Не ищите меня нигде. Не просите адрес и номер телефона. И на странице в соцсетях сообщения могут только скапливаться. Я мертва. "Лишь двадцать семь навсегда осталось с тобой". Эта песня про убийство бизнесмена, а меня тоже убили в двадцать семь лет. Лариса Камболина - страница Вк, фото во весь рост на фоне стены, помечена как страница умершего.
Даша Собакина - милая девочка, жила по соседству. Словно с картинки сошла: фарфоровая кожа, светлые волосы в двух толстенных косах, ярко-голубые глаза. За длинные косы её очень хвалили все взрослые вокруг, хотя она сама недоумевала: с цветом волос родилась, а длину просто выбрала. Конечно, отличница. Пока не допишет домашнее задание, спать не пойдёт, часто и ложилась спать сразу после точки. Поделки, проекты и прочее. Портрет на стенде "Гордость класса"; учительница постоянно ставит в пример, отчего одноклассники обижаются и злятся на любимицу. Жалко Дашу, в классе нет друзей, но их тоже можно понять: когда непосильные проекты или поделки считаются посильными, а ставить за них двойки - нормальным только из-за того, что "одна Собакина всё сделала, имеет совесть", это выглядит как зазнайство отличницы.
Дружили семьями. Родители в одной школе учились. Когда я пошла в последний класс, родилась Даша. Я младшая в семье, восьмая, она первая и запланированная. Хотя я изначально была для неё тётенькой, а не подружкой для игр, почему-то она меня очень любила. Звала в гости, играла с моими детьми, вместе встречали праздники. Даша хотела быть похожей на меня. Я очень похожа на юную Си Си Кетч, только волосы очень тёмные, сильно вьющиеся, я стригла их выше плеч. И глаза карие.
Неоднократно Даша спрашивала свою маму:
- А я ведь буду как Лариса, когда вырасту?
- В чём-то да, как все люди. А зачем тебе такое сходство? Будь собой.
- Ну, просто я такая маленькая, а Лариса вся такая. Хочу внешность точь-в-точь.
- Тогда ты не будешь блондинкой, и глаза будут карими, как у большинства людей.
- Это я не хочу.
- Сейчас ты ребёнок, радуйся детству. Сейчас у тебя такая нежная кожа, детский прозрачный голос. Взрослая жизнь длится куда дольше детства, всё успеешь.
- А у меня волосы не потемнеют?
- Бабушка блондинка, не знаю…
- Не потемнеют? - Даша испытующе смотрела.
- Я в твоём возрасте темнее была. Поэтому, скорее всего, нет.
Помню, как однажды мы ночевали вдвоём. Это был её второй класс. Даша прыгала от радости. Олег с детьми уехал к маме, любил так. В пятницу вечером Дашина мама, старше меня на десять лет (она не родила после школы, как я, а решила подождать), проинструктировала. Даша делает уроки, сочинение. Выписывает на белоснежной странице тетради: "Я - Лариса Черникова. Я - Ирина Круг. Мне скоро исполнится восемь лет. Почему так путаются мысли? Почему так часто меркнет свет? Опять эти чёрные тени девяностых, которые ни разу не святые". Я увидела и засмеялась.
- Что смешного? Я хочу пятёрку.
- Не рановато ли тебе? В восемь лет замуж не выходят. Ты не понимаешь значения и песни этой не знаешь.
- Я хотела красивее.
- Но ведь видно будет, что списано.
У положительной девочки был и недостаток: приучилась быть совой.
- Лара, а ты что, уже спать? Десять часов.
- Да, ложусь. Устала.
- Что, спальную рубашку не надеваешь?
- Нет, неудобно.
- Что, прямо так и спите здесь вместе?
- Да. Вырастешь - тоже будешь.
- А всё-таки почему такое сочинение мне не по возрасту?
- У каждой из них мужа убили.
Я забыла про свой возраст, что Даша уже из другого поколения, которое не смотрело по телевизору фильмы со стрельбой. У них-то планшеты с рождения и родители, берегущие детскую психику. У меня-то дома не так. Вот и рассказала о временах моего раннего детства.
Однажды Даше пришлось самой идти из школы. Ноябрь, конец, лёд только сковался. Настя, одноклассница! Вода плещется. "Даша, помоги, я упала, никого нет". Может, шарф ей протянуть, как учили? Настя худенькая. "У каждого свои проблемы", - послышался из глубины души мамин голос. "Ты одна у родителей. Других людей много, а горе потери ребёнка хуже всего. Не надо никогда никакого героизма, не слушай то, что говорили в школе". Так, Настя троечница из бедной семьи. Мама её в конкурсах не участвует и проекты не делает. Даша нужнее родителям, в неё определённо больше вложено.
Домой, срочно! Даша бежала, тяжеленный рюкзак бил по спине и замедлял. Ей казалось, что под ногами ледяная река, и вот-вот пролом дойдёт до неё. Даже дома не оставляло это ощущение. На завтра очень много задано. Руки механически раскладывают содержимое портфеля. Аккуратнее надо писать, буквы красивее! А вдруг бы погибла там? Так, прочь эти мысли. Тут упражнение о птицах зимой.
Даша нагрела градусник. Завтра ни в коем случае нельзя идти в школу.
- Горло покажи. Чисто.
- Но мне плохо, я заболела.
- Воспаление хитрости лечится трудотерапией. Пятёрку вместо тебя кто получит? Настя?
- Мама, не говори о ней.
- Вы поссорились?
- Да так, ничего…
- Вот завтра помиритесь как раз.
- Мама, я не могу…
- Учительница поможет. Не бойся.
- Это что, переходный возраст в восемь лет? - вмешался папа.
- Да почти девять уже. Такое бывает. Хотя физически - ребёнок ребёнком.
Даша особенно долго, как трёхлетняя, сопротивлялась укладыванию спать. Спящей она будет похожа на мёртвую. Что сейчас думает Настя? Наверное, никогда не будет общаться с трусихой. Это не ерунда какая-нибудь, не синяк поставить и не наябедничать. А вдруг она так сильно простудилась, что скоро умрёт? Такое бывает. А вдруг… Дальше не хотелось думать.
Утром вставать особенно не хотелось. Собакина спала и на стуле, одеваясь, и за завтраком. Мама удивлялась. Может, подумает, что заболела, и оставит дома?
- Сегодня у вас ВПР. Пропуск - лишние проблемы.
- Мама, дело не в учёбе…
- Поругалась? Так будь смелой, не прячься. У меня в детстве трусов не уважали.
Даша шла, стараясь растянуть расстояние. В класс зашла уже после звонка.
- Ребята, печальная новость. Настя Щукина вчера утонула в реке.
Дальше мимо Даши пролетела вся ругань в адрес администрации, устроившей опасный тротуар. Откуда-то издалека доносились слова о прощании. Дружить не будет! Поганая ты, Дашенька. Фу.
Дальше хотелось углубиться в уроки, пятёрка за проект совсем не радовала. Даша должна была умереть. Сидеть здесь должна Настя. Собакина украла чужую жизнь. Лариса, рассказавшая, как человек погиб, защищая жену и тёщу, точно не поймёт и отвернётся. На уроке начали рассказывать про пионеров-героев. Как жжёт внутри! Учительница не знает. Потом коряво накалякала по русскому языку и не дописала с доски задачу по математике. Как-то всё равно уже.
Даша единственная в семье, желанный ребёнок, много вложено. Будет долго жить, окончит школу и вуз с пятёрками, родит таких же золотых детей, будет подкидывать деньги родителям. Она самая перспективная, будущее России. А вдруг Настя не будет учиться после школы? У слабых школьников интерес к учёбе быстро спадает, стоит на пороге появиться переходному возрасту. Это мама не раз говорила. Рано забеременеет, будет работать на кассе, плохому Дашу научит.
Собакина постоянно убеждала себя в том, что поступила правильно. Зачем лучшей отдавать жизнь за худшую? Ребёнок должен быть желанным, иначе без огромных вложений не станет достойным членом общества. А вряд ли Настю хотела слишком юная мама-школьница. Лучше малое потерять, не отличницу, а троечницу, залётную, а не долгожданную. Пыталась повеселеть, включила модную у сверстников песню, но подростковое пришепетывание совсем не цепляло. Может, Ларисины любимые послушать? Как-то неуютно. Эти взрослые мужчины и женщины обязательно пришли бы на помощь. Вот точно.
После длинного дня Даше приснился сон. Роется она в мусорке и всё что-то ищет. А мимо идёт… выросшая Настя! Училище окончила, замуж вышла, счастлива. "Но я же отличница"! - во весь голос заорала Даша. - "Запланированная, долгожданная, со мной много занимались"! Топала ногами и злилась.
Второй день пустое место за партой. Опять одни пятёрки. Опять тетради цветом белый в синеву. Всё по единому орфографическому режиму, десять клеточек до слова "задача". В школу Даша шла теперь другой дорогой, где не видно того места. "А был ли мальчик? Может, мальчика-то и не было". Для Даши ничего не изменилось, те же уроки, те же внимательные мама с папой.
А может, всё-таки?.. Настя хорошая. Как не хочется жить, противно внутри! Осталась бы жива Даша, прохожий обнаружил через полчаса. Продержаться можно было! Да даже если бы погибла! Всё равно сейчас жить не хочется. Пятёрки сейчас - они на костях преданной подруги. Лучше бы одни двойки были. С кучей замечаний. Зачем вообще всё? Никто ничего не знает, думают, что Даша хорошая.
На прощании Собакина постояла со всеми, но так и не смогла пересилить себя и подойти, посмотреть в мёртвое лицо. Вот бы было сейчас не сегодня, а позапозавчера. Впервые случилось непоправимое. Не помарка в тетради. Когда Настя получала двойку, ей говорили: "Ничего, ты же никого не убила". А Собакина человека убила. Как жить не хочется! Вот бы не возвращаться домой, не дожить, как Настя не дожила.
Это был Дашин четвёртый класс. Незадолго до моей гибели. Я тогда была в больнице, и Даша не хотела мне звонить или писать. Боялась. И держала всё в себе. Ещё будет бесконечно много дней, со школой и без школы. Ещё семьдесят лет ей жить и уже не поговорить с Настей, не сказать "прости". Но домой всё же пришла. Одним днём больше, это погоды не сделает. Ещё завтра можно взять.
Правило по русскому языку совершенно не волнует. Зачем, если нет будущего? Даша ничего не пишет и смотрит невидящим взглядом. Архиважная тема по математике. Ну и пусть! Скоро выпускной в среднюю школу, тетради не смотрят по рядам, как у школьных новобранцев. Не отвечала совсем, учительница подумала, что отличница педагогично решила расшевелить других, не пропускать же уроки ради этого.
Уроки на пятёрку. На завтра, послезавтра и вообще все. Аутично раскладывать все предметы. Мама хвалит. Что ж, она не знает. Та же комната, тот же двор. Та же школа. Вот бы сменить вообще всё, зачеркнуть, с чистого листа. Но переезжать ни с того ни с сего по этой причине не согласятся. Как всё надоело, повторение одного и того же, как кондиционер гоняет один и тот же воздух.
Урок начался с Дашиных рыданий. Только бы учительница заметила! А то ведь у Даши был жуткий план. Все подумали, что опять из-за помарки. Или домашку не сделала.
- Даша, что ты плачешь?
- На перемене поговорим. Это долго.
Собакина постаралась успокоиться, чтобы чётко говорить. Всё, всё выложила учительнице. И про трусость, и про единственность. И про страшные мысли. И ещё про все плохие поступки, совершённые в жизни, что вспоминалось в последние дни особенно чётко. Урок уже начался, а разговор продолжался.
- Да, современные ценности - реальное зло. Всё равно ты поняла, что надо спасать.
- Настя уже меня не простит! Она мёртвая.
- Люди не исчезают. Попроси прощения.
Даша попросила, в тот же день. Но всё равно помнилась прочитанная на уроке притча, где за каждую нанесённую обиду герой забивал гвоздь, помирившись, вытаскивал, но дырка-то оставалась. Скоро ли зарастёт в душе путь трусости? Не побежит ли в следующий раз Даша по знакомому сценарию? А будет ли ещё такая ситуация, шанс исправиться? Настя неперспективная? Она бы так не поступила.
Трусы неперспективные всегда. Даже если не надо никого спасать. Трус не поделится знаниями с одноклассниками, боясь отвечать у доски. Побоится подружиться с новеньким в классе. Зароет в землю таланты, испугавшись труда и возможных неудач. Не подарит любовь парню или девушке, прекрасная пара не сложится, потому что оба из страха не сказали друг другу. Не родит детей.
