Постичь или понять важнее бывает не в
окружении, в внутри себя, ...
Ибо каждый человек видит ровно то, что хочет
увидеть.
Внутри не уютно, что-то мешает воспринимать мир как прежде.
Наверное, так начинается приступ депрессии, как бы сам по себе, почувствовал внутреннюю пустоту, и нет ответа на вопрос: что беспокоит, что срочно нужно сделать, что сейчас зависит только от меня в моём окружении, на работе, дома?
На работе.
Разложена очередная многоходовка – многоходовая или многоуровневая сделка, в которой на каждом уровне многое зависит от очередного «если». Осталось ждать первого хода заказчика, и тогда начнёт раскручиваться история взаимоотношений, которая должна привезти к реализации проекта или подготовленного сценария.
Напряг спал как-то неожиданно. Ожидание.
Появилась внутренняя уверенность в завтрашнем дне хотя, по существу это ничем определённым не подтверждено. Кажется.
Может быть, устал суетиться или почувствовал, что уже всё, что нужно было сделать, - уже сделал, а то что происходит в окружении, в стране, мало зависит от тебя и то, что должно было случиться, — уже случилось. Предопределённость?
Может быть. Только всё равно, пусто, и это пугает.
Стоит задумываться о том, что приводит в состояние возбуждения, в состояние интенсивной работоспособности, к взвешенной реакции на происходящее вокруг, в стране, в мире, к мгновенной аналитике в принятии решений, в выборе направления движения, да просто - к эффективности труда. Есть ли способ вернуться искусственно в такое состояние, и попробовать удержаться в нём? Какие могут быть последствия? Можно ли точно определить грань, точку невозврата? Ответ на эти вопросы нашёлся, вот только с точкой «невозврата», как оказалось потом, - сложнее. Знать бы, что мысль материальна, и желание реализуется.
Случайно встретился с приятелем, с которым получилось обменяться беспокойством о самочувствии, о настроении, о превратностях судьбы, о состоянии депрессии. Тема оказалась ему понятна и близка. Он посоветовал специалиста, встреча с которым, по существу, напоминала более встречу давних знакомых, которые не виделись ровно столько, чтобы появились новости для обсуждения. Через полчаса специалист порекомендовал за умеренную плату ряд приёмов аутотренинга вместо или в дополнение к утренней зарядке и пилюли, которые следовало принимать за утренней чашкой кофе. В его предложении, особенно в умеренной стоимости услуг и наигранной уверенности, было что-то настораживающее, что-то не искреннее. Если бы речь шла о коммерческой сделке, то следовало бы перепровериться, а тут речь шла о состоянии здоровья, можно было по старинке положиться на «авось».
Я решил потом подумать на эту тему.
Потом не наступило, а всё прошло как-то само собой, на автомате. Даже не сработал «стоп» перед принятием пилюли, а скорее было любопытство: может быть, снова раскачаюсь или разочаруюсь.
Раскачался, через час после утренней чашки кофе был уже во «взведённом» состоянии, о чём понял не сразу, скорее это было обычное состояние, когда «взял след». Однако реальные события говорили о том, что «обычное» было только вначале. Пелена спала, ясность мысли была абсолютна, физическое состояние зашкаливало, внутри доминировала фантастическая уверенность в себе. Оставалось срочно проверить: так ли это.
За час я проанализировал всю переписку за последние два года, что собирался сделать уже месяц с лишним, разложил по темам и, как-то представил отдельные темы, короткими отрезками, выделив основное. Почти автоматически вычеркнул не перспективных оппонентов. Понял, на чём следует сконцентрироваться. Составил
программы развития отношений со всеми, с кем вёл переписку, и предложил её для согласования. До конца дня появилась пауза, но растерянности от бездействия не наступило. Отдыхать не хотелось. Появилось ощущение объёма снаружи и в внутри. Состояние полёта из-за готовности начать действовать немедленно, принимать решение сходу. Нет - это не свобода. Суета? Нет, суеты не было. Тревоги тоже не было, только кому и сколько должен за это? Какова цена? Не хотелось думать. Лишнее.
