1
Грэм Бенсон остановил машину в двух кварталах от агентства ритуальных услуг с кричащим названием «Харон» и не менее выразительным девизом «Без проблем в последний путь. Похороны за ваш счет». Ему захотелось пройтись пешком для того, чтобы собраться с мыслями, ведь предстоящее событие никак нельзя было назвать рядовым, поскольку, человек умирает только один раз в жизни; если, конечно, это реальная смерть, а не поэтическая метафора типа: «Я умираю от любви к тебе!». Был рабочий день, поэтому людей на улицах Ковентри было немного, а те, что попадались Грэму на встречу, не обращали на него совершенно никакого внимания, даже не смотря на то, что к его груди был прикреплен небольшой букетик цветов, символизирующий то, что человек принял добровольное решение расстаться с жизнью. В двадцать первом веке узаконенная эвтаназия стала привычным делом, либерализация жизни привела к либерализации ее последней ноты – смерти, а вернее, способа ухода и возможности его ускорить.
Свернув за угол, Грэм, лицом к лицу, столкнулся с Мэтью Остином, с которым работал в штаб-квартире компании «Ягуар», тот явно размышлял о чем-то, поэтому вздрогнул от неожиданности, но мгновенно совладав со своими чувствами, распахнул объятья и растянул лицо в улыбке, приветствуя Грэма Бенсона, которого не видел пару недель.
- Грэм, дружище, куда ты пропал? Тебя не видно в офисе уже две недели! – слегка обняв и похлопав по плечу Бенсона, спросил Мэтью.
- Привет, Мэт, – чуть слышно ответил Бенсон.
- Постой, постой! – отстраняясь от Бенсона начал Мэтью Остин, - что я вижу! Ты нацепил «Букет осознанного выбора»?
- Как видишь!
- Но почему, Грэм?
- Долго объяснять, Мэтью. Да и не хочется – опустив голову, ответил Бенсон.
- И все же, Грэм, я хочу это знать. Ведь мы коллеги по работе, я знаю тебя семь лет!
Бенсон взглянул на часы и, прикинув, что у него есть лишних полчаса, ответил Остину:
- Хорошо, если ты готов меня выслушать, я расскажу тебе о причине моего выбора, но только не здесь, не на улице. Давай зайдем в паб или хотя бы вот в эту кофейню, если не откажешься от чашки кофе? – указал Грэм на небольшое кафе неподалеку.
- Время у меня есть, – живо ответил Мэтью, – и от чашки кофе я не откажусь!
В заведение царил полумрак, едва слышно играла спокойная музыка, непринужденная атмосфера и малое количество посетителей в помещении сопутствовали откровенному разговору. Грэм заказал кофе себе и Мэтью, а тот, сев напротив Грэма приготовился внимательно его слушать. Это было понятно по всему его виду: тело было чуть наклонено в сторону Грэма Бенсона, рот слегка приоткрыт, а глаза Мэтью ожидающе смотрели на Бенсона, словно тот вот-вот произнесет какое-то новое пророчество, которое станет судьбоносным для заблудшего человечества, погрязшего в невежестве и пороке. Грэм улыбнулся, его улыбка была исполнена тихой грусти и понимания сути происходящего, словно у просветленного, который знает наперед каждое слово, что ему скажут, каждый вопрос на который придется ответить, и ничто в этом мире уже не является для него загадкой и неожиданностью. Впрочем, отчасти, так оно и было. Грэм Бенсон в последние недели своей жизни столкнулся с этаким феноменом; каждый свой шаг, и не только свой, а любого человека, с которым он пересекался, был ему известен заранее и от этого состояние обреченности, преследовавшее его в последний год, только усиливалось.
Вернулся официант, он поставил перед Грэмом и Мэтью две чашки с кофе и, поклонившись, ушел.
- Пей кофе, Мэт, здесь отличный кофе! – мягко сказал Грэм.
- Ты часто бываешь в этом кафе? – поднял брови Мэтью Остин.
- Я здесь впервые!
- Тогда с чего ты взял, что здесь хороший кофе?
- А ты попробуй.
Мэтью сделал глоток.
- Действительно, кофе сварен отменно! – удивился Мэтью. – Но как ты узнал, если говоришь, что не бывал здесь прежде?
- По запаху, Мэт! В последнее время, все мои чувства обострились. Я читал, что такое происходит с человеком в моменты опасности.
- А в чем опасность? Хотя прости. – Мэтью Остин взглянул на цветы в петлице пиджака Грэма.
- Вот именно, Мэт! Я ее чувствую! Она совсем рядом! Я имею ввиду смерть!
- Но, Грэм, не ты ли сам виноват в ее близости! – спросил, поставив чашку Остин.
- Возможно, но я лишь повинуюсь внутренним ощущениям, а они мне говорят, что жизнь моя подошла к логическому концу и жить мне дальше не зачем, да и не хочется!
- Это временно! Поверь, Грэм, у меня такое бывало не раз!
- И как же быстро у тебя проходило подобное ощущение, Мэт?