Сектантам хотелось крови. После посвящения они чувствовали себя какими-то ненастоящими. Им шибко не понравилось, когда я остановила их попытку агитации на студенческом мероприятии, куда была приглашена как выпускница. На стадионе, куда они толпой меня вывели, было пусто. Вместо камер - муляжи. Не вырваться. Заговорили по очереди:
- Ты нам перешла дорогу очень сильно. Тогда, несколько лет назад, ты выключила молодёжную музыку, модного исполнителя, и включила старьё. Нам это не понравилось, но мы простили. Сейчас ты сорвала нашу презентацию. Теперь ты просто обязана забыть навсегда про свою религию (думаем, она у тебя есть, раз не смогла перенести жёсткие песенки) и принять у нас посвящение как рабыня.
- И это не выбор. Ты сдохнешь, если не согласишься.
- Может, лучше просто изнасилуем её?
- Да не, ещё ребёнок родится, будет хорошим человеком.
- После насилия делают аборт.
- А вдруг она против абортов?
- Ладно, не будем. Ведь секс бывает и приятным, а убийство - точно нет. И будет она жить долго и счастливо, любить этого ребёнка, потому что он не виноват.
- Зло в жизни победило, понимаешь? Вот сейчас ты испугаешься, задрожишь и быстренько согласишься. Против грубой силы нет приёма.
- Ты посвящённая в сатанизм или ты мёртвая. Третьего не дано. Решай очень быстро.
- Ты в любой момент можешь передумать, и мы тебя помилуем. Только не слишком поздно, а то не спасём.
- Ну, что, будешь посвящаться? Бадик зря тебя напугал, будешь просто числиться у нас и приходить иногда, насиловать не будем. Сделаем несколько тату и отпустим домой.
- Просто состоять в секте сатанистов. Для массы. Убивать никого не будешь. Ну что, идёт.
- Нет, - я сказала первые слова среди них.
Я что, не верю, что правда убьют? Как раз-таки это слишком похоже на правду. Что, их вера, которая против жизни, так сильна, что способна подчинить себе? Добро слабое и уступчивое? И отошло в прошлое, уже не в моде, своя рубашка ближе к телу? Нет, что это за вопросы, если я точно знаю ответ? Это как прятаться от вызова к доске, когда готова к уроку. Конечно, потерпеть несколько часов, а не потом всю жизнь презирать себя. Я отдам жизнь и домой не приду. Мои будут беспокоиться, звонить. Но проще пережить смерть любимого человека, чем его предательство. Я ведь не перестану существовать, просто перееду. Не увижу эти дома и улицы, не поговорю с теми людьми. Ну и пусть! Будет другое.
Я схвачена очень плотно, рот закрыт. Теперь зафиксировали и раздевают. Шапка и варежки полетели, как в детстве неприятные одноклассники отнимали и забрасывали. Мороз двадцать градусов, можно просто замёрзнуть насмерть. Куртку стянули. Уложили в снег. Дрожу, мокро и холодно. Шею жжёт, снег попал за шиворот. Сапоги с ног полетели, как мусор. Холод обжигает. Хотя в голоде, холоде, ожоге главная не боль, а страх - повреждения, что дальше будешь болеть. Мне всё равно умирать, поэтому надо расслабиться и принять эту боль. Как, бывает, сорвёшь заусенец, но сжимаешь этот палец снова и снова, чувствуя боль, ведь понимаешь, что опасности нет. Так и здесь, сейчас.
Самый первый взял нож и аккуратно провёл по щеке. Потом по другой, как в дикарском обряде.
- Может, передумаешь? Ты так молода, вся жизнь впереди. Просто пойдёшь домой.
- Мы пока только начали, как только передумаешь, сразу прекратим. Но не опоздай, а то умрёшь.
Я отрицательно промычала. Время работает на меня. Руку проткнули, ногу. И смотрят выжидательно. Нет, ребята. Ножом в живот, в грудь справа, фраза "ты полегче, а то сдохнет быстро". Жжёт морозом и трясёт, руки и ноги словно не мои, а косметические протезы. Может, выживу? Не через предательство, конечно. Может, кто обнаружит и прекратит казнь. Вот уже они поняли, что я хотела сказать, перешли к тяжёлой артиллерии: шея, запястья, все артерии.
Повреждённые крупные сосуды надо прижать. Но мне рук не хватает. Кровь течёт, меня совсем не пугает её количество. На снегу расплываются огромные пятна. Очень болит голова, тошно.
- Мы пошли. Всё!
- Точнее, побежали.
Снег звонко скрипел под их ногами. Кровь течёт уже слабее, ведь мало осталось. Не могу пошевелиться, не чувствую себя. Я умираю.
Медработник посмотрел в глаза моим родственникам:
- Будете кремировать или хоронить?
- Хоронить, - отвечал мой Олег. - Мы любим её.
Он вместе с моими родителями совсем не плакал, глядя на бугор мёрзлой земли:
- Ты ведь всё равно оживёшь потом, в конце времён. Что плакать?
- Что ж, лучше так видеть Ларочку, чем в рядах сатанистов.
Добрые слова, светлая печаль, переходящая в мир на душе. Признали спокойно, что у меня такой срок жизни. Поехали в командировку, нянчат малышей, дети спокойно учатся.
В этот же день у Собакиной день рождения, десять лет, прямо первый юбилей. В школе спели английскую песенку, а ещё бедному соседу по парте пришлось отвечать вместо неё и получить две двойки. В календаре ожидания, который Даша всегда начинала с первого сентября, вчера был вычеркнут последний день. Дома по семейной традиции спрятан страстно желаемый подарок.
Время перешло уже за семь часов.
- А где Лариса? Обещала ведь прийти.
- Она… уехала.
- А почему не сказала?
- Срочно, понимаешь?
- Пойду искать подарок.
Уже наедине:
- Я сделала вакуум.
- Аборт, что ли?
- Да.
- Опять!
- А что? Даша должна быть одна в семье.
- И про Ларису ребёнок будет спрашивать.
- Не портить же ребёнку настроение в такой праздник!
- Мне плохо, - застонала Даша.
Скорая помощь приехала быстро, но сразу же дали плохой прогноз:
- У вас другие дети есть?
- Нет, и никогда не будет! - зло отрезала мама.
Уже в больнице родители разговаривали:
- Я выбью больничный!
- Не спеши. Может, и не понадобится.
Врач вышел к родителям. Томительное ожидание заканчивалось.
- Мы сделали всё, что могли.
- Даша осталась инвалидом?
- Даша умерла.
- Где она?
- Смотрите.
- Она же подключена к аппаратам!
- Отключаем. Человек умер. Зачем нам вас обманывать?
- Подождите…. Дайте попрощаться.
Руки лезут в Интернет. Компания по заморозке, чтобы в будущем оживить. Но там умерших только. Их нет в живых официально. Не то. Так знакомые заморозили сына, разбившегося в аварии, хотят сделать человека будущего. Религия говорит, что душа ушла, и теперь искусственно уже не оживишь, только после конца мира.
- Даша жива, понимаешь?
- Увы, врач прав.
- Нет, Даша не умерла! Ты что, с ними заодно? Все мужики такие! Не умеете вы любить детей, потому что не рожаете и не кормите.
- Ещё успеете попрощаться, - напоминал врач, - когда будете кремировать или хоронить.
Несчастная мать повернулась к мужу:
- Мы что, Дашеньку закопаем, как Лариску? Она у нас что, тоже одна из восьми детей? И будет счастливая старость: семь детей живы, всё в порядке.
- Мёртвых тоже любят.
- Ага, любят. Зарыли и забыли. Мы что, тоже кукольное личико и милые косички скроем бугром земли, пусть исчезнут навсегда?
- А зачем держать мёртвое, тратя деньги?
- Умершие люди - их нет. Что, мы будем говорить, что у нас нет детей? Умершие аннулируются.
- Ну, например, вдова и девушка - не одно и то же…
- Сравнил! Мужей может быть много, а ребёнок один.
- Кстати, почему один? Может, подарим жизнь и любовь кому-нибудь ещё…
- Ты что, Дашу решил променять на здоровенького?! Стал ребёнок неудобным - сделаю нового?
- Ты не поняла. Это будет абсолютно другой человек. Никто не идентичен брату или сестре, даже близнецы - разные люди. Что, самой не интересно узнать, какие ещё дети у нас могут быть? Какие будут генетические комбинации, таланты, личности, судьбы. Лариса и её родители в чём-то правы.
- Нет, ни капельки не интересно. Я у родителей один ребёнок. Это Лариска привыкла ходить в школу ватагой и носить непонятно чью одежду из шкафа. И другой жизни не знает. Я однодетная мать, хочу дать всё по максимуму. Второй ребёнок мне иноприроден и немыслим. Как одежда должна быть индивидуальной, так и родители только свои. Родить ещё - это предать Дашу.
- Да это как в электрике - параллельное соединение! Дети будут разными!
- Ладно Лариска, но ты сам единственный в семье - и не понимаешь, как хорошо, когда всё одному! Когда родители всегда в доступе.
- От единственного ребёнка могут отмахиваться, а в большой семье больше вариантов для общения.
- Знай, что если наколдуешь что-нибудь на тему новой беременности, я её прерву. Мне нужна только Даша. Если мы согласимся с её смертью, то убьём её.
- Понимаешь, Даша уже мертва. Без нашего согласия. Такова жизнь.
- Знакомые вообще пропавшую без вести дочь признали погибшей ради какого-то имущественного вопроса. Представляешь? Это предательство! И нового ребёнка родили ещё.
- Даша улетела. Хоть десять детей роди, хоть ни одного, она всё равно отдельно будет у нас в душе. У человека такой срок жизни, это не нам решать. Ты что, принимаешь Дашу только в виде долгожителя, а она настоящая тебе не интересна? Отпусти. У неё своя жизнь, сейчас не в этом мире. Не привязывай, это не вещь.
- Слова о свободе ребёнка очень любят безответственные родители.
Чипом и Дейлом выступили представители частной клиники. Прилетели на своём микроавтобусе.
- Ваша дочь жива и будет жить! Успокойтесь.
- Правда?
- Конечно! Государственным врачам лишь бы не лечить.
Лёгким движением руки был подсунут и подписан кредитный договор. Милая работница с неслезающей улыбкой занесла над Дашиной головой руку с ножницами.
- Не режьте волосы! Это Дашино богатство!
- Новые вырастут потом. Сейчас ей не нужно.
- Но она не шевелится. Я буду ухаживать.
- Ну, хозяин - барин.
Мама Даши уволилась с работы. Искусственное питание, катетеры, приёмники, ещё много всего - это оборудование нельзя было поставить дома. Поэтому мать с дочерью поселились в одноместной палате. Дополнительный уход было уже не потянуть. Наступал Новый год.
- Пойдёшь к ёлке?
- Ты что? Тогда Даша решит, что нам не нужна, и умрёт. Я останусь.
Они уже втроём жили, сдавая квартиру приезжим, чтобы как-то расплачиваться. Все ходящие собрались в холле с ёлкой. И только мама приклеилась к Даше, слыша праздник лишь из-за стены.
Новогодние каникулы летели и тянулись. Впервые в семье праздника не было. Мама Даши запрещала себе всякое общение: "Я не имею права радоваться, раз моему ребёнку плохо". Муж звал её погулять, развеяться, но она неизменно отвечала: "Даша у нас такая, что надо посвятить ей всю жизнь". Никого не поздравляла, но другие-то не знали правду, и в их глазах причина "болезнь ребёнка" выглядела вполне уважительной.
В понедельник все дети пошли в школу. Вечером мама позвонила классной руководительнице:
- По состоянию здоровья Даше нужно обучение в больнице. Как оформить?
- А какое состояние? Что воспринимать может?
- Да всё. Просто надо быть в больнице.
- Хорошо, подъезжайте к завтрашнему дню, приносите заключение врача.
Папа крутил пальцем у виска:
- Ты сдурела? Она мёртвая!
- Посидишь с Дашей завтра, пока я езжу в школу.
- У меня важное совещание. Если случится чудо воскресения, обязательно позвонят.
- Совещание у него! А о единственном ребёнке ты подумал?
- Подумал, именно для этого зарабатываю деньги и терплю твои капризы!
На следующее утро:
- Выезжай уже, пробки, опоздаешь.
- Знаю, ты хочешь улизнуть от Даши на работу. Хитро.
- Да нет же!
Мама собиралась и шла крайне медленно, будто специально стараясь разозлить. Папа дождался отъезда, для верности помедлил пять минут и уехал на совещание. От клиники до работы - полчаса езды. До школы - час. В разные стороны. Глаза силились сделать дорогу до школы красной, а лучше малиновой.
На совещании сидел, как на иголках. Начальник уже устал понимать и входить в положение. Хотя, собственно, чего он боится? Ну, уйдёт от него жена. Ну, выставит его "типичным папашей", бросившим больного ребёнка. Но ведь на самом деле ребёнок умер и у пары официально нет детей. Какие алименты на неживых, кому уже не нужно содержание? Ну, так случилось, у каждого свой срок жизни. Выгонит его чокнутая жена, он комнату снимет. Она останется, проплачется, признает наконец правду. Пара воссоединится, и будут вместе с другим ребёнком ходить на кладбище к старшей дочери.
