БОРИС НЕВЗОРОВ. 30 лет разговоров. Отрывки
Мы дружили тридцать лет. И тридцать лет говорили. Как все нормальные мужики и за кружкой пива, и за рюмкой чая... И о жизни, и вообще, на разные темы...
Теперь Бориса не стало. Это очень тяжело! Теперь не поговорить! И не помолчать...
В память о друге решил вспомнить его суждения о Мире в паре наших разговоров.
Разговор в театре Станиславского в 2002 году
Есть у него такая традиция. На Крещение с друзьями он ходит в баню на лесное подмосковное озеро. И обязательно все купаются в проруби. Так они проводят не только великий православный праздник, но и его день рождения. И чаще всего никто из друзей после обильного праздничного стола не улетает в Ленинград. Видимо потому, что Ленинграда на карте страны уже нет, а в Санкт-Петербург комфортнее доехать поездом.
Вся его жизнь связана с дорогой. Такова уж судьба талантливого и востребованного актера Московского драматического театра имени К. Станиславского, заслуженного артиста России, лауреата Государственных премий Бориса Невзорова.
Конечно, я немного утрирую. Дружим мы уже второй десяток лет, и я хорошо знаю, что походы в баню – это может и традиция, только очень трудно выполнимая. Этой зимой, впрочем, как и прошлой, Невзоров только и успевает перебираться с одной съемочной площадки на другую. В работе продолжение “Простых истин”, “Марша Турецкого”, “Каменской”, и еще одного многосерийного сюрприза, который мы скоро увидим – “Леди мэр”, продолжения “Леди бомж” и “Леди босс”. Да еще актерский курс в ГИТИСе. И, конечно, театр имени Станиславского, где Борис, который год собирает аншлаги. А скоро еще одна театральная премьера…
- Баня - баней, зато теперь в твоем творческом багаже более сотни ролей в кино. И первая, которая приходит на ум, - роль легендарного кормщика Ивана Рябова в “России молодой”.
- Этот фильм, конечно, удача. Он был снят в рекордные по тем временам сроки: девять серий за девять месяцев! После “России молодой” стали узнавать на улице. Я уже мог выбирать сценарии, от чего-то отказываться. Но все равно четыре-пять картин выходило с моим участием. Вещь для актера полезная, постоянный тренинг.
- И много было удач, подобных этому фильму?
- Очень горжусь фильмом “Говорит Москва”. Радостная работа с Людой Зайцевой. За эту роль и вторую Госпремию дали. Но, к сожалению, зритель с фильмом почти не знаком.
Мою популярность подняла роль автора танка “Т-34” Кошкина в фильме “Главный конструктор”. Новым этапом стала картина “Люди на болоте” режиссера Турова.
- На премьере “России молодой” в Архангельске местные критики так оценили твой былинно-монументальный образ “Большого Ивана”: “Прекрасная роль! И у вас такая размашистая походка в фильме, настоящая наша, поморская”.
- А я улыбался в усы, вспоминая, как все съемки передвигался в гипсе: у меня была сломана нога. На натуре в Архангельске два раза снимали гипс, но тут доктор запротестовал. Тогда для проходов мне стали подкладывать досочку под больную ногу. Отсюда и появилась “морская” походка.
Вообще-то я был готов к роли кормщика Ивана Рябова физически. В детстве и гири поднимал, и плаванием занимался. В свое время очень увлекался парусным спортом, что, кстати, потом помогло мне на съемках “России молодой”, потому что я знал, куда штурвал повернуть и какой идет поворот. Как только сходил лед – где-то в апреле, - мы уже шли в плавание, стоя чуть ли не по колени в холодной воде. Лодки-то текут поначалу, пока не набухнут. Но мы этого не замечали. С тех пор закалка, наверное, и не позволяет часто болеть простудой.
- Помню, мы вместе ездили на 100-летие Есенина в Константиново, и ты там рассказывал, как в окрестностях этого села выполнял парашютные прыжки.