Искать загрузку, какое-то занятие, не хотелось. Вот это – да! И чего теперь?
Настала очередь подумать об отложенных делах. Первой пришла на ум разработка генератора, работающего на низких частотах. Тема отложилась до лучших времён ещё тогда, когда не было значительных затрат и времени, а оптимальное решение сходу не приходило. Суть темы была в воздействии мощным направленным лучом на объект сигналом низких частот разной амплитуды и частоты, когда сигнал находится за пределами возможностей человеческого уха. В природе такой эффект можно наблюдать при землетрясении. Живой мир раньше человека начинает реагировать на воздействие такого излучения. У человека проявляется это воздействие позже, когда уже земля качается под ногами, в виде беспокойства, переходящего в панику, потом в неадекватное поведение. Заказа на такую разработку не было. Тема всплыла в студенческие времена, когда на ведомственной квартире ЖКО, где я работал дворником, а потом электриком, на первом этаже коммуналки боролись с крысами. Мною использовался лабораторный доработанный генератор низких частот. В виде излучателей - низкочастотные динамики собственного производства и усилитель. Биение частот и изменение амплитуды менялось вручную. Динамики устанавливались к крысиным норам. При включении устройства и определённом положении ручек регулировки генератора и усилителя между перекрытиями пола поднималась крысиная возня с истошными писком. Точку максимального воздействия положением ручек поймать было трудно, правда эксперименты закончились полной победой — крысы ушли. Надоела им периодическая встряска. Идея была хорошая, но требовала доработки. О применении в народном хозяйстве излучателя времени подумать не было. Промежуточная цель достигнута. Доработка отложена на потом.
Сейчас времени на доработку потребовалось не много — за неделю оформились основные технические решения, позволяющие значительно повысить мощность излучателя и его направленность. Составлена программа, позволяющая автоматически собирать в пучки максимальные амплитуды частот паразитов при плавающей основной несущей частоте, меняя параметры объёмного резонатора. Оставалось подобрать в каталогах необходимые стандартные комплектующие и собрать воедино блоки своего производства, изготовляемые, что называется, из подсобного материала, хранившегося по ящичкам в мастерской. Как-то в перерывах между основной работой излучатель определился и был готов к испытаниям за несколько месяцев. Внутри всё ликовало и нужно было спешно испытать аппарат. Первое, что пришло в голову — это вода, значит река. От поверхности воды волны отражаются, усиливая эффект распространения сигнала.
Устроились с приятелем на высоком берегу Волги, так чтобы фарватер был ближе, и стали ждать проплывающее судно. На другом берегу был расположен продолговатый остров, разделяющий реку на два рукава. Тот, что ближе — судоходный. Второй рукав за островом был не менее широкий, но не такой глубокий, как первый. С высокого берега видно было оба рукава, только не видно было из-за кустов ближний берег дальнего рукава. Источником электричества служила машина. Генератор привели в рабочее состояние, направив излучатель в землю. Когда убедились, что всё работает, направили излучатель на остров, плавно провели невидимым лучом слева на право. Из-под невидимого берега одновременно выплыли две моторки. Расстояние до них было около километра. С начала было не понятно, что появление моторок связано с направленным излучением. Чтобы убедиться, пришлось лучом сопровождать одну из лодок. Через две минуты лодку покинули друг за другом двое пассажиров в спасательных жилетах, а за ними и третий человек тот, что управлял моторкой. Он предварительно заглушил мотор и выкинул спасательный круг. Это было уже не совпадение. У людей, покинувших лодку, с психикой было всё в порядке, так как они предприняли меры безопасности. Очень хотелось спросить, что они почувствовали и почему выпрыгнули с лодки. Однако этого сделать было никак нельзя. Оставалось провести эксперимент на себе. Для этого мне пришлось удалиться на значительное расстояние, находясь в зоне прямой видимости от аппарата. По моей команде, взмаху рукой, мой напарник включил излучатель и направил его на меня. Первое, что я услышал был сильный рёв быка позади меня, который находился так же в зоне прямой видимости излучателя, только на большем расстоянии. Животное стремительно убегало перпендикулярно лучу, увлекая за собой стадо коров, которое паслось за пригорком, и его вначале я не видел. В свою очередь я почувствовал животный необъяснимый страх, хотя быка можно было не опасаться, он убегал в сторону от направления излучения. Хорошо, что мне был понятен источник страха. Ноги сами собой понесли меня к берегу оврага, спрятаться от излучения. Берег оврага был обрывистый, овраг - глубокий и, страх сразу прошёл, как только я достиг дна оврага. Подниматься на верх никакого желания не было, и я ускорился по дну оврага, уходя, как и бык, перпендикулярно направлению излучения. Через полчаса, заложив основательную дугу, я быстрым темпом вернулся к излучателю с другой стороны. В возбуждении предложил испытать на себе действие излучателя моему помощнику. Он категорически отказался после моего описания ощущений. Можно было попробовать действие излучателя на проходящих судах, но не хватило смелости, так как это могло привести к неблагоприятным последствиям.
