Первого марта в нашей стране отмечается День кошек, поэтому сегодня разговор пойдёт о котах. Абсолютно не надуманный, а вот почему.
Кто ни разу не был в Гремихе, интересуется:
— Вот у вас там «страна летающих собак», а кошки как же?
Поясняю: в Гремихе даже дерзкие воробьи не прижились, кошек на улице тоже не встречал. В редких квартирах обитали, радуя своим присутствием лишь хозяев, а на улицу не выходили, поскольку живность умная. Окажись на улице, в лучшем случае сдует в Баренцево море, хуже, если контузит пролетающая мимо мамаша с ребёнком на поводке или, не дай бог, человек в форме раздавит. Либо собака мимо пролетит и ненароком от курса не уклонится, пришибёт с улыбкой на роже.
Ветер в Гремихе — яркое разнообразие полярной ночи, как у супостата «русские горки». То вдохнул от счастья, то очко напряг.
В квартирах популяции из отряда кошачьих обитали тоже в малых количествах. Служба Родине обрекала подводников на постоянные переезды. Автономка, отпуск или командировка в ремонт, а кот требует внимания, желает, чтобы за ухом хоть иногда почесали. И жрать хочет каждый день, читай — целый.
Как-то сидим вечером, пьём крепкий чай, вспоминаем былые времена.
Илья, минёр из 3-й дивизии, начал рассказ:
— Пошли на торпедные стрельбы на три дня, но всё пошло, как всегда, не так, как планировали. Послали обеспечивать атомоход с литером «БДР» из Гаджиево, ему срочно перед автономкой задачи сдавать, а лодка наша как раз только отстрелялась торпедами. Запрягли в удила. В итоге три недели морячили.
Когда пришли в Гремиху, механик, он же командир БЧ-5, обречённо в центральном посту произнёс:
— А кот мой, наверное, от голода умер. Жена в Питере, я ему только мисочку корма оставил.
На следующий день на подъёме Флага экипаж искренне сочувствует:
— Ну что? Кот жив?
Мех улыбается:
— Дверь открыл, а мимо меня, как чёрная стрела, кот в подъезд пролетел! Захожу в квартиру, не зная, чего и ждать, а там все кактусы объедены до корешков. Вечером котяра вернулся! Начал ластиться, накормил его, он мне издевательство голодом простил из мужской солидарности. Был бы кошкой — злобу затаил на всю оставшуюся жизнь.
Вот такие коты жили в Гремихе, тоже героические!
Вова Саидов поддержал тему:
— В 94-м на «К-447» под ёлочку уходили на боевую службу под командованием Юрия Петровича Крапивки, через полюс к Гренландии. Один мичман крепко умаялся перед выходом.
Подводный крейсер третьи сутки в море в подводном положении, а проспавшийся Шура на пятачок у центрального поста поднимается в шинели, с портфельчиком.
Вахтенный офицер ему:
— Далеко собрался?
— Домой, отдать кота друзьям в Гремиху и шильное-рыльное забрать, — на голубом глазу выдал Саня, поднимаясь по трапу в боевую рубку.
Кинулись к нему вахтенный офицер и командир БЧ-7. Стащили за брюки на пятачок, не дай бог начнёт открывать верхний рубочный люк в подводном положении. Долго объясняли, что уж третьи сутки автономки пошли. Он напрочь отказывался верить.
Когда горькое осознание, наконец, дошло:
— Ну всё, звиздец котёнку, — коротко подытожил Шура и ещё на неделю ушёл в астрал.
По возвращении в базу, а поход выдался славный — 86 суток, Шура в первых рядах поскакал домой, провожать кота в последний путь.
Гремиханцы знают, как трудно было добыть обойный клей — варили клейстер из натуральной муки. Плюс, учитывая то, что Шура был электриком, а не трюмным, на унитазе не было крышки на смывном бачке. Эти две случайности спасли коту жизнь. Была и вода, и что погрызть.