- Да, для незаслуженно забытого сегодня фильма “Парашютисты”. Но это особый разговор, мои прыжки. Нас готовили на базе Военно-десантного Рязанского училища, где тренировалась и сборная СССР по прыжкам с парашютом. Во мне уже тогда было чуть больше ста кило, а к прыжкам допускались люди до ста… А еще парашют весит 18 кг, так к тому же морозы были, мы в теплой одежде. Пришлось врачу выпускать меня, записав в медицинском листе: “примерно 100 кг веса”. А в самолет нас сажали на прыжки с женской частью сборной. Все очень милые девушки. Конечно же, как это мы, артисты, с павлиньими хвостами, и перед девушками опозоримся?! Вот и прыгали: Старчиков, Фатюшин, Саша Яковлева и я. Прыгали и прыгали как проклятые!
- Чего только не творят с бедными артистами! И налысо бреют!
- В картине “Маршал революции” я играл Блюхера. Отсняли пять больших эпизодов. И вдруг консультант вспомнил: события фильма происходят в период взятия Перекопа, а тогда Блюхер-то был лысым! Хорошо, что при пересъемке не побрили, а лишь загримировали лысину. Но сказали, что в таком виде я очень похож на Блюхера.
- Актерская профессия во многом загадочна. Что в ней первооснова – талант, труд, везение? А может, сочетание этих качеств и создает таинство перевоплощения?
- В актерской профессии никогда не отменялся капитализм. Можно еженощно проводить время на тусовках, там ты найдешь новую роль, новую возможность мелькнуть по телевизору. Но все равно мы выходим на сцену и видно, кто что значит. Вот этот – сынок, этот – протеже… У нас в профессии не проскочишь, если нет таланта или хотя бы способностей, и все это, конечно, помножено на труд.
- А что это такое – актерский мир? И вообще, он существует?
- Актерский мир – это реальность. Иногда он кажется мне самым честным. Хотя я знаю, что в нем много зависти, творческой ревности, много пересудов, перемалывание костей. Этот мир полон трагедий, потому что соотношение сложившихся и не сложившихся судеб в нем один к пятидесяти…
- Куда же деваются невостребованные профессией актеры?
- Мужики очень многие спиваются “по-черному”. Из женщин одна, реже две, с курса института в “деле”. Остальные, как правило, выходят замуж, остаются в семье. Многие уходят в религию.
- Почему в религию?
- Тут по утопичному восприятию нечто общее – служение чему-то высшему, и в церкви, и на сцене.
- Несколько лет назад ты дебютировал как режиссер фильма “У попа была собака”.
- Я давно мечтал снять свой фильм. А с этой картиной получилась интересная история.
Давно в Минске у меня был разговор с одним человеком. И я уже забыл о нем, как мне позвонили: “Есть сценарий и деньги”. Я согласился. Но когда прочел сценарий, стало ясно, что это чудовищное произведение: история человека, который вернулся из тюрьмы и мстит людям, упрятавшим его туда, мстит со стрельбой, пытками. После долгих переговоров удалось убедить заказчиков в другой схеме. Отсюда и название “У попа была собака” – герой должен вырваться из замкнутого круга, чтобы стать человеком. А когда эти спонсоры ушли, то и работа заспорилась какая-то веселая, придумчивая. На кинорынке картину закупили хорошо. И даже в Америке я видел ее пиратскую видеокопию в продаже.
Сейчас есть задумка снять “Соборян” Лескова. Большой телевизионный фильм. Пока решаем оргвопросы совместно с будущими производителями – Межрегиональным общественным фондом “Русская традиция”. Сценарный план готов. Это будет феерическая, немножко жутковатая картина. Есть наработки и по документально-публицистическому сериалу “Белые надежды”, где речь пойдет о судьбах русской эмиграции. В работе еще один телевизионно-публицистический проект. К сожалению, деньги у нас дают только на боевики и прочую чернуху.
- Одно время ты был популярным телеведущим, когда вел программу “Игрушки” на 31-м канале. Не хочешь поменять профессию и полностью перейти на ТВ?
