Остановить мгновение: кому же это по силам? Вот дети разговаривали в своей комнате и затихли – и разговоры их уже в прошлом. Вот настенные часы пробили десять – и звон колокольчиков уже в прошлом. Вот младшая дочь заглянула, улыбнулась и закрыла дверь – и улыбка ее уже в прошлом. Вот я подумал о чем-то, и думы мои тут же улетучились… Я мчусь в пространстве вместе с планетой Земля, а мысли мои остались там, позади, и висят уже над другими странами. И мое прошлое для кого-то становится настоящим…
Меня будто подхватил какой-то вихрь и закружил… Мне восемь лет, братишке пять. Мы с папой едем куда-то. Мы впервые в кабине грузового автомобиля. Восторг! Нас трясет. Мне кажется, нас подбрасывало бы до потолка, если бы на наших плечах не лежала тяжелая рука папы.
Вон, вдоль лесопосадки, еле различимой сквозь утренний туман, бежит кто-то. Я хотел спросить у папы, кто это, но он опередил меня: «Смотрите, лось!» А лось бежал, бежал, а когда мы поравнялись с ним, остановился и, как изваяние, так и остался стоять, гордо повернув голову навстречу восходящему солнцу. А за рекой, которую мы перешли вброд, начался незнакомый нам, загадочный мир.
Мы поднялись на очередную, как оказалось, последнюю гору и начали спуск. Тут я посмотрел вперед. А там, сколько охватывал глаз, не было ни одной горы, ни одного деревца или даже куста. Нам, привыкшим всегда видеть вокруг себя горы и леса Южного Урала, странно и страшно было вдруг оказаться в голой степи. До самого горизонта ровная, безбрежная, она поражала, вызывала какое-то уныние, чувство безысходности. Ни одного даже холмика, будто специально бульдозером срезали горы, ровняя землю. И кому это пришло в голову, для чего понадобилось?
– Папа, кто это? – спрашиваю я, показывая на серый комочек вдали.
– Хозяин этих мест. Мы в его владениях. Проверяет, хорошо ли мы себя ведем.
– Суслик это, – отвечает мне шофер.
Вот мы приехали в какую-то деревню. Посреди голой степи стоят дома. Зашли в один из домов, примыкающих к большому озеру. Седая, опирающаяся на палку, но с искринками в глазах старушка узнала папу, назвала его по имени, обняла, плачет. Оказывается, это родная деревня нашего отца Новочеркасск, а эта старушка – его тетя. Отец здесь не был тридцать лет, его уже считали погибшим на войне.
После долгих разговоров за чаем мы с папой, наконец, пошли гулять. Вот и берег озера. Из мокрого песка мы с братишкой начали строить замок – с башнями, с защитной стеной и рвом… А кто же в нем живет? Видимо, какие-нибудь маленькие человечки. Мне становится интересно, как же они там живут. Так же как мы? Или у них какая-то другая жизнь? Я сижу над их замком как великан какой-то. Но вот на крыше замка появляется их волшебник. Он взмахивает палочкой, и я превращаюсь в такого же человечка, как он. Вместе с волшебником я спускаюсь в комнаты замка. А комнаты такие огромные. Стены, потолок и пол всех комнат – из зеркал. Я вижу тысячи, миллионы своих отражений. И больше ничего. «Но где же жители замка?» – спрашиваю, не зная кого. Голос волшебника: «Разве не видишь? Они перед тобой. Это и есть население замка».
Мимо пробегают мальчишки в одних трусах. Несколько ног одна за другой наступает на наш замок. Мальчики с ходу ныряют в озеро и начинают плыть, соревнуясь, кто первый доплывет до того берега. Мы с братишкой, погребенные в развалинах своего замка, не можем понять, что же произошло.
Папа, сидящий в тени ивы, заметил идущую вдоль берега девушку.
– Фатима! – окликнул он ее.
– Вы меня? – удивилась девушка.
– Ну конечно, разве не узнаешь?
– Нет, а кто вы?
– Ну как нет? – папа уже шел к ней: – Лунной ночью, вон под тем деревом…
– Что вы такое говорите?
– Тебя же зовут Фатима?
– Меня?.. Вообще-то, так зовут мою маму. Вы ее знаете?
Нескончаем стук чугунных колес. Что там, впереди? Мы с братишкой лежим между небом и землей, то есть на верхней полке вагона. Раскаленное солнцем небо все висит на одном месте. Поезд наш тоже замер. Только земля почему-то уплывает назад, туда, откуда мы пытаемся уехать. Вон, откуда-то всплывает стадо баранов. Оно приближается. Чабан машет нам рукой. Но скоро и стадо, и чабан, и какой-то чахлый кустик, поворачиваясь на невидимой оси, будто туманность какая-то, о которой говорил папа, остаются позади и скоро исчезают.
Капли пота уже скатываются к глазам. Я начинаю смахивать их со лба. Папа, заметив это: «Ну что, пошли?»