- День, два, максимум неделя! У тебя тоже это пройдет, Грэм, поверь мне!
- У меня это не проходит уже целый год! – усмехнулся Бенсон.
- Возможно, ты просто заработался, тебе надо взять отпуск и махнуть куда-нибудь на острова. Понежишься на песке, покатаешься по волнам на серфинге, закрутишь роман с загорелой мулаткой!
- А что дальше, Мэт?
- Отдохнешь, вернешься полным сил!
Мэтью Остин отхлебнул кофе и уставился на Бенсона, который так посмотрел на него, что у Мэтью сложилось впечатление, будто тот коснулся миндалевидного тела его мозга, от чего у Мэтью пробежал неприятный холодок по спине.
- И что же дальше, Мэт? Снова целыми днями сидеть в офисе до следующего отпуска, до следующего романа с загорелой мулаткой? – устало усмехнулся Бенсон.
- Тогда тебе надо жениться, Грэм! Ты ведь насколько я знаю одинок. Или что-то изменилось?
- Ничего не изменилось.
- Ну вот! Пора бы уже впустить в свою жизнь человека, который не будет давать тебе скучать! Нарожаете детей, а они, Грэм, уж точно прогонят твою меланхолию как сторожевой пес ночного вора! – обрадовался удачно подобранной метафоре Мэтью Остин.
Бенсон посмотрел на часы, потом на Мэтью.
- Мне пора, Мэт! Было приятно с тобой поговорить!
- Ты даже не притронулся к кофе, Грэм! – заметил Мэтью.
- Я не люблю кофе! Вернее, разлюбил его, как и многое, что мне было дорого в жизни! – ответил Бенсон.
Грэм Бенсон и Мэтью Остин вышли из кафе. За те двадцать минут, что они там провели, небо затянуло тучами и начал накрапывать мелкий дождь.
- Мне налево, Мэт, - раскрывая зонт, сказал Бенсон.
- А мне направо, - отозвался Остин. - Грэм, я прошу тебя, еще раз подумай, возможно, ты найдешь то, ради чего захочешь отменить твое решение! – с неподдельным состраданием в голосе произнес Мэтью.
- Я уже слишком долго думал над этим, но так и не нашел! – обреченно ответил Грэм Бенсон.
- Это, конечно, твой выбор и нас учат уважать чужое решение, но я никогда не мог бы подумать, что столкнусь с тем, что человек близко знакомый мне, решит уйти из жизни добровольно, будучи абсолютно здоровым!
- Возможно, я не здоров, Мэт. Но к физическому и психическому здоровью моя болезнь не имеет никакого отношения, у меня больна более тонкая структура - душа! Я пойду, быть может, мы еще встретимся. Если я позвоню тебе, ты не будешь против?
- Нет, конечно же, не буду. Звони в любое время, Грэм.
Грэм Бенсон протянул руку Мэтью Остину, тот ответил ему крепким рукопожатием, после чего Грэм направился в сторону похоронного агентства.
2
В просторном, прохладном холле похоронного агентства «Харон» Бенсона встретила средних лет женщина, она представилась младшим менеджером агентства и сказала Грэму, что ему придется подождать не более пяти минут, прежде чем его обслужит старший менеджер мистер Смит. Мисс Гвен Миллер так ее звали, предложила Грэму присесть в удобное, глубокое кресло, что он и сделал. Через минуту, на маленьком столике, стоявшем перед креслом, появился стакан с виски.
- Мистер Бенсон, виски за счет заведения, - мило улыбнувшись, сказала мисс Миллер. – Это «Макаллан» тысяча девятьсот семидесятого года!
- Надо же, – посмотрел Грэм на мисс Миллер, – если так, то, пожалуй, я выпью!
- От этого виски еще никто не отказывался, даже абсолютно непьющие люди – вежливо улыбнулась мисс Миллер.
Бенсон поднял стакан и посмотрел через стекло на свет. Мир преобразился став выпукло-коричневым, лицо мисс Миллер попавшее в фокус стало расплывчатым, ее нос плоским, растекшимся по всему лицу, а глаза, словно у хамелеона, начали смотреть в разные стороны. Грэм улыбнулся, опустил стакан и, вдохнув аромат напитка, сделал небольшой глоток. Жидкость обожгла ротовую полость, горло, пищевод и через несколько секунд Бенсон ощутил, как зажгло у него в желудке. Он сделал еще глоток, и вторая волна огня плавно опустилась вниз. Мягкое кресло, прохлада холла и ощущения от одного из самых дорогих сортов виски, на секунду, заставили поверить Грэма в то, что жизнь иногда может быть если не прекрасной, то хотя бы довольно сносной. В это момент, где-то в коридорах агентства, хлопнула дверь, а затем, раздались приближающиеся шаги.
- Наверняка это мистер Смит, - очаровательно улыбнулась мисс Миллер.
В следующее мгновение в холл вошел старший менеджер похоронного агентства «Харон».