На обратной дороге я продумывал, как защитить изобретение от захвата после того, как оно станет известно органам.
Изрядно пришлось повозиться со схемой прибора, чтобы в случае необходимости было возможно уничтожить саму суть прибора в одно касание. Дело оказалось не простое. Само решение оформлялось больше, чем изготовление излучателя, пришлось пересмотреть всю схему прибора в связи с новыми вводными, необходимости повышать мощность пока не было. Кроме этого, пришлось в точности вспомнить весь разговор с помощником, чтобы ещё раз убедиться насчёт утечки информации. Из отрывков разговора о сути работы прибора он ничего не понял. Прибор работал, испытания прошли.
Изобретение могло стать доходной статьёй. Оставалось правильно распорядиться, хотя в нашей стране можно словить на ровном месте всё с точностью до наоборот. Если бы не обострённое чувство и интуиция, вряд ли я бы решился с государством сыграть в «орлянку».
Как оценить мой вклад в науку, в обороноспособность страны? Не принято как-то у нас ценить интеллектуальный вклад, да и интеллектуальную собственность так же. В отличие от остального мира у нас общественное выше частного, поэтому принести частное в жертву общественному как бы само собой разумеющееся. Совсем не важно, что за общественным и на страже его стоит вороватый чиновник с очень ограниченными умственными возможностями, с минимальным чувством патриотизма, но именно от его решения будет зависеть всё. Пригласить всех в сотоварищи изобретения не возможно, а угадать на каком уровне стоит подвинуться, очень не просто. В своё время так было с диссертацией и изобретениями при внедрении новой техники, когда лабораторный вариант технологии производства изделий военного назначения переносился на массовое производство с контролем представительства заказчика, военным ведомством. Пришлось написать не одну диссертацию в начале для руководства, а потом стало уже не интересно писать себе, когда понял, кто у нас доктора и кандидаты от науки. Однако, написал, и целых 7 лет получал справку с предприятия, что тема работы и диссертации одна. Это важно, иначе работа не рассматривалась ВАКом. А с внедрением своих изобретений получилось совсем весело, когда попробовали посчитать экономический эффект, всем стало дурно и понятно, что таких денег даже всему руководству объединения не выплатят, так как само изобретение является уже собственностью государства по большому счёту. Можно представить, что бы началось в стране, если каждый терпила требовал к себе уважения за достигнутые успехи мимо чиновника, стоящего на страже интересов государства, а своих прежде всего. Когда у нас в стране всё станет с головы на ноги?
