Отрывок из книги «Проза морской жизни».
30-летию дня памяти Льва Николаевича Столярова.
Наши судьбы ведомы порой не только усердием в школьной борьбе за хорошие отметки или целеустремлённостью в достижении заветной цели. Также они зависят и от личного разгильдяйства и случайных встреч с людьми, которые своим советом или вовремя принятым решением влияют на дальнейшую жизнь.
Расскажу вам историю поступления в Нахимовское училище и дальнейший путь в Ленком. Возвращаясь в те времена, задумываешься, это произошло со мной или такого не могло быть? Может хороший сон? Или придумал для складности?
Никогда не мечтал о море, даже когда забирался на руины купола церкви Казанской Божией матери в Зеленогорске, всматриваясь в обозримую даль Финского залива. На уроках труда хорошо получалось на токарном станке деревяшки обрабатывать. Первая табуретка вышла настолько идеальной, что побудила осязаемую цель стать краснодеревщиком. Не повезло. Мама, работавшая в Нахимовском училище, в шестом классе огласила дальнейшие планы на жизненный выбор подростка:
— Разговаривала с начальником училища, он человек уважаемый, из многодетной семьи, свой путь начинал рабочим во время войны, будучи твоим ровесником. Интересовался, будешь ли поступать в Нахимовское?
— Мама, у нас в семье нет моряков, хочу быть столяром.
— Будь хоть космонавтом, закончишь десять классов в училище возле Авроры, потом окончательно решишь, кем хочешь стать. Учись в школе хорошо, при поступлении экзамены строгие.
За два года подтянул оценки и свыкся с мыслью, что надо поступать в Нахимовское. Экзамены сдал хорошо, физику и математику щёлкал как семечки. Русский — не без труда. Литература местами интересовала, поэтому чуть лучше. Секретная тетрадь с оценками при поступлении, которую скрупулёзно вёл Строгов, недавно стала публичной для 23-го класса. Гриф «секретно» аннулирован, поинтересовался — средний балл выше среднего.
Настала мандатная комиссия. Отвечаю на вопросы.
Вдруг начальник политотдела Николай Ильич Петраков интересуется:
— Почему решил поступать в военно-морское училище?
Меня переклинило, не рассказывать же историю двухлетней давности. Мол, мама так решила, я не хотел, но потом согласился.
Лев Николаевич Столяров, начальник училища, по-отечески стал поддерживать, задал наводящий вопрос:
— Хочешь судьбу свою связать с флотом, так?
— Да, — и больше не мог ничего выдавить из себя.
Смотрел на звезду Героя на груди адмирала, никогда так близко её не видел.
Лев Николаевич продолжал рассказывать начальнику политотдела:
— Служба на кораблях ВМФ интересная и почётная, хочешь стать военно-морским офицером, поэтому и поступаешь в училище. Хочешь быть защитником Родины? Так?
— Да, товарищ адмирал, всё так, как вы сказали.
— Отлично, думаю у мандатной комиссии вопросов больше нет. Да, Николай Ильич?
Потом — мне:
— Будешь нахимовцем.
Всё, что от моего лица высказал тогда адмирал, стало впоследствии путёвкой в жизнь.
Ещё одна встреча со Львом Николаевичем Столяровым оказалась судьбоносной.
Перед самым выпуском случился самоход. Произошёл сам собой, после вечерней прогулки с девушкой вдоль набережной засиделись на скамейке в палисаднике, что напротив проходной. Время пролетело незаметно, прозевал вечернюю поверку.
Пришёл в роту, чётко доложил:
— Из самовольной отлучки прибыл, замечаний не имел.
Этот залёт серьёзно влиял на распределение в высшее училище. Профессию выбрал штурманскую, а вот дальнейшее место учёбы досталось в этом случае в Баку или во Владивостоке, там тоже были штурманские факультеты. Далековато от родного Ленинграда, сам виноват. Женщины до добра не доведут, а здесь ещё личное разгильдяйство — самоход. Погрустил, но смирился, сам виноват.
Через пару недель, будучи в законном увольнении, поднимаюсь в свою коммунальную квартиру, открываю дверь. Вижу и столбенею. В широком коридоре на сверкающем паркете, который жильцы драили по графику, стоит начальник училища! Что он здесь делает?
Отдал честь:
— Здравия желаю, товарищ адмирал!
— О, нахимовец, ты здесь живёшь?
— Так точно.
Потом узнал, Лев Николаевич заходил в гости к сослуживцу с К-133, они вместе кругосветку вдоль Антарктики через пролив Дрейка ходили, мыс Горн огибали. Разговорились, адмирал увидел три галки на курсовке, расспросил, куда распределили, чего нерадостный такой.
Пришлось поделиться подробностями про самоход, рассказал, что мечтаю быть штурманом и добавил:
— Товарищ адмирал, хотел стать подводником, как вы! И продолжить учёбу в училище подводного плавания им. Ленинского Комсомола. Теперь вряд ли, говорят в Баку или Владивосток поеду, велика вероятность потом попасть на надводные корабли.
Адмирал спокойно и уверенно сказал:
— Напомни свою фамилию, нахимовец, будешь подводником.
Встреча была неожиданной, увидеть и поговорить с начальником училища в своей коммуналке, в неформальной обстановке — что-то нереальное. Словам адмирала значения не придал, они прозвучали не однозначно.
Зато, когда получил ленточку от дяди Славы, старшины роты, перед торжественным построением в честь выпуска, с удивлением и радостью прочитал на ней тиснёные золотом буквы «ВВМУ им. Ленинского Комсомола».
Запомнил тот день. Он был одним из самых счастливых в жизни!