Мистер Смит был мужчиной шестидесяти лет, худощавым, с безукоризненной осанкой и лишь слегка тронутыми сединой волосами. Сразу было понятно, что этот джентльмен тщательно следит за своим здоровьем и внешним видом. Он прошел через все помещение и, остановившись возле кресла в котором сидел Грэм Бенсон, представился:
- Добрый день, сэр! Меня зовут Уильям Смит, а вы, как я полагаю, Грэм Бенсон?
- Совершенно верно! – подтвердил Грэм.
- Для нас честь, сэр, что вы выбрали наше агентство! – протянул руку вставшему Бенсону мистер Смит.
Грэм Бенсон пожал руку старшему менеджеру и отметил про себя, что рука мистера Смита была мягкой, но, в то же время, в ладони чувствовалась недюжинная сила. «Наверняка он пару раз в неделю посещает тренажерный зал или занимается восточными единоборствами, чем-нибудь наподобие айкидо», подумал Грэм.
- Наше агентство считается лучшим в Ковентри! – заверил Бенсона мистер Смит.
- Я собственно не выбирал именно вас, просто объявление вашего агентства попалось на глаза первым, - произнес Грэм с ноткой сарказма в голосе и снова опустился в кресло.
- Как бы там ни было, мистер Бенсон, мы постараемся оправдать все ваши надежды!
- У меня нет никаких надежд, мистер Смит. Я просто хочу, чтобы все было пристойно, в смысле моих похорон.
- Об этом не беспокойтесь, это наша работа, которой мы занимаемся не первый год. И пока еще никаких жалоб ни от кого не поступало! – заверил Грэма старший менеджер «Харона».
- А разве с того света можно написать жалобу? – поднял брови Грэм Бенсон.
- Простите, сэр, я не так выразился! Никто из родственников наших заказчиков не жаловался на нашу работу! – исправился Уильям Смит.
Мисс Миллер, тем временем, заполнила бланк и отдала его Смиту.
- Мистер Бенсон, вы пока допиваете этот великолепный виски, я расскажу вам обо всех услугах предоставляемых нашим агентством.
Через сорок минут, с копией заключенного с «Хароном» договора, Грэм Бенсон шагал в сторону «Института ментальных установок» для того, чтобы получить последнюю аффирмацию, которая, в определенный день, запустит механизм безболезненной и неотвратимой смерти. Грэм решил сегодня больше не пользоваться машиной, так как позволил Смиту уговорить себя еще на одну порцию виски, благо, что до института было рукой подать. Но там его ждало досадное разочарование. Поскольку для подбора «Последней аффирмации» нужно было считывать биоритмы мозга Грэма Бенсона, а это, во избежание ошибки, надо было делать на абсолютно трезвую голову, специалист, занимающийся этим вопросом, перенес процедуру подбора «Последней аффирмации» на завтрашний день.
- Очень сожалею, - сказал специалист по аффирмациям, - но если снять биоритмы сейчас, и на их основе составить установку на смерть в определенный день и час, то возможна ошибка. Ваша аффирмация либо не сработает, либо сработает в совсем не подходящее время, раньше или позже желательного срока, а наше ведомство не может допустить такого промаха, ведь это отразится на нашей репутации, коей мы очень дорожим! Поэтому, уважаемый мистер Бенсон, приходите завтра в одиннадцать часов.
В сознание Грэма закралось сомнение в том, что это не случайность. Скорее всего, между похоронным агентством и «Институтом ментальных установок» было заключено негласное соглашение, которое давало клиенту время на размышление. По крайней мере, у Грэма впереди был вечер и ночь, прежде чем в его подсознание внедрят установку программирующую прекращение его жизнедеятельности, а посему, напоследок, пока еще, не будучи запрограммированным на смерть, Бенсон решил побродить по улицам Ковентри.
Неподалеку от художественной галереи Герберта, Грэм увидел следующую картину, женщина, на вид лет тридцати - тридцати пяти, стояла на краю тротуара и нервно курила, глядя на проносившиеся мимо автомобили. Не ней было легкое полупальто, джинсы, свитер под горло, на ногах что-то наподобие армейских ботинок, на плече висела сумочка коричневого цвета. Грэм остановился. Женщина, тем временем, бросила окурок себе под ноги и достала еще одну сигарету. Она тщетно пыталась прикурить, так ее руки не подчинялись ей. Наконец, потеряв терпение, она отбросила зажигалку и сигарету, и видимо выругалась. Грэм не разобрал ее слов, так как между ними было никак не меньше двадцати метров, к тому же, шум от проезжавших автомобилей был дополнительной помехой. Женщина смотрела на приближающийся спортивный «Астон Мартин», который ехал с явным превышением скорости. Ее тело подалось вперед, словно она изготовилась к прыжку. «Самоубийца!», промелькнуло в голове Грэма Бенсона. Повинуясь какому-то непонятному инстинкту, Грэм бросился к ней и, обхватив руками, буквально вытащил женщину из-под колес автомобиля. Водитель нажал на сигнал, но не остановился, а лишь поддал газа и через мгновение скрылся за поворотом. «Спасенная», если так можно было сказать, вырвалась из рук Грэма Бенсона и истошно закричала:
- Какого черта! Кто вас просил! Какого черта!