Он даже повеселел. Сразу вник в рабочие вопросы, начальник даже удивился, что стало как раньше. По времени жена уже вернулась, рвёт и мечет, но ничего не ёкнуло внутри. Он не загулявшийся до ночи подросток, и надо уже убрать в себе маленького мальчика, трясущегося перед мамой. Мороз и солнце, день чудесный! С этими хлопотами забыли, что такое прогулка. И всё равно чувствовал себя мальчиком, которого дома ждёт большая трёпка.
Да, истерика созрела, но не перезрела.
- А-а-а-а-а!!! - это заменяло все слова.
- Ты же не скажешь, что Даша без меня умерла? А то пойдём оформлять, хоронить и разводиться.
- Себя закопай! Кого там нашёл на работе? Конечно, жена в заботах о ребёнке уже не привлекает. Что уткнулся в телефон, не слушаешь?! Близкие познаются в беде, вот ты и познался.
Под дикий крик папа спокойно читал новости. Если она начнёт драться, будет тоже хорошо, а то спокойных психов не госпитализируют.
Утро было ясное и прекрасное, минус тридцать. Послеурочный вечер такой же.
- Здравствуйте.
- Мы ещё не оформили новый вид обучения.
- Я посмотрю, чтобы понять, как вести занятия. Разбудите Дашу.
- А она.… Это всё.
- Что?
- Она всегда так.
- Школа не может учить ребёнка в вегетативном состоянии. Как воспринимать информацию?
- А как же право на образование?
- Как выздоровеет, приходите. Пока - академический отпуск.
Никакие слёзы, крики, обвинения в бессердечии и призывы к совести не возымели действия. Учительница ушла. Какие ещё есть школы? Там везде справка нужна. Даже школа для умственно отсталых требует восприятия. "Даже олигофренов учат не кричать и ходить на горшок, а мою умницу Дашеньку не хотят". Репетиторы - чудо двадцать первого века. Срочно нужен репетитор по всему! За деньги сотворят любое чудо.
- Может, нужен репетитор по психическому здоровью? - угрюмо пошутил отец Даши.
- Мне, например, не смешно!
- Мне тоже.
Милая молодящаяся репетиторша вошла, стуча каблуками:
- Что ж не разбудили?
- А уже не разбудится.
- Умерла? Соболезную.
- Нет! Даша жива!
- Вы зачем меня сорвали? Я человек, а не робот, работаю на результат. С тем же успехом можно стенам читать. Как мне её аттестовать, не подскажете?
Другой частный педагог бодро поднимается в палату: "Я вам не Остап Бендер и не Ходжа Насреддин. Обманывать не буду. Ребёнок в данном состоянии необучаем". Развернулся и ушёл.
Попытка номер три. Миленькая старушка, уволившаяся из школы. По каким-то неуловимым признакам догадалась и сказала:
- Ваша девочка умерла, смиритесь с этим. Она всегда будет с вами, вы сможете с ней разговаривать.
- Даша не мёртвая! Даша! Не! Мёртвая! - кричала мама противным визгливым тоном, с каждым словом ударяя себя по голове кулаком.
- Всё можно пережить. Проводите Дашу, сходите к психологу…
- Мы отказываемся от ваших услуг.
- Всего доброго.
Ночью после шумного дня Даша приснилась обоим родителям сразу по отдельности и сказала: "Я мёртвая. Не мучай тело, не пугай учителей, не воруй деньги у фонда. Закопай меня".
- Видишь, это из-за тебя девочка вину чувствует, - сказала наутро мама.
- Нет, ей уже надоело смотреть на этот фарс.
В пятницу вечером она сказала:
- Завтра я первый раз за несколько месяцев поживу для себя. Глаз не спускай с Даши, понял?
- А то она умрёт?
- Хуже.
Папа честно целый день сидел возле дочери, читал новости, смотрел фильм, звонил и переписывался. Мама вернулась, хлопнув дверью:
- У кого-то пропала совесть.
- Что?
- Ты, конечно, присутствовал рядом с дочерью чисто физически. А душой был в своём Интернете. Косы не переплетены, весь день девочка была нечёсаная. Вот ничего доверить нельзя.
В коридоре мама поймала Дашину ровесницу. Лера лежала по государственному направлению.
- А где твоя мама?
- Дома.
- Совести нет, ребёнка одного бросила!
- Я и сама прекрасно справляюсь, у меня тут друзья!
- А ты как учишься?
- Дистанционно. Зачем учительницу гонять? По видеоурокам, благо их накопилось за карантины.
- Я хочу прикрепить к тебе Дашу. Она умница, отличница. Не могла бы дружить с ней и показывать уроки?
Лера надеялась увидеть пусть и лежачую, но вменяемую, но её ждала мёртвая девочка.
- Сейчас не то состояние. Вот как Даше станет лучше, тогда, если меня не выпишут к тому времени, я ещё две недели здесь.
- Подружись с ней, будь добрее. Она всё понимает!
- Для учёбы нужно достаточное восприятие, для дружбы - контакт. Вот выздоровеет, тогда и школа, и друзья.
Она-то верила в выздоровление, поскольку истинно вегетативным уроки не нужны.
Кредит надо было отдавать. Пара не допустила главную ошибку должника: не стали прятаться, а честно сказали всё, как есть, кроме смерти Даши.
- Может, у друзей занять? - лениво размышлял Дашин папа.
- Да? А возвращать потом? Так друзей не останется. У меня есть идея лучше. Благотворительный фонд. Наша миленькая, умненькая Даша много соберёт.
- Да? Приличные фонды требуют официальные диагнозы.
- Ну, купим.
Паллиатив не очень-то популярен, люди больше хотят жертвовать, где вылечить и забыть. При покупке с первого раза нарвались на мошенников: просто ничего не пришло после оплаты. Знают ведь, что пожаловаться нельзя, ведь оба по ту сторону закона. Что, пойти в полицию с запросом "я покупал поддельную справку, чтобы обманом собирать на лечение, но меня обманули"? Наконец, со второго раза, всё получилось.
Крупнейший благотворительный фонд опубликовал объявление. "Даша Собакина, 10 лет. Жизнерадостная девочка, умница, отличница сражена тяжёлой болезнью. Только вы сможете спасти её и вернуть прежнюю жизнь. Торопитесь! Спасите будущее России"! Два фото: в школьной форме с похвальным листом и измождённая на аппаратах. Диагноз максимально сложными словами.
Клюёт! Потекли денежки. Всё правильно сделано: умная девочка с возможностью полного выздоровления, у фонда тоже в приоритете. Мама вела полноценные школьные уроки по всем предметам, даже на физкультуре встряхивала. Время пробуждения и отбоя можно выбрать какое угодно, мама остановилась на двух часах ночи и одиннадцати утра ("Дашенька же сова, массовая школа не учтёт"). Ещё занятия по каллиграфии и французскому языку. Конечно, хвастаться успехами.
Даша обняла меня:
- Всё-таки волосы потемнели. Как у тебя теперь. Лариса, ты что, умерла?
- Да. Убили.
- А почему мне сказали дома, что уехала?
- Не хотели твоих эмоций в день рождения.
- Больно было, да?
- Да, но это уже в прошлом.
- Знаешь, как мне неприятно? Почему мне не дадут покой?
- Люди не всегда бывают правы.
- Лара, вот ты лежишь спокойно, к тебе приходят, разговаривают. А я заперта, как мебель. Тело должно разложиться, а у меня - сосёт ценные ресурсы. Я ведь занимаю место живого человека! Ради меня грабят людей! Мне не дают уснуть, мама не работает, папу не любит.
Моя первая учительница, классическая старушка, ужаснулась: "Лара! Ты умерла?! Какой кошмар! Моя ученица"! Мамина знакомая знакомых: "Двадцать семь лет! Ещё жить да жить. В таком возрасте надо путешествовать, языки учить, а не в гробу лежать". Уже прямая знакомая: "Такая молодая умерла! За что? Почему так рано? Где высшая справедливость? Где, я спрашиваю? Хорошая девочка, отличница школы, умирает, а всякие раздолбаи живут! Не зря я атеистка". Зря, милая. Очень зря. Справедливость эта - в абортах, в собачьем разврате, в согласии со злом. Вот и вылезает. Меня забрали от греха.
Прекрасная русская зима подходила к концу. Стремительно нарастал световой день, снег стал мокрым и тяжёлым. Для моих близких началась первая весна без меня. Олег гуляет один, уже без меня отмечая прибавление светового дня. Традиция, которую я завела, потому что любила смотреть длину теней и место захода солнца. Предпоследнему ребёнку объяснили, что мама умерла.
Северное полушарие перешло в полугодие, когда день длиннее ночи; астрономическая весна - четверть года, когда день больше ночи и растёт. Погода зимняя, а темнеет ближе к семи, а не в четыре, как в декабре. Снег жёсткий, лыжи по нему скользят идеально, школьники на физкультуре просто летают. Одна девочка там, как я когда-то, отпросилась в минус двадцать семь вместо волейбола в зале бежать вокруг школы.
Апрель. У Даши ненужные каникулы по классической системе четвертей. Если так учиться, то зачем отдых? Хотя мать придумала кучу факультативов, плотный график, который выдержит без ущерба только мёртвый. Стремительно таял снег. Пять градусов тепла днём, потом двенадцать. Ночи не морозные. По световому дню с первого по тридцатое апреля словно идёт обратный отсчёт с десятого сентября по двенадцатое августа. Истинная весна - от сугробов к цветам.
Май. Праздники, последние звонки и выпускные. Теперь полный переход к лету. Какие оценки были у Даши? Правильно, пятёрки. Учиться после смерти? Уникальная методика. Странная и бесполезная. Поскольку дневник - не водительские права, подделку заметить нельзя, не поймёшь, чьей рукой всё вписано, маминой или учительской, мама хвасталась, ни слова не говоря незнающим людям об "особенности".
Июнь. Официальное лето. Облетела сирень, много яблочных завязей - нечётный год. Даша растёт, программа в мозгу работает. Мать восхищается: "Переходный возраст. Кушает очень хорошо". А ведь это питание мог получить тот, кому сейчас собирают. Настя простила Дашу ещё тогда, они дружат. Только не даёт покоя Собакиной мама. Сны не помогают, она всё твердит: "Даша жива".
13 июля. Не пятница, вторник. Поздравили с земным днём рождения, ведь жизнь - это луч, есть начало, но нет конца. Дата рождения - это стала отдельным человеком. Хотя в какой-то степени у меня больше нет возраста. Молодцы мои родные, с теплом меня вспоминают, без моря горьких слёз. Вторая половина лета. Три с четвертью часа ушло от светового дня, как с тридцатого мая до десятого апреля. Появились тёмные вечера, в которые становится как-то тревожно.
Первое сентября, конечно. "Пятый класс, кризис. Может быть сложно". Куплены учебники (школа отказалась дать). Торт, видео первого звонка. Прочитана литература про переход в среднее звено, возрастные особенности. Папу заставила взять отгул на работе. Конечно, тетради и дневник для пятёрок. Что ещё поставит амбициозная мама?
Прошёл ровно год без меня. От самых коротких дней в году, чуть после солнцестояния, светлое время нарастало и угасало, вернувшись в исходную точку. Каждое время года без меня Олег прожил по-особенному, каждую дату. Дети продвинулись в школе на один класс. Начало зимы не похоже на её конец, первые числа июня отличаются от последних чисел августа, про весну и осень и говорить нечего.
"С днём рожденья, Даша, с днём рожденья Даша", - с ударением на втором слоге в последнем слове пела мама Собакиной поздним зимним утром. "Одиннадцать лет уже нас радует отличница, умница, любимица Даша Собакина. Ура"! Ненужный подарок, пришлось вручить, традицию поиска пришлось сломать. Приехал аниматор, мама прыгала и веселилась, махала руками девочки.
Второй год, второй цикл, который будто бы повторение старого. Второй шанс для тех, кто предыдущий год словно не жил, всё откладывал, не гулял, не радовался. Но всё равно это не то. Кто-то умер, кто-то родился, другое учебное заведение или место работы, новые знакомства. Даже погода не та: зима или лето могут наступать раньше, больше или меньше солнечных дней, периоды погожих дней и ненастья не совпадают. Например, сентябрь 2018 года, совершенно летний, днём двадцать шесть, ночью тепло, и сентябрь 2021, когда с первого же числа прыжок в октябрь, проливные дожди, ночью до заморозков, днём едва семь градусов. Лето 2010 и лето 2017, лето 2019 и 2020. Зима 2019-20 и зима 2020-21. Это разное.
