Из цикла «Странная автобиография»
Вообще странный вариант биографии – биография по странам!
Тогда я мог бы написать такие главы, как
Польша в моей жизни
Эстония в моей жизни
Литва в моей жизни
Япония в моей жизни
Казахстан в моей жизни
Туркмения в моей жизни
Но начинать я обязан именно с Беларуси в моей жизни.
Понятно, что главное место в моей жизни занимает Россия
На втором месте уверенно идёт Украина
Беларусь занимает прочное третье место. Но…
Но по значимости событий произошедших со мной в Белой Руси необходимо признать её ключевое значение.
Господи!
Какие чистенькие!
Какие аккуратненькие!
Какие ладненькие домики!
Какие опрятные светлые уютные деревеньки!
Всё нереально прозрачное!
Светлое!
Чистое!
Прибранное!
Я рос среди одного из самых металлизированных городов СССР.
В самом его центре!
Выросшая в Архангельске иногда перебивала мои рассказы о поднятых на улицах кирпичах и камнях такими комментариями: и где это ты на улице кирпичи то видел?
Господи!
Чего я только не видел на улицах родного города.
Но обломками кирпича и булыжниками он был просто завален!
Из земли там и сям торчали металлические пруты.
Стержни, рельсы.
Город был буквально утыкан самыми разнообразными конструкциями из металла и камней.
Город заводов-гигантов, имена которых говорят сами за себя: Уралмаш, Химмаш, Уралэлектротяжмаш, Верх-Исетский завод… А ведь это была столица Урала, который был опороным краем державы и на котором размещались и Магнитка, Нижне-Тагильский Уралвагонзавод, и Челябинский танкоград, и многочисленные копи, шахты, рудники и множество заводов помельче и десятки городков с развитой металлургической базой!
Камни на свердловских улицах были непременным элементом, как и половинки и четвертинки кирпичей, как куски замерзшего асфальта и кучи и россыпи щебенки!
Более того! В окрестностях города была построена целая железнодорожная ветка в десятки километров, насыпью для которой служили россыпи берилла! Она и доныне там!
Я обожаю некоторые наши анекдоты.
Вот особенно мне нравится такой:
- А что это у вас в кармане?
- Та! Горсть родной земли!
- Позвольте! Но ведь это же сплошь алмазы!
- А шо, я виноват, што земля у нас такая богатая?
Взяв пригоршню камушков из той насыпи вы можете смело идти на таможню. На вопрос таможенника отвечайте так же, как герой анекдота. Только вместо слова «алмазы» придётся услышать слово «изумруды».
И вот мы пешком пересекли невидимую прозрачную линию между Россией и Беларусью и топаем по белорусской дороге!
Пешком! Обходя Минск по большой дуге, не центральными трассами. Деревушка за деревушкой, поле за полем, лесок за леском.
И на одной опушке наискосок нам пересекает путь легкая неслышная почти невесомая маленькая аккуратненькая старушка с корзинкой и палочкой в шляпке! На ногах у неё лапти!
Боже!
Какое чудо!
Она приветствует нас и как праздник мягко сказочно скрывается в лесу!
И ощущение Сказки уже не покидает меня до самого Бреста!
Но первую ночь мы ночуем на сеновале в одной из пустых избушек на окраине Лиды!
Лида!!!
Это фантастическое место в Беларуси!
Уже потом нам посчастливилось заночевать в ней еще один раз! И именно в ней наша группа окончательно растаяла и распалась. Павел уезжал на север, Саша двигался на восток, а мы сначала на запад и добравшись до Гродно вынуждены были таки повернуть на юг, на Ковель и далее на Херсон.
И именно в Лиде в первый раз хозяин угостил нас лидским пивом.
Самым вкусным в мире пивом!
Такого пива как в Лиде я не встречал более нигде и никогда.
Директор местной школы не просто угощал нас пивом!
Он познакомил меня с потрясающими подвалами Беларуси!
Белорусский подвал – это отдельная тема!
Это не прогреб. Не погребок. Не гобчик! Не голбец.
Не тайничок.
Под добротным домом в один этаж располагается фантастический лабиринт из целой группы удивительных хранилищ!
Белорусский подвал, это поэма!