- Успокойтесь, мэм! – как можно более спокойным голосом сказал Грэм.
- Я спрашиваю, какого черта, ты меня остановил, придурок? – округлив глаза, закричала женщина.
Только сейчас Бенсон рассмотрел, насколько она красива. Даже гневная гримаса не портила ее совершенных черт лица, а скорее наоборот, придавала им особую пикантность.
- Я... Я... Мэм, это неправильно! – только и нашел что ответить Грэм.
- Кто ты такой, чтобы учить меня? – уставившись в глаза Грэма, спросила «спасенная».
Она достала сигареты из сумочки, но, видимо, вспомнив, что выбросила зажигалку (которую раздавил скрывшийся за поворотом спорткар), убрала пачку обратно, затем отошла от края проезжей части и прислонилась спиной к фонарному столбу.
- Как же вы все меня достали! – бессильно выдохнула незнакомка.
- Я впервые вижу вас, мэм! – возразил Бенсон.
- А я вижу подобные лица каждый день! Каждый день! Они с деланным участием смотрят на меня, изображают понимание и сострадание, но за этими масками нет ничего! Пустота! Никто никому не нужен! Никто! Никому! Все только и хотят – использовать другого в личных интересах! О Господи, да зачем я вам все это говорю!
Грэм почувствовал, что надо чуть понизить температуру сцены и каким-нибудь образом переключить ее внимание на что-то постороннее, что могло бы хоть немного успокоить незнакомку.
- Вы хотели курить, мэм. У меня есть зажигалка, - Грэм достал из кармана зажигалку и протянул «спасенной».
Она, посмотрев вначале на протянутую зажигалку, а затем в глаза Бенсона, взяла зажигалку и, открыв сумочку, достала пачку. Незнакомка извлекла из нее сигарету, прикурила и вернула зажигалку Бенсону.
- Меня зовут Грэм, Грэм Бенсон, - представился Грэм.
- Очень приятно, – ехидно ответила «спасенная», - и что с того? – она выпустила длинную струю дыма и безразличным взглядом посмотрела на «спасителя».
- Я думал, вы представитесь. Так нам будет легче общаться.
- А разве я пообещала, что буду с тобой общаться? Я вовсе не горю желанием говорить с кем-либо, будь это хоть сам Господь Бог! – взгляд незнакомки упал на цветы, прикрепленные к пиджаку Грэма Бенсона. – Что это? Неужели это «Букет осознанного выбора»? – спросила она.
- Да, это он, - ответил Грэм, чувствуя, как его лицо заливает краска.
- О, боже! Что за комедия! Самоубийцу спасает самоубийца! – истерично вскрикнула незнакомка. – Что за мир! Театр абсурда! Нет, это просто невыносимо!
- Я не самоубийца, мэм. Вернее, это не то, что вы подумали. Это мой осознанный выбор. Я просто не вижу смысла жить дальше, - развел руками Грэм Бенсон.
- А я, по-твоему, захотела кинуться под колеса от того, что моя жизнь бьет ключом? Не смеши меня, как там тебя?
- Грэм, Грэм Бенсон, - еще раз повторил свое имя и фамилию Грэм.
- Отлично, Грэм!
- Я все-таки хотел бы узнать ваше имя, мэм.
- Хорошо, тебе представлюсь, - согласилась незнакомка, - тебе можно, ведь ты почти тень! Когда отправляешься? День и час уже выбрал?
- Нет, пока нет. Я должен получить «Последнюю аффирмацию» завтра.
- Меня зовут Джоан Брукс, - «спасенная» протянула руку Грэму Бенсону.
- Очень приятно, Джоан! – пожал Грэм узкую, с длинными как у аристократки пальцами, ладонь.
- Ничего, что я наорала на тебя? И то, что я на ты? – спросила Джоан.
- Ничего, - слабо улыбнувшись, ответил Грэм.
Джоан посмотрела на часы.
- Раз ты меня спас, или вернее отсрочил мое последнее мгновение, то просто обязан угостить меня кофе! Я абсолютно на мели.
- Согласен, - кивнул Грэм Бенсон, - куда пойдем?
- Здесь, за углом есть приличное кафе, можно туда, - предложила Джоан. – Да, и можешь со мной на ты, я не люблю этих церемоний. Я выросла в Соттерли, знаешь, где это?
- Нет, - помотал головой Грэм.
- Чертова дыра! – выругалась Джоан.
Ее внешность не коррелировала с манерой ее общения, но именно эта деталь и придавала ей особый шарм. Женщина с лицом и руками аристократки ругающаяся как портовый грузчик у любого вызовет неподдельный интерес.