Радостный визг прорезал хмурый октябрьский ранний вечер: "У Даши месячные"! И ещё бурная радость, что растёт подружка, собеседница, будут всякие женские секретики. Была на серьёзе над постелью прочитана лекция о правильном поведении с мальчиками, что надо иметь гордость.
Приближался Новый год. Старый врач ушёл на пенсию, новый, молодой парень после вуза, сразу же честно сказал:
- Я не хочу вас обманывать. Девочка умерла.
- Она жива.
- К сожалению, тот врач ошибался, - не хотел подставлять коллегу.
- Нет же!!
За закрытыми дверями была гроза:
- Остолоп! Таких шикарных клиентов теряем! Мёртвая на искусственном поддержании будет жить вечно. Умрут родители - найдутся сердобольные. За мораль не переживай: мы не государственная больница, без одного места никто не умрёт.
- А если проверка? - замялся молодой.
- Про взятки не знаешь?
Мать Даши всё слышала. Если надо, она достанет сколько угодно денег, только бы не разрушали всё, что есть сейчас. Жить сегодняшним днём! Не турнули ещё - у Даши есть один день. Снова "подъём" в одиннадцать, учёба и кружки по шестидневке. 2029 год наступил очень скучно, как и предыдущие два: тупо напиться и проспать до четырёх вечера. А третьего января снова бессмысленные уроки. Мама сбивала всем праздничное настроение, вместо поздравлений начинала обвинять, что они со своими лёгкими проблемами смеют радоваться, когда такая беда рядом, в одиночной палате.
В день, когда у бесхвостых студентов начинались каникулы, приехала злая комиссия, которую деньги вообще не волновали, словно это были просто картинки. "Девочка умерла, на выход. Клиентов не обманываем". Так быстро и просто опять выгнали. Но снова дали попрощаться. Под контролем, чтоб не остались.
Поиски искусственного поддержания жизни дали приемлемый результат: роддом, где в умершей беременной женщине доращивают ребёнка.
- Ура! А что, так можно было? И без денег! А то волонтёрские сборы бывают медленные.
- Погоди. Чуть не прыгаешь. Даше двенадцать лет, в таком возрасте только изнасилование бывает. А где наше заявление? Ещё закрадутся подозрения, что изнасиловали мы.
- Ну, обвиним кого-нибудь неизвестного. Или маньяка.
- И полиция вместо реальных преступников будет гоняться за миражом? В это время будут других насиловать и убивать. Или хочешь познакомиться с реальным преступником, который через n лет после отсидки придёт к нам домой не с миром?
- Дашу не убьют.
- Беременность - это максимум сорок две недели. Дальше что? Как изворачиваться? Это не платная клиника, где любая дурь за ваши деньги.
- Для тебя спасение дочери - это дурь?! Лучше на волонтёрские сборы жить, чем с тобой!
- Ты понимаешь, что если нас посадят, то Дашку закопают?
- Мы не убийцы. За такое реальный срок не дают.
Фальшивая справка о беременности была куплена по первому объявлению. Но перед приёмкой врач исключил: "Ложная беременность". Мама начала подъезжать:
- Кризис, зарплаты маленькие.… Ну, подержите, хоть немного, нашу дочь за вознаграждение.
- Я не пойму, для чего. Ваша дочь умерла, ребёнка нет.
Но деньги, сунутые в карман мелкой сошке, всё решили.
Правда, и места для матери уже не дали. Пришлось ночевать на стуле, с которого периодически падала. Хоть закрыть долги можно. Старые сборы покрыли все кредиты.
- Сними объявление в фонде.
- Ты о будущем подумал? Как потом?
- Мы уже признали Дашу мёртвой и лечим несуществующего ребёнка. Мы мошенники, понимаешь?! Как положили её сюда без свидетельства о смерти и даже без справки?
- Если мы признаем, то Даша умрёт.
- Когда человек научился ходить, ему не дают никаких справок, но все видят, что он ходит. Здесь то же самое.
- Но мы же тратим деньги на Дашу, а не на дорогую квартиру!
- Какая разница? Сколько тех, кто на самом деле нуждается в помощи! Думаешь, приятно было бы жертвователям узнать, что они содержат мертвеца?
- Думаю, что им всё равно. Они кладут денежку, чтобы быть хорошими, совесть успокоить. Для галочки.
Из палаты уезжали разделяться: в детскую палату и в морг. Родственники пробовали заговорить с Дашиной мамой:
- Вот, близнецы, мальчик с девочкой. А у вашей когда роды?
- Срок маленький, всего три недели. Но это же человек, живой.
Вечером, наедине:
- Ты опять две таблетки выпила? Живых детей, значит, убиваешь, а мертвеца лелеешь!
- Я имею право на аборт! Ты ничего не понимаешь!
- Конечно, психически здоровому не понять этот бред. Детей только жалко.
Январь, февраль, март, середина апреля. Нелегалы тут. Что-то свербело внутри у отца, когда ложился спать дома. Деньги копились на счетах, как у салтыковских генералов на острове. Вот сейчас сказать жене, что лавочка сворачивается? Сдать её, объявить о смерти дочери, удалить отовсюду объявления? Вот прямо сейчас пойти и сделать. А может, завтра? Влюбился-то не в такую, а в юную, с огнём в глазах. Вот сейчас она сидит, усталая, всю ночь не спала непонятно зачем. Зачем ругаться? Так не хочется.
Однажды в палату к Даше зашёл главврач.
- Ей когда рожать?
- Никогда.
Мать умоляюще смотрела: соврите что-нибудь!
- Она не беременна.
- Тогда зачем она здесь лежит?!
- Родители заявили…
- В смысле?! На этой неделе младенец умер, потому что места в палате не было. Пусть выметается отсюда!
- Нельзя же так с моим ребёнком…
- Вашего ребёнка надо перевести в палату морга. Человек умер, не издевайтесь.
- Подождите, не отключайте!
- Что вам? Работа оборудования денег стоит.
- Ну, немножко, ради несчастной матери! Я всё оплачу!
Частная скорая помощь примчалась на вызов "плохо". В очередной раз констатировали смерть.
- Подержите на аппаратах, надо подготовиться к прощанию, много родственников, все далеко, пока приедут.
- Отправить в морг, да и всё. Зачем тратить деньги на оборудование для живых?
- Ну, нам очень надо, мы всё оплатим.
- Хорошо, - магия денег подействовала.
Уже наедине:
- Что дальше будем делать? Я не знаю.
- Что? Хоронить Дашку и идти к психиатру.
- Не ты рожал - не тебе решать! Хочешь избавиться от дочери?
- В теле жизни нет! Даша мертва!
Она заплакала. Ну, как отказать плачущей женщине?
- Может, махнуть в Париж или Мюнхен?
- Хочешь побродить по Монмартру?
- Что, тебе ребёнка доверить, что ли? Нет уж, я буду неотрывно сидеть в стенах клиники по западному стандарту качества.
- А не стыдно? В это время реальные дети умирают!
- Даша нереальная? Это ты нереальный. Нереальный дурак.
- Зато в клиниках не дураки и живых от мёртвых отличают.
- Долго вы шептаться будете? Это не голливудское кино.
Понимая, что занимаются бессмысленным трудом, врачи всё-таки поместили девочку лечиться. Конец апреля, третья весна, третий год. Третий год папа упускает весну, как и другие времена года. Можно было бы подарить жизнь другому ребёнку, ещё одному человеку, сейчас бы уже бегал. А он погиб в аборте. Может, и жене бы помогла психотерапия. Зачем он в этом участвует? Снова день, снова надо выполнять бессмысленные ритуалы. Выполнять, чтобы быть хорошим. Зачем эти косы? Зачем читать уроки и водить мёртвой рукой по тетради? А нарядная одежда? Что вообще было с декабря 2026 года, когда всё это началось?
А тем временем в умы благотворителей закрались нехилые сомнения. Почему ребёнок с гарантией третий год не выздоравливает? Сборов стало намного меньше. Надоела Даша в соцсетях. Пришло электронное письмо: "Группа волонтёров выезжает к вам навестить Дашу". Что же делать? Их не умаслишь, как ревизора. Ложный адрес назвать? Пусть растворятся на просторах России, мол, переехали? Но как это сделать? Врач не понимал, зачем вдруг срочно понадобилась транспортировка.
"Здравствуйте, я ваша тётя". Не просто волонтёры, а врач с юристом. Вот так повезло! Хоть хватило ума взятку не предложить. Очередная констатация смерти, хотели прямо там отключить, но пожалели плачущую мать, дали попрощаться. Случилось страшное. "Дарья Собакина, 12 лет. Диагноз - множественные нарушения. Умерла. Сбор закрыт, не жертвуйте". Всемирная сеть, которая так помогла в начале, теперь враг. Чёрный список общий, не только фонды, но и люди теперь могут посмотреть перед тем, как пожертвовать. Сейчас не девяностые, когда можно было затеряться. Мать безутешно рыдала, видимо, веря в то, что дочь жива.
В магазинах, на вокзале, в школе разместили коробки для пожертвований. Монеты; серые, зелёные, даже синие и красные купюры. Ученики суют деньги на питание, чтобы спасти такую же, как они. "Мама, давай поможем, а игрушку покупать не будем", - тянул за руку дошкольник. Старушки отщипывали от крохотной пенсии. Кто-то даже взял кредит и положил деньгами.
Дальше было лето. Мёртвый сезон. Коробки уже не наполнялись, одинокие монеты долго болтались на дне. Мать решилась на крайние меры: "Ты сидишь с Дашей. Камеру поставлю. Я иду просить". Непривычный свет ударил ей в глаза. Впервые на улице за несколько лет! Даже в тюрьме есть прогулки. Запахи, звуки, кошки. Люди кругом! Машины блестят. Не смотреть, не наслаждаться! Села в тёмном станционном подземном переходе: "Помогите, больной ребёнок, умирает". Так и ходила, как на работу, гордо называя себя добытчицей, хотя муж, поколдовав над камерой, ходил на работу сам. Откупались от совести обычно самой мелочью, а часто и вовсе проходили мимо. Немного помогли песни, но не сильно.
В одной из теорий про гибель динозавров Земля от удара повернулась на орбите из мая в сентябрь. Что-то похожее произошло в голове у матери. Все вернулись, уже равноденствие. Где деньги? На следующий месяц платить нечем. Мир тесен, а ещё есть Интернет. Узнали, видимо. Первосентябрьская акция "Дети вместо цветов" отклонила Дашину кандидатуру. Новый кредит придётся брать, история хорошая, но ведь потом ухудшится. Где денег взять? Мама хлопнула себя по лбу: можно на чужое имя! Благотворительность - сфера очень эмоциональная, голову включают куда реже, чем когда берут кредит в банке. Все знают Дашу Собакину, но не знают, к примеру, Машу Гурову.
Егор Платонов, Аня Дурасова, Али Мамаев, Джон Мили - различного пола, возраста, национальности и гражданства. Диагнозы списывала у благотворительных фондов, чтобы не проколоться на ерунде, которую лечат в районной больнице. Диагнозы от смертельных и инвалидизирующих до просто снижающих качество жизни. Кроме детей были взрослые и даже старики, в расчёте на ту целевую аудиторию, которая в курсе, что детям помогают больше. Отредактированные и сгенерированные фото, счастливая жизнь "до" и полуживое тело на аппаратах.
Позже к больным добавились погорельцы, бедные, несправедливо осуждённые. Требовать помощь только деньгами подозрительно, поэтому еду ели, а одежду продавали. Кроме людей в ход пошли зверушки, от кошки в добрые руки, на кастрацию и прививки, до тяжело, но излечимо больного львёнка после передвижного цирка. Заграница тоже поможет, ведь из-за пропаганды обыватели верят, что в России всё ужасно, поэтому рады подтверждениям. Ещё всякие оппозиционные организации, там люди неразборчивые, помогают всем, кто против власти. ЛГБТ, отдельно трансгендеры, бедные "свободные художники" с непонятной мазнёй, феминистки и маскулисты всех степеней радикальности. Мать ездила по разным городам и развешивала ящики для тех, кто не верит в Интернет.
Конечно, крупных сумм от одного человека не было. Оно и понятно: серьёзные люди, ворочающие большими деньгами, всё проверят. Но много, очень много любителей купить себе индульгенцию. Сделала аборт - но отправила на счёт миленькому карапузу. Забыл сын про родителей, но чужому старику подачку. Живёт с девушкой, который год обещая жениться, но периодически по пятисотке подкидывает по объявлениям - не просто неплохой человек, а ангел, можно позволить себе напиться, есть запас праведности. Дома собачатся каждый день, выливая каждому встречному, с какими нехорошими людьми делят крышу, но благотворительные подписки проверяют по утрам и вечерам.
Опять пролетел учебный год. Собакина "окончила" седьмой класс на одни пятёрки, гордая мать выставляла дневник. Одноклассники прознали, что она в коме, мать принудила их прийти к ней и поговорить. Что ж, с мёртвыми тоже разговаривают. Но под конец спросила:
- Кто возьмёт на себя дело переписываться с Дашей? А то у всех подростков переписки, а у неё нет.
