароматом берёзового листа, духов, шампуней, и… конфет. Благо, Светки позаботились и об этом, заранее притащив пару резиновых надувных подушек в бархатных чехлах. Но Стас перед засыпанием нашёл в себе силы проверить входную дверь и печку, чтобы не было беды…
Сон после любовных утех – особенно крепок. А после долгих любовных утех – он ещё и долог… Первым проснулся Стас, но лишь осторожно зевнул, потому что Светки-конфетки уютно прильнули к нему, положив ему на грудь свои пушистые головы. Они спали, тихо посапывая. За крохотным банным оконцем было ещё темно, и метель бросала на стекло горсти рыхлого снега. Но в бане было почти так же тепло, как и вчера. Он вспомнил вчерашний день, и банное тепло снова вселилось в него. Светки почти одновременно вздохнули, зевнули и проснулись. Сев, потянувшись, и взлохматив гривы, они сказали синхронно: «Доброе утро!», и с такой жадностью и нежностью взглянули на Стаса, что тот поспешил их упредить:
- С добрым утром! Сейчас умываемся, завтракаем, ну… моцион там, и прочее. А потом – обсудим. Так?
Светки усмехнулись понятливо, и не стесняясь своей дивной наготы, исчезли в предбаннике. Они все по очереди сбегали в дом. А Светки ещё на скорую руку навели и макияж, справедливо рассудив, что он лишним не будет. Да и как появиться перед «подшефным» Станиславом Станиславовичем в заскорузлом виде? Даже жгучая красота иногда нуждается в некоторой коррекции…
Они подкрепились шампанским и чаем с печеньем. Стас научил Светок делать простейшие пирожные из печенья и растаявших от банного тепла шоколадных конфет: брал две печенюшки, клал между ними конфету и сильно сдавливал до тех пор, пока шоколад не вылезал сбоку… Удивительно, но такое простое действо привело Светок в совершеннейший восторг, и они бросились штамповать пирожные, изведя все конфеты и овсяные печенья… Стас смотрел на них с улыбкой, и думал: «Да-а… Это уже совсем другое поколение, другие люди…».
Когда большая часть самопальных пирожных была с удовольствием съедена, Светки переглянулись и пошептались. А Лохматкина, старшая из Светок (она была старше другой Светки аж на три месяца…) чуть заплетающимся языком, и прищурив намаслившиеся вдруг глазки, сказала:
- Спасибо за пирожные, Станислав Станиславович! Но, может быть, пора уже, собственно говоря, заняться тем, для чего мы все сюда и приехали, а?
Стас, включаясь в игру, переспросил:
- А чем это, «тем»?
Теперь уже обе Светки, почти хором, радостно ответили:
- Мытьём!
Вот так они и промылись - прорезвились ещё до самого обеда. За эти несколько часов сна их страсть, кажется, полностью вернулась, даже с лихвой… И они ещё бы резвились без остановки, но в какой-то момент Стас мягко, но настойчиво сказал:
- Вот что я вам, девоньки, скажу… Давайте-ка собираться по домам. Уж поверьте не совсем старому дураку: расставаться нужно именно тогда, когда в вас всё ещё горит желание. Тогда нас… вас в следующий раз потянет сюда ещё сильнее… Элементарный психологический навык!
Светки удивились красноречивости и рассудительности своего «подшефного», но без обиняков признали его правоту. Стас помолчал с секунду, и кротко улыбаясь, сказал таинственным полушёпотом:
- Но перед расставанием я могу, так сказать, ну… попросить вас… имею ли право попросить… давайте ещё, всё-таки, разок заглянем в парную?
Не так уж он и прост был, этот их скромный подшефный, Станислав Станиславович…
……………………………………………………………………………………………………….
Пока ехали до города, Светка Лохматкина дремала на его плече, обдавая ароматом бани и духов, а Светка Лядова снова рассматривала его через зеркало, но взгляд был ласковым и каким-то… уважительным, что ли…
А Стас думал о другом… За все эти сказочные часы близкого знакомства со Светками ни у одной из них не проявилось и тени ревности, этого деструктивного и разрушительного чувства, так подавляющего свободу людей с комплексом надуманной добродетели…
Так оно и началось, это непостижимое и парадоксальное «шефство», приятное и для Светок, и для Станислава. Светки открыли много новых страниц в собственной чувственности, а Стас восстановил физическую форму и вернул себе душевное спокойствие. Он подтянулся, постройнел и ещё больше похудел, несмотря на то, что Светки, будучи домовитыми и хозяйственными, приносили в каждый «банный день» что-нибудь вкусное: пирожки, пельмени, жаркое, и в меру умения подкармливали Стаса, понимая, что этот мужик тратит на них чёртову уйму энергии. Светки явно похорошели и стали ещё более красивы, и вопиюще соблазнительны. Волосы их, и без того шикарные, стали ещё пышнее, а кожа… Кожа, кажется, засветилась в темноте… Начавшие было появляться первые морщины у глаз разгладились благодаря банным изысканным процедурам изобретательного выдумщика Стаса. Ничего удивительного: у хорошего цветовода и цветы хорошеют… Стас колдовал над ними в бане, а они научили его готовить приличные супы и гарниры. Стас тоже не отставал: почувствовав себя в роли некоего "пионервожатого", научил простодушных, но хозяйственных Светок делать великолепное домашнее вино из старого прокисшего смородинового варенья и многочисленных плодово-ягодных компотов. Светки действительно были далеки от этой темы, мало общаясь с мужиками. Ягоды и яблоки подруги насобирали летом здесь же, у бани, в старушкином саду-огороде. И варили всю эту