3
Кафе было закрыто. Ночью случилось замыкание проводки, чуть было не приведшее к пожару, и сейчас ремонтные рабочие были заняты исправлением неполадок. Но кофе, слава богу, продавали на вынос. Грэм взял два больших ванильных капучино, себе и новой знакомой. Дождь к тому времени уже кончился, поэтому было принято совместное решение, что посидеть на скамейках в ближайшем сквере – будет самое то.
- Вон там, свободно, - кивнула Джоан в дальний конец сквера, - идем туда, не люблю суеты. Это у меня с детства. Дома, в Соттерли, я любила убегать по вечерам в лес или пряталась за часовней, что стоит у нас на деревенском кладбище и до самой темноты не приходила домой.
- Не страшно было на кладбище? – поинтересовался Грэм.
- Нет, что ты! Мне некогда было бояться! Там я мечтала, как однажды уеду в большой город и найду свое счастье, любовь, нормальную работу и все такое – сказала Джоан, усаживаясь на мокрую лавку.
- Джоан, лавка мокрая, ты простудишься!
- Надо же! Мне, женщине, которую десять минут назад чуть не размазало по асфальту, угрожают простудой! Самому не смешно?
Грэм усмехнулся и присел рядом. Джоан сделала глоток кофе и, открыв сумочку, достала сигарету, Грэм подал ей зажигалку.
- А что же ты сам? Не куришь? – выпустив облако дыма, спросила Джоан.
- Я бросил два года назад, - убрал зажигалку в карман Грэм.
- Тогда зачем тебе зажигалка?
- Привычка, - ответил Грэм.
- Понятно, - глубоко затянулась Джоан.
- Скажи, Джоан, ты говорила о том, что в городе рассчитывала найти счастье и любовь – нашла?
- Шутишь! – посмотрела Джоан на Грэма так, словно тот был умалишенным. – Здесь все лживо! Люди смотрят тебе в глаза, а в них только умысел как тебя использовать в своих интересах! Противно!
- Здесь всегда так было. Неужели ты из-за этого хотела броситься под машину?
- Конечно, нет! – убрав со лба челку, ответила Джоан.
-А что же тому причиной? – поставив стакан с кофе на скамейку, спросил Грэм.
- Я пишу музыку, - усмехнулась Джоан. - Музыку, которая здесь оказалась никому не нужной, если к ней я не захочу приложить свое тело!
- Как это? Не пойму? – удивился Грэм.
- Мне тридцать два года, - издалека начала Джоан, - я бы уехала из дома раньше, но мои родители, они оба были больны онкологией, и мне пришлось ухаживать за ними. Был еще младший брат Фрэнк, он погиб в автокатастрофе. Поэтому я осталась один на один со всеми бедами. Моя мама умерла три года назад, а отец, - Джоан на секунду замолчала, - прошло уже пять месяцев с его похорон. Три месяца после этого я продавала дом в Соттерли и никак не могла продать. Наконец, покупатель нашелся, но он отказался платить ту цену, которую я назначила. В итоге мне пришлось продать дом на треть дешевле означенной суммы. Наверное, у тебя возник закономерный вопрос, почему уехав из дома, я выбрала Ковентри? Все просто, мы часто приезжали сюда всей семьей к другу моего отца, это было давно - в детстве. Я сняла квартиру неподалеку от музея транспорта, и на второй день отправилась в одну из студий звукозаписи. У меня есть несколько альбомов альтернативной музыки, которую я пишу с детства, в этом основная заслуга моей матери, которая была отличным музыкантом и педагогом. Именно благодаря урокам матери, я полюбила музыку, и лет в тринадцать начала писать сама. Для меня это очень серьезно! Так вот, там, в студии, меня прослушали и сказали, что мне нужно поговорить с директором компании. Этот жирный боров сказал, что моя музыка ему понравилась, но чтобы записаться у них, я должна оказать ему определенные услуги интимного характера. Ты бы видел, как текли слюни у этого ублюдка, когда он сделал мне это предложение!
- Немыслимо! – возмутился Грэм.
- Вот именно! – согласилась Джоан. – А для меня это немыслимо вдвойне!
- И что же ты сказала ему? Как поступила? – спросил Грэм Бенсон.
- У него на столе, стояла большая ваза, такая со стеклянными шариками, я подошла к нему и, подняв ее, высыпала эти шарики ему на голову. Этот жирный боров явно не ожидал такого ответа, поэтому опешил, и лишь спустя несколько секунд, придя в себя, закричал, призывая на помощь охрану. Меня тогда доставили в полицейский участок и продержали до вечера. А вечером отпустили, он явно испугался того, что я подам на него в суд за сексуальные домогательства и сказал, что претензий ко мне не имеет. Ладно, подумала я тогда, если в одной студии директор оказался козлом, то это не означает, что таковы все. На следующий день на отправилась в другую студию, которая находится на Бродгейт, но история повторилась почти один в один! Правда за исключением того, что в этот раз я не стала громить кабинет директора, а просто послала его и ушла. Возможно, они все как-то связаны между собой, потому что и в третьей и в четвертой студии история повторилась.
- Возможно, у этого есть другая причина, - пристально посмотрев в глаза Джоан, сказал Грэм.