- Как Даша поправится, пусть сама напишет.
- Я про сейчас. Я буду вести за неё.
С тёткой с менторским тоном никто общаться не хотел.
- Надо быть добрее, это упрёк вашим родителям.
Все ушли хмурые.
- Лучше бы знали, что я мертва, - говорила мне Даша. - Попрощались бы, а потом приходили сами.
- Да, ко мне по-другому приходят.
- Тебя, Лариса, не заставляют любить, не пригоняют к тебе людей.
"Мать-героиня" в четырнадцать часов утра заявила:
- Мне нужен отпуск. Я работаю без оплаты и без спасибо.
- С ума сходить - тяжкий труд.
- Не ёрничай! Я не могу оформить никакие выплаты по инвалидности, льготы. Я уж и так зарплату себе беру, как в благотворительных фондах.
- Ты грабишь людей и не хочешь работать!
- Обличитель нашёлся! Вот побурчишь и замолчишь.
Тёплым майским вечером гордая мать отличницы отправилась на отдых. В поезде растянулась на нижней полке. На СВ или самолёт денег не хватило, взяла купе повышенного комфорта. В семь утра пришлось проснуться от шороха: проводник отпирал дверь.
- Здравствуйте. Перебирайтесь к себе наверх.
- Доброе утро. Я мать-героиня. Вам выпала честь уступить мне место, за это будет награда.
- Вы заплатите пять тысяч разницы? Тогда в ноль выйдет, а я хотела комфорт. Может, за доплату ещё в тысячу рублей соглашусь.
- Нематериальная награда! Счастье вам будет.
- Вы шутите? При чём тут ваши многочисленные дети? Это совсем другая тема, она не касается правила занятия мест согласно купленным билетам.
- У меня единственный ребёнок!
- Без разницы. Я заплатила больше, купив именно нижнее место.
- Понимаете, я заслужила. По карме. Я намаялась с ребёнком-инвалидом.
- У моей подруги сын в коляске. Она ездит в плацкарте и не вякает. Вам кто мешает? Последний раз по-хорошему прошу перейти на своё место.
- Я имею моральное право.
Соседка ушла, мать перевернулась на другой бок. Смирилась, значит.
- Подъём! - проводник, молодой парень, шутить не собирался.
- Вот из-за таких плохо думают про инвалидов и их родителей!
- Гражданочка, спать на своём месте. Не хотите познакомиться с полицейскими?
Ругая государство, мать полезла, отвернувшись от читающего юноши, сына пары снизу. Солнце было уже в силе, аккуратно, через деревья, желало всем доброго утра, но "сове-героине" от того никакой радости.
Я вообще не понимаю купе и повышенный комфорт. Ездила так один-единственный раз, когда выбора не было. С конечной до утра была вообще одна, потом пришли любители света ночью, ещё ребёнок, милый, умный, но скучающий. Скучно, замкнутое пространство давит. В плацкарте дети собираются играть в одном углу, разговорчивые находят собеседников, у каждого пятьдесят три варианта, а не три; проветривается, с двадцати трёх гарантирована темнота с тишиной; я то читала у себя наверху, то общалась.
Отец остался с Дашей наедине. Косы до пояса, цветом как у Барби и по моде из моего детства - нулевые, эпоха вульгарного гламура. Неподвижные волосы всё равно не перепутаются. Как, бывало, родственники умершего загадывают о возможном блестящем будущем, так и здесь, только это будущее всё-таки наступит. Мёртвые не умирают. Искусственно вырасти, постареть, высосав жизнь из родителей. Она вырастет, проживёт средние годы, а потом будет бесконечно стареть, как струльдбруги. Руки сами потянулись к аппаратам. Вот сейчас раз - и всё! Прекратить издевательство над телом ребёнка, жену к психологу - проживать стадии горя. Нельзя же так не смиряться с конечностью жизни. Свой ребёнок - всё равно не сверхчеловек.
Какой-то совсем не жаркий день, хотя солнце чуть отошло от полудня. Вот они, кнопки выключения. Доченька, спи спокойно, больше никто не будет мучить. Всё замолчало. Шум за окнами стал громче. Раз, два, три, четыре, пять - время отсчитывалось в новом состоянии. Вот родное личико, словно спит девочка днём, устав за утро. Сколько прошло? Полчаса? Час? Сколько надо, чтобы уж точно? Сам-то смирился? Узнает ли она сама, ведь ушла из жизни уже давно? Надо идти к врачу констатировать.
Конечно, это сон. Не посмеет же он перечить воплощённой внутренней маме. Что ж, есть ещё четырнадцать дней, чтобы набраться смелости. Сегодня что-то не хочется, жутковато. Правы святые старцы: если не смириться, можно и с ума сойти, нервные расстройства - от земной тревоги. Даша просто человек! И имеет право на свой срок жизни! Её забрали для лучшего, так не надо держать, как лягушку в лаборатории!
У всех каникулы. Особенно у отца. Никто не ругает за каждый шаг, не сидит рядом, не давит, высасывая энергию. Он давно с ней живёт как в романе Чернышевского. Вообще-то, она предательница, тайные аборты - причина для развода похлеще измены. Как жить с убийцей своих детей? Может, ну её? Развод, а там пусть тянет Дашу хоть до собственной смерти. Может, в одиночку быстро надоест. А мёртвые и не страдают от этого. Всё равно все воскреснем, хоть сожжённые, хоть съеденные, хоть на опытах. Но как можно бросать человека, у кого замутилась реальность? Сегодня мёртвая жива, а завтра рептилоиды прилетят и уведут в рабство. Страшно всё это.
Последние минуты до приезда жены. А что её бояться, кстати? Врач в курсе, что девочка мёртвая, надо просто сказать, что готовы отправить в морг. Тогда не были готовы, а сейчас приняли. Да вообще в любой момент дневного времени это можно, куда торопиться? Он же не хочет что-то противозаконное, наоборот, непризнание смерти человека и усугубление состояния психически больного скорее является нарушением.
Однажды утром (настоящим, а не совиным, которое начинается в обед) пошёл к врачу.
- Девочка действительно мертва?
- Да. По скорой помощи поступила в больницу, реанимация оказалась безуспешной.
- То есть, точно была мертва всё это время?
- Да. А что, хотите забрать?
- Нет.
За летом пришла осень, и странно было бы, если не так, если после июля февраль. Жизнь шла мимо. В организации для инвалидов Дашу не брали: нужна заветная справка, а мёртвой её не дадут. Купить? Мама давно до этого догадалась, но в свете многочисленных арестов за поддельные медицинские документы врачи больше ценили свободу. Зато в Интернете расцветала, рассказывала про свой подвиг, как одна всё тащит на себе, тогда как муж просто живёт, как раньше.
Волосы у Даши темнели. Мама стала красить её в блондинку. Ненужные вещества на лицо, называемые макияжем, куча баночек, флаконов. Это называлось взрослением. В средней школе просто переходишь в следующий класс, никаких изменений. Времена года сливались, можно было забыть, что за чем следует. Незаметно пришёл девятый класс, где мама отменила ОГЭ и аттестат.
Появился переносной аппарат жизнеподдержания. Точнее, перевозной. Правда, это не особо обрадовало, ведь стоил он куда дороже, а лежащим в коме или мёртвым беременным не было необходимости куда-то выбираться. Разве что для транспортировки из больницы в больницу.
- Хочу! - пятилетним тоном сказала мама Даши.
- Зачем тебе?
- Дашу в люди вывести. Пусть мир посмотрит. Инвалиды - точно такие же, как и здоровые. Тебе жалко, что ли? Когда Даша была в парикмахерской, не помнишь?
Папа застонал. Но он знал, что может только простонать, но всё равно ведь согласится.
После мучительного сбора денег всё было готово. Тяжеленная коляска рвалась в бой. Пандус в клинике, естественно, есть. Что покорить первым? Парикмахерскую.
- Вам коротко постричь на время лечения?
- Что? Не хамите матери инвалида! Это девочка, зачем оболванивать под призывника? Я хотела подровнять кончики и покрасить в модный цвет!
- Просто длинные волосы могут запутаться…
- Я буду жаловаться! Мне лучше знать!
Собакина с розовыми волосами катилась в коляске по аллее.
На следующий день был последний звонок у всей России. Погода удачная, в Дашиной школе всё проходило на улице на обозрение всех желающих. Мать с коляской пристроилась рядом с десятым классом: "Это твоё будущее, доченька, через год ты уже будешь прощаться со школой. Вон как косо все смотрят, завидуют. Там дети непослушные, уроки не делают, поздно домой приходят. А ты хорошая девочка".
Дальше было продолжение:
- Дочь бывшей одноклассницы вышла замуж по залёту в школе.
- Поздравляю…
- Да что ты поздравляешь? Меня надо поздравить, что уберегла девственность дочери! Даша у нас ещё девочка, ребёнок, чистая, ничем таким не интересуется, поэтому учёба не съезжает. Сколько лет Даше - столько и её девственности, и так будет всегда. Надо к врачу сходить, пусть выпишет справку, будем гордиться.
Пометка "вирго" грела сердце.
- Даше пора домой! Родные стены, вибрации, энергетика…
- Тебя гадалка укусила?
- Как надоел! Перевезём девочку домой, а то пять лет по больницам моталась. Пусть уснёт на родной постели.
- Может, прекратим уже этот спектакль?
Слова растворились в воздухе.
- Вам вверх?
- Нет, дурень, вбок! - лифт вёз "счастливую" семью домой.
Ясно, что мёртвое тело не воспримет перемещение. Теперь уже в квартиру, очищенную от съёмщиков, приходила няня.
- Даше надо вернуться в школу. Социализация необходима.
- Она социализировалась в другом мире, - вздохнул папа.
- Жизни после смерти не бывает. Либо мы спасаем ребёнка, либо конец.
"Миражи - это наша жизнь". Дома вместо двух родительских жизней была одна: четверть маминой и три четверти папиной. Летом вместо уроков были дополнительные занятия и подготовка к ЕГЭ.
Следующим бастионом стал кинотеатр. К счастью, никому нахамить не вышло, и никто не узнал, что сидит рядом с давно умершей. Торжественный выход в ресторан. Нужный только маме. Конечно, менять катетеры и приёмники перед всеми. Столику слева повезло: студенты-медики, третий курс, ко всему привычные. А вот сидевшие справа быстро допили чай и бегом-бегом.
Мама театрально изобразила усталость.
- Ты почему не гуляешь с дочерью? Классический папаша?
- Я ещё недостаточно сошёл с ума. Зачем мёртвой прогулки?
- Даша не мёртвая!
- Так, идёшь завтра с Дашей на выставку. С камерой. Я верю в электричество.
Честно сходил, катая коляску, как тележку в магазине.
- А почему ты молчал? Ни слова Даше не сказал!
- Там экскурсия была.
- А что, с родным ребёнком просто поговорить не надо? Кстати, Даше нужна собака.
- Ты хочешь?
- Нет, мои желания на десятом месте. Я мать! Собака нужна девочке для здоровья и продления жизни.
- Кошки тоже очень полезные.
- Идёшь по лёгкому пути? Лень гулять?
- Мне не надо просто. Я на это не подписывался.
Вернулся с работы на следующий день - дома уже скулил чёрный щенок.
- Милота какая! Даша оценила.
- Сама заботься.
- Мне от тебя ничего не надо. Иди ко мне, радость моя!
По полу топали лапки. Щенок, чёрный, с белой отметиной на лбу, с претензией на какую-то породу, залаял.
- Породистый. Доберман. В каком-то фильме видела, они так детей любят. По дешёвке, представляешь, без документов, сказали, что с документами они не имеют права снизить цену, но решили сжалиться.
Наутро ботинки были изгрызены. Пришлось в жаркий день идти на работу в осенних. Проснувшись, мать сразу вляпалась. Ба! Обувь летает по коридору и превращается в лохмотья. На столе лужа. Земля из цветочной кадки на полу, деревце безнадёжно сломано, горшок меньшего калибра фатально приземлился. Дашины тетради! Вместо них обмоченная макулатура. Сухой корм в миске разбух и плавает в моче. "Ах ты гадёныш мелкий! Я Даше радость хотела, а ты ей спать не давал! Тетради с пятёрками уничтожил"!
Это чудо носилось в каком-то диком экстазе, всё царапало и грызло, поглощало землю из цветов, поливало мочой интерьер. Несколько раз его вырвало. Хозяйка футбольнула щенка, как Рональду мяч, он визгнул. "Паршивец"! За ночь чистая постель была обгажена, поздним утром Тобик встал в стойку и пустил струю прямо на хозяйку, и ей казалось, что злобно смеётся. Он вонзил зубы в ногу Даши! "Плохая собака"! - визжала она. - "Это брак!"
