По какой-то загадочной причине именно сегодня, в понедельник шестиклассник Захар поддался искушению и битый час приклеивал изолентой пятак к пятке правой ноги, хоть и не верил в приметы. Было смешно, но очень хотелось получить пятёрку, ещё больше – похвастаться потом Ирке из восьмого класса.
Звонок на урок застал его в начале длинного школьного коридора. Возле кабинета истории пришлось притормозить – около окна стояла Ирка, упёршись лбом о стекло.
Захар осторожно притронулся к подрагивающему белому банту в косе подружки:
– Это крылья или ты ревёшь?
– И крылья, и реву. Почти сейчас мы уезжаем в Москву – папа получил назначение, – не оборачиваясь выпалила Ирка.
– Врёшь? А я вчера угостил котлетой Тимку – помнишь рыжего котёнка? Моя бабка думает, что это ты оставляешь для меня котлеты на скамейке под нашим окном, и говорит:
– Ирочка – ангел.
– А ты – рыцарь. Вот, возьми на память – «Айвенго», –наконец-то повернулась к Захару подружка, протянула книгу и убежала.
Захар открыл дверь в кабинет, прошёл к парте, вытащил тетрадь, стал рисовать.
Учительница почему-то ничего не сказала, но, продолжая рассказывать о средневековой Германии, через время подошла к опоздавшему и ахнула:
– Захар, где ты видел этот замок, рыцаря, доспехи?
– Не видел, знаю. После его смерти, – ткнул в рыцаря шариковой ручкой, – началась крестьянская война.
– Ставлю тебе пятёрку, – распереживалась учительница.
До этого дня Захар получал пятёрки только по физкультуре и по немецкому. Учителя натягивали тройки, зная, что он давно живёт со старой бабкой – мать померла, про отца никто ничего не знал.
Когда урок закончился, Захар вывел на рисунке – «Ирке» и побежал к ней домой. Дверь в квартиру была заперта.
Хорошо начавшийся солнечный понедельник не принёс радости.
****
Как известно ещё со времён древней Руси – понедельник – день тяжёлый. Это при условии, что с утра у вас настроение плохое, при хорошем и неделя будет отличной. А если вдруг удалось ненароком чихнуть…
– Апчхи! – рявкнул светловолосый грузчик, машинально вскочив, опрокидывая металлические ящики, на которых сидел.
С заплёванной эстакады супермаркета сорвалась стая мирно завтракавших воробьёв.
– Будьте здоровы, Захар Фёдорович, – весело прозвенел женский голос из глубины разгрузочной.
– Клавдия! Покажись мне для настроения. Апчхи! – теперь уж грянул басом.
– Ой, Захар Фёдорович, чихнуть в понедельник утром и натощак – хорошая примета. Знаете? – кокетливо проворковала молодая смазливая работница по выкладке витрин.
– Вот я, смотрите. А Вы с утра кушали? Если нет, получите на неделе подарок.
– Значит, получу, – ухмыльнулся грузчик, норовя ущипнуть девицу за бок.
– Ай! Захар Фёдорович! Лучше помогите мне вывезти в зал тележку. Вы такой сильный, у Вас такие золотые руки и волосы тоже, и глаза голубые. А я Вас угощу в обед, да?
– Аж в обед, – разочаровался Захар, – лады, разве такой красотке можно отказать?
– Ну, погоди, шельмец, я те устрою обед, – прошипел сквозь зубы притаившийся в холодильном помещении старший грузчик Семёныч.
В отличие от некоторых, он сегодня проснулся в дурном расположении духа. Виной тому была супруга, досрочно нагрянувшая домой из села от мамы. А тут ещё и Клавдия вокруг рыжего пляшет с раннего утра.
–Эй, златовласа, – гаркнул старший, выпрыгивая из холодильной, – убери ящики с эстакады и тащи крюки. Машина с мясом на подходе. Девуля сама справится. Усёк?
– Ревнует, – подмигнула грузчику Клавдия и громко добавила: – Заходите ко мне в обед, Захар Фёдорович.
– Беги от греха подальше и уши закрой.
Захар схватил железный ящик, с яростью швырнул его на пол эстакады:
– Этот ящик – твоя морда, старый хряк! Будешь меня паскудить – убью кулаком!
Дальше последовала тирада, от которой притихли даже воробьи, а Семёныч взвизгнул:
–…Ты пьян! Спёр пузырь водяры и выхлебал из горла! Увольняю! Я видел!
Молодой высокий грузчик подскочил к обидчику:
– За подозрение ответишь, гад. Чтоб знал, пью только за свои, по-рыцарски! Клавка тебя динамит, а я – вор? Да пошли вы все! – развернулся и двинулся размашистым шагом через разгрузочную в торговый зал, распаляясь:
– Плевать! Ауфидерзейн! Я свободен! Больше вам не прислужник! Хочу – пью, – схватил по ходу со стеллажа две бутылки «Столичной», – хочу – гуляю! Свободу ни на что не променяю.