- Какая? – изящно выгнув шею, спросила Джоан.
- Твоя красота!
- Умоляю, успокойся, Грэм! Таких как я, на улицах Ковентри пруд пруди!
- Быть может, ты и права, но не всякая из них пишет альтернативную музыку.
- А я думаю, они просто видели во мне деревенскую дурочку, которая согласится на все ради записи альбома! Не перебивай меня! Слушай, что было дальше.
Грэм отхлебнул капучино.
- Я весь внимание! – заверил он собеседницу.
- Когда я вернулась на съемную квартиру, после визита в пятую студию, то в этом доме, где она находилась, произошел взрыв газа, как раз этажом ниже. Половина квартир дома, включая мою, выгорела дотла, а наличные, вырученные за продажу дома, я оставила там, спрятав в своем белье. Так я осталась без денег, почти без денег. Кое-что у меня было с собой, так на всякий случай. Но это совсем немного, около тысячи фунтов.
- Джоан, прошу меня простить, но ты поступила неразумно, оставив деньги без присмотра, и вообще, почему ты не положила их в банк? – возмутился Грэм.
- В этом я вся в отца, он признавал только наличные. До конца своих дней он говорил, что только шуршащие купюры дают ему чувство обладания деньгами и без тактильного контакта с деньгами считал себя нищим!
- А что же было дальше? – поинтересовался Грэм.
- Я сняла комнату. Одну из таких, какие могут позволить себе люди, живущие на пособие. Днем там не было спасения от тараканов, а ночью меня кусали клопы так, что утром мое тело покрывали красные пятна, как результат работы этих маленьких кровососущих тварей. Я сунулась еще в одну студию звукозаписи, но там со мной даже говорить не захотели. А мои последние денежки, между тем, таяли, словно снег на вершине Килиманджаро. Позавчера, мне пришлось оставить и то скромное пристанище, в котором я прожила последний месяц. С деньгами сгорели и мои документы, так что, как ты понимаешь, я не могла обратиться ни в одну из социальных служб.
- Ну, это неправда, - возмутился Грэм, - тебе сразу надо было заявить в полицию о том, что твои документы сгорели при пожаре, их бы восстановили.
- Тогда я не могла думать об этом! – отправила в урну пустой стаканчик Джоан. – Я была слишком потрясена, к тому же, насколько я понимаю сейчас, я совершенно не приспособлена к самостоятельной жизни.
- Я могу помочь с восстановлением документов и всей бумажной волокитой связанной с этой процедурой, - уверенно сказал Грэм.
- Знаешь, Грэм, это ни к чему! За последнее время я потеряла веру в людей, а моя музыка, что всегда была для меня смыслом жизни – никому не нужна; а значит и я не нужна в этой жизни тоже! К тому же, тебе завтра, как ты сказал, получать «Последнюю аффирмацию», до меня ли тебе будет?
- Музыка, музыка, - почесал затылок Грэм. – Слушай, Джоан, у одного моего знакомого есть студия звукозаписи в центре, на «Ферфакс-стрит». Студия любительская, мало кому известная, но он, мой знакомый, настоящий профессионал! Давай доедем до него, он прослушает тебя и может быть, он возьмется за работу с тобой.
Грэм посмотрел на часы.
- Правда, сейчас, наверное, поздно, - с ноткой извинения в голосе сказал Грэм, - но это можно сделать завтра, с утра!
- А как же это? – кивнула на «Букет осознанного выбора» Джоан.
- Никуда они не денутся! К тому же я сделал предоплату!
- Дай зажигалку, - попросила Джоан.
Тем временем, мимо сидящих Джоан и Грэма проходила семейная пара с двумя очаровательными близнецами, мальчиком и девочкой, лет четырех-пяти. Вдруг девочка обернулась и подбежала к Джоан.
- Можно я вас поцелую? Вы такая красивая! Как сказочная королева! – с детской непосредственностью пролепетала девчушка.
- Можно, моя хорошая! – улыбнулась Джоан и подставила щеку под поцелуй.
Девочка слегка коснулась своими губами щеки Джоан, словно опасаясь, что Джоан может исчезнуть.
- Ванесса, не приставай к людям! – сказала ее мать, взяв дочь за руку. – Вы нас извините! – попросила прощения у Джоан женщина. – Отец вчера прочитал Ванессе сказку, и сегодня, она целый день высматривает среди людей сказочную королеву!
- Мама, я нашла ее, - показала рукой на Джоан девочка.
- Хорошо, Ванесса! А теперь нам нужно идти. А королеве надо поговорить с посланцем далекой страны.
Девочка засунула руку в карман пальто и, достав из него маленькую игрушечную собачку, протянула ее Джоан.
- Возьмите это на память, сказочная королева! Я когда вырасту, приду к вам в замок и напомню вам о моем подарке, и вы узнаете меня!
Джоан взяла в руки собачку.
- Ванесса, я буду ждать тебя в своем дворце! – пообещала Джоан.