- Наверное, нет. Театр сейчас - то место, где нет этакого криминального душка, окружающего нас в повседневной жизни, где не надо кривить душой. Отсюда внутреннее спокойствие. На репетиции или на спектакль идешь по улице неторопливо, думаешь об искусстве, о вечных ценностях…
- Твои театральные роли в “Дачниках”, в “Томасе Бекете” всегда собирали аншлаги. Огромный успех у спектакля “Мещанин-дворянин”, за главную роль в котором ты получил премию имени Смоктуновского. Но то, что творится уже несколько лет вокруг спектакля “Мужской род, единственное число…”, не поддается описанию. Роль там у тебя очень тонкая. Ты играешь депутата французского парламента, к которому приезжает бывшая жена, поменявшая пол и ставшая… полковником американской армии, да к тому же в финале выясняется, что от твоего героя ждет ребенка служанка, еще несколько месяцев назад бывшая мужчиной. Ну, а в жизни бывают такие сюрпризы?
- Да. Моя супружеская история не менее запутана. Еще в институте у меня была большая романтическая любовь, но жизнь нас разбросала, каждый прошел свой жизненный путь, потом каждый стал вдовцом. У Аллы Васильевны - сын, у меня - дочь. И совершенно случайно в Сочи на пляже пансионата “Актер” мы встретились… Через двадцать три года мы поженились!
- Ты из Астрахани. Что за город такой?! Оттуда Владимир Меньшов, Владимир Стеклов, Эммануил Виторган, певец Игорь Наджиев. И впрямь “кузница театральных кадров”.
- По крови я кубанский казак и родился на Кубани. Потом отца - ответственного партийного работника – перевели в Астрахань.
По окончании школы собирался поступать в медицинский, и когда шел туда подавать документы, на беду или радость, уж не знаю, по дороге попался ТЮЗ. Думаю, дай-ка зайду! И как в кино про Золушку, сразу наткнулся на главного режиссера. Он меня прослушал и тут же зачислил “артистом вспомогательного состава”. Но что это значит в периферийном театре, где артистов, особенно мужчин, не хватает. И я сразу же начал играть. Вершиной моего творчества в Астрахани стала роль Деда Мороза. Проработал сезон, и Эдик Купцов, в то время главный режиссер театра, сказал: “Ладно, езжай в Москву и попробуй поступить”.
В Москву я приехал поступать в Щепкинское училище, где проучился три года и… бросил. Тогда у меня было полное отторжение Москвы, ее жизни, московского образа мыслей. Я был периферийным мальчиком с чистыми идеалами, а когда столкнулся с реальной жизнью, она мне не понравилась.
Потом год дворничал. И снова поступил, только в Школу-студию МХАТ. Ей я очень благодарен. Мне повезло, застал почти всех стариков: Грибова, Станицына, Яншина, Массальского, Кторова, Тарасову, Еланскую. Актерство было их органичным существованием. Это, конечно, очень заражает – заряд на всю жизнь.
- Борис, что за мания - делать все своими руками? Квартиру ремонтировал, дачу строишь, а то тебя видят в гараже за починкой-приладкой любимой “конюшни”: “десятки”, алой спортивной “Митцубиси”, старенького “БМВ”.
- Сейчас не так часто. Просто был такой период в жизни, когда захотелось заняться хозяйством. Появилось немного свободного времени. Очень долго до этого не доходили руки. Слава Богу, что простой не затянулся, сейчас опять много снимаюсь. А вообще люблю мастерить что-то руками – у меня полно всякого “фирменного” инструмента. В удовольствие и газон подстричь на даче.
Автомобиль - другое дело. У меня такая профессия – исследователь душ человеческих. Поэтому всегда хотелось разобраться в машине, как в человеке. Хотелось исследовать душу автомобиля. Когда ты понимаешь, что в независимости от красоты и престижа, все авто похожи так же, как и все женщины. Все у них, от устройства до характера, то же самое. Просто одна считает себя дорогой, другая более дешевой. Когда я разобрался в машине, оказалось, что не все так уж и сложно. Это как живое существо, которое живет рядом с тобой. Иногда даже в минуты отчаяния разговариваешь с ним: “Ну что ты, друг мой сердечный, подвел-то меня. А я на тебя так надеялся…” А с другой стороны, ты знаешь все его достоинства, недостатки, знаешь, где его погладить, куда поцеловать…(смеется). Так что я не раз перебирал машину руками, изучал.
- И свидетельствую, водишь ты как супер-автогонщик!