Это высокая поэзия Жизни!
Это так организованное пространство, что теряешь контроль над своими чувствами, оказавшись там впервые.
Это просто. Это конкретно.
Зримо. Весомо.
Надёжно и…необыкновенно гармонично и ладно!
И есть нечто общее между подвалом и обустройством всей сельской жизни в округе.
Необыкновенная чистота.
Вся жизнь человека иногда делится просто:
Юность
Зрелость
Старость
Юность делится на
Детство
Отрочество
Юность
Зрелость делится на
Молодость
Зрелость
Акме
Старость делится на
Сверх акме
Старость
Угасание
Понятно, что все термины здесь условны и что любой отрезок может быть структурирован на ряд своих фаз или ступенек
Понятно, что можно предложить и четырехчленное и пятичленное и семичленное деление
Нам пока важно определиться с одним моментом.
Моя Беларусь включает в себя три эписодия.
Условно дам такую структуру:
Беларусь Бабкина
Беларусь Минска
Беларусь Рощина
Беларусь Бабкина это в первую очередь снежный занос и ночь в Борисове
Беларусь Минска это двух недельная моя Школа в Минске
Беларусь Рощина это маршрут за гранью возможного
Это путь пешком от Великих Лук до Витебска
Это дважды Лида
Это три недели в Бресте
Это перегон через Слоним в Лиду
Это ночь в Гродно
Это выход в Бресте в Ковель
Был ещё один мимолётный эпизод связанный с маршрутом Брест – Варшава – Брест – Киев. Но я его целиком отношу к моей Польше.
Так вот:
Эпизод Бабкин состоялся осенью 2002 года
Эпизод Минск состоялся в 2012 году
А вот главный эпизод Рощин состоялся летом 1994-го года
В 2002-ом мне было 49 лет
В 2012-ом мне было 59 лет
А вот в 1994-ом году мне был сорок один год.
Сорок один год это старт акме мужчины.
Это начало высшей фазы в биографии ученого, поэта, музыканта, спортсмена.
2002 ой год – это завершение акме мужчины.
В этом возрасте я встретил мою.
А в Бресте в августе 1994 года на крыше нашего двора клекотали аистица и аистёнок. Это была великолепная пара!
Фантастическая пара!
И через девять месяцев у меня родилась моя Дочь!
Аисты приносят детей!
И вот моя основная Беларусь это Беларусь Аиста!
И хотя по времени Лида и Брест – основные места проживания в том смертельном перемещении в пространстве и во времени, но подлинной вершиной является именно ночь в Гродно.
Это была Ночь Жизни!
Такая ночь в жизни Человека случается точно только один раз.
Не тысяча и одна ночь, а именно ровно одна ночь!
Одна, но настоящая!
Подлинная!
Несомненная!
Яростная!
Невероятная!
Невыразимая!
Неподражаемая!
Яркая!
Волшебная!
Фантастическая!
Непередаваемая!
Неописуемая!
Непостижимая!
Абсолютная!
Высшая!
Глубочайшая!
Прекрасная!
Чудесная!
Томительная!
Волнующая!
Сладкая!
Грозная!
Светлейшая!
Ночь Её Глаз!
Ночь её дыхания!
И что самое удивительное – я уже и там и тогда понимал, что это только раз!
Только однажды!
Что больше никогда!
Что ни при каких обстоятельствах!
Что только здесь!
Только сейчас!
Что так вообще не бывает!
Не может быть!
Для меня моя Беларусь, это Страна Аиста и Одной Единственной Ночи.
Удивительно, но в названии города содержится слово «одно»!
И «родно»! И «дно»!
Здесь необходимо сделать важное отступление.
Если бы я интересовался женщинами, то недостатка в случайных связях у меня точно не было бы. В нашей действительности дееспособный мужчина такая редкость, что на каждого приходится не менее трех десятков красавиц и интеллектуалок высшего света!
Женщины буквально рвут мужчин на части.
У них мужчины – дефицит!
А ведь надо успеть выйти замуж и родить!
А от кого?
А кому?
А за кого?
Дело не в нас.
Мы полностью не при делах.
Мальчик и не догадывается, как много внимательных зорких глаз следит за каждым поворотом его головушки.