Решительно рассчитался в кассе и, печатая по-военному шаг, вышел на крыльцо супермаркета. Одну бутылку засунул в карман штанов, вторую откупорил, раскрутил водоворотом водку, мгновенно выпил. Сел на ступеньку, тут же вскочил и отправился домой.
Жил Захар в большом приволжском посёлке городского типа. Современная жизнь лишь лёгкими мазками коснулась его окраин, оставив несколько девятиэтажных домов, супермаркет и заборы вокруг будущих строительных площадок. Возможно, заборы поставили сами жители, оградившись от прогресса, пытаясь сохранить привычный быт, дворы с бревенчатыми домишками, бельё, сохнущее на улице, кур, пасущихся на клумбах.
Добравшись до своего двора, рыжеволосый бунтарь немного притормозил, увидев большого пушистого кота, бежавшего навстречу.
– Вот кто мне друг! Тимофей, котяра, иди сюда. Красавец! Мы с тобой одной масти. Пошли. Будем петь песни протеста. Подпевай!
Эх, скакали рысью мы, ускакали рыцари!
В заточенье мается смелая душа.
Кот мой, Тимофеище, выйдем из убежища!
На столицу двинемся вместе, не спеша!
Кот, чувствуя настроение хозяина, подвывал. Артистический коллектив из двух певцов ввалился во двор, ни на минуту не умолкая, на радость местным авторитетам – Мане с Акулиной.
– Акулина, гляди, снова наш рыжий рыцарь надралси вусмерть! Слышь, горланит? Глянь-ко, бодает забор. Что ни понедельник, всё тут бьётся, сердешный. Проскочить хочет!
Бабки захихикали, сложили ручонки на тощие животы, и стали наблюдать за «шпектаклем».
– А, опять раскудахтались? Знайте же – этот кабан Семёныч обвинил меня в краже. Я отстаивал свою честь! – гортанно взревел детина. – И я вам не рыжий, я рыцарь фон Заккингем! Тимофлар, мой верный конь, тьфу, кот – вперёд! Разгромим заточенье!
Захар собрал все свои силы, нанес мощный удар по добротному забору, чудом успел подхватить кота Тимофея и рухнул в образовавшийся пролом.
От грохота и треска звякнули окна в старом бревенчатом доме.
Бабки разом ахнули, вскочили, протёрли глаза. Забор стоял целёхонек, а вот известный всем буян и гуляка Захарка исчез. Кот тоже испарился.
*****
Славный рыцарь Захариас фон Заккингем скакал по пыльной дороге на своём легендарном коне Тимофларе. Его победная песнь гремела, распугивая птиц с жухлых придорожных полей. Рыцарь держал путь на столицу.
– Боженьки-светы, снова мой рыцарь перепутал времена и дороги. Что за каша в голове у этого мужчины, – воскликнула прелестный ангел Ирания, услышав песнь, подобную раскатам грома.
– О, все святые, пощадите непутёвого в последний раз! Позвольте довести его до ума!
– Прощаем, спускайся, вразуми. Вечно от него покоя нет ни на Земле, ни на Небесах.
Неожиданно рыцарь воскликнул: – Donnerwetter!* – тут же ойкнул, ударил себя по губам, но испугался, попав кольчужной перчаткой по шлему.
Машинально подняв коня в галоп, лихой наездник выкрикивал русские и немецкие ругательства, пытался думать на каком-нибудь языке, но задача была невыполнима.
Солнце беспощадно нагревало доспехи. Пот, скатывался со лба воина, ел глаза, но смахнуть его не было возможности из-за головного убора.
Дорога опускалась в низину, скрывавшую от чужих взоров строения и редкие купола церквей. Но, судя по дыму, поднимавшемуся от построек и пыли, тянувшейся навстречу рыцарю, кто-то положил недобрый глаз на поселение.
Движение ни на мгновение не прекращалось. В облаке пыли начали прорисовываться силуэты людей, лошадей, нарастал рёв толпы:
– Куманы, куманы!
Неотвратимо мчавшийся к ожившему облаку пыли фон Закенгем вдруг почувствовал волнение и ответственность – он должен был всех спасти и победить врага, а потому завопил как мог:
– Наша сила в духе! Смерть куману! Свободу рыцарям! Gott mit uns! Gott mit uns!**
Толпа замедлила движение, взорвалась криками:
– Знамение! Знамение! Огненный Всадник!
Им навстречу, словно по воздуху, летел рыжий конь с золотой гривой. И нёс тот конь на себе нестерпимо блестящего посланника Солнца. Посланник что-то кричал, приказывал и вдруг взметнул к небу правую руку. В лучах полуденного солнца вспыхнул меч. Посланник размахнулся и швырнул меч в предводителя захватчиков. Предводитель упал с коня замертво. В этот миг Огненный Всадник врезался в толпу, догнал коня, схватил девушку, украденную злобным врагом, бросил на землю германский динарий на счастье людям и испарился.