Грэм заметил, что глаза Джоан увлажнились. Да и сам он испытал какое-то неведомое тепло в груди.
Когда семейная пара и дети удалились, Грэм протянул Джоан зажигалку, которую все это время держал наготове. Джоан прикурила и вернула зажигалку Грэму. Оба молчали.
- Ты говорил, завтра с утра можно будет прослушаться в студии у твоего знакомого? – прервала молчание Джоан.
- Да. Я думаю, он не откажет мне, - утвердительно ответил Грэм.
- Мне негде ночевать сегодня, - выпустив тонкую струйку дыма, как бы невзначай, сказала Джоан.
- У меня большая квартира, и как раз есть свободная спальня. Если ты не будешь против, то можешь переночевать у меня, - предложил Грэм.
- Я не буду против! Я не мылась уже три дня! Мне просто необходим горячий душ и чистая постель! – ответила Джоан.
4
Джеймс Кэррингтон, директор звукозаписывающей студии, слушал как Джоан играет на электронном пианино с таким выражением на лице, словно никогда даже и подумать не мог, что из этого инструмента можно извлекать подобные звуки. Он приоткрыл рот и на немой вопрос Грэма: «Как ему подобное?», ответил останавливающим жестом. Сам же Грэм Бенсон понимал, что слышит что-то из ряда вон выходящее, музыку, ломающую общепринятые устои, одновременно завораживающую легкостью и поражающую своей глубиной и какой-то неведомой тоской, или даже не тоской, а светлой грустью. В ней было что-то осеннее и весеннее одновременно. Завывающий ветер, обрывающий мертвые листья и журчание весенних ручьев, шепот капель дождя стекающего по черепичной крыше и песня жаворонка парящего высоко в небесах. Когда Джоан окончила композицию, Джеймс вызвал Грэма в коридор студии.
- Где ты нашел ее, старик? – вытаращив глаза, спросил Джеймс.
- Встретил вчера на улице. А что?
- Это гениально, Грэм! То, что она делает – это гениально! Ты даже не представляешь насколько!
- Джеймс, ты серьезно?
- Еще как серьезно! Если эту музыку слегка обработать и добавить звучание еще пары тройки инструментов, то это будет просто божественно! – закатил глаза Джеймс Кэррингтон. – Идем к ней, что же мы оставили ее одну!
- Джоан, - начал было Грэм, кода они вернулись в комнату, где она сидела за инструментом, но Кэррингтон прервал его:
- Мэм… Джоан, я просто в восхищении от того, что вы мне показали! Если остальная ваша музыка того же уровня, то я берусь за работу с вами без раздумий! На любых выгодных для вас условиях!
- Весьма неожиданно! – удивилась Джоан. – Я надеюсь, что это не из-за того, что на вас повлиял ваш друг?
Грэм подметил, что Джоан обратилась к Джеймсу Кэррингтону на вы, словно между ними уже сложились деловые отношения.
- Нет! И еще раз нет! Джоан, ваша музыка, - Кэррингтон на секунду умолк, а после продолжил, - вы просто не представляете, что может из нее получиться в итоге.
Грэм, тем временем, усевшись на небольшой диванчик, наблюдал за реакцией Джоан на слова Джеймса. Он подметил, что в ее глазах загорелся огонек, наверное, такой огонек люди и называют «огоньком надежды». От обреченности и безразличия, в ее глазах не осталось и следа. Подчиняясь какому-то смутному позыву, Грэм нащупал на своей груди «Букет осознанного выбора» и, открепив его, спрятал цветы в карман брюк.
Кэррингтон протягивая Джоан свою визитку, сказал:
- Позвоните мне завтра после обеда. И начиная с завтрашнего дня, я начну с вами работать! Если вы не против, Джоан, я приглашу еще трех музыкантов для работы с вами?
- Я не против, - поправила прическу Джоан, - я, собственно, тоже думала о том, что в сопровождении флейты, гитары и ударных моя музыка заиграет другими красками, гораздо ярче, чем сейчас.
- Вот именно! – воскликнул Джеймс Кэррингтон. – Как хорошо, что мы сразу поняли друг друга! Вот что значит – настоящий профессионализм! Именно: флейта, гитара и ударные! И больше ничего! Все остальное будет перебором!
Грэм наблюдал за Джоан и понимал, что она оживает подобно дереву, которое долгие дни не знало воды, но сейчас, его корни, напитавшись влагой, несли ее к каждому листочку, к каждой веточке, и вдруг, на его ветвях распустились прекрасные белые и розовые цветы, аромат от которых заполнил комнату в студии Кэррингтона.
5
Город встретил вышедших из студии звукозаписи Грэма и Джоан проливным дождем.
- Ужасно хочется выпить бокал вина! – сказала Джоан, доставая из сумочки небольшой зонтик.
- Без проблем! – кивнул Грэм. – Сейчас сядем в машину и поедем в мой любимый ресторан на «Кентербери-стрит». Надо отметить рождение новой звезды на музыкальном небосклоне! Я угощаю! Ты согласна?