Короче, придя домой, Шура не обнаружил обоев, докуда только мог добраться кот, увидел разбросанные кругом колбаски из переработанной бумажной продукции, мало похожие на кошачьи.
Изрядно исхудавший котейка мирно спал на подушке, не выказывая радости пришельцу, впрочем, как и презрения. Кота звали Фаза, не удивительно Саша — электрик. Друзья собрали обои, у кого что было в остатках, и за день оклеили Шурину двушку. Получилось по-новаторски и модно. Каждая стена выделялась своим неповторимым узором. Вскоре Шура уволился и уехал на Украину вместе с Фазой. Мичманскому коту было, что рассказать своим друзьям и подружкам на теплой Украине, о его трудной службе на самом Северном флоте России, о тяготах и лишениях выпавших на его, скорее всего, безгрешную кошачью душу. За кота не знаю, жив иль нет, а Шура — молодцом, растит внуков.
Выпили чая, поговорили о разном.
Вдруг Вова снова вернулся к теме:
— Парни, верите или нет, на моей памяти произошла история с котом на грани фантастики, и случилась она в Гаджиево…
Вова, уважаемый мичман, прошедший не одну автономку, если быть точным, двадцать одну, ветрами солёными и неспокойным Баренцевым морем занесённый в Гаджиево, начинал боевой опыт в Гремихе. Классный специалист — двадцать семь календарей в прочном корпусе, начиная со срочной службы, заслуживают, как минимум, уважение.
Начал свою загадочную историю:
— Вы не поверите, никому не рассказывал, сейчас, на гражданке могу поделиться.
— Почему только сейчас? — в унисон спрашиваем мы с Ильёй, похожие судьбами, начинающие лихолетье молодых лейтенантов-подводников в Гремихе.
— Расскажи я эту историю в своё время на службе, уволили бы через психушку. И пенсии не видать, только сиделку и таблетки с капельницей.
Коты — замечательные друзья и компаньоны. Особенно, когда человек одинок, это — общеизвестный факт. Маленькие шерстяные комочки как будто обладают телепатией и могут общаться без слов. Только подумай: «Иди сюда, я поглажу». Он бежит, подставляя ухо, чтобы почесали.
У Вовы был сложный период переезда корабля и экипажа с насиженных мест в Гремихе в полуразрушенное Гаджиево, сопровождаемый жутким чувством одиночества. Душу вроде греет, что служит на отличном корабле, причём подводном, с удивительным командиром и тактическим номером «К-447».
Но оказавшись дома после походов, скука и грусть накатывают предательски. И общеизвестная поговорка: «Накатила грусть — накати и ты» вкупе с одиночеством не представляется актуальной. Молодая жёнушка в Питере воспитывает красавицу дочку вместе с сыночком, работает в супермаркете старшим продавцом. Вова — человек состоявшийся и ответственный за семью, лишнего себе не позволял, включая временную боевую подругу. Зачем? Достаточно одной, зато любимой.
— Стою, как-то на остановке в гарнизоне, вижу объявление: «Продаётся говорящий кот». И адрес. Заинтересовался. Может продавец ошибся, — продолжал рассказчик. — Может продаётся говорящий попугай? Интерес повёл меня по адресу, как магнитом притянул.
— Попугай, тоже нормально, — хором ответили мы, два заслуженных холостяка, любящие животных, птиц и красивых девушек, а попугай — почти что три в одном, при желании и женским наречием приласкать может.
— Даже если попугай, соображаю, будет, хоть с кем полярной ночью поговорить.
Прихожу, скучающий мичман, по адресу. Открывается дверь.
Спрашиваю:
— Вы попугая продаёте?
Мужчина средних лет в очках, майке-алкоголичке и трениках с вытянутыми коленками, без вопросов приглашает:
— Проходите в комнату. Мне надо картошку помешать. Не попугая, а кота.