Ближе к вечеру она завернула Тобика в вонючую тряпку, бывшую недавно парадной блузкой, и вышла из дома (оставив Дашу одну!). Доехала на автобусе, по протоптанной тропинке дошла до лесополосы и кинула свёрток, как мусор. Солнце было высоко, всё казалось, что вот он, пёс, бежит сзади, чтобы пристать, вцепиться и приехать в захваченный дом.
На следующий вечер удивило странное фырканье, смутно знакомое по мультфильмам. Новая собака?
- Шуник! Иди сюда, что сердишься?
- Ёж?..
- Что удивляешься? Дашеньке нужно общение с живой природой. А сегодня вышел навстречу, на солнышко смотрит, улыбается, совсем не боится, как ручной. И в шишечках на иголках, как грибочки.
- Это надулись клещи! Срочно вези его обратно! Он бешеный!
- Да почему? Смотри, какой милый!
- Это нетипичное поведение - признак бешенства! Ежи переносят кучу инфекций, не страдая от них!
- А как же рассказы о том, как принесли домой ёжика дети?
- Ох, ты Бенджамин Баттон, в детство впадаешь! Хочешь в больницу? Могу организовать. Психиатрическую. Умершие от бешенства дети что рассказали? А привитые, которым стыдно прослыть дураками?
Дома у современной хозяйки, любящей всё выбрасывать, как сказали блогеры, нет тряпок. Как-то посадил ежа в ведро и вывез в лес, а дома устроил масштабную дезинфекцию, после которой всё равно мерещился запах. Кстати, дикий зверь успел обгадить до невосстановимого состояния любимый Дашин коврик.
К счастью, больше попыток не было. Ближе к середине августа мать спохватилась: школа! Как не хотелось об этом думать, ведь трудностей вагон и маленькая тележка, только издали всё кажется простым. Инвалидности у Даши нет, ведь надо комиссию проходить, там сразу же поймут, что мёртвая. Что ж, по закону все комиссии только с согласия родителей. Даша не будет кричать и хулиганить, поэтому особого возмущения не будет.
Работницы образования учились безо всяких инклюзий. Привыкли к тому, что в классе все вменяемые и хоть на троечку, но ответят. Пустое высиживание ради какой-то непонятной социализации, когда нет ничего общего с классом, не понимали. Поэтому сначала попытались отговорить от этой идеи.
- Зачем вам десятый класс? Там серьёзная учёба, ЕГЭ уже выбирают, вузы. Ребёнок будет белой вороной.
- А если цель не в этих ваших ЕГЭ, а в общении?
- Чтобы общаться, надо хотя бы разговаривать.
- Даша всё понимает, только сказать не может. Её гениальный мозг заперт.
Закон есть закон. Хочет человек, чтобы ребёнок сидел мебелью в классе - надо выполнять. Первого сентября, после проделанных на коже и волосах ненужных манипуляций, выложила на страницу "счастливая мама Даши" кучу фото: "Идём в десятый класс". К коляске привязаны бантики, туфли на противной шпильке. Бессмысленные тонкие колготки.
Коляску прикатили за первую парту.
- Извините, мне не видно, - сказал худенький мальчик в очках.
- Не могли бы пересесть? - поддержала его соседка.
- Дашеньке нужна первая парта! Она адаптируется!
Слишком вежливые подростки промолчали и пытались увидеть уравнения из-за спин.
На перемене начались разговоры. Впечатления, тоска по товарищам. Кто-то цветы поливает. Ладно. После второго урока все ушли есть. А после третьего большая перемена.
- Ребята, что с Дашей никто не разговаривает? - в лоб спросила мама.
- А мы ей зачем? - искренне удивилась худенькая рыжая девочка.
- Социализация.
- Привет, Даша. Как дела? - робко сказала та самая, смутно понимая, что что-то здесь не то.
- Как оценки? Какие ЕГЭ выбрала?
Скучно и натянуто.
Дальше литература.
- Моей дочери ещё нет шестнадцати, программа противоречит закону о защите детей.
- Мне тоже нет, - заявила рыженькая. - Мы учимся.
- Погуляйте. Закройте уши, - учительница уже не знала, что предложить.
- Даша имеет право быть в классе! Остановите это насилие.
Пришлось дать письменную работу. Скучные ответы на вопросы после статьи вместо интересного обсуждения. Разве это урок?
На предпоследнем уроке мама при всех раздела Дашу и стала менять приёмники. Подростки вместо учительницы, которую заслоняла Даша, отворачивались кто к окну, кто к стене.
- А нельзя как-то не здесь это делать? Тут не однополое пространство, - скромно поинтересовался мальчик.
- Даша - это не вы! Она выше всего этого, вечная девственница, между прочим!
На физкультуре бежать с коляской не получилось. Пришлось робко сидеть в углу и махать Дашиными руками. Чеканка мяча, прыжки, кувырки - всё мимо.
На следующий день она решила, что инклюзия - это не тупо сидеть, но и всё-таки учиться. На истории начала отвечать, но её прервали:
- Вы уже получили образование.
- Я за Дашу говорю.
- Вы не можете транслировать её мысли. Матвей, слушаю.
Биология.
- Можно урок будет действительно инклюзивным? Вы на Даше будете показывать части тела.
- Тема - общая биология. Да и как-то не очень - живое наглядное пособие…
- Пять минуточек уделите! Будьте добрее.
В итоге Собакину у доски освещала презентация, никому ничего не было видно.
На русском языке:
- Разберём тему этого урока на примере задания в ЕГЭ…
- А что, кроме ЕГЭ, просто учиться не надо?
- Мамочка, помолчите!
Она словно судила каждый урок; если не найдёт, к чему придраться - не поучаствовала. Даже рядом с выходящим к доске выкатывала Дашу. Девочка не мешала учиться на самом деле. Мешала мама.
- Ещё восемнадцать месяцев осталось, девять плюс девять, - начался разговор в раздевалке.
- Да, только отошли от инклюзивной Аньки, которая железную дорогу с диваном перепутала.
- Ох и потрепала нервы эта Анна Каренина! Всех к директору вызывали. А мы что? В тот день за ней мама пришла, больше и не видели.
- Да мы вообще её не трогали! Сидит и сидит в конце класса, глазами хлопает.
- Теперь новая беда. Таким нужна спецпрограмма, обычную не могут воспринять. Я иду на психолога, поэтому немного знаю эту тему, - начала Диана.
Мама сдавала тетради. Аккуратным женским почерком было расписано решение, так, как в десятом классе почти никто не делает: "Пусть икс - задуманное число"… И била себя пяткой в грудь: "Решили, что уже взрослые, ЕГЭ там ваши, можно забить на домашнюю работу? Вас бы родители так контролировали, каждую буковку заставляли бы дописывать, ой, как бы вы запели"! Все понимали, кто сделал эту домашку.
На своей странице вечером мать написала: "Вот наши успехи. Ещё аборт сделала. Можно же себе позволить поразвлечься с любовником. Муж сторонится, надоела я ему. Вот только не говорите рожать, это будет предательство Даши, будет значить, что я сдалась". И умильное фото в духе Мониавы.
В друзьях были родители одноклассников Даши, сами дети видели. В комментариях Маша написала:
- И это святое материнство, пример для подражания? На это надо равняться?
- А ничего так, что другой ребёнок - это другой человек со своей жизнью? Почему вы не даёте её прожить? Не умрёт Даша от этого! - возмутилась Диана.
Мониава местного разлива не уходила из сети:
- А что, Дашу в интернат сдать и там в школе учить? Это же грех!
- Школа - это грех? Или школа по специальной программе - грех? - изумилась Диана. - Я вообще сама в интернате училась всю начальную школу из-за болезни. Там друзей нашла, праздники у нас были, весело. Или надо было дома при маме сидеть?
- У меня сестра с ДЦП и задержкой развития, - вставила свои пять копеек Маша. - Что, надо было всех нас, остальных семерых детей, убить, чтобы она остановилась в развитии дома? Теперь так выглядят подвиги? Блуд и убийство?
- В интернатах и санаториях людей лечат и учат! Обращаться за помощью к специалистам - грех? - это Диана.
Комментарии были удалены.
Собакина-старшая плакала в кабинете классного руководителя:
- Дашу не любят. С ней разговаривают разве что механически, без любви. А друг с другом они искренние!
- У школы нет обязанности кого-то любить. Школа должна учить, что и делает.
- А почему нет школьной дружбы?
- Вас заставляют любить кого-то, кто вам совершенно не интересен? Ребёнок может найти друзей в других местах. Всего два года осталось! Впереди большая жизнь.
- Они травят Дашу!
- Охранник смотрит камеры, всё в порядке. Вы зря.
В конце учебного дня мать приказала:
- Оставьте Диану и Машу после уроков.
- А что случилось?
- Потом, не хочу срывать урок.
Сорок пять минут девочки сидели как на иголках. "Не хочу срывать урок" сказано человеком, который не думал об этом раньше. Что на этот раз?
- Вы зачем били Дашу в туалете?
- Мы?
- А кто, я, что ли? Хитренькие, знаете, что там нет камер, вот и избили инвалида. Выжить из школы хотите, да? Да, Даша неудобная, личности всегда сложны в общении.
- Мы не били Дашу.
- Маша с Дианой не будут этим заниматься, - добавил возмущённый Матвей.
- Сначала неискренне общаются, думая о своём, потом издеваются физически, - не слышала она.
- Ну, полиция мыслей - это слишком, - Маша смотрела в верхний угол.
- А слова? Ждёте с нетерпением, когда Даша уйдёт из класса.
- Мы вообще просто учимся! Собираемся в вузы и колледжи, два мальчика - в армию. Нам не надо кого-то травить, кто не хочет общаться - просто ходит на занятия, и всё.
Разговор из пустого в порожнее. Уже пришёл охранник предупредить о скором закрытии.
- Мне надо брата из сада забрать, мама сутками работает.
- Стоять, Диана! Тебе жалко ребёнка безответственной мамаши, спихивающей сына на сад, а дочь вовлечённой добросовестной матери не жалко?
- Фу, какое хамство! - не выдержала Маша.
- В очередной раз повторяю, девочки не били Дашу. Синяки - кровоизлияния с первого дня. Или ещё хотите записи посмотреть? Даша - кинозвезда? Идите снимайтесь с ней и там учите.
У Дианы зазвонил телефон: "Один в группе остался? Всё, бегу, извините, такая ситуация".
- До свидания, я должна идти. Уже двадцать минут восьмого!
Собакина-старшая схватила её за плечо, но крупная и сильная Диана вывернулась и убежала. Потом уже Маше позвонила мама.
На следующий день пропали второй и пятый уроки, русский язык с литературой. Несчастные десятиклассники ютились в коридоре на скамейках, а класс был освобождён под переговоры с мадам Собакиной. Как позже оказалось, все классы переживали такой затык с уроками. Не было диктанта, сочинения, важного разговора по книге. Семь уроков в мусорном ведре.
В классах сверху, снизу и по бокам принудительно слушали концерт. Одна девочка даже пошутила:
- Вот бы урок ночью был!
- Почему?
- Ночью шуметь нельзя.
Учителя там уставали говорить повышенным тоном, младшеклассники при чтении вслух чаще менялись.
Двух несчастных девочек водили по допросам, дома у каждой перевернули все вещи. Когда плакали, это истолковывалось как признание вины. Мучения длились неделю, пока Собакина с улыбкой матери Терезы не простила всех великодушно на первый раз со слезами умиления. Помимо приводимой на бесполезную передержку Ани класс припомнил родителей Егора, так же обвинявших всех и вся со второй половины четвёртого по конец пятого класса. С тех пор Даши стали сторониться; девочки, услышав звук коляски, вылетали из туалета в охваченный съёмкой предбанник с раковинами. За неразговорчивость хотя бы не накажут.
Даша "участвовала" во всех репетициях к новогоднему концерту. Если посидеть рядом с поющим ей позволили, то кружить тяжеленную коляску с риском сломать оборудование (а такие скандальные ещё платить заставят) заставить не получилось. В танец Даше путь закрыт. Другие ученики, исключённые оттуда же по непластичности, нездоровью, да просто из-за количества (на сцене помещается только четыре пары), никакого недовольства не выразили. Хорошо, что игровая конкурсная программа распространялась только на более младшие классы.
Дискотека. Как тут без Собакиной? Увесистый девятиклассник налетел на коляску:
- Куда смотришь, остолоп?
Учительница старой закалки не выдержала:
- Вы уверены, что девочке всё это не вредно? Громкая музыка, вибрация. Приступа не будет?
- Нет, я знаю.
- Если всё понимает, то разве приятно смотреть на то, что она не может? Это как слепого в галерею отправить - издевательство. Таким больным нужен покой. Тишина, знакомая среда. А не тыканье палкой, как в подопытную крысу. Уберите коляску, отвезите в класс.