- Опытный автомобилист по стилю езды может определить характер человека, который едет рядом с тобой. Легко узнать, дама ли за рулем (уже метров за триста), какая она: красивая или некрасивая. Автомобиль, его вождение – это лакмусовая бумажка человеческого характера. Понимая эти законы, ты чувствуешь себя на дороге легко, просто отдыхаешь… в пробках (смеется)!
- Не чужды тебе и кулинарные таланты.
- Готовить я люблю. Это, кстати, хороший способ борьбы со стрессами. И если честно говорить… люблю поесть! К тому же еще и на ночь! Я – “мясной человек”. Шашлык – любимое блюдо. Причем не предметно как мясо, а шашлык как некое действо, как застолье, как ритуал… почти как праздник какой-то. Я даже знаю один секрет: никогда нельзя покидать то блюдо, которое готовишь. Надо все время быть рядом, “ласкать” его своей энергетикой. Блюдо должно чувствовать, что за ним ухаживают, как за женщиной, тогда оно получится! Даже если оно из какой-нибудь ерунды, которая оказалась под рукой. Когда вдруг соединяются какие-то несовместимые продукты, абсолютно случайные, иногда получается такая вещь неожиданная! Наверное, так надо поступать и в жизни: исходить из того, что у тебя есть, и стараться из этих кубиков что-то сложить. Тогда сразу включается фантазия.
- Тебе чуть за пятьдесят. Ты любим и обласкан зрителями, на улице у тебя берут автографы. Ощущаешь себя звездой?
- У нас не знают, что такое звезда, и долго еще знать не будут.
Во-первых, это другой юридический статус, когда картину можно “сварить” только с тобой, и ты за это получаешь миллионы. Ты уже не только исполнитель – ты соучастник и совладелец.
Во-вторых, там (а я жил в Голливуде, и в Испании снимался), чтобы стать звездой, надо пройти определенные круги ада. Звезды – это механизм, приводимый в движение десятками, сотнями людей: продюсерами, агентами, кутюрье, стилистами… И все они кормятся от звезды. У нас же есть люди популярные, да и то это понятие больше относится к эстраде.
Когда я снимался с мировой звездой Изабель Тервуд, ее привозили на правительственном лимузине, а меня – на “рафике”, хотя и она, и я играли главные роли. Правда, меня тоже давно возят в других авто, но в остальном… Это как наша хоккейная суперлига и НХЛ.
Разговор в Малом театре в 2012 году
- Островский утверждал, что «Всякое художественное произведение дает мысль — и не одну, а целую перспективу мыслей, от которых не отделаешься. Голые тенденции и прописные истины недолго удерживаются в уме: они там не закреплены чувством. Сказать умное, честное слово - не мудрено: их так много сказано и написано, но чтоб истины действовали, убеждали, умудряли — надо чтоб они прошли прежде через души, через умы высшего сорта, то есть творческие, художнические. Иметь хорошие мысли может всякий, а владеть умами и сердцами дано только избранным». Как, по-вашему, Островский по-прежнему владеет умами и сердцами зрителей?
— Это удивительное состояние, что происходит с пьесами Островского! Сейчас наконец-то ты на собственной актерской шкуре начинаешь понимать, как много-много лет назад люди жили по тем же законам и по тем же сюжетам, по которым мы живем сегодня. Нельзя не вспомнить слова моего героя из пьесы «Волки и овцы» господина Лыняева, которому, когда говорят: «На свете люди ж живут!», он возражает: «Разве ж люди? На свете живут только волки и овцы. Только волки кушают овец, а овцы смиренно позволяют себя кушать». Согласитесь, эти выводы, сделанные полтораста лет назад, очень актуальны сегодня! И правоту этих слов каждый раз подтверждает бурная реакция зала.
— Значит наше нелегкое время удивительным образом «оживляет» классику? Получается, что мы вернулись в своем развитии на полтора века назад?
- К сожалению или нет, но это так. Мы, артисты, недавно после «Ревизора» собрались поговорить о прошедшем спектакле и вдруг поймали себя на мысли, что сегодня реакция зала на классику совсем другая, чем лет двадцать пять назад. Зрители теперь не только понимают, они чувствуют, о чем идет речь. Сопереживают героям, потому что им стали близки жизненные проблемы из пьес того же Островского. Раньше этого не было. Более того, скажу честно, и артисты тоже стали понимать, о чем они все-таки играют!