По внешнему виду хозяин — не иначе гражданский специалист. Работает, укрепляя оборону флота на ГТО или ГТН, возможно на ТТБ. Те самые творческие люди, инженеры, которые имеют право бесцеремонно по посёлку ходить в фуфайке.
Прохожу, в кресле восседает кот, приветствует:
— Здравствуйте, уважаемый. Великодушно извините за беспорядок в квартире. Хозяин холостой и с незавидной периодичностью выпивает.
Вова онемел. Кот действительно говорящий. Ладно, попугай, но кот!
— Не удивляйтесь, я такая же жертва социализма, как многие люди в нашей стране.
— Ничё себе! Кот разговаривает, удивительно! — кричит Вова, не скрывая ошеломления и пребывая в шоке, тем более «Мастера и Маргариту» Булгакова не читал к тому времени, позже, понятно, пришлось.
Кот тем временем рассказал свою историю.
В советские времена оказался жертвой эксперимента:
— Мы, коты, не кошки, обладаем телепатией и способностями читать мысли людей. Учёные решили меня ещё и разговаривать научить, я особо не сопротивлялся.
Научили быстро, и тут же отправили на спецзадание попутным сухогрузом в Америку. Мне удалось, поскольку прошёл полный курс разведподготовки по втиранию в доверие, оказаться в Белом Доме. Я стал отзываться на кличку Билл, и сам президент меня баловал, выдавая вкусняшки и поглаживая пузико. Таким образом я работал на российскую разведку, собирал компромат. Был свидетелем многих подковёрных интриг.
Тут кот выразительно спросил:
— Помните историю с Моникой Левински?
— Кто же не помнит? Громкая история, — отвечает Вова коту Биллу уже на автопилоте, понимая, что крыша возможно уже съехала.
Кот с гордостью докладывает:
— Я лично всё видел и книгу сам написал. Моника за большой гонорар от нашей страны согласилась поделиться событиями в овальном кабинете. Издала мою книгу, лишь автограф свой поставила. Президенту светил импичмент, ему стало не до меня, да и подвиги мои тали Родине не нужны, вернулся, вот прибился к инженеру, спасибо, хоть кормит, когда трезвый.
У бравого подводника башка свалилась на бок, из неё тут же вылетела птичка, под названием кукуха. Прошёл на кухню, потрясённый, и говорит хозяину:
— Этот кот — мировая сенсация, ему цены нет!
Хозяин, дожарив картошку, бесстрастно отвечает:
— Покупай, заплати, сколько денег не жалко. Он меня достал своей философией.
— А что не так?
— Сил нет! Хуже сварливой жены шипит: «Хватить бухать!»
— Так завязывай!
Здесь инженер шёпотом на ухо, чтоб кот не слышал, произнёс:
— Мне кажется, что про спецзадания он звездит, как Троцкий в своё время.
Мичман забрал к себе кота Билла. Тот уж очень просился.
Решающим аргументом были слёзы и жалобы:
— Инженер — человек хороший, но пьющий.
— А кто сейчас непьющий? — пытался Вова разобраться в сложностях жития кота.
Кот как истинный философ продолжил:
— Так-то оно так, истинный интеллектуал не может не пить и без боли смотреть на уродливый окружающий мир трезвыми очами. Но когда мой хозяин уходит в астрал, ладно до Луны и обратно, а если до самого; Сатурна — мне жрать нечего. Да и собутыльник я никчёмный и опасный. Органон кошачий алкоголь на дух не принимает. Могу и в рожу вцепиться. Нам достаточно валерьянки понюхать — и на следующий день мало что помним. Природа берёт своё.
— Понятно, согласен, зачем мучиться утренним похмельем, ещё совесть будет грызть от дуализма: геройство совершил на благо отечества или паскудство с кошками… всего района, — поддержал Билла и забрал с собой за литр шила.
— Цена хорошая! — согласился инженер.
После чего ударили по рукам и разошлись как в море корабли.