На следующий день в кабинете классного руководителя был заезженный, давным-давно выученный спектакль под названием "не устраивают оценки".
- Почему все тройки? Даша ведь отличница, вы помните!
- Почему-то наивно думают, что статус отличника - панацея от более низких отметок. Что освоила Даша на текущий момент за семестр?
- Так есть тетради!
- Мать-решебник! Почему все должны поверить, что просто сидящая в классе способна идеально заниматься дома? Не все здоровые так пишут.
- Даша просто не успевает за темпом.
- Ни одного устного ответа! Как аттестовать ученицу, которая ни написать проверочную работу не может, ни ответить? Ни с места, ни у доски ни одного слова. На инклюзии мы можем гарантировать госоценку, без согласия на второй год не оставляют.
- Госоценку!
- Госоценка - это тройка. Хотя и на тройку надо постараться, если честно. Зачем вам эти пятёрки? Показывать дочери маминой подруги? Посмотрите правде в глаза. ЕГЭ Даша не сдаст. А нас за необъективные оценки будут нещадно дрючить, мол, не научили, зарплату урежут. Не надо сейчас школу. Право на среднее образование бессрочно. Поезжайте в санаторий, пусть там снимают стресс, учат альтернативной коммуникации.
За полтора года было много всего интересного. Нельзя было сочинить Даше нормальное время пробуждения, была борьба за права совы, чтобы уроки начинались в два. Но идти домой в половине девятого никто не хотел. Опять не так учат, почему домашка по истории под опрос перед всем классом, а не аккуратно в тетрадочке. Выделилась группа пришедших в десятый класс по инерции, кто в колледж не прошёл. Мучительно занимаются, перелопачивая программу прошлых лет. На родительских собраниях было много криков, Собакиных стали сторониться все.
Февраль одиннадцатого класса. А это значит - выбор ЕГЭ. Заявления.
- Мамаша, что вы набрали? В этом году никаких ЕГЭ вашей дочери!
- Это ещё почему? Дашенька хочет сдавать и физику, и профильную математику, и английский язык…
- Дашенька даже к обязательным не допущена.
- А на дому?
- Чтобы сдавать ЕГЭ, надо мочь его решать! Там никаких мам. Приходят работники и следят, как пишет.
- А что сейчас делать?
- Возьмёте выписку с тройками перед последним звонком. Хотя я, конечно, советую продолжить уроки позже: не усвоена программа. Потом Даша сдаст. Болезнь - уважительная причина.
Собакина-старшая билась головой о стену.
Как Дашеньке сдать ЕГЭ? Можно за деньги нанять полную Дашину тёзку, выпускницу прошлых лет. Но тогда аттестата не будет всё равно. Если даже удастся подобрать тёзку-выпускницу, документ не раздвоится. Откуда добыть корочку? Банально, как в нулевые, до Интернета и баз, купила мама подделку. И действительно наняла студентку престижного вуза Дарью Собакину. Теперь на уроках сидела с загадочной улыбкой.
Истекали последние месяцы учёбы. Опять Дашу не взяли в сценки, от роли "мебели" мать яростно отказалась. На последнем звонке мама должна была уйти за кулисы на общем фото, ведь всё-таки не училась в классе, но нарушила и вылезла на передний план. На вручение аттестатов пришла постоять. Маша была в больнице в тот день. Мать на серьёзе объясняла Даше, почему я не пришла: суперответственный заграничный контракт. Посмеяться бы нам вместе, но грустно.
И на выпускной Даша "пошла". Собакина-старшая хвасталась Маше:
- Вот, аттестат у Дашеньки с отличием! И ЕГЭ смотри!
- Это подделка, - зло вздохнул Матвей. - Бумага не та. А ЕГЭ - другой год рождения.
Бег в мешках, прыжки с коляской. Гибрид паралимпиады с инклюзией.
Документы в вуз подать не получилось: по номеру пробивался аттестат Матвея. Оказалось, и частные шараги для закоса от призыва требуют всё-таки реальных людей. Мать решила дать год отдыха Даше по западной традиции. А пока упорно искала университет, где не нужен настоящий аттестат.
Однажды Дашина мама шла одна октябрьским вечером. Тут ей преградил путь чёрный уродливый кобель с белой отметиной на лбу. Пена изо рта, грозный рык. Натренированные тасканием коляски ноги еле унесли. А вот моей тёзке, шедшей через пять минут, уже не повезло. Ларису насмерть загрызла стая бешеного вожака, метиса с дефектом психики.
Конечно, несведущие в вопросах аттестата иногда верили Собакиной-старшей. Но даже им надоедало хвастовство. Одна частная контора с лёгкой аспирантурой. Но это для парней-призывников. Ещё в одной надо хоть появиться на сессии. Наконец нашлось! В южном регионе. Деньги плати, диплом пришлют. Поступать хоть прямо сейчас. Восемь лет - и научная степень.
- Ты грабишь людей сборами! - возмущался отец.
- Ты ничего не понимаешь! - визжала мать. - Ребёнку надо обеспечить образование! Страна такая…
- Одноклассники Даши бесплатно поступили! Одна страна на всех, между прочим!
Даша была поступлена. Мама писала от её имени на странице слова радости, первое сентября задним числом. У коляски монотонно бубнились лекции.
Мёртвая жизнь продолжалась. Переход на следующий курс, дальше следующая ступень образования. Аспирантура получена. Дальше? Только научная работа, на обычной надо быть живой. Опять купленные сертификаты и квалификации. Мать восхищалась:
- Даша наукой занимается! Не то, что другие, замуж выскочили, позалетали уже.
- А вы не выскочили и не залетели Дашей? Хватит нормальную жизнь ругать!
"Сенсация! Оживили первого замороженного пациента"! Тот самый сын знакомых, отличник, спортсмен и красавец. Конечно, в частном порядке, государственная медицина не заинтересована в мёртвых людях. Уже старые родители улыбались на камеру: "Что, жалеете, что зарыли своих? Нам твердили "родите нового", а мы сохранили верность сыночку. Вы любите своих детей"? В комментариях щедро снимали положительные оценки клиенты криокомпании, поздравляли друг друга, говорили, что теперь, планируя ребёнка, надо отложить деньги ещё и на оживление.
Эдик открыл глаза и задвигался. Не найдя никого рядом, истошно закричал. Мама бежала к нему, сбиваясь с ног:
- Очнулся, сыночек, ожил!
- До чего техника дошла! - сдержаннее удивился папа.
- Мы что, скоро возьмём его домой, и всё будет как раньше?
- Погодите, - начал специалист. - Это первый опытный образец, вы сами купили первое место в очереди.
- Мы боялись не дожить.
- Это понятие уже упразднилось! - засмеялся врач. - Впереди у вас длинный непростой путь. Это только самое начало, вегетативное состояние. Потом вскоре сможет ходить, а дальше.… Придётся учить всему заново.
- То есть, растить полностью, как младенца?
- Ну да. А вы что, не рады?
- Мы ждали сына такого, каким он был с минуты смерти.
- Уж извините, наука старается, делает, что может.
Лучи славы. Новости, ток-шоу. Весь мир наблюдал за успехами оживлённого. Держит голову, переворачивается. Небывалые гонорары. Родители надеялись: "Может, отобьём когда-нибудь расходы на хранение". Хотят признать человеком года, но это будет неофициально, потому что по закону он мёртв, поэтому понадобится ещё много демонстраций и борьбы за права оживлённых. Через три недели Эдика выписали домой.
Эдик действительно осваивался дома, только делал это как-то странно. Спал совершенно беспорядочно, без какой-либо закономерности, мог дрыхнуть двадцать четыре часа, а мог столько же бодрствовать. Любой сон был непредсказуем. Оставаясь по уровню развития годовалым ребёнком, совершенно не интересовался специально привезёнными игрушками. У него были другие игры: победить родителей. Он оглушительно кричал и мычал, лез драться. Мать однажды проснулась от того, что сын начал душить. Подгузники снимал и гадил, где попало, смеясь при этом. Стучал стулом по стене, пока не сломал, кулаком разбил стекло, заляпал кровью скатерть. То не реагировал на обращение совсем, то лез в лицо и смотрел злыми-злыми глазами.
Настоящий Эдик, не земная живая игрушка, был в ужасе:
- Лариса, это что? Бедные мама с папой!
- Слов нет, одни знаки препинания.
Тем временем "счастливые" родители вспоминали счастливые времена, когда Эдик пребывал в ледяном дьюаре: "Может, некоторые ожидания должны оставаться лишь ожиданиями, и не все желания должны сбываться? Не было беды, и вот". Разумеется, не было никаких "а помнишь, как мы тогда". Аттестаты, дипломы - теперь игрушечные бумажки. Исчезли достижения, перспективы. То есть что, заново садик, школа, куда без документов не устроишься? И столько же лет, что ли? Увидят ли они прежнего сына? Или будут такими же перерождёнными? А он останется сиротой?
Однажды в девять утра родители вызвали Эдику психиатра. Пока втроём связывали, речь зашла о документах, ведь понадобилась принудительная госпитализация.
- Наш сын числится по документам умершим много лет назад, вот сейчас, две недели назад, оживили по новой технологии. Слышали, наверное?
- Да. От чего он умер?
- Тяжёлая черепно-мозговая травма.
- Повреждённый мозг как сломанная машина. Умирают люди не от скуки, а от фатального разрушения здоровья. Искусственному двигателю достался слабый мозг.
- И что же теперь делать? Мы не хотим его больше!
- Эх, мир сошёл с ума. Всех бы на психотерапию. Своих родных детей, которые появляются по любви и абсолютно доверяют, убивают абортами. А из мертвецов делают роботов. Ребёнок, живая душа, у вас не человек, а тело с искусственной реакцией, вызванной электричеством - вдруг живой гражданин. У вас марионетка из биологических веществ. Душа, личность ушла ещё тогда. Сейчас жизни нет, это не жизнь.
- Нам-то что делать?
- Вытаскивать все имплантаты и хоронить. Это мёртвое тело, используемое в эксперименте.
Сенсация затухла. Папарацци пытались застукать новоявленную звезду, но дверные звонки, как и телефонные, игнорировались.
- Что делать? Это наш сын.
- Наш мёртвый сын.
- Тебе что, совсем не жалко?
- Доктор сказал, что резерв исчерпан. Так и будет всегда теперь. Так что никаких садиков, школ и вузов. Не будем с криками заставлять делать уроки.
- Ты повезёшь ребёнка на уничтожение?
- Ты же везла реально живых детей на убой тайно от меня! Или тебе только желанных жалко?
- Ты ничего не понимаешь! Кому там звонишь?
- Репродуктологам. Пусть пришлют машину и санитаров. Вдвоём мы его не довезём.
- Я не могу! Ты слышишь? Мы. Везём. Сына. На казнь.
- Мы везём давно умершего сына хоронить.
- Отмени машину! Сколько осталось жить моему мальчику?
- За абортных детей ты так переживала?
Женщина бесцельно металась по комнате, даже не останавливая биоробота, поедающего ядовитый фикус. Бригада уже в пути. Что, было предусмотрено уничтожение неудачных образцов? Спешно одевались, орущего "малыша" кое-как утеплили. Звонок! Тело Эдика бегает, прячется, пытаются поймать, как ветеринар кошку. Наконец четверо смогли удержать, а пятый опутал сеткой и достал инструменты…
- Что, прямо здесь?! - визжала мать.
- Да, пусть не бьётся.
- Да не живой он, это заведённая игрушка, - говорил отец.
- Как не живой? Или вы считаете жизнью только интеллект? Человек - это что, книга?
- Живой - это с душой, что от зачатия.
Раскроили череп, разомкнули контакты. Дорога казалась бесконечной; тот самый путь, по которому так недавно помпезно ехали с воздушными шариками "с днём рождения". Прямо при родителях извлекли из головы электронику, а тело отвезли в морг.
"Первый опытный образец оказался неудачным. Специалисты не учли повреждение мозга, ставшее причиной смерти. Сейчас проводятся новые исследования". Родители Даши читали это восхищённо: "Это даже мёртвые, а у нас-то живая". Но место в очереди не куплено, поэтому ждать неизвестно сколько.
- А что, если мы не доживём до этого момента? Деньги только на ребёнка, на нас уже нет. Будем воскрешать сироту? А кому она нужна будет? У нас никого нет. Возьмут ли в детский дом такое? И что, она будет там жить? Ладно вырастет, а если овощ?
- Ты сама этого хотела, я шёл у тебя на поводу.
- Мы вылечим Дашу! Чего бы это ни стоило.