фруктятину. Получалось много, и девать некуда. Выбрасывать – жалко. Наука Стаса о «домашних алкогольных напитках» пришлась очень кстати. И как вишенка на торте – умение Стаса, как он сам говорил, «ставить брагу». Светки были удивлены, что можно «сделать благородный хмельной напиток практически из ничего: из простого сахара и банальных дрожжей», «запарив» брагу прямо в деревянной кадушке в бане, практически голыми руками! И брага и вино им понравились, но поскольку они почти не употребляли алкоголь, брагу пришлось вылить. Вино оставили «на потом». Стас, как «бывший пионер, старший товарищ и друг», хотел научить Светок ловить рыбу без удочки, искать съедобные корешки в лесу и на лугу, но Светки сразу честно сказали Стасу, что «съедобные корешки и рыба из пруда им и на фиг не нужны». А вот научить ремонтировать их собственные многочисленные плойки и эпиляторы – это нужная вещь! Они были приятно удивлены, когда Стас собственноручно, у них на глазах, заменил масло в их старенькой «Шкоде». Несомненно, такой человек заслуживает какого-то уважения. И вот именно тогда и произошло в Светках едва заметное изменение их мировоззрения, надлом... Но об этом позже…
На первом месте для них всех, разумеется, был, как они сами говорили, «храм запредельных удовольствий». Это, конечно, была их родная баня. Для её посещения было выделено строго определённое время: с вечера субботы – до полдня воскресенья. Ни раньше, ни позже. Светки справедливо решили, что «нечего наспех копошиться на неделе». Любимому делу нужно выделять время спокойное и с запасом. Да и пять дней от встречи до встречи – самое то, что надо: к концу недели желание бьёт через край, и силы накоплены.
За зиму они крепко, по-человечески, сдружились, и уже не мыслили себе каких-то других увлечений, забав и интересов. Её величество Баня тянула к себе с силой, сопротивляться которой было бесполезно и невозможно. Да они особо и не сопротивлялись. Это были абсолютно простые, открытые и честные отношения. Они дали неограниченную волю своим чувственным фантазиям, и нисколько не стеснялись Стаса, который всегда поддерживал изысканные предложения Светок. Конечно, там, на неделе, в офисе, они разумно делали вид, что почти незнакомы. И никто из офиса даже не мог предположить, что у них под носом бьёт огненным ключом подлинная радость и свобода жизни. Иногда, впрочем, Стас и «Конфеты» даже серьёзно конфликтовали, решая производственные проблемы, и нервно расходились по кабинетам. Но Стас, естественно, будучи «старшим товарищем», отступал первым. Он посылал им сообщение: "Какие планы сегодня на вечер?". И получал ответ: "Даже и не надейся, скромняга… дурак...". И ещё через минуту: "В субботу...". А у Стаса, когда он проходил мимо кабинета Светок-конфеток, слабели ноги, его подташнивало и приятно щекотало внизу живота. Он даже не смел повернуть голову к Светкам, и почти физически чувствовал жар, идущий из их кабинета. Даже боялся обжечь лицо… Но это – уже ближе к выходным. А по понедельникам он, будучи хорошенько «выработанным», чувствовал себя отменно, особенно на утренней планёрке, когда Светки проходили мимо него и словно невзначай задевали бёдрами, протискиваясь к своим стульям, обдавая ароматами духов, бани и свежести. В эти секунды он едва сдерживал себя от желания протянуть руку. Стас сидел в самом дальнем углу, у входа, в силу природной застенчивости, и когда директриса поднимала его по какому-либо вопросу, он, стесняясь и краснея, отвечал робким голосом, диковато посматривая по сторонам. Природная застенчивость и неординарное либидо – взаимно почти несовместимы… Но никуда не денешься, уж что есть – то есть…
Любые страстные отношения обязательно нужно разнообразить, развивать. Тогда они продлятся долго. Но всегда приходит день, когда страсть начинает… нет, не слабеть или угасать! Она понемногу обрастает некоей «рассудительностью и логикой». Это верный признак того, что не за горами начало «охлаждения» этой страсти. И его, это охлаждение, можно достаточно далеко отодвинуть, ну… на задний план, «за кадр». Такое начало происходить и с нашей троицей. Неделя за неделей, месяц за месяцем… Всё же, некое однообразие дало о себе знать! Как бы ни было глубоко наслаждение, у них всех вдруг одновременно возникло предположение, что все эти их встречи можно сделать ещё более захватывающими. Как пояснил Стас внимательно слушающим его Светкам, «нужен качественный скачок в наших отношениях». Светки, в принципе, поняли его мысль, а Лохматкина даже пошутила:
- А есть, я читала где-то, такая игра, ну… у молодых супругов. Называется – «Конь и наездник». Там, вроде, качественные скачки… Давайте попробуем…
Стас засмеялся, оценив юмор, и спросил:
- Где же ты, Светик-конфетик, могла такое читать?
Лохматкина совершенно серьёзно ответила:
- Дак, это… В книжном шкафу, у папки моего, между прочим, доктора – психиатра!
- Есть, Светочка, есть такая классная игра… Но для нас с вами это давно уже пройденный этап. Ну, я хотел сказать, что мы в эту игру играем каждый выходной… А наездниц у нас – две самых лучших… Лучше и быть не может… И скачки самые лучшие… Но я сейчас о другом. Нет, тут надо всё обдумать… Может быть, есть смысл привнести в наши отношения художественность и театральность? Так вроде и так хватает… Ладно, на досуге я поду….