Новый хозяин привёл Билла на новую квартиру, по адресу д. 51, у вертолётной площадки. Открылась входная дверь. Телепатия кота подсказала, что дверь «скоммуниздили» из Гремихи по улице Соловья д. 14.
Котяра осмотрел обстановку и сразу пожалел себя, порадовался лишь за прошлого хозяина, у него сейчас целый литр хорошего настроения, затем упёрся задними лапами перед входной дверью, насикал с испуга.
Тут же извинился:
— О, мой новый хозяин, товарищ офицер, простите великодушно, это я от неожиданности. Не сдержался.
— Проходи, чувствуй себя как дома, но не забывай, кто в доме хозяин. В моём доме принято гадить исключительно в унитаз.
Билл всяко не ожидал увидеть разруху в квартире заслуженного боевого офицера атомной подводной лодки. Предыдущее пристанище сейчас казалось хоромами. Деваться некуда, сделка состоялась, и часть шила уже прижилась в желудке предыдущего хозяина. Договор расторгнуть невозможно.
Кот пробормотал по-английски:
— Oh, shit! Everything is fucked up.
Чихнул от пыли и продолжил по-португальски:
— Merda! Chupa a minha pila!
Как потом выяснилось, Билл в Бразилии не только гонялся за дикими обезьянами по лианам, но и ещё выполнял особое задание по слежке за нацистским преступником.
Деваться некуда, из весомых плюсов нового места прописки оценил, что в квартире тепло. Значит, жить можно.
— А как ты хотел? Коктейли, мартини хлебать на явочных квартирах с мамзелями, любовников изображать в Лиссабоне или Париже? Здесь настоящая мужская работа — служба на подводных лодках! — гордо отвесил Вова секретному агенту, избалованному высоким обществом.
В комнате с полусвесившимися обоями, лампочкой Ильича, деревянным полом, прогрызенным в углах крысами, стояла одна железная кровать с двумя матрасами, аккуратно застланная чистым постельным бельём. Володя достал нижний тюфяк по-братски и кинул в тёплый угол подальше от окна, резюмировав по-хозяйски:
— Твоё место там. Если не будешь доставать дурацкими вопросами, получишь постельное бельё, не простое, а для подводников со штампом «МО» и звездой.
Первая совместная ночь прошла в располагающей тишине, без задушевных разговоров. Утром Вова в одну миску насыпал корма, в другую налил воды.
Сурово сказал:
— Смотри у меня здесь! Не балуйся, напоминаю, гадить положено в унитаз, в дучку, свесив свой секретный зад. Будут звонить или стучать в дверь — молчи или мяукай, — сделал первый инструктаж новый хозяин и ушёл Родину защищать.
Свойство понимать мысли людей на расстоянии позволяли Биллу не задавать лишних вопросов. Он прекрасно осознавал, что его хозяин недавно перевёлся из Гремихи в Гаджиево вместе с экипажем и ракетным крейсером под командованием уважаемого Юрия Петровича. В гарнизонах разруха, как во всей стране.
Переезд из гарнизона с ещё боевыми кораблями, оставив Гремиху для отстоя кораблей, атомоходов, которые никогда более в море не выйдут, организован флотом оказался под стать. Выделили БДК (кто не в курсе, большой десантный корабль). Новоявленные гаджиевцы снимали двери с покинутых квартир. Переезжало два экипажа: Крапивки и второго, братского. Представьте себе, други мои, помимо никчемных пожитков погрузили на БДК тридцать восемь роялей. В семьях экипажей дети, будущие достойные граждане нашей страны, занимались музыкой. Как без фортепьяно?
Здесь хочется обратить внимание, что в совсем недавний рассвет боевой мощи СССР в Гремихе никогда не выламывали двери в квартире, показавшейся бесквартирному бедолаге пустующей, как это делали на Камчатке, Приморье и даже в Полярном.