- Я согласна! К тому же уже время обеда. Если кроме вина ты меня угостишь еще и обедом, то будет вообще здорово! Я в свою очередь после первого гонорара, обещаю угостить тебя! – игриво сказала Джоан.
-Заметано! – ответил Грэм, открывая дверцу для Джоан.
Грэм припарковал машину на стоянке возле ресторана. Когда они с Джоан вошли внутрь помещения, официант, который обычно обслуживал Грэма, сделал ему приветственный жест и указал на свободный столик.
- Только что обратила внимание, - сказала Джоан, устраиваясь удобнее за столом, - я не вижу на твоей груди «Букета осознанного выбора».
- Если бы существовал «Букет осознанного отказа», я бы сейчас нацепил его! – ответил Грэм.
- Вот как, – округлила глаза Джоан, - с чего бы это?
- В моей жизни появился человек, ради которого стоит жить! – открывая меню, ответил Грэм.
Джоан удивленно взглянула на Грэма.
- Приветствую вас, мистер Бенсон! – сказал подошедший к столику официант. – Будете делать заказ?
- Да, Нейт.
- Могу порекомендовать ростбиф с йоркширским пудингом от шеф-повара. На десерт для дамы фрут фул, для вас, мистер Бенсон, есть ваш любимый эппл-кейк. Из вин, думаю, самым лучшим выбором будет бутылка игристого розового из замка Фенни в Сомерсете. Также есть отличное валлийское вино трехлетней выдержки.
- Отлично, Нейт! Принеси все, что ты сейчас перечислил.
- Прекрасный выбор, сэр! – поклонился официант и ушел выполнять заказ.
- Похоже, тебя здесь хорошо знают – провожая официанта взглядом, сказала Джоан.
- Так и есть! Я хожу в этот ресторан уже десять лет, – подтвердил Грэм.
- Скажи, Грэм, тот человек, ради которого ты решил отказаться от задуманного – это женщина? – игриво спросила Джоан.
- Да женщина! – кивнул Грэм. – Она музыкант. Пишет потрясающую музыку! – принял правила игры Бенсон.
- Я слышала, что сейчас ей негде жить. И у нее совершенно нет денег на существование.
- Я могу предложить ей пожить у меня, если, конечно, она не откажется. У меня большая квартира и есть свободная спальня, которая будет полностью в ее распоряжении! - глядя в глаза Джоан, ответил Грэм.
- Думаю, что она согласится. Но, возможно, ей потребуется инструмент – пианино, и она будет докучать тебе его звуками.
- Думаю, мы найдем компромисс и, не будем мешать друг другу, – ответил Грэм.
В эту минуту зазвонил его телефон. Грэм достал телефон из кармана и посмотрел на экран, номер был ему неизвестен. Грэм провел пальцем по экрану и, включив громкую связь, положил телефон на стол.
- Добрый день, мистер Бенсон! Вас беспокоит старший менеджер компании «Харон» Уильям Смит! – Грэм узнал «бархатный» баритон старшего менеджера похоронной компании.
- Добрый день, мистер Смит! – отозвался Грэм.
- Мистер Бенсон, мы ждали вас сегодня в десять, но вы видимо были заняты, если вас не затруднит, то зайдите к нам сегодня в шестнадцать тридцать, если, конечно, вам удобно это время. Надеюсь «Последнюю аффирмацию» вам уже подобрали?
- Мистер Смит, я решил отложить назначенное мероприятие на неопределенный срок, так как обстоятельства моей жизни изменились, - посмотрев на Джоан, сказал Грэм.
- Но, мистер Бенсон, вы внесли предоплату, а по условиям подписанного вами договора, эта сумма клиенту не возвращается! – озабоченно сказал менеджер «Харона».
- Ну, что ж, иногда для того, чтобы что-то найти, нужно что-то потерять! Не волнуйтесь, мистер Смит, я не буду подавать на вас в суд! – улыбнулся Грэм.
- Мистер Грэм, мы все понимаем, желание клиента для нас закон! Если вы приняли решение отложить последний шаг, это ваше право. От себя хочу сказать, что наша компания с великим удовольствием снова возьмется за работу с вами, если у вас возникнет желание достойно покинуть этот мир! До свидания, мистер Бенсон! Всего вам хорошего!
- До свидания, мистер Смит!
Грэм убрал телефон в карман пиджака и, почесав за ухом, произнес:
- Можно сказать, что сегодня я заново родился!
- Так же как и я! – очаровательно улыбнулась Джоан.
Дождь кончился, ветер разогнал свинцовые тучи над Ковентри. Яркое солнце осветило городские улицы, деревья, прохожих и проезжающие мимо автомобили. Официант, принеся заказ, расставлял блюда на столе. Он налил два бокала игристого розового вина и, пожелав клиентам приятного аппетита, удалился. Грэм и Джоан смотрели друг другу в глаза, оба молчали, но каждый чувствовал, что было в этом моменте что-то магическое, что-то дарящее надежду на то, что отныне - все будет хорошо.