Он не договорил и махнул рукой, потому что этот нелепый, глупый, идиотский разговор происходил вечером, в субботу, в натопленной бане, когда Светки уже раздевались. И смотрел он на обнажённых Светок каждый раз так, как будто в первый раз, хотя и изучил до мелочей все изгибы их фигур.
Стас совершенно неожиданно для себя обнаружил, что Светки с удовольствием слушают его интересные жуткие и страшные истории, которые он рассказывал между делом, когда они отдыхали в предбаннике от очередного сумасшествия. Он садился, откинувшись на старый диван, Светки усаживались рядом и клали свои кудрявые головы на его плечи, а он ласково обнимал их за упругие талии, и они зачарованно слушали, вздрагивая от ужаса и сильнее прижимаясь к Стасу. После таких классных страшилок Светки напрочь отказывались идти одни в дом за какой-либо надобностью, и Стас, посмеиваясь от души, сопровождал их… до туалета и обратно. Светки делали свои дела и пулей вылетали и неслись к бане, где, как они считали, «можно было укрыться от всех ужасов жестокого мира». На бегу шевелюры полуобнажённых Светок развевались в сизом полумраке зимнего вечера, что придавало моменту сюрреалистичность и сказочность. По-видимому, долгая изоляция Светок от мужиков сказалась и здесь… Стас был отменным рассказчиком, и жуткие рассказы доводили Светок до дрожи в коленях. Впрочем, были иногда и просто грустные истории, и у Светок даже блестели слёзы на глазах.
Тему «развития» отношений они больше и не вспоминали, поняв, что им исчерпывающе хорошо просто так, без каких-либо искусственных, надуманных изысков… А развитие… А развитие – вот оно: весна! Весна и стала самым лучшим развитием их отношений. И без того совершенно свободные в своих чувствах, мыслях, переживаниях и… действиях, этой весной они совсем потеряли головы от безумной страсти. Но… Шефство Светок явило и совершенно неожиданный эффект: в своей, теперь уже очень далеко не простой привязанности к Стасу, они стали замечать, что в его отсутствие их уже вовсе не так сильно, как прежде, тянет друг к другу! Более того, когда Стас умудрился простудиться, кувыркаясь со Светками лунной ночью в снегу возле бани, и сел на больничный, они даже пропустили две банные встречи, предпочтя вымыться дома, в забытых было ваннах! Но при этом чувствовали друг перед другом некую вину, и оправдывали себя тем, что, дескать, «лучше потерпеть, пока не заразились». Так они и высидели дома две недели, пока Стас болел. Но вот, наконец, эскулапы из городской поликлиники сказали (как всем говорят) что «он здоров, и может выйти на работу». Ослабленный ангиной Стас, разумеется, на первых порах не смог доставить Светкам наслаждение нужной силы, но был встречен ими буквально со слезами на глазах. По-видимому, произошло то, чего он, в принципе, не опасался, но к чему и не стремился: он стал неким «катализатором» в интимных встречах Светок-конфеток, без которого страсть Светок друг к другу стала постепенно угасать. К ним пришла необъяснимая тоска и ощущение, что из их жизни что-то дорогое уходит безвозвратно. Всё верно… Это и есть логическое продолжение и развитие отношений. Разрыв женщин всегда более драматичен, чем разрыв женщины и мужчины, ну, хотя бы потому что женщины – гораздо более тонкие и чувствительные натуры.
Светки поначалу отказывались верить, что с ними может такое произойти. Но реальность была неумолима. На фоне взаимно угасающей страсти их духовная и душевная связь тоже трансформировалась в глубокую привязанность и искреннюю дружбу. А что же Стас?
Лето ушло, и в один из солнечных дней середины сентября они, подавленные неизбежной перспективой надвигающейся неумолимо зимы, сидели на скамье, в саду, возле их бани. Рядом, на скамье стояла корзина с последними яблоками. Подруги в тягостном молчанье перебирали яблоки. На душе у всех троих было холодно и неуютно. Стас, как водится, утешал Светок, и при этом говорил такие вещи, о которых совсем недавно боялся даже подумать:
- Девчонки, вы же ещё совсем молодые! У вас вся жизнь впереди. Ещё есть время связать жизнь с серьёзным человеком, родить ребёночка. Смотрите на вещи оптимистично. Замужество? А почему бы и нет?! Только выбирайте себе в спутники серьёзного, порядочного, честного и доброго человека, а не такого сомнительного субъекта, как, например, я…
Светка Лядова возмутилась, услышав в искренних рассуждениях Стаса едва заметные нотки фальши:
- Ты что, Стасик, в проповедники записался? Кто бы мог подумать! Что-то я не слышала таких слов от тебя там, в бане, на полке…
Тут Стасу сказать было нечего. Они сидели и молчали все трое… М-да… Ситуация малоприятная. Стас попытался хотя бы поднять Светкам настроение, и сказал:
- А давайте, действительно, сходим в нашу баньку, а? Чего нам терять? Время работает на нас!
Теперь уже возмутились обе Светки, но промолчали, лишь встрепенулись скорбно задрожавшими губами, и одновременно посмотрели на Стаса таким страдальческим взглядом, что он понял: шефству Светок над ним пришёл конец… Что тут скажешь… Всё, и особенно сказки, быстро-быстро заканчивается. Представить себе, что он сохранит отношения хотя бы с одной из Светок – абсолютно невозможно. Либо все, либо никто. А ещё кто-то из придурков придумал, что, дескать, «третий лишний»!