Настало время обратиться с изобретением к компетентным органам. После отправки письма, прошёл месяц, а потом закрутились по восходящей спирали: встречи, беседы, желающие оказать помощь. Демонстрация образца проводилась с соблюдением всех форм секретности в Финском заливе. После направленного облучения проходящего тральщика вся его команда покинула судно за 5 минут. Это был успех. Излучатель буквально вырвали из рук, чудом удалось привести в действие меры предосторожности, позволяющие нейтрализовать работоспособность прибора. На этом, по сути, моя миссия закончилась, мне разрешили отправиться домой, пообещав прислать заключение комиссии.
Но это мне так хотелось думать - никуда я не уехал. Задержали на следующий день на перроне Московского вокзала. На этот раз отобрали телефон, поселили на квартире, под охрану, без объяснения причин. Стерегли хорошо, даже возбуждённое состояние решить вопрос выхода на улицу было безнадёжно. Анализ ситуации подсказывал, что побег возможен только на этапе переезда. Через неделю кончились таблетки. Постепенно теряя чувство течения времени я погрузился в воспоминания, уходя от реалий. Во время бодрствования безразлично к суточному времени перед мной проносились подробно годы учёбы в Физмат школе. Первая серьёзная влюблённость. Мучительные переживания об успеваемости, о неловкости наедине с девушкой, весь я был, как натянутая пружинка в то время, и только сейчас понимая, что это были счастливые годы. Всё медленно переживалось сейчас так, что порой охрана не могла докричаться до меня, возвращая к реальности пощёчинами. Мне было безразлично: сколько продлится моё заключение, сколько я проживу в воспоминаниях — это лучше, чем звенящая пустота. Вновь и вновь переживал я окончание школы, учёбу в университете, пропуская год академки, оставляя только пребывание в Ленинграде. Мне представлялось, что это город спасал меня. Я умеренно ел, урывками спал, занимался зарядкой и переносился во времени. Хотелось бы закончить окончательным переездом в Саратов, хотя и оттуда, занимаясь диссертацией, приходилось подолгу бывать в Ленинграде. В то время было распространённым явлением писать диссертации для своих начальников, получая свободу передвижения и интересное занятие. Даже в НИИ процветала эксплуатация кадров, не имеющих административных рычагов и не занимающихся линией партии. Сегодня меня это уже не занимало, так как жили мы в то время интересно и для себя. Ездили по командировкам, обильно пили ленинградское пиво, рассуждали о мировых проблемах, о науке, где мы безнадёжно отстали от Запада.
Однажды утром я не обнаружил присутствие охраны, нашёл на столе какие-то деньги и билет на поезд до Саратова. Не очень охотно пришлось распрощаться со своим заточением, прошлым и уехать домой. Трудно было строить предположения о таком раскладе, что я стал резко не нужен в моём амплуа засекреченного охраняемого объекта. По существу, куда я мог деться с подводной лодки без специальной подготовки.
Как серое небо над Невой, наползала пустота, а дальше, что.... Ничего! Время, проведённое под допингом, точно унесло не один десяток лет,- в зеркало на меня смотрел старик с потухшими глазами. Ждать признания моей разработки уже не хотелось.
Пришло время, и я отправился искать специалиста психологии. По знакомому адресу меня встретил такой же старец, каким был я.
- Ничем помочь не могу, - глухо произнёс хозяин, - таблетки кончились и у меня, а наладить производство не получилось, не рассчитал необходимый остаток, увлёкся, а без допинга надеяться не на что.
Так значительный отрезок отпущенного мне времени я прожил за два года с небольшим в бреду или активной фазе не самого простого отрезка истории России. Закончил пустотой. Не ясно, как дальше жить не только мне, но и всем. Никто не знал, как сложится завтра. Раньше было просто: «Вперёд», - диктовала партия, и не важно в каком направлении, а главное — чтоб впереди, так воспринимал Комсомол, а потом... светлое завтра.
Сегодня всё иначе. Ура, ориентир на рулевого! А он сам ведёт корабль по наитию. Знать бы направление, и тогда в едином порыве... эх, да что там. Всем было бы легче. Может и справились бы, вырулили. Что я говорю? Обязательно получилось бы, только не врать друг другу и чуточку уважать.
-фото в свободном доступе интернета -