Я уже знаю, куда мы пойдем. Папа наливает в чашку воды, а мы, в одних трусах, спрыгиваем с полок на пол. Мы идем до конца коридора и выходим на площадку между вагонами. Здесь все гремит, все качается, в щели видна стремительно убегающая назад земля. Кажется, что вот-вот свалишься в какую-нибудь из щелей и попадешь под вагонные колеса. Папа медленно наливает нам на голову холодную воду из чашки, смачивая волосы, лицо. Несколько капель попадает и на тело. И возвращаемся в вагон на свое место. Ощущение, что заново вернулся к жизни. И уже веселее смотришь на выжженную равнину за окном.
Вдруг запахло гарью. Все начали принюхиваться. Обрадовавшись, что нашлась тема для разговора, начали гадать, откуда может быть дым. Скоро все увидели, что горит степь. С обеих сторон поезда горела земля, мы проходили сквозь огонь. Окна поспешно закрыли.
Я жадно всматривался в языки пламени и думал: «Как это земля может гореть? А если она вся сгорит, куда мы провалимся вместе с нашим поездом?» Но вот мы и проехали горящий участок. А я продолжал думать: «А почему поезд не остановился, и почему мы не вышли тушить огонь? А если бы горел дом и в нем плакал бы ребенок? Тогда поезд тоже не остановился бы?»
Поезд остановился на каком-то полустанке. Папа сказал, что сходит за водой. Я видел, как он перешагнул рельсы, поднялся на перрон и исчез за дверью небольшого здания из красного кирпича. Не прошла и минута, на первый путь прибыл встречный состав. И встал, загородив от нас мир, куда ушел папа.
Вселенная рушилась. Я лихорадочно перебирал варианты, каким образом папа смог бы найти нас среди этих бесчисленных миров-вагонов, как он узнает, в каком из них мы. И ничего не мог придумать.
К нашей радости, тот поезд постоял недолго. Вот, уже трогается. Набирает скорость… Тут взгляд мой падает на землю. Боже! Да это же наш поезд едет! А папы нет. Мы одни. Куда мы едем, где слезать?
Казалось, поезд опустел. Не было даже машиниста. Этот сумасшедший поезд, он ехал сам по себе. И ехал по какой-то другой планете, безжизненной, равнодушной ко всем моим горестям и страхам.
Прошла вечность. Я решил выглянуть в коридор: неужели действительно никого? В оба конца коридор был пуст. Вот начинает открываться дверь в конце вагона. «Кто это? Инопланетянин?» Я бегу в другой конец коридора. В этот момент раздается гудок паровоза. Я, как мешок, падаю плашмя, споткнувшись на ровном месте. Поднимаюсь, бегу дальше. И сталкиваюсь с папой...
На следующий день мы добрались до места. Это было как наваждение. Я не замечал ни домов, ни людей этого города. Передо мной была гора. Она была до небес. Вершина ее терялась в облаках, подошва занимала полмира. Наутро была ясная погода. Я вышел на крыльцо и увидел эту гору всю. На вершине ее лежал снег. В летнюю жару – снег! Как он не тает? И как такую гору могут поднять те три слона, что держат землю? Как у них не подгибаются ноги?
На траве в тени винограда постелили скатерть, и мы сели пить чай. Тетя Сажида наливала чай из самовара и говорила папе:
– А Фатима-то тоже здесь, в Ангрене живет.
– Какая Фатима?
– Как какая? Вот тебе на! Неужели забыл? Дочь ее в деревне же, не видел что ли?
После чая мы вышли на улицу. Вот река. Отвесные бетонные берега. Течение такое быстрое, что кружится голова. Мост. Под мостом, на маленьком островке, мальчики с удочками. Как же они туда попали? А, вот как. Когда мы переходили мост, увидели дыру и лесенку, уходящую вниз. А гора так и высилась, господствуя над всем городом, дома которого по сравнению с ней казались как спичечные коробки.
Мы шли, шли. Тянулась улица с частными домами. Папа спросил у одной женщины:
– Не знаете, где живет Фатима?
– Вон в том доме, – показала она. – А вы ей кто?
Папа ничего не ответил ей. Женщина пожала плечами и ушла. Мы сели на скамью у ворот дома напротив. Папа молчал. Долго так сидели. Я не знал, чего мы ждем. Солнце уже поднялось. Братишка сказал: «Папа, я пить хочу».
И мы ушли. Я шел и думал: «Какие-то странные они, эти взрослые. Непонятные. А эта гора еще более непонятна. Интересно, в ней кто-то живет? Тетя Сажида говорит, что там пещеры есть. Значит, кто-то живет. Наверное, великаны. Мы для них тогда – муравьи?»
Когда пришли домой, тетя Сажида спросила:
– Ну что, встретились?
– Нет, ее дома не было, – сказал папа.
«А может, на этой горе живут динозавры? – продолжал я рассуждать. – Папа говорит, что они давно уже вымерли. Не может же быть, чтобы ни одного не осталось…»
Впоследствии эта поездка в Узбекистан, город Ангрен и его загадочная гора начали жить во мне как легенда какая-то. После той поездки иногда мы получали посылки с фруктами. Но я никак не связывал это с живущей в моем воображении сказкой под названием Ангрен.
Однажды, когда я уже стал студентом, я достал карту мира и для общего развития изучаю сижу. Вдруг рядом с Ташкентом натыкаюсь на слово Ангрен. Меня это так поразило, невольно воскликнул: «Ангрен?! Это город, что ли? Реально существующий город?»
На фото мне 3 года, братишке 6 месяцев