С другой стороны, Светки-конфетки понимали, что добросовестно выполнили «шефство»: сделали доброе дело, которое они так хотели сделать! Хотя и ценой их собственного разрыва. Стасу грех было жаловаться. Он действительно испытал… такое… такие чувственные наслаждения, о существовании которых большая часть мужиков даже не подозревает, проживая все отмеренные годы в серых буднях и сомнительных праздниках.
………………………………………………………………………………………………………….
Говорят, что чем красивей женщина, тем труднее ей правильно организовать свою жизнь. Очень спорное высказывание, но… как говорится, отчасти и справедливое. Осени и зимы проходят неизбежно. Весной в офис фирмы, где трудились Светки-конфетки, прибыл некий коммерсант из города «тёмных ночей», из Сочи. К тому времени Светки уже благополучно пережили разрыв «чувственной» составляющей своих сложных отношений, оставшись пока просто лучшими подругами, а их «подшефный» Стас был отозван назад, в городской офис. Там сменился директор. Прежнего директора «посадили» за «хищения капиталистической собственности в особо крупных размерах». Предприятие едва выжило, и московский владелец фирмы поставил нового директора, точнее – директрису. Это была… продвинутая и деятельная… Светка Суокко! И она в первые же дни своего активного руководства начала восстанавливать историческую справедливость, элементом которой и стало возвращение Стаса на прежнюю должность. Стас думал: «Наверное, мне на роду написано общение именно со Светками…». Вопреки его опасениям, Суокко не стала вспоминать об их со Стасом прежней шалости, и Стас, наконец, обрёл покой, спокойно трудясь.
Итак, в офис Светок-конфеток вошёл сочинский бизнесмен. Проходя мимо кабинета Светок, он, конечно же, заглянул, и… чуть «подвис», как подвисает нормальный мужик, увидев красивую молодую женщину. А тут таких было аж две. И обе обаятельно ему улыбнулись. Но сочинскому гостю понравилась именно Лохматкина. Побывав на производстве, они с директрисой (это была, разумеется, Светка-Свиноматка…) уединились в её кабинете, и распив бутылочку коньяку, подписали несколько взаимовыгодных договоров, после чего Евгений Сергеевич (так звали сочинского гостя) поспешил покинуть кабинет директрисы, потому что Свиноматка уже явно стала строить ему свои поросячьи глазки… Естественно, проходя мимо Светок-конфеток, он просто не мог не заглянуть к красавицам. Он улыбнулся, осторожно шагнул в пахнущий дорогими духами мирок, и сказал, обращаясь преимущественно к Светке Лохматкиной:
- Извините, девушки… Я раньше никогда не бывал в вашем городе. Ехал, видел, что красиво. Но не знаю, что именно стоит посмотреть. Да и в гостиницу бы надо устроиться, я здесь дня на три точно… Может, Вы, да-да, именно Вы (это он уже персонально Свете Лохматкиной) покажете мне город? А я уж Вас отговорю на часа два у Вашей начальницы! Ну так как, а? Я буду Вам очень благодарен, поверьте!
Лохматкина незаметно стрельнула глазками в правую руку Евгения Сергеича, отметив отсутствие обручального кольца или светлой полосочки от него, и неуверенно улыбнулась, но будучи от природы очень сообразительной, быстро ответила:
- Ну, в принципе, можно… Заодно и в пару магазинов мне надо заехать. Заедем?
Евгений радостно потёр руки:
- Конечно! Куда скажете!
Он быстро вышел (вот так оно и выглядит, действие жгучей, огнеопасной красоты…) и направился в кабинет Свиноматки, а другая Светка, Лядова, грустно улыбнулась подруге:
- Что, Светик, покидаешь нас?..
Лохматкина виновато повела плечом.
………………………………………………………………………………………………….
Слова Светки Лядовой оказались пророческими. Какие там два часа! Евгений привёз Лохматкину только к вечеру, и даже невооружённым взглядом было видно, что он запал на неё вполне конкретно. Когда они прощались, Лядова отметила, что в голосе подруги явно присутствуют снисходительно-повелительные нотки, а взгляд сорокалетнего бизнесмена стал чуть заискивающим и нетерпеливым.
Он, наконец, вышел, а Лядова спросила полушутя-полусерьёзно:
- Свет, а, Свет… Может, его «того», сразу в баню?..
Лохматкина укоряюще посмотрела на подругу, но та лишь улыбалась умеренно. Помолчала с минуту, и сказала:
- Да нет… Тут надо постепенно, чтоб не вывернулся. Ну, в баню – это обязательно. Но только на последнем этапе. А вообще… знаешь… нормальный мужик. Без этих там «номеров-ресторанов». Видать, трудяга. Сразу видно, нашей сестрой не избалован. Зажатый какой-то… У них там, на югах, наверное, все бабы с прибабахом. Особенно молодые и красивые, ну, как мы с тобой… И все как на подбор – хищницы. Я вообще удивляюсь, неужели не нашлось там для него бабы, которая его бы заарканила? Хотя… Может быть, он вдовец или разведённый… Ничего не сказал, как я ни намекала… Там, в Сочи, у него два или три автосервиса. Вот он и приехал к нам за разными запчастями.