Какие борьбы идут за кулисами его жизни.
На какие комбинации пускаются отчаянные девчонки!
До каких только интриг они готовы спуститься, чтобы урвать своё.
Увы!
Нас никто не просвещает.
В молодости я был абсолютно убеждён в собственном убожестве, в своей непривлекательности, в своей неинтересности.
Но на своё счастье женщинами не интересовался.
У меня было достаточно проблем и занятий в жизни и без женщин.
Мне за глаза хватало одной-единственной и встречи с другими женщинами мною не предусматривались.
И мимолетные взгляды иных случайных проходивших мимо меня не влекли.
Я вырос среди трех абсолютно гениальных женщин и дефицита общения с женским миром не испытывал. Моя Рона, моя бабушка и моя мама просто превосходили всё женское начало вокруг меня на десятки голов. С мамой я мог обсуждать философские, математические, физические, химические, кристаллографические, геофизические, космогонические, исторические и литературоведческие проблемы любого уровня.
И общаясь с другими девушками я просто ловил себя на мысли о том, насколько они убоги и недоразвиты. Нет, я не считал, что я умнее их.
Отнюдь. Я был заведомо глупее любой! Но вот они в свою очередь в подмётки не годились моей маме. О Роне и бабушке я уже и не говорю.
Сейчас я понимаю.
Если тебя тренировала сама Этери, то после неё никакой другой тренер не может быть принят. Просто качество уровней мышления несопоставимо!
Родившись у моей мамы я был обречён.
Мне был предъявлен такой образец интеллекта, ума и характера, что воспринимать женщин более низкого уровня развития адекватно я уже не мог. Это, по большому счёту, огромная проблема!
Мальчик, рождённый умнейшей интереснейшей женщиной изначально обречён! При этом дело ведь не в словах! Дело в паузах и умолчаниях!
Дело в совместном движении по свету.
Мы с мамой ходили по лесам Урала вдвоём.
Ночевали в лесу.
Разводили костёр.
Дежурили по очереди.
Иногда мама что-то говорила.
Совсем чуток.
Но это были такие тексты!
«К тебе, блистательный сонет!»
Мы с ней спорили о поэзии Есенина и Блока, Маяковского и Бальмонта.
Мы обсуждали философию Достоевского и Толстого.
Мы вникали в построения Лагранжа и Мёбиуса, выясняли подлинное в замечаниях Ломоносова и намёках Де Картезье.
Вот с кем мне было интересно обсуждать открытия Леонардо, находки Петрарки, фантазии Лабрюйера.
История Ломоносова и история Теофраста!
А игры Александра Великого и загадки Екатерины Великой!
Судьба России и судьба Италии!
А сколько интересного было для нас обоих в камнях, в игре кристаллов, в свете самоцветов!
И всегда свободный непринуждённый остроумный диалог!
Всегда неожиданные замечания и волшебные цитаты!
И как мерзко было, когда какие-то женщины в столовой смотрели на меня так, что я читал в их взглядах только одно: «грязный, гнусный кобель», «животное»!
Так что с женщинами мне повезло.
Я от них не пух и по ним не сох.
В основном конкретно игнорировал.
Не страдал от их отсутствия и не мечтал о них во время длительных своих по сути военных переходов.
Я жил на войне. Какие женщины? Помилуй, Господи!
Поэтому Ночь в Гродно оказалась абсолютным исключением.
Я был убеждён, что завтра я уже умру.
Что это просто последнее, что мне досталось в жизни.
С таким ощущением я вошел в общежитие – гостиницу Гродненского института повышения квалификации, где удалось договориться заночевать.
И от этой ночи я ничегошеньки не ждал.
Выспаться перед последним смертельным боем, где мои шансы на выживание я лично считал нулевыми.
Ночь перед казнью.
И вот тогда…
Ах! Какое было жаркое, засушливое лето!
Зной стоял просто фантастический.
Прикольно, но архив погоды данных об этом зное не сохранил
Я привожу в пример Смоленск. Видите первую декаду августа.
Но в Бресте было жарче!
Мы бродили по Брестской крепости. Потом отправились по дорогам Беларуси в Слоним, в Барановичи, в Лиду.
Прошлись вдоль границы.