Гремиха многим отличалась от всеобъемлющего флота. Каждый командир боевой части решал вопрос, используя связи с сослуживцами, флагманскими специалистами и замполитом корабля, решали в первый день поиска квартиры для молодых лейтенантов и мичманов положительно. Двери не ломали, ключи ушедшие в автономку или длительный отпуск (каждый манёвр по три месяца) для молодежи оставляли у флагманских специалистов или друзей. Может поэтому в том числе Гремиха — не край мира, а ближняя точка человеческих отношений?
Билл знал, что попал не в рай, но к людям, достойным уважения. Его офицер приехал, занял свободную квартиру, где отопление подключено. Дверь привёз с собой, значит, сообразительный, так как пустующие квартиры без дверей. Не пьёт, не курит, на службу убежал побритым и отглаженным. Настоящий мужик!
Билл растянулся на хозяйской кровати:
— С новым хозяином я точно не пропаду, — с такой приятной мыслью проспал весь день.
Вечером Вова с друзьями притащил трёхстворчатый шкаф, да ещё с зеркалом. Билл подходил к зеркалу, смотрел на своё отражение искренне радовался, что котов теперь в квартире двое.
Хозяин оказался рукастый малый, видать, ждал приезда хозяйки, что-то пилил, строгал — делал мебель. Потолок побелил сам, потом прибежали друзья, за один вечер ободрали обои, за другой оклеили всю квартиру. Да, нашёл за пару литров и уложил дубовый паркет. Сам раком стоял и шлифовал стеклышками, и лаком покрывал. палуба засверкала, как северное сияние. Был такой момент, что только оно будоражило.
Билл верил в свою звезду кошачьего счастья, но время попросту не терял и не расхолаживался. Для начала выловил всех мышей.
Потом услышал про конфликт с грызущими.
Ниже этажом жил Железяка, друг и сородич, командир торпедистов, старшина команды. Подробности писать не буду, там полная жесть, как крысы атаковали Железяку, он утром просил поддержки у Вовы.
Билла ситуация задела и, молча, не объявляя войны, взялся за крыс, коих были стаи. Использовал подготовку в спецназе. В штыковую не ходил. Сидел в засадах и душил поодиночке. Иногда растяжки ставил с хлебом и ядом. Когда число крыс убавилось впятеро, притворялся мёртвым и неожиданно в горло вцеплялся. Потом надоело никому ненужное кровопролитие, пошёл на переговоры с ультиматумом. Крысы его послушались, потому как сильно боялись и в жилые дома не заходили. Для Билла, незаурядного кота, это была маленькая победа, но душу грело. Помогал людям и своему офицеру, хозяину Вове.
Тот часто осекал неприкрытую кошачью лесть:
— Билл, я не офицер, я мичман.
Для кота эти аргументы были непонятны, он открещивался:
— В царском военно-морском флоте воинское звание мичман являлось офицерским.
Вова с котом привязались друг к другу как братья. Но, как известно, счастье не бывает вечным.
Вова продолжил:
— Кто-то настучал в особый отдел, что у меня живёт кот-разведчик-нелегал, знающий семь иностранных языков, включая тюркский и арабский.
— И что дальше? — подмывало узнать, чем закончилась история.
— Приехал УАЗик, предложили Биллу принять присягу России, тот только обрадовался, не его уровень крыс ловить. С меня взяли «подписку». Больше Билла не видел.
Мы вздохнули от неожиданного конца такой красивой байки, а Вова в ответ улыбнулся:
— Не переживайте, братцы. В прошлом месяце срок «подписке о неразглашении военной тайны» закончился, поэтому и рассказал, — помолчав немного, продолжил. — Когда прощались, он мне напророчил: «Прослужишь 27 календарей на прочном корпусе, у тебя будет много друзей, счастливая семья и последний крейсер окажется с красивым названием „Брянск“, литер „БДРМ“, тактический номер „К-117“. Удивительный корабль — будет считаться тысячным атомоходом, построенным в СССР и России». И, представьте, всё сбылось именно так!