Она снова замолчала. Она вдруг вспомнила наивную шутку Стаса, который, смеясь от души, говорил: «Запомните, девчонки: красивая женщина имеет над любым мужиком практически неограниченную власть. Главное – всё делать правильно, в нужной последовательности. Первым делом нужно, так сказать, накинуть на него некую виртуальную уздечку-узду. И накинуть её нужно так, чтобы он этого не заметил. Ну, наверное, и сами знаете, как. Не мне же вас, красивых чертовок, учить… Затем – к этой уздечке медленно пристегнуть всю оставшуюся упряжь. Ну, наверное, и сами знаете, как. Не мне же, немолодому дурню, вас учить… А когда уверены, что мужик уже взнуздан, нужно его ещё оседлать. И все эти штуки вы должны делать абсолютно незаметно, чтобы мужик не почуял вашей воли. Он должен всё время быть в хорошем настроении и в твёрдой уверенности в том, что это не вы его, а именно вас он седлает! И выйти из состояния прекрасного заблуждения он должен только тогда, когда вы, дерзкая и красивая, уже в седле! А дальше – пришпоривайте, и вперёд по жизни! Правда, часть мужиков пытается дёргаться и сопротивляться, но неужели гордая амазонка отпустит поводья? Короче, чего это я вас тут учу тому, что вы знаете лучше…».
Конечно, все эти расхожие глупости они все знают…
В общем, чтобы как следует окрутить сочинского бизнесмена, Свете Лохматкиной понадобился месяц. Она даже не старалась особо, не мучила парня долгим воздержанием и терпением, не динамила жестоко, была с ним честной, открытой и прямой, не навязывалась в жёны, не висела на шее и руках. И эта простота и самостоятельность сочинцу понравилась. В один из дней поздней осени Светка Лохматкина принесла директрисе заявление об увольнении по собственному желанию, и уехала с женихом…
Лядова поплакала в аэропорту на плече подруги, и они распрощались. Но ровно через год Лохматкина написала ей очень пространное сообщение, из которого следовало, что она (Света Лохматкина) стала матерью, т.е., родила ребёночка, а потому очень нуждается в няне, но именно в такой няне, которую она знает как саму себя, и которой можно доверять, как самой себе. А потому приглашает на эту работу именно её, Свету Лядову. Зарплата будет достойной, и кроме того, будет предоставлено благоустроенное жильё на выбор: либо в семье ребёнка, либо в квартире.
Светка Лядова взвесила все «за» и «против». «За» перевесило так, что весы чуть не сломались. Отработав положенные дни, Светка быстро раздала по соседям и знакомым ненужную мебель, и улетела к подруге, в солнечный Сочи, навсегда оставив родную Вологду…
Всё было так, как и обещала подруга: её приняли как родную, и выделили в загородном доме отдельную комнату, как сама Светка Лядова и захотела. Она души не чаяла в новорожденном сыне подруги. Они со временем и родителей перевезли в солнечный город, просто разменяв квартиры. Таким образом, их новая жизнь протекала в спокойном русле.
Прошло несколько лет…
У Евгения, мужа подруги, был товарищ по бизнесу: пожилой литовец Янис Приеде. Как они с Евгением договорились,Янис будет заниматься именно «кузовной» частью. Евгений – ходовой и электрической. Так оно и шло. Они работали, не мешая друг другу. Восьмидесятилетний Янис часто бывал в гостях у приятеля. И по работе, и просто так. Янис часто засматривался на симпатичную брюнетку. Лядова, конечно, заметила это, но даже и не думала о том, чтобы «подыграть». Ну, разумеется, схитрила чуть-чуть, но в целом – не показала особой заинтересованности. Приеде понравились сдержанность и строгость Светланы. В один из вечеров он позвонил одному из своих друзей, занимающихся «частной детективной деятельностью», и попросил о встрече.
Приеде положил перед заинтригованным детективом пакет. В пакете – деньги, фото Лядовой и всё-всё-всё, что только можно было незаметно узнать… Детектив был парнем сообразительным, и спросил только:
- Куда командировка?..
Янис просто сказал:
- Недалеко… На север… В Вологду…
Ясное дело, детектив не нарыл ничего… Он не нашёл даже самого ничтожного компромата, даже в среде отъявленных лжецов. Лишь бывшая начальница подруг, Светлана Глебовна, сощурив свинячьи глазки, сказала:
- Да кто её знает… С ней никто и не общался, кроме подруги ейной, Светки Лохматкиной… Никого у них не было…
В общем, дело было сделано, и через неделю на столе старого Яниса Приеде лежала тощая папка. Он открыл её, и удивлённо спросил у детектива:
- Это что, всё?
Друг развёл руками:
- Всё… Гарантирую исчерпывающие сведения. Больше ничего нет. Абсолютно чисто…
В один из визитов к Евгению Янис выждал момент, когда Лядова спустится в сад с ребёнком, и подошёл к ней:
- Извините, Светлана, у меня к Вам дело. Где мы можем поговорить?
Светка уже поняла, почуяла тему будущего разговора, но не притворялась дурой, а сказала, улыбаясь Янису в первый, за всё время, раз:
- Да-да… Конечно. Минут через десять я уложу ребёнка спать под присмотр дневной няни, и спущусь к Вам, хорошо?
- Буду ждать!..
У Приеде отлегло от сердца: похоже, она уже о чём-то догадывается. Но не делает вид, что не понимает! А это – принципиально!