Большинство пьес Островского неоднократно ставились в театре. Те же «Волки и овцы», по-моему, четыре раза. До революции, в советское время и после развала СССР. И удивительно, что, если в социалистические времена артисты играли как бы про «ту жизнь», про незнакомую нам и непонятную «царскую Россию». По нашим «коммунистическим принципам» мы абсолютно не могли понять, что на самом деле происходит в пьесе. И вдруг, та же самая волна ситуаций, трагедий, человеческих отношений, описанных Островским, реально свалилась на наши головы, не как актеров, а как людей, и нам открылась та картина страстей и переживаний, которую описывали классики. Изменилось восприятие времени актерами и зрителями. Все стало близким, болящим и понятным. Теперь царит гармония взаимопонимания между людьми, играющими спектакль и людьми, сидящими в зале. И мы, актеры, получаем от этого колоссальное удовольствие на сцене, но по себе знаем, как тяжело стало жить.
Поэтому Островский, конечно, классик, а его пьесы актуальны сегодня, как никогда. Ведь и он жил, и мы живем в эпоху «дикого» страшно несправедливого капитализма. Ничего с тех пор не изменилось! И как это ни трагически будет звучать, оглядываясь по сторонам, глядя на то, что творится в Европе и в Америке, ничего в ближайшем обозримом будущем не изменится к лучшему, ведь мы слепо копируем их опыт.
- Александр Николаевич отмечал, что «Русский писатель почить на лаврах не может: он должен продолжать работать без отдыха и без устали; сегодня окончив одну пьесу, он завтра же должен заботиться о другой, чтоб не застала нужда врасплох, чтоб средства для существования не прерывались». Всего он написал 47 пьес, и перевел больше 20 пьес Карло Гольдони, Никколо Маккиавелли, Мигеля Сервантеса, Публия Теренция и других. Диву даешься, сколько всего успел! И при этом, какой великолепный русский язык, удивительно точные персонажи и жизненные ситуации…
- А сколько пословиц и поговорок, исконно русских, но забытых слов мы узнаем из его пьес! Или проблемы, которые он поднимает, они же те, что и сейчас: жуликоватые предприниматели, нечистые на руку чиновники, несчастная любовь, брак по расчету. Унылость существования в захудалом местечке, где серая обыденная жизнь вызывает страстное желание одиночек вырваться из этого омута… Разве эти ситуации не из нашего времени?
Помню, в студенческие годы я хотел написать работу «Что бы сочинил Лев Толстой, если бы жил в коммунальной квартире?» То есть, хотел описать возможности и мысли гения, поставленного в определенные бытовые условия и окруженного определенными жизненными обстоятельствами. Так вот, если войти в дом-музей Островского в Москве на Малой Ордынке, то сразу четко начинаешь ощущать, откуда всё берется в его пьесах… Вот этот маленький замоскворецкий домик, где жил странный человек, который вечно что-то писал и даже умер за письменным столом, а иногда уходил в запой, наверное, от той жизни, которая его окружала. Дом - образчик купеческого быта, где, кажется, выгляни из любого окна и увидишь жизнь, без прикрас описанную Островским. Жесткую, если не жестокую действительность, войну за свою жизнь «овец» с «волками». Этот дух выживания остался в этом доме. Вот почему он «пахал» за письменным столом! Он не ждал милости и призывал к этому других. И результат фантастический – большинство пьес – шедевры!
- А еще и Малый театр называют «Домом Островского». Это символическое название?
- Конечно же, нет! Малый театр вышел из драматургии Островского. Он любил этот театр, болел за него душой, все первые постановки были осуществлены здесь и под его присмотром. Много писал для нашего театра, и именно в его стенах Островский стал одним из благодатных драматургов, у которого есть гениальные роли для старшего поколения актеров, для опытных и возрастных артистов. Поэтому в Малом были великие и Яблочкина, и Пашенная, которые играли знаменитых «островских старух»…
И не случайно 27 мая 1929 года в Москве был открыт памятник Островскому работы скульптора Николая Андреева именно перед зданием Малого театра.