Тщетно.
Всё было перекрыто.
Предстояло тяжелейшее отступление в никуда.
Именно в Лиде мы расставались и с Сашей, и с Пашей.
Павел черкнул мне один телефонный номерок и шепнул одно слово:
«Херсон!»
Я тут же вспомнил, как Лариса в Архангельске однажды рассказала мне байку про Екатерину Великую, которой приснился нехороший сон. И тут ей поднесли на подпись Указ о наименовании города.
И тогда она написала такое имя города: Херсон! И подписала!
Понятно, что байка никакого отношения к истинной истории имени города не имеет. Но мне, почему то, сразу вспомнилась именно она.
Через три дня мы вошли в Херсон с одним единственным долларом в кармане.
Я зашел в ближайшее кафе у вокзала и попросил разрешения позвонить.
- Доллар! – назначил цену хозяин кафешки.
Я вытащил своё сокровище, отдал его хозяину и набрал номерок.
Путь от Великих Лук по изнуряющей жаре.
Рекорд Столетия
Как всегда! На самом интересном месте!
Хочешь написать об одном, а вынуждают писать о другом!
Вот вам материал из «Комсомольской правды» от 12 августа 2010 года
https://www.kp.ru/online/news/719494/
«По прогнозам Республиканского гидрометеоцентра, в ближайшие сутки, 13 августа, в Беларуси ожидается переменная облачность. Местами кратковременные дожди, грозы. Утром в отдельных районах слабый туман. Температура ночью плюс 16-22°С, днем 30-34°С, по юго-востоку 35-37°С, сообщает БелаПАН.
В Минске завтра переменная облачность, без существенных осадков. Температура ночью 18-20°C, днем 31-33°C.
В последующие двое суток, 14 и 15 августа, в Беларуси ожидается небольшая облачность. В отдельных районах пройдут кратковременные дожди, грозы. Температура ночью 18-25°С, днем 31-37°С, по востоку до 39°С.
В Минске 14 августа небольшая облачность, без существенных осадков. Температура воздуха ночью 20-22°C, днем около 35°C.
Синоптики предупреждают о чрезвычайной пожарной опасности в юго-восточных районах страны 13-15 августа.
КСТАТИ
Водоемы в окрестностях Минска прогрелись нынешним летом, как южные моря
Вода в Заславском водохранилище нынешним летом теплая, как в Черном и Средиземном морях. Вот и в предстоящие выходные синоптики обещают, что воздух прогреется до +30… +35, а вода в Заславском водохранилище - до +28.
Как рассказала "Минск-Новости" начальник отдела гидрологических прогнозов Республиканского гидрометеоцентра Марина Нагибина, теплым было Заславское водохранилище и на прошлой неделе, прогревалось до +27. Но августу все же далеко до июля. Тогда среднемесячная температура воды в Минском море составляла +25,7 градуса. А максимум был зарегистрирован 22 и 24 июля - плюс 29,2 градуса. Это даже теплее, чем было в тот период Средиземное море в районе турецкого курорта Сиде.
Правда, рекорд столетия Минское море нынешним летом так и не побило. Самой теплой за всю историю гидрометеонаблюдений вода в нем была 1 августа 1994 года - плюс 29,8!
Читайте на WWW.KP.RU: https://www.kp.ru/online/news/719494/
Дело в том, что в «Архиве погоды» по СНГ – интереснейшем собрании данных отсутствуют данные по Белоруссии за 1994 год!
Все года с 1948 есть, и 1993 и 1995 но 1994 год отсутстствует!!
Что за напасть!
Поэтому мы вынуждены смотреть на данные по Пскову, по Великим Лукам, по Санкт-Петербургу. Поскольку и в Украине этот год вырезан полностью, приходится смотреть «в целом по Союзу» или «в среднем по Союзу».
Но есть еще и моя память.
И я поясню нетерпеливому читателю, почему жара того года в Бресте имела фундаментальное значение.
Речь шла о попытке спасения жизни.
Жизнь была реально обесценена контрагентами и я считал свои шансы остаться сегодня в живых близкими к нулю.