Он дождался женщину, усадил в беседку перед собой, и спокойно начал:
- Видите ли, Светлана Афанасьевна… Я на этом свете из всей родни остался совершенно один. Потому и в Латвию незачем ехать. Естественно, мне бы хотелось провести остаток дней не в убогом одиночестве, а рядом с таким приятным существом, ну, например, как Вы! Извините, я скажу всё сразу, пока морально готов… И самое главное – мне нужна женщина, которая родит мне ребёночка. Так хочется ещё понянчить. В общем, хочу, чтобы Вы стали моей женой… Взамен – завещание на Ваше и ребёнка имя. Сразу скажу: есть ещё один, так сказать… необычный и очень для меня неприятный аспект: увы, я уже не смогу стать биологическим отцом ни при каких современных возможностях. Отсюда и ещё моя необычная просьба. Пусть она не оскорбит Вас… В принципе, Сочи – это большая южная деревня. Здесь все про всех всё знают. Но то, о чём я Вам сейчас поведал – неизвестно никому. Если родится ребёночек, он будет именно моим, а не каким-то там незаконнорожденным. Пусть моя просьба не будет оскорбительной для Вас, но зачатие ребёнка должно пройти естественным образом, и далеко от нашего города. У Вас есть полное право выбора, ну… скажем так, «донора». Я в этом смысле абсолютно Вам доверяю. Я прожил длинную жизнь, и поверьте, есть в жизни гораздо более необычные вещи. Вам, Светочка, понятно, что я имею в виду?
Она, конечно, поняла, и чуть удивилась, но доброжелательно улыбнулась:
- Прямо скажем, оба предложения – необычны и неожиданны. Но… Конечно же, я Вас прекрасно понимаю. Потому скажу так: мне, разумеется, нужно подумать… ну… совсем чуть-чуть. Можно?
Такой совсем уж непосредственной реакции Приеде не ожидал, а потому чуть успокоился, и заговорил уже проще:
- Вы не сомневайтесь! Я же всё прекрасно понимаю! А потому гарантирую Вам полную личную свободу. Разумеется, в приличных рамках, ну, по крайней мере, для публики…
И Лядова, вежливо попрощавшись, ушла. Вечером она уже рассказывала подруге о предложении Приеде, утаив от неё лишь всё о будущем ребёнке. Утаила от подруги что-то впервые в жизни!
И подруга, расхохотавшись, сказала просто:
- Откажешься – дурой будешь! Ну, сама посуди: мужик он не вечный. Уж извини за прямоту. Сколько ему отмерено? Мужик он хороший… порядочный. Сама понимаешь, как ни крути – чуть позже будут у тебя и деньги и ребёнок. Он, вроде, ещё вовсе не дохляк старый… Захотите – сделаете, а, подруга?! Откажешься – он найдёт другую. Вот только такую классную бабу с такой чистой судьбой – поискать ещё! Послушай меня: иди и не парься!
Опустим бесполезные описания, скажем только, что так образовалась ещё одна хорошая семья.
После скромной свадьбы Приеде так был рад, что не знал, куда усадить «это прекрасное дитя» которое было моложе его на сорок пять лет. А Светка всё думала, как выполнить вторую, и самую важную просьбу Яниса. Шли недели, и Янис поглядывал на неё загадочно. И она всё прекрасно понимала… Но как решить проблему?..
Однажды, замечательным летним утром утром она лежала в полусне. Вставать было неохота. Она так и лежала, то уходя в сон, то пробуждаясь. Перед ней проплывали чудесные и неясные сны. Но вот перед ней совершенно отчётливо и реально встала цветная картина: ослепительно зелёная трава, голубое небо, они с подругой хлещут друг друга берёзовым веником. Вот они лежат распаренные, но из предбанника заходит какой-то мужик, и бессовестно лезет к ним, но они смеются сдержанно и говорят:
- Не сейчас, Стасик! Подожди ещё!
Её, словно пружиной, подбросило на кровати и она так быстро проснулась, что даже голова заболела. Но она уже кричала на весь дом: «Нашла, нашла, нашла!».
Вечером она сказала любящему мужу:
- Яничка! Похоже, скоро я решу проблему номер два… Но для этого мне нужны… тысяч сто пятьдесят. Ещё сто пятьдесят даст Светка, и мы там, у себя на родине, купим какой-нибудь старый дом. Пусть там у нас будет, ну… дача. Чтоб я могла в любое время съездить, отдохнуть от… сочинского шика… А потом… Ты не против?
Говоря так, Светка загадочно улыбнулась, но добрый и умный Приеде лишь рассмеялся, и сказал:
- Возьми, детка, в сейфе… Там приблизительно столько и есть… Код – мой день рождения и твой возраст. Желаю удачи!
……………………………………………………………………………………………………………..
Морозы этой зимой – лютые. Стас, подходя к дому, невольно ускорил шаг. Быстрей-быстрей, в тепло и уют. Дома спокойно и чисто. Никто давно уже не звонит и не приходит: свой телефон со всем списком номеров Стас выкинул в реку Вологду ещё тогда, когда вернулся в городскую «контору» своей фирмы. Тогда он безрезультатно ждал хотя бы единственного звонка от Светок, не смея даже и думать о собственном звонке им… Он буквально заболел от того, что лишён возможности слышать хотя бы их голоса. И в конце концов, идя тогда, годы назад, по переходному мосту у Пречистенской набережной, в сердцах швырнул телефон в реку.
От недавнего прошлого остались лишь воспоминания. За эти годы Стас чуть постарел, набрал несколько килограммов (уже старческого?!) жирка, стал непритязателен в выборе еды и одежды (а кого прельщать?...). Сейчас он быстро сварганит чего-нибудь на ужин, и на диван, к телевизору.