Так слагались легенды. В них, само собой, была истинная правда, разве что совсем немного приукрашенная молвой. В данном случае приукрашен был предмет, оказавшийся в правой руке героя.
Толпа вместе с захватчиками повернула вспять. Рыцарь, усадивший спасённую девушку перед собой на коня, поскакал прочь из низины, приговаривая:
– Ирма, Ирма, Ирма! Ты жива! Я! Я!
– Не переживай, милый. Я всегда буду с тобой.
Тимофлар, чувствуя настроение хозяина, стал двигаться медленным аллюром.
– Скажи, чем ты умудрился убить моего пленителя?
– Не скажу, заругаешь, как всегда, – потупил взор, чего не видела девушка, рыцарь.
– Что-то разорвалось на его голове и этот запах шнапса, – улыбнулась Ирма, чего не видел Захариас.
– Это была бутылка «Столичной», точно помню. Где добыл – не помню, – опечалился всадник.
– Не печалься, милый рыцарь, ты вовеки веков не пил бы шнапс, если бы тогда я не погибла. Так ведь? Не отвечай, знаю, так. Заплатить за меня щедрый выкуп, и почти сразу потерять, – Ирма заплакала от грустных воспоминаний.
– Не плачьте, Ирма фон Фоербах! Разве в праве я показать Вас в таком виде – с опухшими глазами, Вашему отцу? И не надо ли нам найти водоём, чтобы Вы могли вымыть свои прекрасные золотые волосы?
– Вы всегда были галантны, за исключением, нет, даже после дружеской попойки, мой рыцарь. Не желаю сейчас вспоминать пленение в Трире, осаду Вашего замка, князей, пытавшихся поглотить рыцарство, не желаю! Нам надо срочно возвращаться в Ваше время, чтобы не наследить тут ещё больше – монета, разбитая бутылка. И Вы, мой спаситель, ворвались не в шестнадцатый век, а в одиннадцатый, и это не Германия, а древняя Русь.
Ирма неожиданно умолкла, но тут же добавила:
– Захариас, прости, простите, фон Закенгем, но я должна проверить, ты, Вы всё время в шлеме, как в маске, а вдруг? Остался ли ты тем, кем раньше был? Или, вдруг? Нет, верю, но сними свой шлем, прошу.
"Не срывайте маски, ибо под ними безобразие" – нашептывали демоны.
"Срывайте маски, ибо под ними другой мир" – убеждали ангелы.
– Хочу верить. Верю, – засмеялась Ирма.
Воин сорвал с головы шлем, развернул к себе девушку, заглянул в глаза:
– У нас с тобой один мир на двоих, – обнял Ирму, уронил на дорогу шлем, тут же под глухой звон металла выкрикнул: – Тимофлар, мой верный конь, – вперёд, нет, назад! Ну, ты меня понял, домой! – и вдруг осознал, что он не спросил о самом главном – будут ли они всегда вместе, любит ли его Ирма, и что, что он может сделать для любимой там, куда они сейчас возвратятся.
*****
К Захару возвращалась память. Он лежал рядом с дорогой в траве-мураве, припорошенной пылью. Солнце стояло в зените. Перед глазами, словно в кино, проплывали картинки: раннее утро, косые лучи восходящего солнца, воробьи, ящики, девушка, чьё-то перекошенное лицо, бутылки, темнота, дорога, галоп и радость движения, посёлок в дыму, пыль, крики, и…
Ирма.
Захар открыл глаза.
– Как же Вы меня напугали! Хотите пить? Там кот. Он вышел на дорогу и сидит. Красивый. Мы были вынуждены остановиться. Я – Ирма, – улыбнулась, наклонив голову девушка.
– Ты ангел?
– Да, – засмеялась Ирания, – узнал меня?
– Узнал.
– Хочешь пива?
– Разве ангелы могут предлагать пиво?
– Если оно поможет вернуть миру рыцаря – да, – протянула пиво Ирма, улыбнулся ангел Ирания. – Даже не думай о прошлом. Впереди тебя ждёт подарок.
– Почему? – удивился Захар, решительно поднявшись из травы. – Ой, нет, я уже его получил. А это не сон? Ты рядом, живая. Ирка? – схватил девушку в охапку, вытащил на дорогу и начал кружить, выкрикивая: - Нашлась! Ирка!
– Помнишь?
– Помню. Почему – Ирма? А как же Тимофей? – остановился, поставил подружку на дорогу.
– Неужели тот самый Тимка? Он уже в машине. А мне нужен знающий специалист для съёмок фильма о рыцарях и о том, как и почему в Муромском городке во время раскопок нашли германский динарий, попавший туда досрочно. Ирма – сценический псевдоним.
– Не может быть, – удивился Захар, направляясь вместе с Иркой к автомобилю. – Неужели всё из-за того, что я чихнул натощак?
– Прости, Захар, ведь мог же ангел пощекотать тебя пёрышком из своего крыла?
*Donnerwetter! – чёрт возьми
** «С нами Бог» - боевой клич рыцарей