Закрыв пленника в просторном чулане, по сути, складском помещении, дед Серега, пока суд да дело, решил прилечь – покалеченные в шахте ноги ныли нестерпимо. «На погоду... Оно и понятно, дождь пошел», – поглядев за окно, пробормотал он, и, устроившись поудобнее на диване, незаметно задремал. Когда открыл глаза, в комнате уже было темно.
Кряхтя, он поднялся и подошел к окну.
– Однако же и разоспался я... Гляди-ко, совсем завечерело. – Включив свет, он взглянул на часы. – Ого... Скоро наша разведка уже должна возвратиться. А где это коты? – огляделся он. – Вот пройдохи, небось, за Димкой и Павлом увязались. И дождь им не помеха!
По укоренившейся привычке бормоча себе под нос, он неторопливо налил воды в чайник. Затем вздохнул и, достав из холодильника большую кастрюлю, поставил ее на огонь рядом с чайником. Дождавшись, когда из-под крышки потянуло ароматным парком, отпер дверь в чулан.
– Эй, паренек, выходи.
В дверном проеме показалось бледное детское лицо и обладатель его, робко озираясь, шагнул в комнату.
– Да ты смелее, сынок. Сядь. Звать тебя как?
– Бегун.
– Как?!
– Ой... Юрко звать. Бегун – то мой позывной. По привычке сказал...
– Ага, бегаешь значит быстро? Есть хочешь?
– Пацан молча сглотнул слюну и присев на краешек стула неуверенно покосился на тарелку. В нее дед как раз наливал исходящее соблазнительным ароматом варево.
– Вижу, хочешь. Оголодал, бедолага, – покачал головой старик, протягивая пацану ложку. – Держи. Давай, наворачивай! Не бойся.
– А я не боюсь, – набычился пленник, исподлобья глянув на старика, однако ложку взял.
– Ладно-ладно, верю что герой, ты давай ешь. Годков-то тебе сколько?
– Семнадцать.
– Да мне-то не заливай, небось, и четырнадцати нет? – смерил взглядом дед глядевшего на него исподлобья пацана и утвердительно покачал головой, – да конечно нет! – Юрко опустил глаза и нехотя пробормотал: – через месяц четырнадцать будет.
– То-то же! А мамка с папкой твои где?
– Я детдомовский.
– А сюда тебя каким ветром надуло?
– Мы с Витьком, другом, утекли оттудова на майдан, как началось.
– А там что делали?
– Ну... Шины палили. Нас там кормили. Весело было! Потом в лагерь забрали. В этот, как его, патриотический. «Азовец» называется. В палатках мы там жили...
– Да ты погляди! В палатках они жили, недокормыши! – голос раздался в комнате настолько внезапно, что пацан, дернувшись всем телом и не успев донести ложку до рта, уронил ее на пол.
– Ну вы и мастера подкрадываться! – обернувшись на голос, воскликнул дед.
– Батя, да ты же сам облегчил нам задачу – так дверь отладил, что и не скрипнет, и не звякнет, – рассмеялся, обняв за плечи отца неслышно вошедший Павел.
– Вот те на... Мы расстрелять архаровца собрались, а ты, Алексеич, добрая твоя душа, харчи на него переводишь, – скроил свирепую физиономию скользнувший в комнату вслед за Павлом Дмитрий.
При виде двух уже знакомых верзил в выцветших банданах и камуфляже, пацан, казалось, готов был от страха залезть под стол. Съежившись, он испуганно переводил глаза с Павла на Дмитрия. Не выдержав, те дружно расхохотались.
– Вот же, здоровые лбы, а ума нету! – рассердился старик. – Что вы скалитесь? Перестаньте над дитём измываться! А ты тоже на меня не зыркай, ты и есть еще дитё неразумное, ешь, давай! Тощий какой, в чем только душа держится, а туда же, зыркает!!