Сегодня в нашем репертуаре целая россыпь блистательных пьес Островского: «Бедность не порок», «Правда – хорошо, а счастье лучше», «Свои люди – сочтемся!», «Волки и овцы», «Не было ни гроша, да вдруг алтын», «Дмитрий Самозванец и Василий Шуйский». Ну, где еще столько идет столько спектаклей этого драматурга?!
- Кстати, о названном вами в списке последнем спектакле. В 1866 году Островский, в сотрудничестве с драматургом Николаем Соловьевым, написал сложнейшую историческую пьесу в стихах «Дмитрий Самозванец и Василий Шуйский». Как вам дается роль Шуйского на сцене Малого театра?
- Сложно пришлось! Но хорошо, что огромная историческая пьеса в стихах, одна из крупнейших и сложнейших в мировой драматургии, вдруг, неожиданно даже для нас, оказалась весьма созвучна нашему времени! Василия Шуйского всегда считали коварным интриганом, дошедшим до власти не совсем праведным путем, а Островский вывел его радетелем Земли Русской. Почему? Он отошел от канонов официальной историографии, созданной в угоду царской династии Романовых, и во - многом восстановил справедливость. Сложнейшую фигуру Шуйского, действовавшего в трагичных исторических обстоятельствах, драматург наделил патриотическими чертами, что и было на самом деле. В основном монологе Шуйский обращается к жителям Москвы на Красной площади с воззванием отстоять Россию. И зал всегда встречает его речь бурной овацией. Островский уже тогда почувствовал актуальность этой темы, о нашем месте в мире, о том, что мы такие большие и такие самостоятельные, и поэтому раздражаем Запад и Восток одним фактом своего существования. И это, как вы понимаете, очень современная тема в наши дни. Поэтому пьеса, довольно «тяжеловесная» во всех отношениях для современного зрителя, имела неожиданный успех. Зал замирал с первых минут и долго не отпускал актеров по окончании спектакля. К сожалению, сейчас спектакль не идет, так как основную сцену поставили на капитальный ремонт.
- То есть ремонт приносит головную боль? На творческом процессе он сильно отражается?
- Как говорит наш худрук Юрий Мефодьевич Соломин: «Просто мы плотно репетируем. С 10-ти утра один спектакль, с 15-ти – уже другой. С начала сезона мы выпустили четыре спектакля – такого вообще никогда не было. Но нас же загнали – нужно как-то оправдываться, нужно зарабатывать деньги. Вот что нам говорят постоянно: «Нужно зарабатывать деньги».
- Оказывается, и Малый театр заталкивают на рельсы «дикого рынка»? Угробим Малый и что останется?! Это все равно, что Третьяковку или Русский музей, сокровищницы нашей национальной культуры, перестраивать под рыночные лекала! Островский отмечал: «Без театра нет нации». А Иван Гончаров уже о драматурге говорил: «Только после Вас мы, русские, можем с гордостью сказать: «У нас есть свой русский национальный театр».
- От «русского национального театра» постоянно требуют новаций! По типу экспериментов в Большом театре, каждую премьеру в котором сотрясают скандалы. Не думаю, что это правильный путь.
- Про «новации»… Так и вспоминаются слова Островского: «Многие полагают, что поэты и художники не дают ничего нового, что все, ими созданное, было и прежде где-то, у кого-то, но оставалось под спудом, потому что не находило выражения. Это неправда. Ошибка происходит от того, что все вообще великие научные, художественные и нравственные истины очень просты и легко усвояются. Но как они ни просты, все-таки предлагаются только творческими умами, а обыкновенными умами только усваиваются, и то не вдруг и не во всей полноте, а по мере сил каждого».
- Точнее не скажешь. Как я утверждаю, «Дом Островского» – это, прежде всего, театр для взрослых, для людей, созревших в своем ощущении жизни. Хорошо, что пока еще вообще существует Малый театр: классический репертуарный театр в полном смысле этого понятия.
Сегодня ведь как происходит? Приходит режиссер в театр и говорит: «Я задумал проект, и под его реализацию мне нужны такие-то актеры, художники…» То есть, если говорить условным «ТЮЗовским языком», то это выглядит примерно так: на роль «Волка» они приглашают Волка, а на роль «Зайца» приглашают Зайца и так далее. Идут этаким простым кинематографическим путем. Ну, а что тут возразить? Так удобно.