Он ногой двинул табурет к дивану, расстелил газету и поставил на неё сковороду с пельменями, купленными по пути, и бутылку минералки. Супов варить было неохота… Нанизав первый пельмень, подув на него, Стас пошире открыл рот, чтобы не угодить в губу вилкой, и… В дверь вдруг позвонили. Стас матюгнулся раздражённо, подошёл и открыл дверь. Перед ним стояла… его бывшая жена, Света. И она спросила ровным голосом:
- К тебе можно?..
Но за этой ровностью Стас услышал что-то невыносимо жалостливое и безысходное.
Он молча отступил назад, освобождая проход, сказал просто:
- Конечно, можно. Заходи.
Жена (не жена) вошла, нервно сдёрнула перчатки, скинула берет с блёстками, и… горько-горько заплакала. Сцена такая, конечно, была Стасу знакома. Он, особенно не удивляясь, взял её за локоть, усадил на диван. Она швыркала носом и молчала, оглядывая знакомую обстановку. Стас неуверенно сказал:
- Хочешь пельменей? Я тут как раз… ем.
Она заговорила медленно, с мукой в голосе выдавливая каждое слово:
- Можно, я у тебя переночую? Мне больше некуда. Мама уехала, ключей нет. Но я ей позвонила… Я одну ночь, не больше. Так получилось, что… Ну, домой мне нельзя.
Прошло почти пять лет, а его «бывшая» почти не изменилась, и была всё так же красива: длинные ресницы, губки бантиком, щёчки с ямочками и курносый нос. Куколка… Из-под длинных ресниц затравленно смотрели серые глаза, к которым неумолимое Время бросило паутинку мелких морщин.
Стас развёл руками, но сказал:
- А что одну ночь? Живи сколько надо. Не помешаешь.
А что ещё он мог сказать? Захочет – сама расскажет, что у них там с этим… с Витольдычем приключилось.
Она сняла шубку, и молча улеглась на диван, отвернувшись к спинке. И сразу же уснула. Стас пожал плечами, накинул на неё плед, подхватил сковороду с пельменями и тихо убрался на кухню. Но пельмени не лезли в горло. Возникло чувство жалости к бывшей жене. Он закурил и смотрел в окно, как дворники пытаются безрезультатно отодвинуть снег на обочину.
Утром, отпившись мерзким кофе, жена-Светка, часто-часто хлопая длинными ресницами, и дожёвывая примитивный бутерброд из чёрного хлеба с сыром без масла, поведала Стасу, что она «навсегда ушла от этого старого негодяя, потому что застукала его в постели с его собственным шофёром».
Стас всё понял: она застала своего Витольдыча и его молодого, толстого шофёра, как бы сказал Александр Дюма - «в позе, не оставляющей сомнений в том, чем они собрались сейчас заниматься».
Тем временем жена доела бутерброд, смиренно сполоснула руки, и пошла в прихожую. Там оделась, взяла сумку с вещами, но Станислав Станиславович твёрдой рукой сумку отобрал, и сказал тоже твёрдо:
- Никаких больше хождений – брождений. Будешь жить здесь. И точка…
Жена покорно заплакала, и на следующий день они поехали к Герману Витольдовичу забрать оставшиеся вещи. К их удивлению, дверь им открыл… толстый молодой человек, по-видимому, тот самый любовник её мужа, отчего бывшую Стасову жену всю передёрнуло от отвращения, и она сказала презрительно:
- Видишь, Стас… Вот после этого - и ко мне… Господи, какая мерзость!..
Они попросили молодого человека позвать Германа Витольдовича. Он ушёл вглубь квартиры, и долго не появлялся, а из квартиры слышался громкий голос Германа Витольдовича. Он пел старую песню на немецком языке. Это было почти оперное исполнение:
Их штан геленэт ан дэм Маст,
Унд целе едэм Велле.
Адэ, майн щонсте Фатэрлянд,
Майн Шиф дас зегельт шнелле…
Что переводилось так:
Стою у мачты корабля,
Считаю каждую волну.
Прощай, моё прекрасное отечество
Мой корабль скоро уплывёт…
Оказалось, Герман Витольдович был абсолютно невменяем из-за ухода Светки-жены. И вот, увидев её на пороге квартиры, совершенно обезумел, бросился на колени и хотел поцеловать подол её платья. Но она была не в платье, а в джинсах. После нескольких попыток поцеловать всё время ускользающую у него из рук штанину, Герман ослаб, и уснул здесь же, на полу. А его молодой… ну… друг испуганно стоял в дверях. Он помог собрать вещи, и вежливо попрощался. Так была закрыта последняя страница нашей сумбурной, и не вполне правдоподобной повести, хотя…
…………………………………………………………………………………………………………..
Жарким и сухим июльским вечером Стас неспешно возвращался домой из леса, куда ездил за первыми подосиновиками. Машин было мало, но он не торопился никогда, а любил именно неторопливую езду, получая удовольствие от лесов, лугов и неба, проплывающих за окном. Июль – время сенокоса, и воздух был насыщен ароматом свежескошенной травы. Что в Лете больше всего запоминается? Именно горячий воздух с запахом травы. По силе воздействия на людей запах травы не может конкурировать только с запахом тополиных почек по весне… Стас вдруг вспомнил, что в том, давнем огороде с баней пахло именно травой! Кстати… улица та – совсем рядом с въездом в город. Просто нужно сразу повернуть направо. И у Стаса вдруг возникло непреодолимое желание проехать по той самой улочке, посмотреть, что же там изменилось за несколько лет.
Первый поворот после въезда в город – его. Стас, почти не снижая скорости, свернул, и сразу же почувствовал, как машину «водит» по невысохшей грязи просёлка.