– Ты бы и нас подкормил, батя, совсем забегались и опять надо идти, подмоги нам нет пока. Ну и погодка! – Павел плюхнулся на скамью рядом с Юрком. – Никого не видели, – ответил он на молчаливый вопрос деда. Растяжек тоже не нашли. Видать один только сапер обученный у них нашелся, – шлепнул он широкой ладонью по спине бросившего на него затравленный взгляд «сапера». А второй, похоже, в штаны наложил – его и след простыл! Дружок твой? Ты, подрывник, сколько вас было? Двое? Или больше?
– Паша, не наседай на него, давай поедим сначала. – Дмитрий осторожно взял из рук деда тарелку наполненную горячим супом. – Ты ешь, пацан, пока дают, – усмехнулся он. – Что, говоришь, в палатках жили в лагере? Ну-ка, ну-ка, поведай нам – это там тебя научили растяжки ставить?
– Угу, – буркнул малолетний «сапер».
– Слыхал я про эти лагеря, типа «военно-патриотические», – мрачно сказал Павел. Там таких вот малолеток учат тому, чему нормальным людям и в голову не придет учить детей. Это же надо! Драться на ножах, стрелять из автомата, и вот, как оказалось, даже растяжки ставить! После известных событий развелось этих лагерей, как грязи. Ты в котором из них был, террорист?
– Я не террорист! – насупился Юрко,
– Ага, ты божья коровка, значит? В каком, спрашиваю!
– В «Азовце» я был.
– Ого, крепко же ты попал, пацан! Про этот «Азовец» даже в забугорной прессе** статью с фотками тиснули. Ты хоть в курсе, что этот лагерь неонацистский? Хотя откуда вам малолеткам неграмотным и слово такое знать, вам лапши на уши навешали – «военно-патриотический», вы и повелись.
– Что ж тебе больше нравилось – шины жечь и дармовые печеньки лопать на майдане, или в этом «патриотическом» лагере из автомата пулять да растяжки ставить? Чему еще там вас обучали? – поднял на Юрка глаза, до сих пор мрачно глядевший в пол Дмитрий.
– Родину нас учили защищать! Мы не какие-то там... Нам сказали, что мы особенные, потому что патриоты. И родина для нас...
– Знаем-знаем – «понад усэ». Смотри-ка, чешет малец, как по писаному! Вишь ты, что им в уши надули! – выпучил глаза Павел. – Особенные они! Защитнички, значит? Ты-то сам кого и от кого защищать собрался?
– Ну... Это... Мы все... Ну, от этих, иноверцев, ещё от пидоров, сепаров.
– Ты погляди, Дима, слова-то какие он знает! Иноверцы! Сепары! А ты, клоп, в курсе, что они значат, слова эти? Ну, про пидоров даже не спрашиваю, тут вы, конечно, знатоки!
– Нам Бордюр и Маклауд рассказали.
Кто-кто?! – глумливо вздернул брови Павел. Увидев это, пацан поспешно добавил, – инструкторы наши, то у них позывные такие.
– Рассказали, значит! Растолковали! Выходит это ты со своими «особенными» цыган резал? Так чтоб ты знал, цыгане не иноверцы, обманули вас ваши инструкторы. Те что здесь живут, на родине, которую ты собрался защищать от них, они нашей веры, христианской. Хотя... Кому я это говорю! А тебя ваши Маклауды обучали ножевому бою, герой?
– Всех обучали, кроме мелких, – проблеял пацан и вжался в стул, прочитав во взгляде Павла горячее желание влепить ему прямо сейчас хорошую затрещину. Однако скрипнув зубами, Павел сдержался. – Не бойся, герой, мы с детьми не воюем. Хотя какие вы дети – отморозки малолетние! Ну и что, вы вот так решили здесь свое умение на деле применить? Живых людей своей растяжкой – в клочья?
– Ладно тебе, Павлуша, совсем паренька зашугал! Какой он тебе отморозок? Отморозками эти Маклауды да Бордюры их стараются сделать. И кликухи-то какие паскудные... Тьфу! – Дед Серега похлопал Юрка по плечу, – ты ешь, паренек, а то остынет, вона отощал как от дурных этих наук! Не трогай его, Павлуша, пусть поест пока.