А весь смысл репертуарного театра, весь азарт жизни в нем заключается в том, что группа людей, довольно ограниченная, разыгрывает какие-то сцены, и это может быть стократ интереснее, когда «Волка» играет Заяц, а «Зайца» играет Волк. В этом есть своя манкость, своя история развития для зрителя, своя интрига в происходящем, когда, к примеру, одна и та же актриса играет сегодня хищницу «Лису», а послезавтра «Красную шапочку». В этом есть внутреннее развитие артиста, а когда Волк всю жизнь играет «Волка», это может быть, более достоверно выглядит, но это превращает актера в «Джигурду», в некую данность, в некую фактуру. Это несчастье для актера, которого всю жизнь используют подобным способом! В воспоминаниях Тихонова, нашего знаменитого «Штирлица», он с таким отчаянием восклицает: «Так я же не артист, я фактура!» Он по-хорошему завидовал тем артистам, роли которых заставляли их ломать себя и с болью и страданиями перевоплощаться в кого-то. И это правда! В репертуарном театре ты каждый день строишь новый мир и новую жизнь. А когда артист всю биографию возводит один и тот же дом, это каторга! Вот чем так дорог нам традиционный русский репертуарный театр и тем интересен зрителю. Театр, который сегодня всеми силами хотят загубить «новациями» и прочими профанациями.
МХАТ уже довели! Олег Ефремов, думаю, там, на небесах, в ужасе от того, что сегодня происходит на его сцене. Я уж не говорю о Станиславском и Немировиче-Данченко, которые создавали МХАТ, как психологический театр. Как один критик, верно, высказался о сегодняшних тамошних режиссерах – «неталантливые недоучки из самодеятельности». Действительно, у некоторых даже высшего образования нет! Так вот они в погоне за некой «условностью» превратили его в условный театр. За их «творениями» не видно труда, а лишь эксперимент, ради эксперимента. Не хотел бы я дожить до подобного в Малом театре.
- «Что это за искусство, которое дается без труда? Если сценическое искусство таково, то оно не искусство, а или баловство, или шарлатанство» - писал Островский.
- Совершенно так. Он же отмечал: «Актером родиться нельзя точно так же, как нельзя родиться скрипачом, оперным певцом, живописцем, скульптором. Чтобы талант выказался и был признан, художнику нужно покорить технику того искусства, которому он посвятил себя, но покорить технику нельзя иначе, как усиленным уединенным трудом и энергией». На этом стоит Малый театр – «Дом Островского».
НЕВЗОРОВ Борис Георгиевич. Родился 18 января 1950 года в станице Староминская Краснодарского края. Окончил Школу-студию МХАТ (1975 г.). В Малом театре — с 2005 года.
Приз Всесоюзного кинофестиваля «За лучшую актерскую работу» (1982 г., за фильм «Люди на болоте»). Лауреат Государственной премии России им. братьев Васильевых (1985 г.). Серебряная медаль имени А. Довженко (1986 г.). Премия «Киношок» в номинации «Лучшая роль» (1993 г., за фильм «Наводнение»). Приз кинофестиваля «Созвездие» за режиссуру художественного фильма «У попа была собака...» (1995 г.). Театральная премия имени И. Смоктуновского за роль Журдена в спектакле «Мещанин-дворянин».
Снялся более чем в ста фильмах.
В 2011 году удостоен звания Народного артиста России.
Роли на сцене Малого театра:
2006 г. - Ляпкин-Тяпкин, «Ревизор» Н.В. Гоголя, режиссёр Ю. Соломин.
2007 г. - Василий Шуйский, «Дмитрий Самозванец и Василий Шуйский» А.Н. Островского, режиссёр В. Драгунов.
2009 г. - Лыняев, «Волки и овцы» А.Н. Островского, режиссёр В. Иванов.
2010 г. - Чубуков, «Свадьба, свадьба, свадьба!» по А.П.Чехову, режиссёр В. Иванов.
2010 г. - Сатана, «Дон Жуан» А.К.Толстого, режиссёр А. Клюквин.
2012 г. - Александр Егорович Ванюшин, «Дети Ванюшина» С.А. Найдёнова, режиссёр В. Иванов.
Разговаривал Владлен ДОРОФЕЕВ