А тем временем второй подопытной выбрали здоровую семнадцатилетнюю школьницу с остановившимся сердцем. Опять мир пристально следит. Алиса - гостья из будущего, человек будущего, не должна погибнуть, как Лайка в космосе, второй блин должен быть уже не комом. По Интернету пошла шутка, что голосовой помощник Алиса выходит на новый уровень. Вдруг опять не получится? Консерваторы будут смеяться. Родители-то верят, это их неотпущенный ребёнок, история Эдуарда внушила ужас. Да и среди оживляющих работников очень много энтузиастов, для которых каждое поражение - личная боль. После первой неудачи около двух процентов родственников забрали клиентов хоронить. Пожертвования упали на столько же.
Младенческой стадии не было. Сразу встала и пошла. Мир наблюдал за этим сильнее, чем за полётом Гагарина. Одно дело - улучшенная машина, полетевшая выше самолёта, и совсем другое - воскрешение мёртвых. И только понимающие люди смотрели скептически, зная: это жалкая пародия, имитация, деревянный автомат на войне. Чувствовалось что-то неживое и жуткое. Алиса утром с четырёх до двенадцати, впервые за день увидев человека, говорила: "Доброе утро". День, вечер и ночь так же задавались временными рамками. Вежливые фразы под ситуацию.
Время для "оживлённой" пошло точно с момента остановки. Алиса пошла в школу. И тут начала раздражать родителей. Радость померкла. Привычки-то, детали остались прежними! Не любит математику, не хочет делать домашнее задание, зависает в соцсетях, пришла в школу в джинсах. Одноклассника спросили:
- Почему ты обижаешь Алису?
- Это не человек, робот не воспримет эмоции.
В классе начались уроки толерантности, как всегда бывает, когда хотят ввести какую-нибудь муть.
Настоящие Алиса с Дашей были в ужасе от своих двойников: "Это не мы"! Настоящие их братья и сёстры, вполне себе существующие, убитые абортами, не могли утешиться. Тем временем шла шумиха, эксперимент признан удачным, технология запатентована.
Копия Алисы сдала экзамены слабо. Но на выпускной пошла и механически танцевала. Вуз накрылся медным тазом. Родители пришли в клинику:
- Что, возникли проблемы? Вроде всё хорошо.
- Алиса слишком… обычная получилась. Нельзя ли поставить в мозг программы, чтобы она слушалась, делала по плану, чтобы повысился интеллект? И никаких влюблённостей до конца магистратуры!
Новая Алиса выписалась и начала готовиться к поступлению на будущий год. Никогда не спорит, не высказывает своё мнение, родители наигрались в воспитание - всё равно ведь согласится со всем. Стала работать менеджером, вечерами ЕГЭ долбит. Её юридически признали таким же человеком. Ни одноклассники, ни учителя не хотели с ней заговорить: "Это робот, а нам живая душа нужна".
Новое направление благотворительности - на оживление - стало популярным. Помощь больным хирела, старики никого не волновали. Накормить старушку - кто об этом узнает? Даже если глубокий олигофрен научится читать, а парализованный пойдёт - это не вау-эффект. Официальная медицина терпела крах, ведь бюджет теперь вкладывался в это чудо. Власть полностью поменялась, чему так радовались либералы-западники. Настоящий праздник устроили. Прежнее-то государство отказывалось признать всё это сумасшествие. Страна готовилась к вступлению в мировой альянс.
Программа оживления людей стала государственной.
- Эх, не успели за деньги, - жалела Собакина-старшая.
- Дождались! Что не радуешься?
- Понимаешь, за деньги бы означало большую любовь к Дашеньке.
Правда, пока оживляли только по заявкам, причём не только родственников, а кого угодно. Можно было вернуть себе друга или подругу. Поэтому людей стали после смерти держать год на аппаратах. Не найдётся хозяин - отключали и хоронили. Появилось благотворительное шефство: возьми себе из больницы, спаси жизнь. Брали и дьюарных пациентов, оставшихся без родных.
Рожать теперь окончательно не модно. Кампания "Не рожай своего, возьми аппаратного". Звёзды показали пример. Одна дива даже аборт сделала, умилившись умершему сироте, и взяла его. Роддома оптимизировали, адекватным пришлось ездить в укрупнённые перинатальные центры. Всё меньше новых людей на Земле. Тошнотворно угодные и правильные големы.
Дашина мама была на вершине счастья. Орден дали! За героическое сохранение тела ребёнка двадцать лет. За героическое обучение в условиях старых времён. Даше не десять лет, а почти тридцать. Чудо биотехники стало уже привычным. Но знания не отложились! Речь была на уровне четвероклассницы, поведение незрелое. Зато куча поддельных дипломов. Устроили её на работу, где особо не спрашивают про образование, школа есть у всех - и ладно.
Тут уже научились не только здоровых оживлять, а корректировать любые несовершенства. Потом уже по генетической информации восстанавливать полностью. Эдика оживили заново. Мой пасынок разбился в аварии, так не оживлять запрещено уголовно, таки сделали подвижное чучело. Начали массово раскапывать. Информацию в голову ставили по исходным данным, при нехватке брали общую информацию. Были запрещённые черты характера и поведения. Так шаблон был один.
Более того, одна семья мучилась с ребёнком, который не хотел учиться. Ну, не давалась ему многочасовая зубрёжка, в которую превратилось образование. Родители обратились к специалистам, они умертвили мальчика и сделали робота. И пошло-поехало. Преступникам теперь не давали раскаяться, ведь смертной казнью это не являлось. Любого человека, причиняющего психологический дискомфорт, можно было отправить на переделку. Теперь даже "поясняли за шмот" у подростков таким образом. Людей нещадно убивали, даже не задумываясь об этом. Души улетали, их место занимала, скучная, тупая программа.
Происходила массовая замена, раковое перерождение. Всё больше зомби училось в школах, ходило на работу и гуляло по улице. Программа в мозгу делила задачи на три вида: с жёстким временем (учёба или работа), подстроенные (обещал куда-нибудь пойти) и свободные (прогулка). Свободные ставились в случайное время, что немножко делало похожими на людей. Они могли увлекаться серьёзной литературой и хорошей музыкой: всё равно ничего не поймут.
В големе могла быть программа иногда не сделать домашнее задание или прийти в шортах в вуз. Они могли быть очень общительными, дружить. Не женились потому, что не модно это стало. Партнёры же, вдруг захочется чего-то новенького. Отличники и троечники, танцоры и силачи - иллюзия разнообразия. Учителя, политики, врачи - все несли заданную идеологию.
Дашина мама пришла к Олегу:
- Вы ведь планируете оживлять Ларису?
- Нет, её ведь не будет уже в этой жизни. Будет робот. Просто носитель информации. Зачем?
- Ну, если вам её не жаль, дайте данные нам. Сделаем, будет с Дашей дружить.
- Это не будет Ларисой! Заведите обычного робота, если уж так хочется.
- Отговорки пошли. Вам просто не хочется. Это же надо реабилитировать. Вы закопали - и ладно, умерла так умерла.
- Лариса оживёт сама. Как и ваша Даша, которая сломает робота. А Земля с благополучием сгорит.
Начали оживлять всех подряд. План-максимум - вообще всех людей вернуть к жизни. Ну, не всех, конечно, найдут, но кого смогут - обязаны. Под это дело введён мораторий на рождение детей. Только по особому разрешению. Начали с великих людей. Учёные, герои войны (чисто популизм, в голову клали рабскую преданность нынешнему режиму). Чайковский и Толстой ходили по улице. Высоцкий, Цой, Бодров. Были и просто массовые типажи, например, дореволюционные бабушки в белых платочках, татары времён ига, крестьяне определённого исторического периода. Из безвестных лепили простых обывателей. Сгорел или съеден зверями? Не вопрос! Научились конструировать.
Окружающий мир превратился в сплошной анахронизм. Крестьянки из девятнадцатого века зависают в соцсетях, погибший на войне молодой парень выкрасил волосы в розовый цвет. Все оживлённые из прошлого - билингвы: родной язык и новояз. Роботы вытворяют то, что оригиналы не сделали бы никогда. Герои войны стреляют друг в друга, охотятся так. Ценность жизни вообще упала до абсолютного нуля: из окна дети пуляют хомячков, взрослые - раздражающих кошек и собак. В гневе избил до смерти - пошёл и оживил. Зато хоть убийств и самоубийств почти не стало: никого уже этим не напугать.
Меня тоже "разбудили". Копия пошла в ночной клуб, приняла наркотик, потом сделала аборт. Это не я! Богохульные речи, мат, пустое проведение такого короткого времени. Лайки постам про аборты, лесбийские знакомства, многочасовые пустые разговоры. Как хорошо, что после смерти человек не может грешить! Благо, что не настоящие души людей вернули, не будет падения, от которого их забрали.
Время идёт невероятно быстро. Зарядки телефона при активном пользовании хватает на две недели. Тридцатилетние только-только начинают переходный возраст, но даже не вырастают: метр двадцать пять, как первоклашки. Яблоки к холодам мелкие и кислые. На курсах повышения квалификации в день умещается только одно занятие, с утра до вечера, тогда как раньше было четыре и заканчивались до обеда. Передвижения замедлились: поездка из Москвы во Владивосток теперь занимает двадцать девять с половиной суток.
Рудимент последнего звонка прошёл слишком быстро. Солнце в Москве собралось за горизонт в семь вечера. Хотя ещё вчера было светло до девяти! Люди обвалили сайт центру времени, но получили позже ответ: мировые часы идут без ошибок. Следующий восход был без двадцати шесть, а заход - треть восьмого. Да это же как в начале сентября! Смутная и страшная догадка поразила сведущих. Солнце опять позже встало и раньше село. Двадцать седьмого мая жутко тёмные вечера, как ляп из фильма. Холодает! Ночью плюс семь, днём на солнце ледяной ветер.
Объявили: Земля по орбите перешла в сентябрь. Официально сменили дату на пятое сентября. Лета не будет. Вспомнился год без лета из прошлого. Это теперь очень сильно похолодает, не было трёхмесячного прогрева. В тот год, когда затуманило пеплом, хотя бы был период высокого солнца. А здесь сразу на убыль. Начиналась настоящая осень. Ночью даже пошёл мокрый снег. Осенние туманы, ветра и заморозки.
- Конец света приближается! - боялся кто-то.
- Не бойся. Люди воскресают, гордятся девственностью, дети слушаются родителей. Наступает рай на Земле!
В такой весенне-осенний вечер моя семья дружно сидела дома. Мой пасынок спросил Олега:
- Это правда, что конец света скоро?
- А ты сам видишь? Земля уже умерла. Эти оживлённые - не люди, компьютеры в телах с нужной вождю программой. Слабый, грешный человек возомнил себя Богом, создавая подобие жизни, поэтому окончательно отпал от её источника. Сейчас пародия на всеобщее воскресение.
- Настоящие люди почти не рождаются, усиленно делается имитация бессмертия, как до грехопадения. Извращения под видом физической девственности. Что сейчас, тридцать первое мая или восьмое сентября?
Утро несостоявшегося лета. Ярко-красная заря, тревожное солнце, странно сероватое ясное небо. Вроде привыкли, что люди меняются, а мир стоит, загадывали, что потомки будут гулять в этом месте. Горы, океаны - всё казалось величием. В будущую жизнь на Земле смотрели крепостные крестьяне, советские граждане во времена войны. Лихие девяностые, когда верили сначала Западу, потом себе. Сейчас дни планеты сочтены. Скоро не будет этих берёзок, блестящей пёстрой кошки, заброшенной школы с разбитыми чёрными окнами. Скоро коронация единого правителя, поэтому осталось три осени, три лета, по четыре зимы и весны. Да и какие они! В один день плюс двадцать, в другой - минус двадцать, рекордные жуткие грозы, леса из мёртвых деревьев, провалы в земле, солнце тусклое, смотреть можно спокойно.
Всю мою семью схватили на улице у дома. Все умеющие говорить отказались поддерживать правителя при последнем допросе. Их повели на расстрел, куда тоже вели родителей Даши, которые вчера раскаялись и уничтожили голема. Молодые парни и девушки, старики, малыши; последних брали в заложники и медленно резали, чтобы запугать взрослых, но они старались не плакать.
Одна женщина уговаривала свою нестойкую подругу:
- Пойми, скоро всё кончится. Не стоит так жизнь сохранять. Конец мира пришёл.
- Конец света? О нём говорят уже много веков, дату всё переносят!
- То была ложная тревога. Сейчас правда. Люди решили, что Бог им не нужен, мол, сами как боги. И воскрешают, и утешают, и мир наводят. Нет этого! Те чудеса, о которых ты говорила, я не вижу. Фокусы это!
- Фокусы? То есть, тогда среди ночи не наступил день?
- Не наступил! И подчинённых своих правитель будет мучить, это сейчас лишь подманивает.
Бывшая нестойкая твёрдо стояла, заявив против правителя. Уходили от страшнейшего рабства люди разного пола и возраста, погибали для зла, переводились в счастливую вечность. Люди: среди них не было големов. Разразилась страшная снеговая гроза, молния подожгла многоэтажку.