– Паренек? Поест?! – Павел внезапно повысил так голос, что старик вздрогнул. – А кто цыган резал?!*** Такие же вот «пареньки» резали! И этот там был наверняка! Был, живодер?! Ишь, зашугал я его видите ли! Мне в охранном сослуживцы рассказали, как брату одного цыгана такие же вот, как это недоразумение, не моргнув глазом живот распороли – воткнули нож и протянули вверх. У того все внутренности на землю вывалились. А брата убитого несколько раз саданули в спину ножом, еле жив остался. И остальных лупили куда попало битами, цепями, молотками! Даже беременную не пожалели!
– Я... Это не я... Я не... Я крови боюсь... – внезапно в голос зарыдал пацан, и все вдруг увидели, какой он еще ребенок. Одинокий, не знавший ласки, запутавшийся, испуганный ребенок.
– Да успокойся уже, Павел, что ты раскипятился? Чего ты буром на парня прёшь! – не выдержал Дмитрий.
– Раскипятился?! Да на его растяжке, – ткнул он пальцем в сжавшегося от ужаса в ком Юрка, – если бы мы ее не обнаружили... Батя мой мог бы подорваться, или Анна, или...
– Всё! Хорош! – стукнув кулаком по столу так, что подпрыгнули тарелки, оборвал его Дмитрий. Проехали.
Павел поглядел на него, словно внезапно очнулся, хотел было что-то сказать, но затем в сердцах махнул рукой и, насупившись, отошел к окну.
– Никто здесь тебя не тронет, парень, тихо сказал Дмитрий, – Алексеич о тебе позаботится. Убегать от нас не советую, ты хоть пока мало что понял, но здесь тебе лучше будет. Те, кто вас сюда послал, будут сильно недовольны и устроят тебе еще ту «весёлую жизнь»! Задание не выполнил, да еще и попался. Чикаться с тобой никто не станет!
– Да хватит вам уже его стращать, – перебил Дмитрия дед, – идем со мной, Юра, я тебе комнату твою покажу.
– Какую комнату? Мою?..– неуверенно бросив взгляд через плечо на Павла, пацан робко выбрался из-за стола.
– Твою-твою. У тебя же не было в детдоме своей комнаты?
– Не...
– А тут будет. Павла ты не бойся. Это сынок мой. Он воевал много, раненый был, контуженый. Он добрый. Рассерчал только на тебя сильно. Ты же злое дело чуть не сотворил. Павел, он еще с детства как спичка – пыхнет, да тут же и погаснет. Вы с ним еще подружитесь. Увидишь. А в тот лагерь не надо тебе. Пропадешь. Ничему хорошему там тебя не научили и не научат. Идем.
– Погоди, батя, – глядя в окно, остановил Павел отца, вон Андрюха с мужиками уже подъехал. А ты, пацан, посиди тут пока, успеешь в свою комнату.
___________
Продолжение http://proza.ru/2022/02/26/725
* Допрос с пристрастием – дознавательные мероприятия, при проведении которых используется физическое, эмоциональное или психологическое давление на допрашиваемого.
** Британская Daily Mail - авторитетная массовая английская ежедневная газета. Выходит с 1896 года. В 1918 году в ней вышла статья под заголовком: «Шокирующие кадры из неонацистского военного лагеря выявили новобранцев в возрасте шести лет, которых обучают, как вести огонь из оружия».
*** Цыгане стали жертвами погрома в ночь на 24 июня 2018 года. Группа вооруженных ножами, трубами и цепями людей на окраине города Л. напала на лагерь цыган. В тот момент там находились десять человек, среди которых была беременная женщина, и четверо детей. На беременную также было совершено нападение. Атакой руководил 20-летний лидер, а непосредственным исполнителям было по 16-17 лет. Все они принадлежали к незарегистрированной группировке «Трезвая и злая молодежь», которая использовала символику экстремистской националистической организации Misanthropic Division. Подобные случаи погромов происходили неоднократно.