После смертельной атаки моей группы в поезде под станцией Тайга на Транссибе, после всех жестоких игр с озверевшими конкурентами в рушащемся государстве преданном его руководителями, в условиях реальной смертельной схватки не на жизнь, а на смерть с аппаратами становящегося нового Минобразования России я был объявлен в своей «столице» персоной нон грата и мне приватным образом местный «киллер» пояснил, что я приговорён и что меня в ближайшие дни ликвидируют.
Обстановка была наитяжелейшая.
Я терял свой бизнес, свой колледж, свои контракты, свои базы и своих учеников. Мы замахнулись на пять процентов складывающегося образовательного рынка России и предложили обществу структуру по Хорде Surmico. Автобусы с надписью Surmico уже ходили по родному городу, уже по Центральному Телевидению шла реклама нашего программного сборника о стабильных расписаниях проверенных успешно на Всесоюзной педагогической площадке, уже состоялась игра Л. Карно в ХМАО которую мы выиграли с Сергеем в разгромном стиле при участии Володи и Виктора.
Короче это была реальная борьба за контроль над территорией и за рынки сбыта. И вот тут меня приговорили. Издали. Тихо. Неприметно. Подло.
В общем «как всегда».
Вероятность выживания была номинальной.
Первым делом я вывез из под удара семью в Архангельск и только благородная бескорыстная помощь Зои (Зоя – в переводе: Жизнь!) помогла пережить первые три недели.
Ресурсы таяли.
Предстояло решить нерешаемую задачу – как увернуться от удара из-за угла в стране, где за каждым углом край.
В стране, которая только тем и занималась, что уничтожала бегущих.
Но устоять на месте было самоубийством.
Вот в рамках стратегического маневрирования на выживание и решался вопрос о маршрутах, о сопровождающих. О режимах перемещений, о нащупывании выходов в безвыходном положении и поиске стратегических баз для выигрыша самого главного в таких случаях ресурса – Времени!
И когда от Великих Лук пешком мы переместились туда, куда переместиться ни в поезде, ни в самолёте не могли по определению, встал вопрос о дальнейших перемещениях.
И вот тут мою маленькую стаю настигла небывалая жара, уничтожающий зной.
И было решено забазироваться на время, затаиться и пересидеть жару, во время которой пешие долгие переходы практически невозможны.
Вернее возможны, если нет такого числа вероятных но невычислимых угроз.
Так возникла в моей жизни Брестская идиллия: крепость, уютный тихий чистенький дворик, Аист и Аистёнок на крыше.
И смертельный зной!
И потому описывая мою Беларусь я не мог просто сказать: «жара».
Читатель мог бы и усомниться: автор сгущает краски, сочиняет, откровенно врёт.
Но вот помимо всех данных из Архива погоды по городам России вы видите уникальную публикацию в КП!
Господи!
Он послал нам в качестве испытания Рекорд Столетия!
Самую страшную жару за всю историю Беларуси!
И так ведь оно и было.
Под сорок!
Да в Великих Луках 30. Но ведь Брест гораздо Южнее и на Солнце просто всё высыхало!
Мой диабет тогда еще был видимо в зачаточном состоянии, но жару я всегда переносил плохо.
Родиться при минус тридцать три, жить при минус сорок пять – плюс двадцать – это не способствует высокой адаптации к жаре.
И мы терпеливо пережидали связанную с этой погодной аномалией ситуацию. А потом прилетел Павел и мы наконец рискнули выдвинуться «на передовую».
Мне предстояло определиться с переходом еще не одной границы!
И каждый шаг вперёд мог оказаться последним.
И открывая дверь я ждал выстрела в упор.
Мой коллега по школе у Звягина спустя восемь лет будет таки застрелен в упор! Потому что в реальной истории такие угрозы всегда гораздо более реальны чем всё остальное в этом бренном мире.
Не знаю, что будет через час, но как видите, минуло более четверти века.
Я к вам пишу. Значит тогда мы перемещались не совсем неправильно.
Надо наконец признать этот удивительнейший факт.
Да! В Варшаву я попаду только в 2002-ом. В жарком июле.
И вновь из Бреста через Ковель двинусь в Киев.
Но это будет уже совсем другая история, и Беларусь в ней станет только небольшим эпизодом возвращения казалось бы давно угасших эмоций и потрясающих воспоминаний.