Он проехал до самого дома и увидел, что окна и двери заколочены досками, и даже оконце бани прикрыто куском фанеры. Забор позеленел и наклонился, некоторые столбы сгнили напрочь. Старые мостки во дворе дома – тоже местами почернели и залегли. И только труба бани была всё такой же ровной, как годы назад. Стас глубоко вздохнул: пахло Летом, Временем и грустью. Он собрался было уезжать, но из соседнего дома вышла старушка с клюкой, и остановилась, разглядывая Стаса. А он поздоровался и деловито спросил:
- Скажи, бабушка, чего это дом вдруг заколочен? Непорядок!
Бабуля пожевала губами, и проскрипела:
- А ты кто таков будёшь? Родня ейная?
Стас утвердительно кивнул, и старушка охотно пояснила:
- Дак умерла Антонина… Уж третий годок пошёл. А нонче под зиму Пашка-сын её дом продавал… приезжим каким-то… не знаю я их. Не ездят совсем, однако, не косят и не топят… Да может и не продал ишшо. Да и кто такую развалюху купит? На кой она…
Стас ещё раз окинул взглядом печальную панораму, и сел в машину. По стеклу застучал дождь, и на душе стало ещё пакостнее. Весь вечер (это был вечер субботы) он был немногословен, и пролежал на диване, смотря в потолок и не включив телевизора, чем обеспокоил жену. Он рано уснул и рано проснулся. Его явно что-то тревожило. Но что? Понять не мог. Совершенно внезапно у него возникла мысль: «Ведь у меня никогда не было дачи. Может, стоит выкупить этот старый дом, пока есть деньги… А что… Дом, огород. Дорога отличная, да и место красивое.».
Конечно же, как мы понимаем, лгал себе Стасик… На кой чёрт ему и дом и огород? «На …я попу гармонь?». Просто его со страшной силой вдруг потащило туда, в то лето, в тот огород, баню, к его Светкам… Эту тягу он ощутил буквально физически. Впрочем, он прекрасно осознавал, что Время, увы, течёт исключительно в одном направлении – только вперёд. Осознавал, но для успокоения души решил ещё один, и наверное, уже точно последний раз съездить к дому, и на всякий случай у соседей спросить адрес или телефон «Пашки-сына».
………………………………………………………………………………………………………
Свернув на улицу, он ещё издали увидел огромный чёрный «Додж» в аккурат у того самого дома, и подумал: новый хозяин, наверное, из богатеньких… Такую тачанку не может себе позволить никто из простых смертных…
Он проехал мимо огромного, как хлебовозка, «Доджа», отметив мимоходом: «ага, регион двадцать три, стало быть, действительно приезжие…», развернулся в конце улочки, и хотел было уже ехать домой, но остановился, вышел из машины, решив узнать точно, продан ли дом…
Стас подошёл к калитке, высматривая новых хозяев. Доски с окон были сорваны, двери открыты настежь, и из дома неслась песня, голос Евы Польны вещал:
Метко, метко, метко
Судьба стреляет редко, редко, редко…
Но во дворе никого не было, а в глубине сада-огорода две шикарные дамочки с пышными гривами, обворожительные блондинка и брюнетка в топах «бандо» цвета морской волны, и таких же коротких до умопомрачения шортах из джинсы играли в бадминтон, грациозно дотягиваясь до волана. Стас не спешил окликнуть дамочек, потому что ему было просто приятно вот так стоять и смотреть на них. За погляд денег не берут… Дамочки были почти коричневыми, загорелыми почти до оттенка молочного шоколада, и с хорошими фигурами… Тем временем дамочки заметили, что у калитки стоит некий субъект, и довольно долго пялится на них. Они перестали играть, и неспешно направились к нему. Но остановились вдруг в какой-то нерешительности, и одна из них знакомым голосом сказала:
- Не стойте у калитки, Станислав Станиславович! Идите к нам!..
Стас, отворяя скрипучую калитку, зашёл, не веря глазам и ушам… А Светки наперебой защебетали:
- Как же так, Станислав?! Могли бы подать какую-нибудь весточку. Телефона нет. Из фирмы ушёл… Адрес есть, но, поди знай, можно зайти, или нет. А ну как на жену Вашу нарвёшься? Да мы и приехали ненадолго, с Вами повидаться, дом проверить. Мы его купили недавно. Всё время тянет сюда. Всё сильней и сильней… А сейчас вот со Светкой решили своим ходом приехать на пару дней. Посмотрим, какой ремонт, может быть, понадобится. К Вам мы завтра собрались, ну… типа, по работе как бы, если что. Мы бы Вас всё равно отыскали… В бане вот помоемся, попаримся. Кстати, Станислав Станиславович, что это Вы перестали, вроде как, спортом заниматься, следить за собой, а? Смотрю, пару-тройку кило накинули… Рано Вам ещё на себе крест ставить! Непорядок. Придётся снова организовать над Вами шефство. Ну ничего, дело поправимое. Мы со Светиком быстро Вас реанимируем… Мы доброго не забываем. Банька уже топится, спешить нам, замужним дамам, некуда. Уж будьте любезны, попарьте нас от души, Станислав Станиславович! Верно я говорю, Светик?
Другая Светка радостно поддакнула:
- Да-а!
При этом глаза Светок-конфеток сладко-сладко прищурились, а Стас, наконец, заметил обручальные кольца на их руках, и подумал: «Это, скорее всего, и есть тот самый, «качественный скачок».